– Считаешь, из тебя вышел бы плохой предводитель?
– Я не знаю и даже не хочу об этом думать. Тебе кажется, что Стас – корень зла, что он причина всех наших бед и несчастий. Но ты глубоко ошибаешься. Мой брат готов пожертвовать всем, что у него есть. Он не даст свою стаю в обиду, я знаю это. Если бы у меня был выбор, я бы доверил свою жизнь именно ему, потому что… – Парень громко выдыхает. – Потому что это его призвание! Он так долго не мог найти себя и сейчас наконец нашел. Стас отличный предводитель и верный друг. Я уверен в нем так же, как уверен в самом себе.
Я вспоминаю, как на перроне Шрам отодвигал подростков ближе к центру вокзала, как он предупреждал нас не терять голову во время испытания. Но это кажется такой мелочью по сравнению с тем, когда я просила его помочь освободить Карину из куба, а он стоял и бездействовал. Спорные чувства, и я не могу понять, в состоянии ли я доверить свою жизнь этому человеку так же уверенно, как Максим. Наверное, пока нет.
– Почему ты стояла на рельсах так долго? – неожиданно спрашивает парень, и я растерянно пожимаю плечами. В его глазах отражаются грусть и какая-то безнадега. Мне не понять этого взгляда. Только не сейчас. Может, чуть позже, но не сегодня.
Я не ожидала такого вопроса и поэтому долго думаю, прежде чем ответить.
– Возможно, – колеблюсь, прикусив нижнюю губу, – возможно, мне понравилось ощущать себя свободной.
– Но ты могла погибнуть.
– Я бы успела отпрыгнуть в сторону.
– Вряд ли. – Макс с горечью улыбается. – Ты должна чувствовать разницу между храбростью и безумством, Чужачка. Глупость не поощряется. Большинство страдают только потому, что переоценивают себя.
– И это мне говорит человек, который прыгает с тридцатиметровой высоты в пропасть, вооружившись лишь толстым канатом.
– Я серьезно.
– Я тоже! – с вызовом восклицаю я. – Откуда берется твоя уверенность в себе? Если тебя прозвали Бесстрашным, значит, ты совершил огромное количество безумных поступков, не колеблясь и не дрожа. Чем я хуже?
– Ты ничего обо мне не знаешь. Нельзя перестать бояться. Каждый раз я понимаю, что могу не вернуться домой, что сильно рискую, но на то у меня есть свои причины. Моя уверенность граничит с безысходностью и апатией. Я потерял вкус к жизни и теперь пытаюсь восстановить его, прыгая с обрыва, кидаясь под поезд и разгоняясь до двухсот километров в час. Адреналин спасает меня от живой смерти. Но зачем это тебе? Зачем ты подвергаешь себя такой опасности? – Он недоуменно качает головой. – Кричишь на свою сестру, но делаешь то же самое.
– Тебе не понять.
– Это ты не понимаешь, Лия. – Я поднимаю взгляд на парня и чувствую, как от него исходит волнение. – Не знаю, чего ты хочешь добиться, но это явно не стоит твоей жизни.
– Следующий вопрос, – раздраженно отрезаю я. – Итак…
– Мы еще не закончили.
– Закончили. Я и так сказала тебе слишком много, так что теперь твоя очередь. – Парень громко выдыхает, а я задаю главный вопрос, который волнует меня больше всего вышесказанного. – Разумней было бы спросить: страдаешь ли ты раздвоением личности? Но я не стану оскорблять тебя и поставлю вопрос по-другому: зачем сначала избивать меня, а потом спасать жизнь? Причем неоднократно.
– Чужачка, – протягивает Максим. – Это глупо!
– Ответь.
– Сама подумай.
– Макс, ты нарушаешь правила. Я задала вопрос – отвечай на него.
– Неужели это не очевидно? – Я качаю головой, и парень громко выдыхает. – Я помогаю тебе, потому что нахожусь в нужное время в нужном месте.
– Что за чушь? – возмущаюсь я. – Хочешь сказать, ты побил меня, потому что находился в нужное время в нужном месте? Тогда это как минимум странно.
– Правила стаи просты – чужаков мы не терпим. Ты – чужая. У тебя не было вариантов: в любом случае ты бы пострадала. Вот только есть одно «но». Пострадать от гематомы на плече или от сломанных ребер? – Глаза Максима становятся яркими, и я невольно засматриваюсь в них, осознавая, что даже в этом отвратительном поступке просвечивается нотка героизма. – Поединок с Костей в лучшем случае закончился бы переломом. Я сделал так, что ты смогла ходить на следующий день. Чувствуешь разницу?
