– Энергазм? – переспросил я. – Что это за животное такое?
Аркадия улыбнулась.
– Я же говорю, ты совсем наивный. Ты даже не знаешь, что такое энергазм. Энергетический оргазм – вот что это такое. Такой силы и частоты, как с тобой, у меня никогда не было.
И тут реальность вернулась ко мне, я все вспомнил, все составилось в общую, единую картину.
– Слушай, – сказал я, – ты должна мне объяснить. Я ничего не понимаю. Ты сказала, что ты плеврита. Что это такое? У тебя даже влагалища нет. Ты что, не женщина?
Теперь она уже не улыбалась, просто смеялась, звонко, беззастенчиво, чуть перекашивая узкие, растянутые губы.
– Конечно, не женщина. Ах да, ты говорил, что у тебя только женщины были? То-то ты мне между ног полез, – хохотала она в полный голос. – А там ничего… Представляю, как ты удивился.
– Удивился, не то слово, – вставил я.
– Конечно, ты прав. Мы, плевриты, действительно внешне на женщин чем-то похожи. Кто совсем не разбирается, вполне перепутать может.
– Я ничего не понимаю, – повторил я, чуть отстраняясь. – Ты должна мне все объяснить. Что происходит? Какие плевриты, откуда вы взялись?
– Ты вообще с какой планеты спустился? – в свою очередь спросила Аркадия. Смех все еще разбирал ее, но она уже взяла себя в руки.
– Я отсюда, с Земли. Правда, я давно из квартиры не выбирался. Я же говорю, книгу писал. Может, за это время какие-то изменения в человеческой природе произошли.
– Знаешь что, давай сперва плевру разорвем. А то она застывать стала, потом не отмоешь. Кто первым в душ?
– Можно, я сначала? – решил я. – Чем ее отмывать, мылом? – Кожа под пленкой стала чуть почесываться. Видимо, с непривычки.
– Ага, там губка специальная, голубая. Ты увидишь. Я встал, пошел в сторону ванной.
– А тебе понравилось? – В ее вопросе я расслышал осторожную неуверенность. Остановился, обернулся, взглянул на нее, она чуть приподнялась на кровати.
– Это фантастика какая-то. Обморочное состояние, – сознался я и открыл дверь ванной.
Потом мы сидели на кухне, Аркадия приготовила что-то перекусить. На скорую руку, конечно, но было вкусно. Хотя, наверное, я просто сильно проголодался.
– Значит, ты плеврита? – вернул я разговор к единственно интересующей меня теме. – А плевриты – они не женщины. Кто же они тогда такие?
– Ты и вправду не знаешь? Не придуриваешься? Как ты живешь и не знаешь самого простого? – спросила Аркадия, взгляд ее и не пытался скрыть ласку.
– Да нет, честно. Ты должна мне объяснить, что происходит. А почему я не знаю, это уже второй вопрос. Он меня самого интересует. Но мы с ним позже разбираться будем. Сначала ты должна мне объяснить.
– Ну, хорошо. Конечно, плевриты не женщины. И не мужики. Это совершенно отдельный, независимый пол.
– Какой пол? Откуда? – Я совершенно ничего не понимал.
– Как откуда… Ниоткуда. Мир так устроен… Есть мужской пол, есть женский, а есть плевритный.
– Это что, промежуточный между мужским и женским? – задал я следующий вопрос.
– Никакой не промежуточный. Совершенно отдельный пол. Просто существует он на совершенно иных принципах, чем, например, вы, мужики. Ты же видел. Вы механические, рецепторные, вам трение необходимо, хотя рудимент ваш, конечно, многого стоит… А у нас плевритная связь, ты же видел.
– Да, – кивнул я. – И чувствовал.
– Вот видишь! – Она улыбнулась, будто радуясь моей сообразительности.
И тут до меня дошло:
– Значит, если вы независимый пол, то вы не только с мужчинами можете… Но и женщинами?
– Конечно. – Аркадия пожала плечами. – А почему ты спрашиваешь?
– Да так, – пожал я плечами.
– Ну да, можем, запросто. Я, например, встречалась с четырьмя женщинами. – Она задумалась, вспоминая. – Таня, Алена, Галина и еще одна… Я забыла, давно дело было. К тому же мне с ней не особенно понравилось, она на себе слишком сконцентрирована была.
– И как с ними? – поинтересовался я.
