До часа икс осталось десять минут, я вполне могу зайти к декану и положить заявление об уходе на стол. Что там пишут в Трудовом кодексе? За две недели до ухода поставьте администрацию в известность. И ладненько. Заявление, вот оно, еще вчера написала после «грудков». Бросать вуз в середине учебного года, конечно, нехорошо, но… сам напросился. Если не отпустит, его проблемы. С моими деньгами я и без трудовой книжки проживу. Пора наконец заняться собой, сколько можно идти на поводу у других. Решено! Сегодня, в пятницу, 13-го, я начинаю новую жизнь. И первым событием в ней станет мое громкое увольнение.
Я завинтила на термосе пробку и аккуратно поставила его в сумку. Туда же отправились белокурая Годзилла в возбужденном состоянии и Омар Калиф с его удивительными ноздрями. Пудра, помада, расческа: я готова к встрече со своим почти уже бывшим боссом. Не тушуйся, Эфа, смотри на мир проще!
Я спустилась на третий этаж, машинально отвечая на студенческие приветствия. Свернула в левое крыло. И остановилась перед массивной дубовой дверью, не решаясь ее открыть. Забавно, вроде взрослый человек, во всех отношениях уже состоятельный, но перед закрытой дверью по-прежнему робею. Кажется, стоит только войти, как тебя тут же с позором выставят вон. Пусть только попробует, вымогатель! Сейчас все ему выскажу. Все, что накипело. А накипело у меня ой, как много!
В приемной декана никого не было. Странно. Секретарша Катя на работе с девяти. Отлучиться и не закрыть дверь она не могла, Трохимович увольняет и за меньшие преступления, устраивая каждый раз такую гражданскую казнь, что Чернышевский в могиле крутится быстрее пропеллера. Вопрос первый, куда делась Катя? Вопрос второй, как Трохимович смог это прошляпить?
Сейчас узнаем. Я постучалась к декану.
– Игорь Борисович, это Иванова. Можно войти? Мне быстро и срочно.
Нет ответа. Заснул он, что ли…
– Игорь Борисович!
Я нерешительно толкнула дверь и оказалась в кабинете. Мне тут же стало понятно, почему декан Трохимович не ответил ни на один из моих вопросов, а также отпустил секретаршу Катю…
Игорь Борисович лежал на роскошном пушистом ковре и был безнадежно мертв.
* * *
Я впервые видела живой труп так близко. Кино не считается, правда? Детективы тоже. Там героини обычно кричат, падают в обморок или их изысканно тошнит на новые ботинки симпатичного следователя. Я не кричала, пребывала в сознании, а мой токсикоз по жизни впервые за долгое время рассосался сам по себе. Жутковато становилось не оттого, что я стою на коленях перед свеженьким трупом, а оттого, что меня так и тянет до него дотронуться. Некрофилка выискалась! Интересно, отчего он умер? Ни крови, ни, как это называется, странгуляционной полосы на шее не видать… Господи, откуда я про полосу знаю? Не знаю. Если бы не желтоватый цвет лица, я бы решила, что Игорь Борисович прилег отдохнуть, предварительно сняв рубашку и расстегнув штаны. Из-под модных брюк выглядывали красные сердечки на белых пуговках. Я огляделась: на столе два бокала с коньяком и коробка шоколадных конфет. Кажется, господин Трохимович таки подыскал мне амурную замену. Вот сволочь, а я думала, что он до сих пор исходит муками неразделенной страсти. Кто там сегодня утром говорил про утраченные иллюзии? В своем глазу и бревна не углядела.
Я задумалась. Надо бы в милицию позвонить. Как и полагается законопослушной гражданке. Но, с другой стороны, у меня экзамен идет. Студенты, наверное, уже весь учебник переписали, на телефонных счетах по нулям, теперь дурью маются. Но оставлять Трохимовича одного, без помощи и внимания как-то негуманно. Может, позвонить, вызвать милицию и пойти на экзамен? Куда подевалась Катя?!
Эх, годы уже не те, прокряхтела я, поднимаясь с колен. Впрочем, по сравнению с Трохимовичем мое положение намного лучше. Чертовски хотелось выпить. И тут я совершила роковую ошибку. Подошла к столу, положила заявление на гладкую его поверхность и машинально взяла бокал. Машинально же из него и отпила. Хороший коньяк! Глотнула еще раз: не пропадать же добру. И…
– А-а! Убили!
