Но тут натуральный сумасшедший и по совместительству премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен предпринял новую энергичную попытку договориться с Гитлером. 18–21 июля 1939 г. в Лондоне в глубокой тайне состоялись переговоры ближайшего советника британского премьера Г. Вильсона и министра внешней торговли Р. Хадсона с нацистским эмиссаром X. Вольтатом. Излагая заявления британских представителей, германский посол в Лондоне Г. Дирксен отмечал, что в случае достижения договоренности с Германией англичане аннулировали бы гарантии, данные ими некоторым государствам, находящимся в германской сфере интересов. Далее, «Великобритания воздействовала бы на Францию в том смысле, чтобы Франция уничтожила свой союз с Советским Союзом и свои обязательства в Юго-Восточной Европе. Свои переговоры о пакте с Советским Союзом Англия также прекратила бы».[67] Как видите, то, что чуть позже говорил Р. Бакстон своему германскому визави Т. Кордту не было отсебятиной – это была четко согласованная линия.
Однако бриттам не удалось сохранить в тайне ни саму встречу с Вольтатом, ни суть шедшего на них торга. О них стало известно и в Москве.[68] Естественным следствием британских маневров могло быть только усиление в СССР подозрений по поводу подлинных намерений Лондона и Парижа. Не подлежало сомнению, что Н. Чемберлен не пересмотрел свою мюнхенскую политику и не намерен делать этого в обозримом времени. Подтверждением такому выводу было также опубликование 24 июля 1939 г. англояпонского соглашения Арита – Крейги, которое вошло в историю как дальневосточный Мюнхен. Англия обязалась не поощрять какие-либо действия или меры, препятствующие достижению японскими войсками их целей в Китае. Символичен сам момент сделки британских консерваторов с японскими милитаристами. Именно в это время Япония развернула военные действия против советско-монгольских войск в районе р. Халхин-Гол. По сути дела, Лондон политически ассистировал Японии, что также не могло остаться бесследным.
Сопутствующий комментарий. Подозрения Москвы в отношении подлинных намерений Лондона и Парижа усилились не только из-за миссии Вольтата. Судя по ряду признаков, советские разведывательные службы пока непонятным и не поддающимся выяснению образом зафиксировали и контакты представителей главы абвера адмирала Канариса с представителями британской разведки. В том виде, в каком эта история лета 1939 г. описана в открытой литературе, она выглядит так. По указанию Канариса начальник отдела иностранных армий Запада германского Генштаба Ульрих Лисс вступил в контакт с резидентом английской разведки в Берлине – заместителем военного атташе Великобритании в Германии Кеннетом В. Стронгом. Лисс проинформировал его о том, что в Лондон будет послан представитель Канариса для контакта с британскими военными разведчиками. Вскоре – в июле – в Лондон действительно прибыл начальник англо-американской группы отдела иностранных армий Запада германского Генштаба, майор Генштаба, граф Герхард фон Шверин. Он имел встречи с главой британской разведки Стюартом Мензисом, начальником морской разведки адмиралом Годфри, бывшим военным атташе в Берлине Маршалл-Корнуэллом и постоянным заместителем министра иностранных дел Великобритании Александром Кадоганом. Шверин информировал их о решении Гитлера напасть на Польшу и просил Англию принять ряд «демонстративных мер», чтобы отвратить Гитлера от исполнения этого решения. Проще говоря, повторялась предмюнхенская история. Тогда, в августе 1938 г., с визитом в Лондон прибыл представитель верхушечной оппозиции Эвальд фон Клейст-Шменцин. Информируя постоянного заместителя министра иностранных дел Ванситтарт (он же главный куратор британской разведки) и Черчилля, которые передали содержание своих бесед с ним Галифаксу и Чемберлену, о готовящемся вторжении вермахта в Чехословакию, Эвальд фон Клейст-Шменцин просил высшее британское руководство занять твердую позицию. Более того. Во всеуслышание заявить, что в случае если Гитлер вторгнется в Чехословакию, то Англия объявит войну Германии. Со стороны пославшей его в Лондон оппозиции. Эвальд фон Клейст-Шменцин от имени генерала Бека обещал, что если Англия это сделает, то генерал Бек покончит с гитлеровским режимом. Увы, они просчитались. Англии нужна была война Германии против СССР, а для этого надо было не кончать с нацистским режимом, а приблизить его, если то было возможно, к советским границам. Итогом стал Мюнхен. Точно такой же результат получился и в результате миссии Герхарда фон Шверина. Антигитлеровские оппозиционеры второй раз кряду никак не могли взять в толк, что Запад привел Гитлера к власти не для того, чтобы потом, когда он восстановит военно-экономический потенциал Германии, покончить с ним, а только для того, что этот преступник и подонок ринулся бы в свой «Дранг нах Остен» и уничтожил СССР!
