Доктор Громов замолчал, задумчиво глядя в потолок – было видно, что его самого увлекала всей своей сущностью эта утопическая идея. Отдышавшись и обдумав что-то про себя, он продолжил:
– Стоит нам открыть для своего полного понимания наш мозг, как для нас тут же станет все просто и все понятно. Нас не будут более терзать никакие загадки, и нам тут же станет понятно, как дважды два, как устроена на самом деле наша Вселенная, и мы получим наконец ответы на вечные вопросы вроде тех, откуда взялся наш мир и где его пределы. Мы сможем наконец покорить себе временные рамки – сейчас же мы занимаемся лишь жалким оплакиванием того, что время нам не подвластно… Чушь! Мы просто еще не умеем пользоваться тем, что предоставляет нам природа, и, несмотря на иллюзию того, что мы адаптированы к миру, в котором живем, на самом деле мы управляем миром не более чем блоха, гордо восседающая в шерсти собаки, управляет своей хозяйкой. Для блохи собака – целый мир, она думает, что является ее хозяйкой, но и не подозревает о том, что ее в любой момент могут стряхнуть резким движением лапы. А, упав с собаки наземь, она, может, наконец и сумеет понять существующую на самом деле истину, осознав то, что ее узкое представление о мире было ошибочным – если, конечно, останется жива – но она уже не будет находиться на этой собаке, а потому так и не сможет донести осознанную ею истину до своих собратьев, а потому каждая блоха так и будет продолжать думать, что она и есть хозяйка мира, и заблуждение этих жалких существ так и будет существовать далее – примитивное и непростительно ошибочное. Ты понимаешь, о чем я?
– Не совсем, – Леру несколько смутили рассуждения доктора Громова, все же она чувствовала себя еще не в полной мере хорошо, а потому смысл разглагольствований относительно блох давался ей с трудом, тем более что она имела весьма отдаленное представление о том, как жизнь блох, про которых говорил сейчас с таким упоением доктор Громов, касается ее освобождения из этой камеры. Впрочем, обижать его ей не хотелось, тем более что в силу его непредсказуемости она не могла представить, что он мог выкинуть в следующий момент, насколько глубока окажется для него эта обида и чем она сможет для нее обернуться, а потому не решилась сбить его и перейти к главному, и постаралась поддержать беседу, – Ведь блоха может забраться на другую собаку и рассказать о своем открытии тем блохам, что живут на ней, и истина будет открыта. Собаки-то одинаковые.
– Одинаковые? – доктор Громов усмехнулся, – Знаешь ли ты о том, что в мире не существует полностью идентичных организмов, и каждая собака в нем – уникальна? Впрочем, я не буду цепляться к словам, я понимаю то, что ты хочешь сказать. Да, собака будет похожа на ту, с которой спрыгнула наша блоха. Но это все же будет другая собака. Другая! И это подорвет уверенность нашей героини и поставит под сомнение открывшуюся ей было истину… Понимаешь?
Она не успела ответить, как доктор Громов ответил сам:
– Не понимаешь, я знаю! Ладно, все же мы несколько уклонились от темы. Я понимаю, тебя сейчас удивляет то, какое блоха имеет отношение непосредственно к твоей жизни. Да, куда тебе понять то, что все в этом мире взаимосвязано… Хорошо, об этом мы поговорим с тобой когда-нибудь позже – если, конечно, увидимся.