Обернувшись, я лицом к лицу столкнулась с Милочкой, нашей уборщицей. Расширив глаза (как только контактные линзы не выпали), раскрыв аккуратно накрашенный рот, она с ужасом смотрела на бренные останки декана. Я отхлебнула коньячка и нарочито бодро (дабы свести истерику на нет) сказала:
– Мила, успокойтесь! Ничего страшного! Обычный труп.
Она перевела взгляд на меня, растерянно оглядела комнату и снова уставилась на тело Трохимовича. Сделала эффектную паузу, и:
– А! Убийца! Держите ее!
Она картинно рухнула рядом с деканом. Юбка задралась, обнажив неплохие ножки в ажурных чулочках. М-да, растет благосостояние российских уборщиц: я вчера видела точно такие же в магазине женского белья. Made in France. В крайнем случае по качеству они могут претендовать на итальянские. Стоп! Что-то тут не так… Шальная мысль, мелькнув, тут же исчезла, поскольку кабинет наполнился народом. Стало шумно и неинтересно.
* * *
Через два с лишним часа мое любопытство включилось в свой обычный ритм. Вместе с оперуполномоченным мы сидели в приемной декана и беседовали по душам. Вынужденно, надо сказать. Потому как моя душа в данный момент была не расположена к подобным посиделкам. К тому же в данный момент я считалась подозреваемой номер один. Признаться, новый статус не особенно веселил, но и не слишком беспокоил.
– Вы совсем не волнуетесь, – симпатичный опер строго ворошил бумажки на столе. Даже слишком строго. Переигрывал.
– А надо?
– Я бы на вашем месте точно бы волновался, – он резко поднял голову и посмотрел на меня в упор. Так обычно глядит Гена, когда очень голоден. – Вас нашли рядом с телом.
– Не меня – уборщицу. Это она лежала рядом с телом. Я стояла.
– Вы стояли, – задумчиво согласился он. – Что вы делали в кабинете декана?
– Сами же сказали, стояла. Как соляной столп.
– Не надо ерничать. Давайте будем серьезными.
– Давайте. Как вас зовут, простите? Запамятовала.
– Федор Федорович.
– Федоров? – на всякий случай уточнила.
– Федоров.
Сердце сладко забилось. Неужели судьба сжалилась и послала мне очередного суженого? Что ж, он соответствует всем предъявленным ранее критериям: имя, фамилия, отчество, да и сам ничего. Воображение услужливо нарисовало флердоранж, обручальные кольца и пупса на капоте черной «Волги». Кто бы мог подумать, что у меня столь примитивные потребности!
– Ну, так что вы делали в кабинете декана?
Его интонации мне не понравились. Так с будущими женами не говорят. Пупс сказал «упс», обручальные кольца превратились в наручники. Это ряженый, господа! До суженого ему так же далеко, как жизни на Марсе. И я к нему не имею ровным счетом никакого отношения.
Федоров смущенно откашлялся, заметив мой неприязненный взгляд:
– Что вы делали в кабинете декана?
– Принесла заявление о своем увольнении.
– И где оно?
– На столе.
– Его там нет. Ни на столе, ни на полу, ни даже в вашей сумке.
– Вы и в сумочку мою заглянули?
– Сумочку… Это скорее смахивает на чемодан. Или в крайнем случае на гламурную авоську.
Я подумала, что ослышалась:
– Простите, на что смахивает?
– На гламурную авоську. Внешне – полный гламур. О том, что внутри – я лучше помолчу.
– Да вы не стесняйтесь! Я так давно заглядывала в свою авоську, что уже и забыла о ее содержимом. Вот об этом вы мне и напомните, – я улыбнулась. Гламурно, но в меру. Тьфу ты, и откуда наши правоохранительные органы таких слов понабрались?
– Если вы настаиваете, – в его голосе послышался плохо скрытый вызов.
– И?
– И ничего интересного. Так, ерунда. Всегда удивлялся, сколько ненужных предметов женщины носят в своих сумках.
– Например?
