– Я пакет по новой запечатывал.
– Красавчик, а где наши билеты?
– Фак!
За нами уже скопилась очередь. Десятки глаз нежно сверлили наши затылки взглядами. Повторно изодрав полиэтиленовый кокон ногтями, Лаптев протянул девице билеты и снова умчался прочь. Девушка внимательно посмотрела на билеты и подняла голову, наткнувшись на наши заискивающие улыбки. Убедившись, что перед ней не вполне адекватные люди, она перешла на пониженную скорость повествования.
– Это обратные. Билеты. А мне надо из Екатеринбурга в Бангкок.
Макаров тихонько взвыл и развернулся, уткнувшись в Сергея с его очередным «арбузиком» в руках.
– Лаптев! Какого лешего ты взял обратные билеты?!
– Как «обратные?»
– Так!!!
– А… Ну… Обратные-то нам тоже пригодятся…
– Они на сегодня! Ты собирался сегодня слетать в Таиланд и сегодня же вернуться?!
– А не надо было меня торопить!
– Кто тебя торопил?! Не надо было пальцы склеивать вместо того, чтобы всё сделать по-людски!
Пока Миша пинал арбузик Серёжи как футбольный мяч, девушка объяснила мне, где купить билеты на ближайший рейс до Бангкока.
У кассы выяснилось, что билетов нет. Чуть запыхавшийся после серии пенальти, Миша включил своё обаяние на полную катушку:
– Девушка, милая, неужели у вас не было дня, когда вам надо было позарез улететь в Бангкок? Посмотрите ещё раз, это вопрос жизни и смерти вон того, со склеенными пальцами.
– Есть один вариант, но не знаю, подойдёт ли он вам…
– Не томите! Если надо лететь стоя, то я согласен…
– Нет, лететь надо будет сидя, но в бизнес-классе.
– Та-а-ак, и сколько стоит это удовольствие?
– Сорок тысяч.
– Нормально. А чего так дёшево?
– Это за одного.
– Цена в рублях, я надеюсь?
– Конечно.
– Уф. Уже легче. Порадуйте меня ещё раз, это стоимость полёта в оба конца?
– Нет, в один.
– Значит, вместе будет 120 тысяч. А в оба конца – 240 тысяч рублей. Угу.
Повисла пауза, а в глазах Макарова мелькнуло сомнение. Но потом он, видимо, представил, как вечером возвращается домой, – и решился.
– Ладно. Давайте пока билеты в одну сторону. В крайнем случае, оставлю их там, если будут себя плохо вести!
Девушка на стойке регистрации рассмотрела наши билеты трижды, прежде чем убедилась, что мы ничего не перепутали. Я оказался единственным, кто сдал свой багаж. Я же первым подошёл к рамке металлоискателя. Снял пояс, выложил из карманов мелочь…
– Мужчина, а что это у вас такое? – Таможенник вертел в руках стеклянный шарик.
– Это глаз.
– Чей?
– Мой.
– Зачем он вам?
– Запасной.
– Проходите, только детям в самолёте его не показывайте.
– Я что, похож на человека, который что-то показывает детям?
Миша звенел на рамке, как трамвай на перекрёстке. Сдув со лба выбившуюся прядь волос, таможенница спросила:
– Мужчина, может, у вас в голове металлическая пластина стоит?
– Нет у меня ничего в голове.
– Ещё раз проверьте, вы всё вытащили из карманов?
Макаров пожал плечами, и извлёк из кармана связку ключей размером с большого металлического ежа. Оказавшись по ту сторону металлоискателя, Миша толкнул меня локтём и кивнул себе за спину. Затаив дыхание, я наблюдал, как через рамку шествует Сергей.
– Что у вас в пакете?
– Да так, ничего необычного.
– А зачем вы его запаковали?
– А разве нельзя?
– Распакуйте, пожалуйста.
– Это обязательно?
– Пожалуйста, распакуйте багаж!
Отработанным движением Сергей содрал с пакета кожуру полиэтилена. (Вот кто будет нам чистить в Таиланде апельсины!) Вопреки нашим страхам и надеждам таможенника, внутри не было ничего запрещённого: чашка, коврик для мышки, канцелярский нож, бюстик Кутузова и куча маркеров. Очевидно, Лаптев, увольняясь с работы, забрал личные вещи, да так и носил их с собой.
– Канцелярский нож придётся оставить, это оружие!
– Да какое это оружие?
– Холодное, вы им запросто человека порежете!