Итак, на чем мы остановились? Если человеческий организм станет наконец совершенным, то мы сможем наконец познать все тайны бытия, и мы не будем предаваться жалким мечтаниям, находящимся по сути своей лишь на уровне примитивных догадок, есть ли жизнь на других планетах. Нам не надо будет об этом думать – мы сможем это просто проверить. Мы сможем все! Мы не будем так усердно черпать ресурсы нашей планеты, истощая ее, доводя ее до разрушения, как мы делаем это сейчас, потому что просто потеряем необходимость и в воде, и в пище, и во сне, поскольку мозг сам может восполнять свои ресурсы, не нуждаясь во вмешательствах извне, которые совсем не идут ему на пользу. Из всех наших базовых потребностей нам останется, пожалуй, только потребность в размножении – ну а как иначе? Все остальное нам станет ясно. А главное, ведь все необходимое у нас уже есть – ведь совершенный мозг уже дан нам в виде щедрого подарка природы, нам не надо изобретать ничего нового – нам нужно лишь его запустить. Заставить заработать то, что уже есть, согласись, проще, чем создать что-то новое, так что полпути, на самом деле, уже пройдено. Просто большинство не знает об этом. Собственно, те, кто об этом не задумывался, ныне находятся здесь – тупым животным место в лаборатории. Они существуют для того, чтобы помогать умным жить и становиться еще умнее. Что ж, пусть люди в силу своей глупости не поймут всю ценность своего пребывания здесь, но от этого их значимость не уменьшится, они все равно откроют совершенство руками умнейших и, на самом деле, находящимся здесь стоит гордиться тем, что им представилась честь выступать в роли материала для великого открытия высших.
Лера слушала доктора Громова молча. Уже имея некоторое представление об его эмоциональности и склонности к импульсивным реакциям, она решила пропустить мимо ушей то, что ее только что назвали «тупым животным» и «материалом».
– Можешь ли ты представить всю важность происходящего здесь? – продолжал восклицать доктор Громов, – Хотя куда тебе понять, ты всего лишь глупая девчонка… Но ты мне нравишься – не знаю, право, почему – но правда нравишься, честное слово! Если б ты только могла представить себе ту миссию, которую несут здесь эти жалкие люди! Если бы ты только приблизительно могла себе вообразить! Жаль, что ты на это не способна. Ты – всего лишь глупое существо, да… Но ты все равно мне определенно нравишься, это факт.
Отлично, помимо «тупого животного» и «материала» к ней добавилось еще и название «глупого существа». Что лучше? Но она все равно ему нравится, да! Это, по всей видимости, должно ей льстить?
– Нет, если бы ты была хоть чуточку умнее, ты бы непременно поняла всю значимость происходящей здесь операции. Но ты, к сожалению, слишком глупа для этого.
Оскорбление за оскорблением. И этот человек говорил ей, что она ему симпатична? Наверное, такова была натура доктора Громова – бескрайнее высокомерие. Вероятно, эта была неотъемлемая его черта, без которой существование этого человека как личности было невозможно. Как ни странно, несмотря на это, его слова все-таки не обижали Леру, она уже успела понять то, что что бы он ни говорил, это не способно было уменьшить ее симпатию к нему. Наверное, доктор Громов умел грамотно располагать к себе людей. Или просто у нее не было другого выхода, ведь хоть кто-то в этом ужасном месте должен был вызывать в ней положительные чувства.
– Конечно, – продолжал доктор Громов между тем, – мозг человека развился бы рано или поздно сам по себе, но мы ведь не можем ждать тысячелетиями, пока пройдет процесс эволюции, правда? Мы потеряем тем самым массу времени, а это не имеет никакого смысла. Не говоря уж о том, что человечество может попросту уничтожить само себя в силу своей глупости, так и не дождавшись конечного этапа своей эволюции. Оно, кстати, уже близко к этому.
