В этот миг в мозгу у Люка что-то щелкнуло.
Вместо того чтобы снова ускользнуть от удара, он сгруппировался и бросился копу под ноги. Из-за неустойчивой позы тот рухнул наземь, выронив дубинку. Люк вскочил. Полицейский тоже успел подняться: но Люк, не теряя времени, бросился на него, схватил за форменную куртку, резким движением притянул к себе и нанес удар кулаком в лицо. Послышался тошнотворный хруст, и коп заорал от боли.
Люк выпустил его и, повернувшись на одной ноге, ударил копа другой ногой по колену. Заскорузлым, давно потерявшим форму ботинком ему едва ли удалось бы сломать кость; однако колено – слабое место, и от удара по нему коп грохнулся наземь.
«Где это, черт возьми, я научился так драться?» – как-то отстраненно, словно во сне, подумал Люк.
Из носа и рта у полицейского шла кровь; однако он приподнялся на одно колено и правой рукой потянул из кобуры пистолет.
Люк прыгнул и ударил копа правым локтем об асфальт – пистолет выпал из его руки. Затем Люк выкрутил ему руку за спину, заставив упасть на живот, сел на него, схватил за указательный палец правой руки и со всей силы заломил назад.
Коп заорал. Люк продолжал выкручивать ему палец. Раздался треск сломанной кости, и коп вырубился.
– Теперь долго не будешь бить бродяг! – тяжело дыша, проговорил Люк. И, чуть подумав, добавил: – Придурок гребаный!
Затем он встал, подобрал револьвер, открыл затвор и высыпал патроны на асфальт.
Проститутка смотрела на него во все глаза.
– Ты кто такой, Элиот Несс?[8] – спросила она.
Люк взглянул на нее: изможденное тело, бледное лицо под неровным слоем пудры и румян.
– Я и сам не знаю, кто я.
– Ну, не обычный бродяга, это уж точно! – заметила она. – В жизни не видела алкаша, который сумел бы так отделать эту жирную свинью!
– Да, пожалуй.
– Нам надо валить отсюда, – сказала женщина. – Когда Сид придет в себя, на глаза ему лучше не попадаться.
Люк кивнул. Сида он не боялся, но понимал, что скоро здесь появятся другие полицейские – и им действительно попадаться не стоит. Он пролез сквозь дыру в заборе обратно на улицу и быстро зашагал прочь.
Женщина шла рядом, цокая каблуками по тротуару. Люк замедлил шаг, чтобы она поспевала за ним, ощущая с ней что-то вроде общности: ведь оба они пострадали от жирной свиньи в форме по имени Сид.
– Вообще круто, что Сидни наконец напоролся на кого-то, кто дал ему отпор, – проговорила женщина. – Наверное, я у тебя в долгу!
– Вовсе нет.
– Ладно, когда тебе захочется девчонку, приходи, обслужу бесплатно!
Это щедрое предложение вызвало у Люка только гадливость, однако он постарался ее скрыть.
– Как тебя зовут?
– Ди-Ди.
Он поднял брови.
– Ну, на самом деле Дорис Доббс, – призналась женщина. – Но что это за имя для девочки на ночь?
– Я Люк. А фамилии не знаю. Я потерял память.
– Ух ты! Стремно, наверное, себя чувствуешь, когда ничего не помнишь!
– Чувствуешь себя совершенно дезориентированным.
– Ну да, я это и хотела сказать.
Он покосился на нее – и увидел, что она улыбается. «Я ей нравлюсь», – подумал Люк, и на сердце у него стало теплее.
– Я не просто не помню свою фамилию или адрес. Я даже не знаю, что я за человек.
– Как это?
– Я спрашиваю себя: порядочный ли я человек? – Быть может, глупо изливать душу случайно встреченной проститутке посреди улицы, но иных собеседников у Люка не было. – Может быть, я верный муж, любящий отец, надежный товарищ… А может, какой-нибудь бандит. Понимаешь? Отвратительно этого не знать.
– Солнце мое, можешь не париться. Что ты за человек, и так понятно. Бандит, будь он на твоем месте, думал бы совсем о другом. Он спрашивал бы: есть ли у меня бабки, много ли народу я пришил, достаточно ли меня боятся?