– Хорошо, забирайте. Теперь я не опасен? – ехидно спросил Лаптев. Работник таможни молча протянул ему выпотрошенный пакет.
– Да, теперь вы временно не опасны. А что у вас с пальцами? – таможенник подозрительно глянул на Сергея, а потом на нас с Мишей.
– Это врожденное, товарищ офицер, мы его в Таиланд на операцию везём.
* * *
Наконец мы оказались в международной зоне. В воздухе витали ароматы парфюмов и кофе. Куда пойти пресыщенному джентльмену: в бар или в дьюти-фри? Торжествующий Лаптев крутил головой во все стороны.
– Друзья, я в курительную комнату.
– Серёга, ты же не куришь!
– Табак – не курю. Но что я, зря устраивал эти отвлекающие манёвры на рамке?
Лаптев отточенным движением извлёк из кармана небольшой пластиковый портсигар и показал нам его содержимое. Когда я понял, какой груз наш чокнутый друг пронёс через таможню, у меня поседели волосы на спине. Внутри портсигара лежали три косяка, украшенные цветными полосками. Сергей принялся объяснять:
– Красный – это «Стрелы Амура», синий – «Бешеная макака», а чёрный – «Шёпот ветра».
– И что это значит?
– «Бешеная макака» повышает агрессивность. «Стрелы Амура» располагают к романтике…
– Нафига тебе это в самолёте? – влез Миша.
– …А «Шёпот ветра» – успокаивает! Самое то. Кто со мной?
– Никто! Иди уже, ботаник хренов! – Макаров развернул Серёгу в сторону туалета, и тот бодро зашагал прочь. Мы смотрели ему вслед, предчувствуя неладное.
– А если он перепутает и выкурит «Бешеную макаку»?
– Нож у него отобрали. Будет бушевать – свяжем.
Отпустив Лаптева на встречу с его демонами, мы решили пойти по традиционному пути и набрали в дьюти-фри текилы и рома. Выстояв небольшую очередь, мы подошли к кассе.
– Девушка, вы нам на пакеты ещё по одному наденьте, – попросил я.
– Зачем это?
– А у меня в прошлый раз на трапе ручки оборвались. Текила разбилась, пришлось прямо со ступенек слизывать, без лайма и соли.
Оставив Мишу рассчитываться, я пошёл в бар. Сергей был уже там. Он что-то увлечённо рассказывал грудастой барменше. Судя по горящим глазам, нашему траволюбу всё-таки попались «Стрелы Амура». Ладно. Он никого не бил и не бегал в простыне, это уже удача. Впрочем, барменше было что послушать:
– …В тот день мы бомбардировали плазму быстрыми нейтронами. Я был в шаге от сенсационного открытия. Оставалось сверить кристаллические решётки…
У оратора в руке поблёскивал коньячный бокал. Очевидно, не так давно бокал был полон.
– Не рановато ли, Сергей Степанович?
– Как раз вчера истёк срок давности. Теперь я могу поведать миру о страшной трагедии, которая случилась с профессором Салье.
– Это вы? – удивлённо моргнула на меня девица. Я не успел ответить, за меня это сделал Лаптев.
– Что? Нет, это – Артём Ильич, мой коллега. А это – Люда.
– Это заметно.
– Артём Ильич – физик-ядерщик в пятом поколении. Так я продолжу. В тот страшный день…
Я с опаской присмотрелся к Сергею. Не знаю, что там ему продали под названием «Стрелы Амура», но изменения в Лаптеве произошли кардинальные. Из худосочного ботаника он превратился в героическую личность: осанка исправилась, в голосе зазвенел металл, засветились гениальностью глаза нобелевского лауреата.
– …в тот страшный день мы с профессором Салье работали в ускорителе элементарных частиц. Всё как-то не ладилось с самого утра. От переутомления у меня дрожали руки…
– Так, а что случилось? – Люду распирало от любопытства. Я решил подключиться к спектаклю и перехватил нить разговора:
– Как раз в этот момент я должен был принести Сергею Степановичу специальный стимулятор и уже подходил к двери ускорителя, и тут… пардон, Люда, слёзы душат, плесните мне рому…
– И мне рому, Людочка.
– Может, не будете мешать, Сергей Степанович?
– Кому? Вам? В чём? Так я продолжу. Как только Артём Ильич подошёл к двери ускорителя, прозвучал жуткий взрыв. Меня отбросило к реактору, а профессор, ох, простите, он, он…
– Его спасти не удалось. А у Сергея Степановича после попадания в активную зону реактора срослись пальцы на руке. Да и на ногах у него…
– Что с ногами? – тяжелогружёный пакетами Миша подошёл к бару.