Вообще надо сказать, что лето 1939 г. было временем подлинного нашествия германских эмиссаров на Британские острова. Все преследовали одну цель – прозондировать возможности возврата к идее создания фронта европейских держав против СССР, большевистской России. Как сказал Геринг на тайной встрече с английскими представителями 7 августа 1939 г.: «Если Германия потерпит поражение в войне, то результатом будет распространение коммунизма и выгоды для Москвы…».[69]
Зондирование облегчалось тем, что к середине 1939 г. сложилась многоуровневая система негласных англо-германских контактов. На политико-экономическом уровне происходили переговоры уполномоченного Геринга X. Вольтата с ближайшим советником Чемберлена Г. Вильсоном и министром внешней торговли Р. Хадсоном, встречи того же Вильсона с советником германского посольства Т. Кордтом и уполномоченным Риббентропа, советником германского посольства поделам прессы Ф. Хессе, встречи уполномоченного Геринга принца М.-Э. Гогенлоэ и близкого к Гитлеру дипломата В. Хевеля с Галифаксом, Ванситтартом и деятелями Консервативной партии. На военно-политическом уровне имели место визиты в Лондон генерала Рейхенау, подполковника фон Шверина, Ф. фон Шлабрендорфа. Антигитлеровская консервативная оппозиция внутри Германии вела негласные переговоры с бриттами через секретаря Риббентропа Э. Кордта, а также с помощью визитов и меморандума К. Герделера.[70]
В свою очередь и бритты имели аналогичные уровни выхода на различные круги Германии. На политико-экономическом уровне имели место визиты в Берлин высокопоставленных английских дипломатов Эштон-Гуэткина и Друммонд-Вольфа, сына лорда Ренсимена, лорда Кемсли, секретаря англо-германского общества У. Теннанта, парламентария Ч. Р. Бакстона и, наконец, в качестве «кульминации», секретная встреча Геринга с английскими эмиссарами 7 августа 1939 г. в Шлезвиг-Гольштейне. К этой же категории следует отнести и активные контакты видных представителей деловых кругов Швеции А. Веннер-Грена и особенно Б. Далеруса, через которого осуществлялся прямой обмен посланиями и информацией между Гитлером и Герингом с немецкой стороны и Чемберленом, Галифаксом – с английской. На военно-политическом уровне осуществлялась связь с рейхслейтером Розенбергом через сотрудника не столько британского министерства авиации барона де Роппа, сколько доверенное лицо руководства британской разведки.
Характерной чертой этих контактов и одновременно их общим фоном явилось то обстоятельство, что все они проходили в условиях уже принятого Гитлером решения осуществить операцию «Вайс» не позже 1 сентября, о чем две осиновые стороны – английская и германская – прекрасно знали.
На военно-политическом уровне связь осуществлялась через сотрудника не столько британского министерства авиации барона де Роппа, сколько доверенное лицо руководства британской разведки с рейхслейтером Розенбергом.
Ситуация на московских переговорах грозила взорваться, и теперь все должны были окончательно прояснить переговоры уже военных представителей СССР, Англии и Франции. Главным советским делегатом на них был назначен нарком обороны К. Е. Ворошилов, который был уполномочен подписать военную конвенцию. Вот текст его полномочий:
«Полномочия главе советской делегации К. Е. Ворошилову на ведение переговоров и подписание конвенции по вопросам организации военной обороны Великобритании, Франции и СССР против агрессии в Европе
5 августа 1939 г.
Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов – глава военной делегации СССР, в состав которой входят начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников, народный комиссар Военно-Морского Флота флагман флота 2-го ранга Н. Г. Кузнецов, начальник Военно-Воздушных Сил РККА командарм 2-го ранга А. Д. Локтионов, заместитель начальника Генерального штаба РККА комкор И. В. Смородинов, уполномочивается вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе.
Председатель СНК Союза ССР В. Молотов
Управляющий делами СНК Союза ССР М. Хломов».[71]
Начальник Генерального штаба РККА Б. ДМ. Шапошников подготовил конкретные предложения, которые могли бы составить основу этой конвенции. К началу тройственных военных переговоров ситуация в Европе еще больше осложнилась. Советское правительство располагало солидной разведывательной и иной информацией из различных источников, чтобы с нарастающей тревогой воспринимать надвигавшиеся события. Тем более что с 7 августа уже было известно, что «развертывание немецких войск против Польши и концентрация необходимых средств будут закончены между 15 и 20 августа. Начиная с 25 августа, следует считаться с началом военной акции против Польши». Выше все эти данные уже приводились. Лондон и Париж располагали аналогичной же информацией. Однако они не считали нужным торопиться с открытием военных переговоров с СССР и даже не считали нужным назначить для их ведения компетентных, наделенных соответствующими полномочиями и правами принимать на месте необходимые решения лиц. Британскую делегацию возглавлял главный адъютант короля по морским делам адмирал П. Дракс, французскую – член высшего военного совета французской армии генерал Ж. Думенк.
