Он не пытался заговорить на эту тему, старательно делал морду кирпичом, она тем более, но общаться они начали достаточно свободно. По-приятельски, а не как прапорщик с сержантом или больной с медсестрой. Без посторонних на «ты». Не такая уж и большая разница у них в возрасте, он выяснил, а если посчитать Афган, так вообще неизвестно кто старше. Так что смущения он не испытывал, а всерьез воспринимать старшей по званию – смешно.
Вблизи он обнаружил, что изучаемые Галей напечатанные страницы – вовсе не очередная инструкция по правильному иглоукалыванию. Мысленно скривился. Не для того Титаренко дал, чтобы он всем подряд вручал.
– И не надо строить кислую физиономию, – подняв голову, сказала Галя.
– Так заметно?
– Сейчас да. Обычно ты так явно не показываешь. Задело, что без разрешения? Так ведь не запретил. Дальше не пойдет, не волнуйся. А мне любопытно. Это ведь Степной?
– Да. И как?
– В смысле текста – очень даже. Не могу сказать – понравилось, нечему тут нравиться. Слишком натуралистично, и при этом всерьез цепляет. Сумел людей показать. Две-три фразы – и образ. Характер. Не хотелось бы обнаружить себя в подобном виде. Уж очень, – она поколебалась, подыскивая слова, – иногда шаржированно выпячиваются некоторые стороны.
– Я обязательно попрошу не порочить славных медсестер, – с готовностью согласился Сашка. – А имя называть нельзя. Тогда обязательно вставит в текст. Нельзя наводить на думы о белой обезьяне.
Она покачала головой с удивлением.
– Где ты читал про Ходжу Насреддина? Соловьева лет сорок не издавали.
– Это не та тема, – строго попенял Сашка. Сознаваться в очередной дырке в памяти не хотелось. Он и обложку помнил с азиатом на ишаке, но, хоть стреляй, бесполезно выяснять, где и когда держал в руках. А уж делиться неизвестно откуда взявшимся знанием, что писатель отмотал срок в зоне, не собирался. – Там на чужой взгляд ничего такого?
– На гражданский? – усмехнулась. – Так это не совсем по адресу. Я служу. Хоть и не там. По грани ходят, чуть жестче – и будет клевета на армию, с антисоветским душком, но придраться вроде и не к чему. Если все совсем пресно, с чем тогда бороться? Цензура должна оправдывать затраченные на нее денежки. Нет, это как раз вполне нормальный ход.
– Я не верю, что он думал так.
– А стоило бы подумать. Судя по тексту, мозги имеются. Молодец. Откуда и взялось. Ты про родителей его знаешь?
– Нет. Он не рассказывал.
– Тогда и не надо. Захочет – сам поделится.
Семейка у Степного еще та. Оба родителя алкаши. На телеграммы про состояние сына даже не отреагировали. Неизвестно, в курсе ли они, куда он вообще делся. Не волнует, с гарантией. Даже на приход из военкомата, в ответ на ее просьбу, не обратили внимания. Из пятерых детей двое зону топчут, одного опять же по пьяни зарезали. А Игорь вот такое выдал. Талант у парня.
– А по поводу остального… Ну нельзя же так… В одном слове две ошибки. Про запятые я вообще молчу. Где требуется – отсутствуют, где нет – понатыканы. Я тоже не вчера школу закончила, но глаза режет местами. В соседних фразах повторение одинаковых слов. Лучше синоним употребить. Объясни ему – прежде чем показывать, необходимо внимательно перечитать. Может, и не один раз.
– Грамматика – это легко, – согласился Сашка. – В Информатории есть программа по проверке орфографии. Не знаю, насколько хорошая. Раньше не интересовался. В обычной стандартной присутствует разве поиск опечаток и случайное удвоение букв. Все равно – сколько ни проверяй, что-нибудь будет. Абсолютно грамотных на свете не бывает. А вот насчет показывать… Для него это выход. Пусть лучше на бумаге излагает, чем в потолок пялится. Они там делают протезы со скоростью умирающей улитки. Тоска.
– Общалку ветеранскую знаешь? Пусть туда отправит. Хотя проверить надо. От нас фильтр срабатывает на несанкционированные контакты. Некоторые адреса под запретом.