– Ничего. Не плохо, конечно. Но не так, как с тобой. С тобой вообще полный улет. Оно и понятно, ты же раритетный. Один рудимент чего стоит.
Насчет своей раритетности я тоже не понял, но решил сейчас не узнавать. Были вопросы и поважнее.
– Значит, существует три пола: мужчины, женщины и плевриты. Правильно? – Я развел руками. – Невероятно, похоже, мир перевернулся. Я ничего не… – Но тут поймал на себе взгляд Аркадии. Более внимательный, чем обычно, он заставил меня замолчать.
– Ты дурачишь меня? – предположила она. – Разыгрываешь. Или издеваешься. Да? Я права?
– Нет, не разыгрываю. – Я снова ничего не понимал. – А почему? Я что-то не то сказал?
– Какие три пола? Ты что, смеешься? – Но я не смеялся. – Всего шестнадцать полов. Как ты можешь этого не знать? Ты что, действительно с неба свалился? С другой планеты? Ты что, внеземной пришелец?
Теперь пришла моя очередь разволноваться. Я встал, в волнении прошелся по кухне, в голове ничего не укладывалось. Да и как могло уложиться?
– Это ты разыгрываешь меня! Это ты издеваешься! – Похоже, я стал говорить ее словами. – Откуда шестнадцать полов? Откуда они взялись?
– Всегда были, все шестнадцать. – Аркадия развела руками. – Только вас, мужиков, очень мало, почти вообще не осталось. Вы редкость, на гране исчезновения, раритет, можно сказать. А вот энергетиков, психов или пчелок завались. Куда ни плюнь, то пчелка, то энергетик.
– Подожди, – подумал я вслух. – Мы, вероятно, о разных вещах говорим. Они, наверное, какие-то другие особи. На людей-то они хотя бы похожи?
– Ты чего? Конечно, все люди. Как это называется, Гомо Сапиенс. Просто разнополые.
– И их шестнадцать разновидностей? – переспросил я.
– Конечно, – утвердительно кивнула Аркадия.
– И все могут заниматься сексом со всеми?
– Ну, как со всеми… Внутри своего пола – это извращение, конечно. Гомосексуализм называется. Хотя исключительно редкое явление, в жизни почти не случается, только в учебниках описано. Да и кому этот гомосексуализм нужен, когда с остальными пятнадцатью полами можно сексом заниматься. Без труда. Как мы с тобой. – Она потянулась ко мне, заглянула в глаза.
– Действительно, кому он нужен, если разнообразие? – согласился я.
Она кивнула, я помолчал, потом продолжил:
– И как это многополье работает? В смысле, с технической точки зрения? У кого-то два члена? У кого-то три? Или, как ты их называешь, рудимента… Так, что ли?
Аркадия снова прыснула, видимо, я ее сильно рассмешил.
– Скажешь тоже! Не зря ты писатель. Я себе такое раритетное чудище даже представить не могу. Если от одного твоего рудимента такой энергазм, представляю, сколько от двух наберется. Убивать будет наповал. – Она засмеялась, видимо, все-таки представила. – Да нет, у всех совершенно разные принципы секса. Рудименты только у вас, у мужиков, остались. Оттого и называются рудиментами. Если строго говорить, то женские влагалища тоже рудименты, но их так называть почему-то не принято. Наверное, потому что женщин все же значительно больше, чем вас, мужиков. Хотя, если разобраться, тоже античные штучки, тоже на сплошной механике построены.
– Хорошо, если мужики «раритеты», то как женщин принято называть? – поинтересовался я в основном из любопытства.
– Женщины вообще-то как «пещерные» классифицируются, – ответила Аркадия. – А в разговорном сленге их как только не называют: и «пещерки», и «норки», и даже «домашний уют». Или еще «гормонки», «гармошки» – это от гормональной их природы. Но прозвища для всех полов имеются, ну, ты понимаешь, разговорные такие разные названия. С ними проще, да и прикольные встречаются. Все привыкли к ним.
– А мужики, значит, «раритеты»? Или по-другому их тоже называют? – поинтересовался я.
– Конечно, называют, сколько угодно. Например, антиками или рудиками.
– Антики? Рудики? Что это означает? – Я развел руками. При других обстоятельствах я наверняка бы догадался сам, но под этим стрессом голова соображала плохо.
– Что непонятого? «Антики» – от слова антиквариат. Это потому что вы устаревшие и вас очень мало. И потому что вы ценные. «Рудики» – от слова рудимент. Да много еще есть названий. Вас, мужиков, все любят, вот и придумывают прозвища, кто на что горазд.