– Горы ручек, будильники, документы на квартиру, фены, бигуди, молотки, новые колготки, туфли, ночные рубашки, термосы, зубные щетки, леденцы, различные квитанции, мелочь, просыпавшуюся из кошелька, записки, несколько записных книжек, кучу косметики…
Он остановился, чтобы перевести дыхание. Я флегматично заметила:
– Это только для того, чтобы запутать вора, и, следовательно, облегчить работу доблестной милиции. Пока он найдет искомое в моей сумке, вы найдете его. Впрочем, в приведенном списке нет ничего лишнего.
– А молоток? – почему-то взвился Федор Федорович.
Интересно, какие личные воспоминания связаны у господина Федорова с данным предметом? В детстве ему отбили пальцы? Однако высказывать столь смелые соображения в такой непростой ситуации было бы неразумно. Поэтому я ограничилась банальным замечанием:
– Молоток – вещь полезная, особенно в домашнем хозяйстве. Им удобно гвозди забивать.
– Или убить сожителя. Была у меня одна такая Леди Макбет Центрального района. Носила в гламурной сумочке молоток, а затем взяла и тюкнула им по затылку любовника. Эффект мгновенный, исход летальный.
– Это уже крайности. В любом правиле бывают исключения.
– А в вашем?
– В моем – нет. У меня нет правила убивать знакомых мужчин.
– А незнакомых?
– Тем более. Хотите глухаря повесить?
– Что за жаргон, Стефания Андреевна. И где вы таких слов нахватались?
– Иногда сериалы смотрю. Там всегда так выражаются.
– Ну-ну. А такое слово, как алиби вы знаете?
– Разумеется. От латинского alibi – в другом месте. Иными, словами, нахождение обвиняемого в момент совершения преступления в другом месте как доказательство его невиновности. Правильно?
– Правильно.
– Я и не сомневалась, все-таки работаю на факультете культурных отношений.
– М-да. об этом я как-то не подумал. Итак, где вы находились с 10.30 до 11.00 включительно? Полчаса – вполне достаточно, чтобы выманить секретаршу из приемной, выпить для храбрости коньяка и убить декана. У вас алиби есть?
Алиби у меня не было. Поди-ка признайся этому красавцу в том, что провела полчаса, сидя на унитазе, с сигаретой в одной руке и романом «Звезда гарема» в другой. Да он от гомерических колик тут же загнется. Я молчала, пытаясь придумать себе оправдание. Где там! Но как говаривала одна французская мамзель, вызывающая у меня неизменное уважение: если тебя схватили за руку, продолжай утверждать, что рука не твоя. Что ж, придется товарищу следователю поверить мне на слово. Рука не моя.
– Я была в туалете.
– М-м, все же лучше, чем ничего. И что ж вы делали там полчаса?
– А что обычно делают в туалете?
– То же верно. Хотя полчаса… Но, допустим, вы провели в туалете ровно тридцать минут. На каком, кстати, этаже?
– На шестом.
Федоров кивком отправил своего помощника на шестой этаж, в женский туалет. Молодому человеку я, откровенно говоря, посочувствовала. Сама по крайней мере не люблю бывать в мужских уборных. Помнится, какой-то из моих мужей в период ухаживания решил устроить свидание именно в мужском сортире. Начитался эротических журналов и возмечтал попробовать экстремальный секс. Мол, пока я ее ублажаю под шум льющейся воды, кто-то ублажает свой организм. Вот оно, истинное наслаждение, которое я почему-то предпочитала называть не иначе как сексуальным извращением. Но кто меня тогда слушал? Любовные утехи в мягкой постели его уже не устраивали. Экзотики захотелось! Заметьте, все происходило еще до официальной помолвки. Вот когда надо было задуматься, Эфа! И делать ноги как можно быстрее. Но, с другой стороны, мое финансовое состояние сейчас было бы на парочку миллионов меньше. Выходит, стоило пострадать во имя будущего благополучия. Хотя…