Сашка саркастически хмыкнул. Тоже сложность. Не ходи по определенным местам в рабочее время – и никого не заинтересуешь. Главное – не злоупотреблять, часами зависая по личным делам, тогда внимание редко обращают, а обходить запрет на доступ – любимая забава программистов. Два-три канала в любом учреждении имеются. Сбросить текст – как два пальца, при желании. А если использовать чужой пароль… Не стоит нарываться. Ничего серьезного, и легко договориться и без этого с секретаршей. В госпитале с доступом к сцеплению вполне свободно. Не секретный объект.
– Да кто же ему даст в сцеплении сидеть? Одна ЭВМ на всю их реабилитационную контору. Еле упросил переслать.
– Зарегистрируйся от его имени и отправь. Прямо на контролера выходи. В худшем случае не пропустят в общий доступ, но ведь шанс. Балашов так начинал. Инженер с какого-то завода. Вылез со своим творчеством в локалку, а потом и дальше пошло. Сейчас вся страна знает. Только не отправляй обрывки. Большой кусок, чтобы людям захотелось продолжения.
– А это мысль, – согласился Сашка. – Занимательная.
– Что хоть привез соратник? – спросила Галя. – Часы вижу. Серьезная вещь.
– Я как раз попросить хотел, – сознался Сашка и выложил на стол сверток. – Подержи у себя, а?
– Это что? – не беря в руки, спросила она.
– Деньги, – честно сознался. – Много.
– Караваны бывают не только с оружием?
– Что-то вроде. На машину хватит. Всегда мечтал сесть и поехать. Без всякого смысла и цели. Просто посмотреть на страну. Без экскурсовода и путевки. В Прагу закатиться и в пивном баре посидеть. На Черном море без пансионата пожить.
– Тогда ты по адресу попал. Есть у меня кое-что подходящее на колесах…
Дверь открылась, и Галя одним движением убрала сверток в карман халата.
– На хрена вызывали, – гневно сказал появившийся Титаренко. – Извини, Галчонок, остатки общения с Бондаревым. Совсем мужик сбрендил в попытке обнаружить очередного закосившего зольдатена. Типичное воспаление легких. Какой идиот решил направить в хирургию? Нет, мы и в дальнейшем станем сладко спать. Нам чужие больные без надобности.
Он уселся на стул и мощно дыхнул ядреным перегаром. Сашке стало завидно. Он и сам был не прочь отметить практически праздничный день. Подарки на день рождения так и сыплются, только карманы подставляй пошире. Кстати, а когда у меня, собственно, день рождения? Двадцать третье февраля не в счет. Один хрен, написали от балды… Считать день очухивания в госпитале? Реально заново родился… Интересно, что Галя имела в виду. Уж не новье. Откуда у нее, с ее зарплатой, приличная тачка? А главное – колеса крутиться должны. Все остальное мелочи жизни.
– Вещи в палате держать запрещено, – грозно указал капитан. – В каптерку!
– А с этим что делать? – выкладывая на стол коробочки, спросил Сашка. – На больничной пижаме носить глупо, из тумбочки сопрут в момент. При утере не восстанавливают, а дубликат получить три года пройдет.
– А что тут у нас? – Он присвистнул изумленно, держа в руках Орден Ленина. Перевернул и прочитал: – Ленинградский монетный двор. Да ты герой, парень!
– Почти стал. В штабе округа решили, что героев для нас жирно. Из взвода одиннадцать вернулось, а Масуд всего-навсего один. На всех не делится. Даже командиру не дали. И так расщедрились на удивление. Все лучше, чем «Красное Знамя».
– Так. – Титаренко посмотрел вполне трезво, и Сашка подумал, не ляпнул ли он лишнего. Да ниче. Обидно же – чуть в натуральные герои не выскочил. Должен понимать. Да еще эта странная история…. Всем дали «За службу», у него это был бы третий, почти точняк из солдат ни у кого такого нет, так то ли зажлобились отцы-командиры, то ли штабная крыса подсуетилась – и вручили единственному из всей команды «Ленина» с формулировочкой «За спасение в бою офицера». Капитан приказал тащить, он и волок подстреленного. Сказал бы другому – тащил бы другой. Вот и выходит: вроде и высший орден, а ощущения гадостные. Будто наособицу от товарищей. Вот тебе и «особо важные заслуги в защите социалистического Отечества» – спасение штабной крысы.