– Но зачем ты помогаешь мне?
– Это уже следующий вопрос.
– Нет. Ты не сказал главного. Почему ты спасаешь меня? Какая тут для тебя выгода?
– Лия, – Макс пожимает плечами, – я не могу по-другому.
– Но почему?!
– Потому что не могу!
Парень поправляет черные волосы и проводит рукой по кожаному рулю. Выдохнув, он поднимает голову, и вдруг наши взгляды встречаются. Готова поклясться, что он, как и я, чувствует нечто электрическое в воздухе. Возникает странное желание приблизиться к нему, согреться, и это желание не пугает меня, а, наоборот, придает сил и уверенности. Я уже второй раз замечаю тягу к Максиму и теперь не могу отрицать, что эта тяга действительно существует. Сердце делает сальто, когда парень поднимает руку и протягивает ее в мою сторону. Кажется, он хочет дотронуться, хочет прикоснуться, и я затаиваю дыхание. Мне не пошевелиться. Мой взгляд прикован к его темно-синим глазам, а они смотрят на мои губы, на мою шею, на мое лицо. Это сводит с ума и одновременно обезоруживает. Я забываю, как дышать. Его пальцам остается еще несколько сантиметров до моей щеки, но я уже ощущаю жар в том месте, где они коснутся лица, уже ощущаю покалывание на коже. Возникает мысль придвинуться чуть ближе, ведь тогда я наконец почувствую его прикосновение, но я быстро отбрасываю эту идею. Мне не по силам даже моргнуть. И когда стук моего сердца становится таким громким, что его смог бы услышать и сам парень, Макс опускает руку. Я разочарованно выдыхаю и перевожу взгляд в сторону.
– Прости, – шепчет он и растерянно отодвигается. Запустив пальцы в густые волосы, Максим откидывает назад голову и вновь произносит: – Прости меня.
– Ничего.
– Нет, правда. Я не хотел.
Вновь поднимаю взгляд на парня и чувствую пустоту внутри: он не хотел. Пытаюсь улыбнуться – не получается. Почему-то день резко переходит в вечер. Становится темно, мрачно и тихо.
– Мне уже пора в больницу, – сообщаю я и заворачиваю пакет с едой. – Отвези меня, пожалуйста.
– Да, конечно.
Он заводит машину, жмет на газ и все это время избегает моего взгляда. Становится еще неприятней. Прикусив губу, я смотрю в окно, наблюдаю за тем, как деревья превращаются в дома, а река – в дорогу. Парк остается позади, и мы въезжаем в город с пылью вместо тумана и с дымом вместо облаков.
В салоне тепло, но мне холодно. Атмосфера непринужденности испаряется, остается лишь колючее недопонимание. От этого я чувствую себя неловко и даже смущаюсь, едва голова Макса на несколько градусов поворачивается в мою сторону.
– Ты знала, что стая перенесла инициацию на конец ноября? – внезапно прерывает тишину парень, и я благодарно выдыхаю. Еще чуть-чуть, и я бы повесилась прямо на дверной ручке.
– Правда? Почему?
– Стасу не понравилось, что ты попала в аварию. Он считает это необычным стечением обстоятельств.
– Это я уже слышала.
– В любом случае я с ним согласен, – заявляет Макс. – Нам некуда спешить. Лучше разобраться сейчас, чем расплачиваться за то, что мы упустили, потом.
– Вы так уверены в том, что аварию подстроили. Но люди ежедневно гибнут на дорогах, и в этом нет ничего сверхъестественного. – Я пожимаю плечами. – Астахов просто не заметил на дороге человека, кажется, человека. Я, если честно, так и не поняла, кто или что возникло перед нами.
– Я предупреждал тебя: быть в стае опасно. У нас много проблем, с которыми не сталкиваются обычные люди.
– Например?
– Например, подстроенная авария.
– Но кому это нужно? – удивляюсь я. – Зачем?
– Трудно сказать, Лия. На другом конце города есть еще одна компания. Сборище отморозков, пытающихся доказать свое превосходство. Я считаю их причастными к данному происшествию.
– Думаешь, здесь загвоздка в банальном выяснении отношений?
– Очень может быть.
– Но ведь речь идет о жизнях людей! – возмущенно восклицаю я. – Вы должны разобраться, иначе пострадает кто-нибудь еще.