Сопутствующий комментарий. Весьма любопытны комментарии полпредов СССР в Англии и Франции по составу этих делегаций. Касаясь состава, например, французской миссии, советский полпред во Франции указал в своем сообщении в НКИД, что французское правительство, по-видимому, поставило перед ней «скромную программу». «Ее подбор по преимуществу из узких специалистов свидетельствует и об инспекционных целях делегации – о намерении в первую голову ознакомиться с состоянием нашей армии»[72]. В свою очередь полпред СССР в Англии указал следующее: «Мне кажется, что по характеру занимаемых ими официальных постов члены делегации ничего не смогут решать на месте и все будут передавать на рассмотрение Лондона. Подозрительно также то, что, опять-таки по характеру занимаемых ими постов, члены делегации могут оставаться в Москве неопределенно долгое время. Это как будто бы не предвещает особой быстроты в ведении военных переговоров…».[73]
26 июля 1939 г. на заседании английского правительства был рассмотрен вопрос об основных задачах английской военной миссии в Москве. В протоколе заседания было зафиксировано: «Все были согласны с тем, что нашим представителям следует дать указание вести переговоры очень медленно, пока не будет заключен политический пакт». Далее в протоколе было указано, что не следует начинать переговоры с предоставления Советскому правительству информации, касающейся английских планов, а стремиться к тому, чтобы «русские информировали наших представителей относительно того, что они могли бы сделать, например, чтобы оказать помощь Польше».[74] То же самое было зафиксировано и в директиве для английской военной делегации. Лично инструктируя 2 августа П. Дракса, лорд Галифакс вменил в его обязанности только продолжение «переговоров ради переговоров», а именно «тянуть с переговорами возможно дольше».[75] «Дольше» означало до конца сентября,[76] после чего, как полагали в Лондоне, необходимость в них вообще отпадет. Но при этом откровенно валяли дурака даже между собой. Дело в том, что они обосновывали необходимость тянуть волынку с переговорами тем, что-де из-за осенней распутицы нападение Германии на Польшу в 1939 г. станет технически невозможным, а до следующей весны можно будет договориться с Германией. На самом же деле, еще раз это подчеркиваю, в Лондоне прекрасно знали, что нападение произойдет в любой день после 25 августа. Но ведь им-то надо было затянуть переговоры до того, как нападение станет фактом, а уж потом они развели бы руками – мол, ну, что тут поделаешь, разбирайтесь сами. Обычный ответ PERFIDIOUS ALBION после того, как он нагадит. А Гитлер уже был бы непосредственно на старой польско-советской границе, от которой до важнейших центров СССР в европейской его части, как уже отмечалось выше, было рукой подать.
Правительство Франции заняло позицию, ничем не отличавшуюся от позиции Англии, а попутно попыталось сделать ставку прежде всего на психологический эффект, который произведет на Германию факт военных переговоров. Вот текст инструкций французской делегации: Инструкция начальника генерального штаба французской армии М. Гамелена французской делегации на переговорах военных миссий СССР, Великобритании и Франции, 27 июля 1939 г.:
«Вопрос о морских коммуникациях между европейским Западом и Мурманском должен быть решен совместно с англичанами, поскольку эта акватория входит в зону английского командования; кроме того, исходные базы находятся в Великобритании. Что касается коммуникаций в Средиземном море, то вопрос связан с проблемой господства в этом районе. Поэтому, во всяком случае, на начальной стадии конфликта, эти коммуникации не могут быть надежными. В отношении воздушных коммуникаций не следует исключать возможности полетов над территорией Германии, но представляется, что регулярные воздушные связи следует организовывать, используя гражданские самолеты с промежуточной посадкой в нейтральных странах Северной Европы. В связи с вопросом о морских операциях в Балтике представляло бы интерес уточнить возможности русских, которые имеют в этом районе 52 подлодки. Официально поляки не могут согласиться с принципом вступления (еще в мирное время) русских войск на их территорию в случае конфликта. Но нет сомнения, что при возникновении опасности они согласились бы иметь на своей территории советскую авиацию, и, может быть, даже механизированные соединения. Возможность того, что они откроют свои границы для русских войск всех родов, остается маловероятной. Представляется, что румыны в этом вопросе будут также очень сдержанны, а с турками будет легче договориться. Операция в восточном Средиземноморье должна предусматривать разрешение в возможно кратчайший срок вопроса о Додеканезах. Названная операция должна осуществляться преимущественно силами турок при поддержке британского флота и союзной авиации, в составе которой следует иметь в виду прежде всего русскую авиацию. В вопросе о получении поддержки русской авиации в отношении Додеканезов вы должны действовать в качестве посредника. Эта поддержка также будет необходима в случае, если не удастся удержать Болгарию на позиции нейтралитета и она будет атакована как турками из Фракии, так и совместными греческими и турецкими силами из района Салоник. Какова могла бы быть помощь СССР в этом случае? Поставки со стороны России для Польши, Румынии и Турции сырья, продовольствия, вооружения, снаряжения и оборудования будут, очевидно, хорошо приняты названными государствами. Очень желательно, чтобы СССР поставил им то, что Франция и Англия не могут им дать, во всяком случае, в ближайшем будущем. Прилагаемая записка содержит сведения по данному вопросу. Турки предусматривают возможность сколько-нибудь серьезных операций в восточном Средиземноморье и на Балканах только в случае, если они не будут чувствовать угрозы со стороны СССР на Кавказе. Вам, несомненно, представится случай довести это до сведения русских и побудить их предпринять необходимую успокаивающую акцию. Гамелен».[77]