Люк кивнул: в этом был смысл. Однако такое утешение его не вполне удовлетворило.
– Одно дело – хотеть быть хорошим человеком, и совсем другое… Что, если я жил не так, как считал правильным?
– Добро пожаловать на землю, солнце, – улыбнулась женщина. – Все мы так живем. – Она остановилась у подъезда. – Ладно, ночка сегодня выдалась нелегкая, и мне пора на боковую.
– Пока.
– Хочешь совет? – спросила она вдруг.
– Конечно.
– Приведи себя в порядок. Побрейся, причешись, раздобудь где-нибудь нормальное пальто, а то это выглядит так, словно ты попону у лошади стащил.
Люк понял, что она права. Никто на него и внимания не обратит – не говоря уж о том, чтобы ему помогать, – пока он напоминает уличного сумасшедшего.
– Да, думаю, ты права. Спасибо!
– И достань себе шляпу!
Он машинально поднял руку к голове, только сейчас сообразив: в самом деле, он единственный человек на улице без шляпы! Но где бродяге раздобыть новый костюм? На мелочь у него в кармане много не купишь.
Решение пришло мгновенно: то ли это был очень простой вопрос, то ли в такой ситуации Люку случалось бывать и раньше. Нужно пойти на вокзал. Там целая толпа путешественников, в чемоданах у которых найдется и полный набор одежды, и расческа, и бритвенные принадлежности.
Дойдя до следующего угла, он взглянул на табличку на доме. Сейчас он на углу А-стрит и Седьмой. А несколько часов назад, выходя с вокзала, заметил, что поблизости располагался угол Ф-стрит и Второй.
Люк зашагал в ту сторону.
10.00
Первая ступень ракеты скреплена со второй пружинными пироболтами. Когда она исчерпает свое топливо, болты взорвутся, пружины распрямятся, и использованная ступень будет сброшена вниз.
Психиатрическая клиника Джорджтауна размещалась в викторианском здании из красного кирпича, с современной пристройкой сзади. Билли Джозефсон оставила свой красный «Форд Тандерберд» на стоянке и вихрем влетела внутрь.
Она терпеть не могла опаздывать. Это выглядело как неуважение к работе и к коллегам. А ведь они здесь занимались жизненно важным делом! Медленно, с трудом преодолевая каждый шаг, учились понимать, как работает человеческий ум, словно составляли карту далекой планеты, на поверхность которой удавалось бросить лишь краткие взгляды сквозь разрывы в густой пелене облаков.
Сегодня она опоздала из-за матери. Проводив Ларри в школу, Билли побежала в аптеку за таблетками – а вернувшись, увидела, что мать лежит одетая на кровати и тяжело дышит. «Скорая» приехала немедленно, но ничего нового врач не сказал: у Бекки-Ма слабое сердце, ей нужно регулярно принимать таблетки и избегать нагрузок. Особенно же вреден для нее стресс.
«А как насчет меня? – хотелось спросить Билли. – Для меня стресс не вреден?!» Вместо этого она в который уже раз поклялась себе с сегодняшнего дня ходить вокруг матери на цыпочках.
На секунду задержавшись в приемном покое, она бросила взгляд на регистрационный журнал, раскрытый на стойке. Вчера поздно вечером, уже после ее ухода, в клинике появился новый пациент: Джозеф Беллоу, шизофрения. В имени почудилось что-то знакомое, хотя Билли не могла вспомнить, где его слышала. Как ни странно, пациента в ту же ночь выписали.
Билли прошла через общую комнату, где собирались больные в дневное время. Работал телевизор. Репортер вещал: «Здесь, на мысе Канаверал, у всех на устах один вопрос: когда же наш искусственный спутник Земли отправится в космос? Хотя военные утверждают, что это произойдет в ближайшие несколько дней, точная дата и время остаются неизвестны».
Объекты исследований Билли сидели вокруг: одни смотрели телевизор, другие читали или играли в настольные игры, некоторые просто невидящим взором смотрели перед собой. Билли помахала Тому, молодому человеку, утратившему понимание смысла слов.
– Привет, Томми! – поздоровалась она.