Не трудно догадаться, что из той затеи ничего хорошего не вышло. Какие все нервные, сказал маркиз де Сад, оставшись в одиночестве! Меня затошнило на первой же минуте. До нас там побывал господин с явными проблемами желудочно-кишечного тракта. Будущий муж очень расстроился, назвав меня фригидной, изнеженной и несовременной. Я тоже расстроилась: вместо романтики такая проза жизни. Пришлось потом сексолога посещать, чтобы он меня вылечил. Он и вылечил. Но это уже совсем другая история, хотя, признаться, мне очень понравился сам процесс исцеления. Хм, а который из мужей поволок меня в туалет: номер один, номер два или же номер три – зараза Сидоров, будь он неладен? Кажется, второй. Ольги тогда еще не было. Это я точно помню. Кстати, надо сказать этой заботливой мамаше, что пора бы записать ее детишек в школу. Сама ведь ни за что не догадается. Для меня до сих пор остается загадкой уровень ее мышления: подозреваю, что он сродни размышлениям одноклеточных, хотя… те, наверное, поумнее Ольги будут. Амеба и то быстрее соображает, чем это делает жена моего третьего мужа. И как только Сидорова угораздило жениться на подобной дамочке, ума не приложу. А как меня-то угораздило выйти за него? Может, правы те, кто утверждает, что мужчины выбирают женщин одного типа. Уф! Неприятная картинка получилась: Ольга, амеба и я. Ну да ладно, это лирика. Действительность, вот она, прямо передо мной. Сидит, хмурит брови. От нее, действительности, ничего хорошего не жди:
– И все же обстоятельства складываются не в вашу пользу, Стефания Андреевна. Алиби у вас нет, зато отпечатки пальцев на бокале с коньяком – имеются (ну точно, амеба!). Все вокруг наслышаны о ваших разногласиях с убитым. Есть свидетель, который вчера слышал вашу последнюю ссору с покойным Трохимовичем. По словам этого свидетеля, вы пожелали своему непосредственному начальнику «сдохнуть».
– Пожелала. Что тут греха таить? Однако не думала, что мои желания так быстро исполнятся. Правильно Сократ говорил: когда бог хочет наказать человека, он исполняет все его желания.
– Не Сенека?
– Что?
– По-моему, это сказал Сенека.
– Все равно авторство не установить, так зачем спорить? Лично мне – без разницы! Сократ, Сенека. Хоть Эпикуру припишите цитату, не обижусь.
– И то верно, нам бы убийцу установить, а Сенека с Сократом между собой разберутся.
Я улыбнулась, мол, ценю отличные шутки. Однако через секунду стало не до политеса.
– Так это вы приложили руку к убийству Трохимовича?
– Зачем мне тогда с ним пить коньяк?
– Для отвода глаз. Помните, как в графе Монте-Кристо: ничего не ешь в доме врага.
– Я ничего и не ела. У него на столе конфеты были, а я трюфели не люблю. Мне грильяж нравится.
– Учту, – он сделал вид, что не заметил моей промашки. Приду домой – первым делом отрежу себе язык. – Но вы пили!
– Нервничала! – точно отрежу.
– Сами признались. Открою вам профессиональный секрет, Стефания Андреевна: тайное всегда становится явным, если в дело вмешиваются дилетанты.
Вот это мудрость так мудрость! Ларошфуко бы точно позавидовал. И этот, как его, Балтасар Грасиан. Последний очень любил какую-нибудь банальную мысль в такой философский салат завернуть, что у обывателя слюнки текли. Стоп! Собственно, что за дилетанты вмешиваются в дело? На себя он, что ли, намекает? Хорошо, раз мне предлагают дискуссию, то я, пожалуй, с удовольствием поспорю с дилетантом.
– По-моему, вы не правы, Федор Федорович. Все наоборот. Идеальные преступления совершают как раз дилетанты. Так по крайней мере пишут в детективах.
– Авторы таких детективов обычно лукавят. Каждый из них берется за детектив с одной и той же целью: отвечает на банальные вопросы. А я бы смог совершить идеальное преступление? Если да, то как? Я смогу уйти от правосудия? Как именно я это сделаю?
– Тварь я дрожащая или право имею?
– Примерно, но уже в другом контексте.
– А как же излюбленная литературная идея: я сначала все напишу, а уже потом совершу в жизни. Вот вам расхожий пример – «Основной инстинкт».
– Во-первых, это кино, созданное по шаблонам масскульта. А во-вторых… Зачем же так подставляться, Стефания Андреевна?
– За тем, что именно так и совершаются идеальные преступления.
– Идеального преступления не бывает. Это миф.
– А Джек-Потрошитель?
– Эк, куда вас занесло. Впрочем… По одной из версий, его все-таки осудили.