– Значит, «рудики». Хорошо, пусть я буду «рудиком». – Я пожал плечами. – Так получается, что только мужчины и женщины построены на механических принципах? – уточнил я.
– Только они, – подтвердила Аркадия.
– А остальные на других принципах?
– Да ты сам подумай: механика, трение, это же примитивно. Это же на доисторическом каком-то, первобытном уровне. Это как огонь трением добывать, камнем о камень стучать. Когда уже давно спички есть. Когда уже и спички устарели, когда даже зажигалками почти никто не пользуется. А вы все чиркаете и чиркаете по старинке.
– А что не первобытный уровень? Что тогда является уровнем современным?
– У каждого свое. Полов-то шестнадцать, и у каждого свой принцип, – пожала плечами плеврита.
Я снова присел за стол. Конечно, я мог не верить ни одному ее слову, но как тут не поверишь, когда я только что вынырнул из четырехчасового плевритного секса. Тогда лучше вообще перестать доверять реальности окружающего мира. Перестать доверять реальности всех своих органов чувств: зрения, слуха, осязания. Но не доверять своим органам чувств мне не хотелось.
– Давай, рассказывай. Какие это шестнадцать полов? Давай по порядку, один за другим. Итак, какой из них самый популярный?
– Не знаю. Кому что нравится. У всех ведь разные предпочтения.
– Тогда давай по многочисленности. Какой пол самый распространенный?
– Я точный порядок для всех шестнадцати не помню. – Аркадия задумалась. – Больше всего, конечно, пчелок. Они практически везде. У нас их тоже немало, но в Азии, если на статистику посмотреть, там вообще почти одни пчелки. Особенно в Китае.
– И какой принцип совокупления у пчелок? – задал я очередной вопрос.
– «Совокупления». – Губы Аркадии сдвинулись в уже привычную асимметричную улыбку. – Слово-то какое смешное. – Она помедлила: – У них волосики по всему телу, типа пчелиного хоботка. Только у пчелки один хоботок, а у них – не сосчитать. Везде, повсюду. Вот они и проникают внутрь. Там они выделяют что-то, я точно не знаю, но можно в справочнике посмотреть. В общем, – она снова помедлила, замялась, – это не расскажешь. Это увидеть надо, а еще лучше попробовать. А на словах как-то упрощенно получается. И сухо к тому же.
– Хорошо, – кивнул я. – Давай дальше. Ты говорила, что на втором месте психи идут.
– Да, психи, по-моему. Они на энергетическом принципе построены. Вообще несколько полов на энергетике построены. Только энергетика у них разная.
– Ты не обобщай, ты перечисляй всех по порядку.
– Ладно. – Аркадия сосредоточилась, губы утратили асимметрию, выровнялись. – Значит, психи, потом энергетики, лунатики, придурки. Наверное, еще биг-бэнов можно к этой категории причислить.
– Подожди, не спеши, – снова остановил я ее. Голова моя плыла и не успевала за новой информацией. Да и как можно было за такой информацией успеть? – Чего-то я не поспеваю. Я совсем запутался. Давай, я записывать стану, а то совсем собьюсь.
Она принесла лист бумаги, ручку. Я нарисовал простую табличку. В левом столбце название пола, в правом – сленговое сокращение и принцип действия. Первыми номерами я поставил «мужик» и «женщина», то, что мне было понятно. Затем уже со слов Аркадии добавил новые, незнакомые для меня половые принадлежности. В результате лист выглядел таким образом:
1. Мужик – рудимент, рудик, раритет.
2. Женщина – пещерка, гормонка, гармошка.
3. Плеврита – пленочная, плевая, пластиковая.
4. Пчелки – хоботки, работяги.
5. Психи – психотропная энергетика.
6. Энергетики – другая (не понял какая) энергетика.
7. Большой взрыв. От аналога с термином, означающим «Создание Вселенной». Сокращенно: «биг-бэн» – бьет какой-то энергией, как ударом. Тоже не понял, какой именно.
8. Релятивисты. Они же «эйнштейны» – смещение в пространстве и во времени. (Вообще не понял, как это работает.)
9. 4-измерения. Сокращенно «4-дэшники» – вроде бы открывается четвертое измерение. Не ясно какое.
10. Химики. Они же слизняки. Или гусеницы – выделяют слизь. Наверное, химия какая-то.