Тот широко улыбнулся и помахал в ответ. Том прекрасно чувствовал язык тела, часто реагировал так, словно понимал, что ему говорят – и лишь через несколько месяцев Билли смогла определить, что он не сознавал ни единого слова.
Рядом строила глазки молодому медбрату алкоголичка Марлин. Алкоголь выжег ее память: пятидесятилетняя Марлин не помнила о себе ничего, начиная с девятнадцатилетнего возраста. Она считала себя юной девушкой и не желала верить, что «старик», навещающий ее в больнице, – ее муж.
Сквозь стеклянную стену опросной Билли увидела Рональда, сидящего за математическим тестом. Рональд, блестящий архитектор, получил травму головы в автомобильной аварии и напрочь утратил способность считать. Даже на вопрос «сколько будет три плюс четыре» он отвечал страшно медленно, считая на пальцах – и далеко не всегда находил правильный ответ.
Многие пациенты здесь страдали шизофренией – болезнью, разрушающей связи человека с реальным миром.
Некоторым больным удавалось помочь лекарствами или электрошоком, однако Билли занималась не лечением, а исследованием расстройств. Изучая болезни, при которых те или иные умственные способности «выпадают», оставляя неповрежденным рассудок в целом, она составляла перечень функций сознания. Так, архитектор Рональд легко мог ответить, три или четыре предмета стоят перед ним на столе; но если предметов было больше – например дюжина – и их приходилось считать, он очень мучился с подсчетом и часто ошибался. Это подсказало Билли, что способность определить на глаз количество предметов в небольшой группе не то же самое, что способность их сосчитать.
Таким-то образом она постепенно составляла карту человеческого разума: вот память, вот речь, вот способность к счету. А в тех случаях, когда психические расстройства были связаны с механическими повреждениями мозга, это подсказывало, какой участок мозга за какую способность отвечает. Рано или поздно, думала Билли, у нас появится «карта», на которой каждому участку мозга будет соответствовать та или иная функция сознания.
Учитывая скорость работы, на это понадобится лет двести.
Впрочем, она работает одна. Будь у нее команда психологов, работа пошла бы куда быстрее и, возможно, «карту мозга» удалось бы составить еще при ее жизни.
Много лет прошло с тех пор, как отец Билли, впав в депрессию, покончил с собой. Некоторым больным врачи с тех пор научились помогать, но для многих и многих лечения не было, и человеческое сознание в целом по-прежнему оставалось загадкой для ученых. Если бы только Билли могла работать быстрее! Тогда скоро появилось бы лекарство и для таких, как ее отец…
Она поднялась по лестнице на второй этаж, размышляя о таинственном ночном пациенте. Джозеф Беллоу – похоже на Джо Блоу[9]. Может быть, имя вымышленное? И почему его выписали среди ночи?
Из окна ее кабинета открывался вид на строящееся здание. К больнице пристраивали новый корпус – а вместе с ним открывалась и новая должность: заместитель директора по научной работе. Билли очень надеялась, что должность достанется ей. На это же кресло претендовал один из ее коллег, доктор Леонард Росс. Лен был старше Билли, однако у нее больше опыта и публикаций: несколько статей в научных журналах и учебник «Введение в психологию памяти». Она не сомневалась, что Лена сможет обойти – весь вопрос в том, с кем еще придется соперничать. А эта должность ей нужна, очень нужна. Ведь, заняв руководящий пост, она сможет привлечь к своим исследованиям и других психологов!
Возле здания, среди строителей, она заметила группу мужчин в деловых костюмах – шерстяные пальто и фетровые шляпы вместо комбинезонов и касок. Они, как видно, осматривали строительство. Приглядевшись, она заметила среди них Лена Росса.
– Что это за делегация, которой Лен Росс показывает новый корпус? – спросила Билли у секретарши.
– Из Фонда Соуэрби.
Билли нахмурилась. Фонд Соуэрби будет финансировать отдел научной работы – а значит, кто будет им руководить, решат именно эти большие шишки. И Лен уже их вовсю обхаживает!
– Мы знали, что они приедут сегодня?
– Лен говорил, что оставил вам записку. И заходил к вам утром, но вас не было.