– Чужачка, – улыбается Максим, и я замечаю за поворотом больницу. – Мы именно этим и занимаемся.
Мне становится не по себе от того, что кто-то хочет моей смерти. Пробегает холодок по спине, и я вжимаюсь в сиденье, сцепив перед собой руки.
– Не волнуйся, – увидев беспокойство на моем лице, протягивает парень, сбавляет скорость и останавливается напротив здания городского госпиталя. – Ты в безопасности, если не будешь совать свой нос туда, куда не следует.
– По-моему, мы уже поняли, что это мое любимое занятие.
– Тогда будь осторожна и не действуй сгоряча. Иногда поспешные выводы приводят к неисправимым последствиям.
Я киваю и громко выдыхаю.
– Что ж, – поправив волосы, я улыбаюсь, – спасибо за то, что вызволил меня из этой тюрьмы и позволил немного отдохнуть.
– Ну, вызволила себя ты самостоятельно, а я лишь вовремя оказался рядом.
– Уже не в первый раз.
Вновь наши взгляды встречаются, и вновь хочется смотреть на Макса бесконечно долго, но на этот раз я не позволяю эмоциям взять надо мной контроль. Выхожу из машины.
– Лия.
Оборачиваюсь. Парень смотрит на меня и загадочно улыбается, чего-то ждет, но чего? У меня внутренности сворачиваются в трубочку, я еле стою на ногах, пошатываюсь и неуклюже выпрямляюсь. – Инициация перенесена на конец ноября, но это не значит, что стая перестанет собираться. Каждое третье воскресенье мы ходим в бар рядом с набережной, и ты приглашена.
– Что, уже смирился с тем, что я одна из вас? – Мой голос дрожит, но я надеюсь, что он не заметил.
– С этим нельзя смириться. Ты всегда останешься чужачкой.
Я собираюсь ответить что-то колкое, но замечаю, как дергается уголок его губ, и замираю, не в силах вымолвить и слова.
– Но раз уж я решил стать твоим личным телохранителем, я должен находиться рядом. А рядом – это на расстоянии нескольких метров друг от друга. Не больше.
– Мне не нужен телохранитель. Я не такая слабая, как ты думаешь.
– Отлично. В таком случае телохранитель нужен мне.
– Вот как, забавно. – Внутри взрываются огромные шары с горячей жидкостью. Они ошпаривают органы, и мне становится так жарко и душно, что я мгновенно забываю о холоде. Практически не могу дышать, держусь на плаву лишь за счет сохраненного секундой назад кислорода. И это ощущение не покидает меня вплоть до того момента, пока я не договариваю фразу: – Тогда еще встретимся.
– Не сомневаюсь.
Макс закрывает окно, и я отворачиваюсь. Не могу больше смотреть на него, просто не нахожу сил. Бегу в больницу, прижимая к себе руки. Ладони вспотели. Вытираю их о штаны и громко выдыхаю. Слишком странно, слишком просто. Не бывает такого, что ты не знаешь человека, а потом внезапно перестаешь дышать в его присутствии.
Я вхожу в больницу и на пороге случайно сталкиваюсь с женщиной. Тело отвечает на удар и ноет, словно ребенок, которого разбудили. Мышцы шеи схватывает легкая судорога, и мне трудно шевелить головой. Прикусываю губу. Моргаю и пытаюсь взять себя в руки. Выпрямляюсь так сильно, как могу, иду мимо охранника и замечаю, как он выходит на середину прохода, чтобы перегородить мне путь.
Сердце подпрыгивает.
– Куда направляемся? – Голос тяжелый, прокуренный. Я поднимаю взгляд и замечаю седые усы, широкие брови и низко посаженные глаза. Сглатываю.
– Я иду в палату.
– Время для посещений закончилось полчаса назад.
– Вы меня не поняли. Я направляюсь к себе в палату. Выходила подышать.
– Неужели? – Охранник устало выдыхает. – Имя. Фамилия?
– Лия Бронская.
– Так-так… – Мужчина смотрит в толстую тетрадь и ведет по колонке пальцем. – Есть такая. И почему ты выходила? Пациентам, которые лежат в твоем отделении, запрещается покидать территорию больницы.
– Ну а мне разрешили.
– И кто же?
– Родители. Они здесь работает.
Неожиданно охранник усмехается и громко захлопывает тетрадь. Я дергаюсь.
– Они хотя бы сами об этом догадываются?
Хочу ответить, но вместо этого устало выдыхаю. Конечно, они понятия не имеют, что я выходила. Начинает болеть голова. Я морщусь и вновь смотрю на мужчину.