11. Паучковые – паучки, обволакивают паутиной.
12. Лунатики – как-то связано с приливами и отливами. С циклами, одним словом. Но Аркадия внятно объяснить не может.
13. Электромагнитные. Они же «буравчики» – воздействуют на молекулярном и атомном уровне. Что-то с электронами делают. Может, ток пускают? Или электромагнитные волны?
14. Придурки. От слова «дурь». – «Дурь» вырабатывают. Что-то типа наркотика, но не вредного, без сильной зависимости.
15. Огородники. Они же «картошки». Или «вербы» – секс происходит не то на уровне спор, не то на уровне почек. Они как-то засеивают партнера.
16. Троглодиты. Они же «водовороты» – засасывание разных частей тела, создавая из этой части новоявленный эротический орган. Хотя совершенно непонятно, что это означает.
К концу нашего разговора я совершенно выбился из сил. Видимо, стресс от умопомрачительной ситуации, в которой я оказался, совсем подточил меня. Запихнув в себя какую-то еду, которую смастерила Аркадия – даже не ощутив вкуса, – я с трудом добрался до кровати.
– Слушай, я совсем без сил, – признался я, когда Аркадия оказалась рядом, прижалась ко мне своим глянцевым, прохладным телом. – Я бы хотел попробовать еще раз… в смысле, сексом заняться… но боюсь, у меня не получится. Боюсь, как бы ты не обиделась.
Почему-то я продолжал обращаться к ней в женском роде – хотя не понятно почему. Наверное, по инерции. Ведь она женщиной не была. Впрочем, а как иначе? В русском языке лишь три рода: мужской, женский и средний. А плевритного рода нет. Во всяком случае, я его не знал.
– Как это не получится? – удивилась Аркадия. – А что у тебя должно получиться?
Я подумал: а действительно, что?! В принципе от меня ничего не требовалось. Я кивнул:
– Хорошо, если ты хочешь, то давай.
– Конечно, хочу. Зачем ты спрашиваешь?
И мы с Аркадией снова занялись любовью. Хотя, лучше сказать, сексом, потому что, если честно, я ее пока еще не любил. Даже не был уверен, полюблю ли когда-нибудь.
Тем не менее улет был полным, без остатка, как и во время предыдущей, первой попытки. Даже превзошел ее: я уже ничего не боялся, не удивлялся ничему и, когда ощутил захватывающий всего меня поток, принял его сознательно, с нетерпением, полностью раскрывшись для него. Оттого, наверное, наша связь продолжалась долго, почти всю ночь, уже светало, когда я открыл глаза. Как ни странно, я чувствовал себя совершенно свежим и полным сил.
– А почему секс должен утомлять? Не работа ведь, – откликнулась Аркадия, когда я поделился своим открытием. – Наоборот, он заряжает. Энергия, она и должна заряжать. А что, бывает по-другому?
Я задумался и не стал ей рассказывать, как бывает. Зачем переносить на малознакомого человека свой негативный опыт.
После того как мы по очереди побывали в душе, смыли, оттерли плевричную накипь, мы снова оказались на кухне. Аркадия заварила кофе, смастерила завтрак.
– Я сейчас на репетицию, – начала она строить планы. – А потом, перед спектаклем, у меня перерыв большой будет. Тогда я к тебе и прибегу. Ты только никуда не выходи и никому не звони. Мы же не знаем, может, они тебя по всему городу разыскивают.
– Кто они? – не сразу понял я.
– Как кто? Те, кто за тобой следил. От кого ты вчера убегал.
Надо же, я совсем оторвался, полностью позабыл о вчерашних перипетиях, о подстерегающей меня опасности. Надо же, как меня плевритная Аркадия прозомбировала!
– Главный вопрос теперь даже не тот, кто и почему за мной охотится, – ответил я после длительной паузы. – Главный вопрос: где я сейчас нахожусь?
Аркадия взглянула на меня с удивлением.
– Как где? В России, в Москве.
– Я понимаю, – отозвался я. – А кстати, какой сейчас год. Да ладно год, какой век хотя бы?
– Ну, ты даешь. Двадцать первый, конечно.
– Значит, во времени я, похоже, не переместился. В пространстве тоже. Тогда где же я нахожусь? Куда я попал? Как попал?
Чашка кофе застыла в руке плевриты. Она даже жевать перестала, так и окаменела с непрожеванным куском во рту.