Билли была совершенно уверена, что никакой записки не получала. Лен не позаботился предупредить ее о приезде спонсоров – что и неудивительно. А сегодня, как назло, она опоздала!
– Черт! – с чувством проговорила Билли и выбежала за дверь.
О странном пациенте по имени Джозеф Беллоу она больше не думала.
11.00
Перед конструкторами стояла задача собрать ракету как можно быстрее: поэтому для верхних ступеней был использован двигатель, уже несколько лет находящийся в производстве, – от миниатюрной версии ракеты «Сержант», показавшей при испытаниях отличные результаты. Верхние ступени ракеты снабжены несколькими связками этих маленьких двигателей, получивших название «Бэби-сержант».
Пробираясь по перекрестьям улиц к вокзалу, Люк поймал себя на том, что каждую пару минут проверяет, не следят ли за ним.
От «хвоста» он оторвался больше часа назад – но, вполне возможно, сейчас его ищут. Кто они, что им нужно? Интуиция подсказывала: ничего хорошего.
Он потряс головой, чтобы прочистить мысли. Что толку в пустых размышлениях? Надо не гадать, а выяснить.
Но прежде всего необходимо сменить одежду. План состоял в том, чтобы стащить чемодан у пассажира на вокзале. Люк не сомневался, что когда-то прежде это уже проделывал.
Задача не из легких. Грязная рваная одежда будет выделять его из толпы респектабельных путешественников. Однако других вариантов нет. Проститутка Ди-Ди права: пока он выглядит как бродяга, его никто не станет слушать.
Полиция едва ли поверит, что он законопослушный гражданин, потерявший память и непонятно как оказавшийся в лохмотьях посреди улицы. Можно угодить в тюрьму… Люк вздрогнул. Это по-настоящему пугало – не столько сама тюрьма, сколько перспектива на несколько недель или месяцев застрять в неизвестности, в смятении, не понимая, кто ты такой, и не имея никакой возможности это выяснить.
На Массачусетс-авеню показались величественные белые колонны вокзала Юнион-стейшн. Люк задумался о том, как действовать дальше. После кражи придется быстро отсюда исчезнуть, значит, нужна машина. Машина… И немедленно в мозгу всплыло воспоминание о том, как ее угнать.
Улица у вокзала была забита припаркованными автомобилями; хозяева большинства из них сели на поезд и уехали. Люк замедлил шаг, следя глазами за машиной, въезжающей на свободное место неподалеку. Бело-голубой «Форд Ферлейн», не слишком приметный. То, что нужно. Ключ?.. Под приборной доской расположены два провода, соединив которые, можно завести машину без ключа.
И снова в голове пронеслось: «Откуда я все это знаю?»
Из «Форда» вышел мужчина в темном пальто, достал из багажника чемодан, запер машину и двинулся на вокзал.
Надолго ли он ушел? Ведь может случиться, что на вокзале у него просто какое-то дело: тогда он вернется через несколько минут и обнаружит, что машины нет. Поднимется шум, машину объявят в розыск. Нет, так не пойдет. Сначала нужно выяснить, куда он направляется.
Люк последовал за ним.
В величественном здании вокзала, с утра напоминавшем заброшенный храм, теперь было полно народа. Люк сразу почувствовал себя лишним, – все вокруг были прилично одеты, выглядели чистыми и ухоженными. Большинство людей отводили от него глаза, некоторые бросали презрительные взгляды. Люк вспомнил утреннего служащего – не встретиться бы…
Хозяин «Форда» встал в очередь за билетами в кассу, Люк пристроился за ним. Он смотрел в пол, ни с кем не встречаясь взглядом и надеясь, что никто не обратит на него внимания.
Очередь постепенно двигалась вперед. Наконец хозяин «Форда» оказался у окошка.
– Один до Филадельфии и обратно, на сегодня, – сказал он.
Отлично. Филадельфия в нескольких часах езды от Вашингтона – значит, хозяина «Форда» не будет в городе весь день. Исчезновение машины он обнаружит не раньше вечера. До вечера Люк в безопасности.
Выйдя из очереди, он поспешил наружу.
И вздохнул с облегчением. Гулять по улицам вправе все – даже бродяги.