Лера наконец решилась робко высказать свое мнение на этот счет:
– Скажите, доктор Громов, а разве это будет интересно, если все в мире станет понятным, и не останется в нем никаких загадок? Человеку будет не к чему стремиться, и нечем будет жить. Не лучше ли, если останется в мире хоть пара загадок, изучению которых люди смогут посвящать свою жизнь? Пока что развитие человечества вроде бы идет своим чередом, а насильственное вторжение в строение человеческого организма противоречит законам природы…
– Вздор! – отрезал доктор Громов, повысив голос так, что Лера вздрогнула, но, к ее облегчению, в голосе его не было раздражения, это была скорее лишь снисходительная насмешка, – Фу, милая, – добавил он, поморщившись, – И откуда в столь юном существе столько мракобесия? Впрочем, это лишь доказывает то, насколько ты глупа. Но я не в праве сердиться на тебя за это. Не за этим я и пришел. Все, что я хочу – это спасти тебя. Просто ты сама просила меня объяснить тебе происходящее здесь, а я увлекся своей любимой темой – все-таки это дело всей моей жизни, это-то ты способна понять…
– Простите, доктор Громов, – ответила она, чуть покраснев, – Я не хотела вас обидеть. Вы очень интересно рассказываете, но все же здесь, наверно, не место обсуждать такие темы. Об этом можно разговаривать сколько угодно долго, а мне так хочется спастись, ведь, поймите меня правильно, моя жизнь сейчас, в отличие от вашей, в опасности. Кстати, не могли бы вы сказать, почему все-таки вы решили спасти именно меня? Что отличает меня от других людей, находящихся здесь?
– Ничего, – тут же ответил он, – Ровно ничего. Но – еще раз говорю – ты мне понравилась. Или тебе стоит объяснить природу человеческих симпатий?
Она покачала головой.
– Вот и прекрасно. Кроме того что мне тебя жаль, смею заметить, что я все-таки сам не в полной мере согласен с методами, предложенными здесь, несмотря на свою увлеченность этим делом. Наша лаборатория занимается разработкой препаратов, способных основательно ускорить процесс эволюционирования человеческого мозга, но препаратов, удовлетворивших бы наши требования, еще не было создано, необходимые комбинации веществ еще недостаточно подобраны, а потому с практикой, на мой взгляд, мы поспешили. Вкалывая человеку препарат, мы каждый раз сомневаемся в том, что он будет иметь хоть какое-либо положительное действие, а не вызовет мгновенную смерть или, к примеру, атрофический процесс коры головного мозга, особенно с учетом того, что каждый человеческий организм сугубо индивидуален и имеет, между прочим, некоторые личные непереносимости… В общем, я хочу сказать то, что, пожалуй, наши теоретические познания еще недостаточно развернуты, чтобы заниматься столь активной практикой. Столько людей умирает… Это такие потери! Конечно, когда мы достигнем своей цели, то возникновение высшей расы людей компенсирует вымирание существующих ныне примитивов, но все равно, признаться, лично мне бывает жаль бедных глупых людишек… Как жаль сейчас тебя. Кроме того, честно говоря, я сомневаюсь в том, что из тебя выйдет что-нибудь путное. Ты еще молода, и я думаю, что будет лучше, если ты останешься жить, и проживешь свою жизнь как тебе захочется. Конечно, ты глупа, но, мне кажется, не безнадежна. Поэтому, в силу своей доброты, я дарую тебе жизнь, Лера. Но для того, чтобы у меня получилось тебя спасти, ты должна во всем слушаться меня.
– Я поняла, доктор Громов, – она наконец собралась с духом, чтобы задать вопрос, мучивший ее с самого начала, – Скажите, что мне вкололи? Я могу надеяться на то, что инъекции не оставят для меня никаких тяжелых последствий?
– Ну, за это можешь не беспокоиться! – он беспечно махнул рукой, как будто речь шла о чем-то совершенно незначительном.
– Да, но мне ведь все-таки что-то вкололи? Имеет же это какое-то действие? Что за препарат мне успели ввести?
– Не волнуйся, это всего лишь один из цереброадреностимуляторов, не более того, – откликнулся доктор Громов.
Лера не поняла значения этого длинного слова, но не стала уточнять его смысл у своего собеседника, опасаясь того, что доктор Громов опять уйдет в свои глубокие медико-философские размышления, еще раз подчеркнуто поставив под сомнение уровень ее умственных способностей. Судя по тому, как он об этом говорил, ничего серьезного ей еще введено не было, а потому она решила не задаваться этим вопросом и просто поверить на слово доктору Громову, ожидая его указаний, приведущих ее к – она ему верила – спасению.