– Пожалуйста, пропустите меня. Этот день был долгим. Я очень устала.
– Ну и кто теперь виноват, что ты не отдыхала в палате?
– Черт, прошу вас. – Возможно, я унижаюсь, но сейчас меня это не волнует. Голова кружится, кружится, кружится. Наверное, так на мой организм действует запах лекарств и старой мебели, который встретил меня с распростертыми объятиями на пороге. – Такого больше не повторится. Я обещаю.
– Ты же понимаешь, что я должен вызвать твоих родителей?
– Не надо. Они не поймут.
– Прости. – Охранник тянется рукой к рации, но я вдруг хватаю его за запястье. Он удивленно вскидывает брови и замирает. Мне самой не по себе, и поэтому я неуклюже разжимаю пальцы и испуганно выдыхаю.
– Пожалуйста. Прошу вас, не делайте этого. – У меня в запасе еще несколько секунд, прежде чем он вновь решит сообщить о моем побеге, и я выпаливаю: – Ко мне приезжал мой парень. Родители не одобряют его, и на этой почве мы сильно ссоримся. Поймите, если они узнают, что он приезжал навестить меня, нам больше не разрешат видеться! Умоляю, мне не выдержать этого!
О да. Актриса из меня прекрасная. Врать я всегда умела, но это что-то новенькое.
Охранник цокает и недовольно складывает на груди руки.
– И мне от этого что? Девушка, есть определенные правила и…
– Прошу вас! – перебиваю я и пытаюсь сделать жалостливый вид. – Пожалуйста. Я больше никуда не уйду. Обещаю! Только позвольте мне вернуться в палату. Мама скоро придет на работу, и она захочет навестить меня. Если меня там не будет… – Я наигранно прикусываю губу и отвожу взгляд в сторону.
– О боги, – хрипя, протягивает мужчина и внезапно раскидывает руки в стороны. – Чтобы больше не попадалась мне на глаза, ясно?
Я киваю и благодарно улыбаюсь.
– Спасибо вам большое.
– Иди уже! – Он переминается с ноги на ногу и бормочет: – Молодежь.
– Спасибо, – вновь шепчу я и срываюсь с места. Надо идти как можно быстрей, пока он не передумал, но головная боль перерастает в нечто большее. Я чувствую, как немеют ноги, вижу, как темнеет перед глазами, и потому неуклюже притормаживаю. Придавливаю рукой живот. Мне плохо. Может, так на меня подействовал свежий воздух?
Где-то в глубине души я радуюсь, что плохо мне только сейчас. Опять быть слабой при Максиме – просто унизительно. Сжимаю руки в кулаки и через силу продолжаю идти по коридору. С трудом преодолеваю лестницу и наконец вижу дверь в свое отделение.
Я с облегчением выдыхаю. Сон наверняка приведет меня в чувство. Подхожу ко входу, протягиваю руку, собираюсь открыть дверь, как вдруг она распахивается мне навстречу. Я еле успеваю среагировать, отклоняюсь назад и прилипаю спиной к стене. Открываю глаза и ошарашенно замираю. Я вижу то, что видеть не должна, то, что видеть не могу физически. Темнота заполняет разум, и приходится сжать кулаки так сильно, чтобы боль привела меня в чувство. Но не помогает. Я не шевелюсь, ощущаю пелену перед глазами и, не веря, прихожу к выводу, что схожу с ума. Закрываю глаза, открываю. Картинка не меняется. Опять закрываю.
– Почему ты не сказала мне раньше, почему? – рычит знакомый голос, и я испуганно прислушиваюсь. – Почему не предупредила меня?
Громко выдыхаю, набираюсь смелости и вновь распахиваю глаза. Нет. Мне это не снится. О боги! Перед собой я вижу девушку. Она такого же роста, как и я, с такими же пропорциями тела. Волосы такие же угольные, вьющиеся, только черный ряд дополняют темно-зеленые пряди, что приводит меня в ужас. Девушка слегка горбится, выглядит злой и испуганной. Разговаривает по телефону и взмахивает руками, злясь то ли на себя, то ли на того, с кем общается. Кеды изношены, выглядят выцветшими и старыми. На ней порванные широкие джинсы и черный мужской пиджак. Его рукава закатаны под локоть, и я замечаю на запястье то, что заставляет меня прикрыть рукой рот. То, от чего мурашки пробегают по телу. Татуировку. «W».