– Галя, найди ему в столе бланк на имущество.
– Сто второй?
– Именно. Пусть сядет и напишет. С точным указанием номеров. В генеральский сейф положу. Под расписку. Не игрушки.
Когда сержант удалился с мешком, оставив тщательно нарисованный собственноручно список, Титаренко вытащил сигарету и закурил.
– Иван Иосифович! – с негодованием воскликнула Галина. За курение в неположенном месте всерьез наказывали, а больных моментально выписывали. Ночью еще куда ни шло, но сейчас в любой момент кто угодно заглянуть мог.
– Мне можно. Я начальник, – заверил тот. – Ты лучше знаешь, давай-ка в Информаторий зацепись. В первый раз вижу орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР». Что-то слышал, но смутно. Что такое за дило? Поищи статут.
– Есть, – сказала она через несколько минут.
– Ну-ка, ну-ка, – заглядывая ей через плечо, пробормотал. – Пограничники – это понятно. Оригинальное название. А вручают исключительно своим. Люди в зеленых фуражках и эти… В синих. Погранцы по-прежнему КГБ подчиняются, а не ВС. У нас в госпитале случайно оказался. Интересно, в Душанбе их отдельно держат или в одних палатах?
– Не волнуйтесь, номер инфекционного у Низина в деле прекрасно знакомый – общеармейский.
– Тогда нас за лишнее любопытство точняк не расстреляют. Угу. Учрежден Указом Президиума Верховного Совета от двадцать восьмого октября одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Формулировочка какая, ох… «За отвагу и самоотверженность, проявленные при исполнении воинского долга; за другие заслуги перед Родиной во время службы в Вооруженных Силах СССР»… Другие, блин. Что за дурацкая секретность! Масуда точно завалили не на нашей территории. Я как-то с одним летехой общался, – подразумевалось: хорошо вместе выпили, – так он вполне определенно утверждал. Вообще самое милое дело внедрять американского разведчика в Душанбинский госпиталь. Там наверняка еще и не такое услышишь, даже без наводящих вопросов. Обычный сержант запросто поделился военной тайной.
– Вряд ли он считает это секретной информацией.
– Угу. Особенно на фоне частичной потери памяти. Иногда брякнет чего-нибудь – и не знаешь, как реагировать. К счастью, не так часто. И при этом очень целеустремленная, энергичная личность с высокой степенью приспособляемости. Я бы так и написал в характеристике. И не я один так думаю. У него в военном билете написано «связист», и через дробь любопытный индекс. Я не кадровик, однако подозреваю допуск. Ковыряться в машинках типа «Сигнала» не каждому позволят. Наши эвээмки – это для него мелочь, развлечение. Да ладно… Идем дальше… Орден трам-пам-пам практически приравнен к ордену Славы и имеет соответствующие льготы. Между прочим, нехило. Кавалер ордена Славы – это уровень в войну ого-го! Очень высокий. Льготы у нас… О! Жилплощадь в первую очередь, бесплатный общественный транспорт, раз в год бесплатный проезд в любой конец страны, путевка в дом отдыха. Почему всего раз в год? Я возмущен!
– Тут при наличии первой степени написано, – показала Галина.
– Это да. У нашего орла третья и вторая. Слегка не дотянул. Да их всего полторы сотни наберется с первой степенью за эти годы. Наверняка сплошь генералы. Почему полный список не приводится? Страна должна знать своих героев. Ой, непростой мальчик. В принципе, если еще и орден Ленина приплюсовать… Завидный жених. С квартирой вне очереди. Еще и богатый. Про повышенную пенсию орденоносцам не будем, ему еще далеко до старости, но за Ленина четвертной каждый месяц дают, точно знаю. Налогами выплаты за ордена не облагаются, – он хихикнул, – и на алименты не забирают.
– Так ему тринадцать рублей по аттестату перевели!