– Я вас поняла, доктор Громов, – произнесла она вслух, – Я верю в свое спасение, я благодарна вам за предоставленную мне руку помощи и готова ждать от вас любых указаний.
– Вот и молодец, – похвалил ее, оживившись, молодой доктор, – Тогда – я обещаю тебе – ты выживешь. Будь уверена.
Глава 5. Доктор Громов вводит в курс дела
Прогуливаясь по комнате взад и вперед, Лера внимательным взглядом окидывала окружающих ее людей. Она ходила от стенки до стенки – между кроватями, иногда она осторожно выходила в коридор, окидывая быстрым взглядом находящихся поблизости людей, и тут же шныряла обратно в комнату, не желая привлекать к себе излишнее внимание. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее повышенный интерес к находящимся здесь людям.
Рядом семенил доктор Громов, которого, по всей видимости, забавляло ее поведение. Порой он останавливался, ожидая, когда она пройдет привычную часть своей траектории и вернется обратно, насмешливо наблюдая за ней и тихонько посмеиваясь, что, впрочем, ее не обижало – она была слишком озабочена изучением общества, в котором оказалось.
При всей своей насмешливости доктор Громов не терял нити их беседы и продолжал разговаривать с ней вполне серьезно, терпеливо объясняя ей, что к чему.
– Вот, посмотри, – сказал он почти шепотом, косясь на женщину, лежащую на кровати под номером 3 (Лерина кровать имела номер 12), – Это Эльвира Борисовна – тебе, возможно, стоит обратить на нее некоторое внимание.
– Да, я знаю ее, – тихонько отвечала ему Лера, поглядывая на спящую женщину, – Я уже успела с ней познакомиться. Хотя она практически не разговаривает, и общаться с ней крайне сложно. По-моему, она очень плохо себя чувствует, все время проводит в постели и очень редко подает голос.
– Нет, нет, она не спит, в том-то все и дело! – заверил ее доктор Громов, – Она хочет казаться слабой и обессиленной, чтобы ее не трогали, но на самом деле она не спит, уж я-то знаю. Она полна сил и только ждет подходящего момента, чтобы улизнуть отсюда.
– Правда? – Лера повнимательнее присмотрелась к Эльвире Борисовне, которая на самом деле выглядела совсем слабой, казалось, что ей вообще было трудно шевелиться, не говоря уж о том, чтобы встать, – Вы уверены?
– Ну конечно. Она знает, как можно выбраться отсюда, и готовит план.
– Она знает, как выбраться? – Лера удивленно расширила глаза, – И как же? Здесь есть еще какой-то выход?
– Есть. Но где он находится и как к нему попасть, не знаю даже я.
– Как? Как такое может быть? Неужели в этом месте может быть что-то такое, чего можете не знать вы, но что при этом будет известно кому-нибудь из заключенных? Как такое возможно?
– В этом месте, девочка моя, я не начальник. Поэтому здесь есть секреты, которые недоступны даже мне. А Эльвира Борисовна, я знаю, каким-то образом разведала часть секретной информации. Пока еще я и сам не знаю, как ей удалось это сделать. Но она готовит план побега, это точно.
– Вы думаете, она посвятит меня в этот план? Но как я могу заполучить ее доверие?
– Никак! – он всплеснул руками, – Ни в коем случае не пытайся узнать у нее напрямую, как можно выбраться отсюда. Она очень агрессивна и самонадеянна, и ни в коем случае не допустит вмешательства в ее планы. Если она поймет, что ты знаешь про нее столь важную информацию, она, будь уверена, попытается от тебя избавиться любым путем. Будь умнее, действуй осторожно. Заговаривай с ней предельно аккуратно, попытайся выведать из нее информацию как бы невзначай, исподтишка. И следи за ней – может, тогда и получится заметить что-нибудь, что может тебе пригодиться. Только не забывай про осторожность, я прошу тебя, это очень важно! Она действительно на самом деле является очень своенравной и агрессивной женщиной, и в противном случае от нее можно ожидать любой жестокости.