– А это Михаил Матвеевич, доктор технических наук, – толкнув Мишу локтём, я прошептал: – Мы физики-ядерщики, подыграй.
– Михаил Матвеевич, мы как раз хотели помянуть профессора Салье.
У Люды по щеке поползла слеза. Макаров моргал, не въезжая в ситуацию. Лаптев театрально закатил глаза, а я решил, что в истории пора ставить точку.
– Людочка, не надо плакать. Мы делали это ради таких, как вы, мирных жителей. А в память о профессоре я ношу с собой это, – стеклянный глаз охранника ресторана «Колосок» стукнул о стойку бара. Издав короткий всхлип, барменша грохнулась в обморок.
* * *
На входе в самолёт стюардесса косо зыркнула на наши переполненные пакеты и напомнила, что распивать спиртные напитки на борту запрещено. Миша искренне, по-детски удивился:
– А что с ними ещё делать прикажете? Лить на пол и кораблики пускать?
– Скоро введут правило, и будете сдавать бутылки на хранение экипажу!
– И кто это их будет хранить, капитан? – не сдавался Миша.
– Нет, во время полёта капитан немного занят! Этим займутся другие люди.
– Ими можем быть мы! Возьмёте на пол-ставочки?
– Увижу, что пьёте – будет скандал! – стюардесса включила неумолимость.
– А если я окажу вам эротическую услугу? – Миша был в своём репертуаре.
– Какую услугу?
– Покажу грудь!
– Нет.
– А две?
– Да хоть три!
Полёт на трезвую голову суть извращение. А чем плох бизнес-класс? Тем, что стюардесса сидит прямо напротив и не отводит от тебя своих маленьких злых глаз. Напёрстки с шампанским, что она нам выдала, тут же и закончились. Новых не полагалось. Скука и злость уселись на наших подлокотниках.
– Это просто фигня какая-то! – кипятился Миша.
Я и сам был на взводе, но постарался его отвлечь:
– Зато мы летим бизнес-классом за таинственной шторкой. А на обед вместо пластиковой булочки нам дадут кусок мяса.
– Я не ем мясо! – подлил масла в огонь Сергей Степанович, чем окончательно вывел меня из себя.
– Тогда жри свой целлофановый пакет!
– Он не целлофановый. А полиэтиленовый! И вообще, чего вы такие злые?
– Потому что нас, в отличие от тебя, стрелы Амура миновали!
– Сами виноваты. Я вам предлагал. Кстати, я и сейчас предлагаю.
– Сергей, мы не будем курить драп в самолёте!
– Миша, не сужай диапазон удовольствий. Пока вы затаривались текилой, я купил бутылку джина и два литра тоника. И теперь у меня два литра очень крепкого джин-тоника. В бутылке от тоника, не придерёшься! Вуаля!
Миша посмотрел на Сергея, и в этом взгляде я увидел, как он даровал Лаптеву прощение за все его прошлые и некоторые будущие прегрешения. Самолёт начал разгон, и мы одновременно с ним. К тому времени, как Екатеринбург скрылся за пеленой облаков, нас накрыло самым крепким в мире джин-тоником.
* * *
Я проснулся от того, что мне на грудь села чайка. Где я? Пахло морем. Так как последнее, что я помнил, был самолёт, то мне тут же поплохело. Неужели мы упали? Но как я мог это проспать? Думаю, что процесс должен был быть шумным: крики, рёв моторов, удар о водную гладь. Пол подо мной вибрировал. Я отогнал чайку громким хрипом, и с трудом поднял гудящую голову. Рядом под брезентом лежал Миша, он был непривычно тих. Вдруг на плечо мне опустилась рука. Вздрагивать и нервно оглядываться у меня не было сил, поэтому я медленно развернул вселенную вокруг себя. Предо мною стоял Серёжа и протягивал банку пива. Значит, самолёт не падал: после крушения пиво не выдают.
– Где мы? – спросил я после третьего глотка пива и второго глотка воздуха.
– На пароме, идём на Панган.
– О, господи. Как мы попали на паром?
– Сначала мы сели в самолёт.
– Это я помню.
– Потом выпили, и ты пошёл в туалет.
– Зачем?
– Вот этого я не знаю, потому что потом мы тебя не осязали. Под конец полёта я начал испытывать беспокойство с лёгкой примесью тревоги. А Миша пошёл к пилотам.
– Зачем?