– А срочникам выплаты исключительно после выхода на гражданку. Не знала? Это да. Мы тыловики, и срочники-орденоносцы на каждом углу не попадаются. Экономия. И ведь не пишут подробности никогда. Информаторий, блин. Нахальный свое выбьет, а большинство рукой махнет. Удовлетворится деньгами, а путевку непременно замылят. Ну все. Расцепляйся. Возьмешь сто вторую форму, награды – и к генеральской секретарше. Под расписку. Здесь хранить не стоит. А чего ты удивленно смотришь? Не мне же ходить.
В животе присутствовала приятная тяжесть: давно хорошо приготовленного плова отведать не удавалось, а здесь угощали на совесть. Одна только сложность – жутко раздражал торчащий за спиной таджик. Сознание сигнализировало про отсутствие опасности, но рефлексы требовали держать узкоглазого толстяка под постоянным контролем. Лучше всего мордой вниз и с руками на затылке, тщательно проверив на предмет наличия ножа. Слишком он много повидал там улыбчивых и говорливых. Сегодня гостеприимно принимает – завтра подкладывает мину на дорогу. Ничего не поделаешь, приходится терпеть. Тут тебе не там.
Жизнь – штука полосатая. За все приходится платить. Знал бы заранее – ведь не отказался бы? Нет. Ну, бургомистр. Очередное «черное» мурло, и притом высокопоставленное. За этими пригляд необходим, и кто-то обязан заниматься не слишком приятными вещами. В туземных районах всегда присутствовала милиция из нацменов, подчиняющаяся МВД в качестве отдельного подразделения. Вроде даже были четкие нормы – один процент от населения. Они следили за порядком, надзирали за выполнением указов и различных правительственных постановлений, отслеживали антигосударственные настроения. Впрочем, оружия они не имели, кроме особо доверенных.
Да и разными вещами вроде коммунального хозяйства кто-то заниматься должен. Правильные «черные» – полезные люди для общества. Не всем же на конвейере или в поле трудиться, кто-то и присматривать за массовкой обязан. А что в Киргизии бургомистром (ох, не брякнуть бы в лицо, официально он именуется членом городского совета по делам меньшинств) всегда сидит таджик, а в Грузии азербайджанец, и обратное столь же верно, так нормальная политика любой империи – «разделяй и властвуй» Так что немаленький начальник, совсем немаленький. Где-то на третьем месте в городском совете по положению.
Зато Пазенко пропуск организовал. Вездеход бессрочный. Гуляй в город сколько угодно. Не жизнь – сплошная малина. Если не кобениться и Майоровым клиентам все нормально обеспечить. Эти еще и накормили. Иногда козлы попадались – вроде он им должен стараться, а простого чая жалко.
Интересно, что может слупить военный врач с этого красавца? Абсолютно разные ведомства. Деньги? Вряд ли. Не тот Пазенко человек. Ему услуга важнее. Снабженцем бы человеку работать, а не врачом. Вот там он был бы на своем месте, без сомнений.
Сын таджика что-то сказал, и отец негромко рассмеялся. Страшно захотелось заорать: «Говорить по-русски!» Когда тебя обсуждают на непонятном языке, чувствуешь себя неуютно.
– Он спрашивает: а ты деньги из банка стырить можешь? – объяснил бургомистр.
Сашка покосился на двенадцатилетнего (по виду) оболтуса и покачал головой:
– Я – техник.
Ну не вполне так, могу и слегка больше, но не откровенничать же со всякими разными.
– Заменить, починить, подсоединить, реанимировать, почистить, вытащить из архива, сжать. Скачать из Информатория что-то нестандартное нельзя. Разрешена передача только определенных типов файлов: текстовых, чертежей в векторном формате, исходников программ, графики и видео в спецформате, в который обязательна включается информация о дате создания и редактирования файла, а также код экземпляра графического редактора и серийный номер фотоаппарата.
Разъяснять о найденном в «селедке» замечательном диске, здорово облегчившем ему жизнь, не к месту. Вполне официальный, однако не бывающий в продаже «Программист-М». На самом деле тот же «Снег» со специальным набором программ. Специально предназначен для лечения забастовавших ЭВМ и содержит восстановительные процедуры. «М» – скорее всего, означало модернизацию, хотя могло расшифровываться как угодно.