– Спросить, не выпал ли ты. Потом мы тебя нашли. Ты как раз плёл стюардессе про ядерный синтез и предлагал им заняться.
– Зачем?
– Что «зачем?»
– Зачем ты мне всё так подробно рассказываешь?
– Хорошо, я могу и коротко рассказать.
– Давай, а то от твоих подробностей мне становится стыдно. Коротко!
Лаптев отхлебнул пива и вкратце пересказал события последних часов. А именно:
1) как в аэропорту Бангкока Миша капризничал и требовал ускорить паспортный контроль;
2) как я не хотел фотографироваться на визу и кривлялся, словно мелкий бес;
3) как мы были в отрубе, пока самолёт (уже другой) нёс нас из Бангкока к побережью;
4) как с нами фотографировались местные;
5) как Сергей собирал деньги за этот аттракцион;
6) как за собранные деньги он купил пиво, билеты на автобус до парома и на сам паром.
– Воды-ы, – послышалось снизу. Миша пришёл в себя. Сергей начал поить его пивом, как маленького птенца.
– Миша, помнишь, как ты рвался управлять автобусом, когда мы ехали из аэропорта?
– Лапоть, ты в своём уме?! У меня же категории для автобуса нет.
– Не было. А теперь есть! Держи. Ты у водителя права забрал. Надо только фотку поменять.
– Всё из-за тебя! Накачал нас своим джин-тоником. Коктейль, коктейль! Вот мы и превратились в скотов.
– Превратились?!
– Панган! – крикнул вынырнувший откуда-то матросик и, улыбнувшись, показал вдаль. Прямо по курсу показались очертания утопающего в зелени острова. Он был прекрасен. (Остров, конечно, а не матросик).
На пристани все туристы вмиг разбежались, и мы остались одни. Зимние куртки и шапки в руках придавали нам мародёрский вид. Ко мне подошла косая тайка и с поклоном вручила буклетик гостиницы.
– No, no, thanks. We need hotel «Russian star», how can we get there?[1]
В ответ тайка что-то залопотала на местном наречии. Миша недовольно поморщился.
– Что она хочет? Эй, Серёга, ты же по-ихнему знаешь, объясни тёте, чтобы отвалила.
– Соува тии. Соува тии!
– Не тяни, спроси, как нам добраться до нашей гостиницы.
– Миша, я пока только «добрый день» выучил. Остальное со словарём.
– Ну ты и баран, со словарём! Ладно, поехали уже к ней, а то сил нет, – Миша сдался неожиданно быстро. У нас и подавно не было желания спорить, поэтому мы тихо сели в предложенную тёткой машину, доехали до какого-то отеля, добрели до своих коек и заснули сном стахановцев.
* * *
Таиланд – чудесная солнечная страна в Юго-Восточной Азии. Джунгли, пляжи, монахи, слоны, кокосы и красотки захватывают ваше сознание сразу и бесповоротно, вытесняя усталость и негатив. Любой прибывший в Таиланд чужеземец наполняется силой, здоровьем и энергией. Главное – не быть при этом в отрубе или хотя бы соображать, где пол, а где потолок. Но не всем это под силу. Как говорил один мой друг: «Человек слаб… а портвейн крепок».
Открыв глаза, я далеко не сразу понял, где я и к какому биологическому виду принадлежу. Зато я понял, что это моё третье похмелье за три дня, и такая арифметика мне не нравится. Надо было встать и размяться, но сил хватало лишь на то, чтобы вращать глазами. Я осмотрелся и понял, что мы в гостинице. Потом я принюхался. Можете себе представить, что являет собой гостиничный номер, состоящий из кроватей, тумбочки и трёх мужчин, которые несколько суток не мылись и накачивались спиртным? Воздух в этом номере можно резать ножом и складывать у стены, как кирпичи. Хорошо ещё, что перед сном мы не смогли снять обувь. Было невыносимо жарко и нестерпимо душно. По моему виску медленно ползла капелька пота.
– Hello! How are you? Wake up and go to the beach with us![2] – Эти звуки произнесла говорящая голова. Находилась она в дверном проёме. И, скорее всего, прилагалась к туловищу. Дублёное лицо украшал рыхлый нос, покрытый сеточкой синих жилок. Пока я думал, тело и голова воссоединились, и незнакомец полностью вошёл в дверь. Лучше бы он этого не делал. Его бочкообразное туловище покоилось на кривых ногах, а длинные руки интимно прикрывали колени. Человек был крайне волосат, как будто готовился вступить в сборную Дагестана по борьбе. Может, это здешний аниматор?