– Девочки? – глупо повторила Рииз.
– Зайки. – В его глазах светилось озорство. С каждым его шагом сердце Рииз стучало все чаще. – Базуки.
Он подходил ближе, его взгляд, совсем как в день их знакомства, разжигал знакомый жар внизу живота. Мускулистая грудь распирала армейскую футболку, тоже как всегда. Вскоре он стоял рядом с ней. Настолько близко, что она чувствовала мужской мускусный запах. Настолько близко, чтобы дотронуться до Рииз. Должно быть, у нее на лице отразилось смятение.
– Сиськи, – пояснил Мейсон.
Это слово наконец вырвало Рииз из транса, из чувственной сети, которой этот мужчина опутал ее много лет назад. Теперь она старше. Мудрее.
Уголок губ Мейсона приподнялся вверх.
– Она любит крем-брюле.
– С карамельной глазурью сверху, – с улыбкой добавила Эмбер.
Мейсон снова повернулся к Рииз. От его взгляда она утратила способность поддерживать умные разговоры.
– Удивлена, Парк-авеню?
Ей не понравилось, что Мейсон явился сюда. За несколько дней до свадьбы. Рииз сжала зубы, стараясь сдерживать злость, грозившую захлестнуть, заглушая все эмоции. Шок, сомнение, страх и множество других. Зачем он снова решил встретиться с ней? Прошло десять лет. Так почему сейчас, когда она наконец на пороге исполнения мечты. Она постаралась, чтобы голос звучал ровно.
– Последний раз, когда я тебя видела, ты увернулся от жетона, которым я в тебя швырнула.
– Ты хорошо целилась.
– Надо было бейсбольной битой.
– И все же это добавило остроты к твоим словам о разводе. – Он прищурился уголками глаз. – Помню, ты объясняла его несовместимостью характеров.
– Скорее это можно назвать временным помешательством.
– Помешательством на почве страсти. – Мейсон не сводил с нее глаз; она вспыхнула, будто по телу прокатилась волна огня. Он выглядел скорее задумчивым, чем задетым. – Вроде наркотика.
У нее кольнуло в груди, стало трудно дышать.
Мало того что он по-прежнему классно выглядел, так теперь еще эти никому не нужные воспоминания об их любовных утехах. Как они были невероятно счастливы перед тем, как все полетело к чертям. Нет, не так. Перед тем, как Мейсон отправил все к чертям.
Вспомни, Рииз. И больше никогда… Никогда!
– Тот секс не наркотик, – сказала Рииз, хотя и в то время думала так же. Но одному богу известно, как тяжело ей дался тот урок. Она больше не позволит гормонам решать за нее. – Скорее зыбучий песок.
– Может быть, – сказал он, улыбнувшись краешками губ. – Но что поделаешь.
Старинные часы в углу разразились громким боем, но даже он не мог заглушить стук ее сердца. Рииз разгладила платье влажной ладонью и подняла глаза на Эмбер, с большим интересом наблюдавшую за происходящим.
– Можешь дать нам минутку?
– Конечно. Я все равно уже закончила, – откликнулась Эмбер. – Поеду в город. Мы договорились встретиться с Паркером за ланчем.
– Тогда поезжай, – согласилась Рииз. – Я попрошу Этель помочь мне раздеться.
Само собой. Не просить же своего бывшего расстегнуть платье.
Проходя мимо, Эмбер с любопытством задержалась взглядом на Мейсоне, но Рииз не винила ее. Он излучал невероятную силу и энергию, внушавшую каждому, что, случись какая-нибудь неприятность, этот парень решит любую проблему. Правда, как муж непременно разочарует.
Обхватив себя руками, она повернулась лицом к бывшему мужу:
– Я уверена, ты пришел сюда не для того, чтобы обсуждать размер моего бюстгальтера.
– Не-а! Хотя эта тема кажется мне очень занимательной. Как ты теперь?
Он зацепил согнутым пальцем край ее лифа слева от левой груди, проверяя, насколько он велик. Это прикосновение вызвало такой шок, что Рииз на мгновение парализовало.
– Размер В?
Она не могла допустить, чтобы он заметил, как сильно взволновал ее.
– Тебя не касается.
– Ты абсолютно права, – с легкостью согласился он.
Их взгляды встретились, и время остановилось. Рииз снова пропала. Совсем как тогда, когда была молоденькой студенткой. Хватило лишь затуманившегося взгляда этих светло-карих глаз и одного пальца, едва коснувшегося ее кожи. Зыбучий песок. Он зыбучий песок, Рииз.
Больше всего бесило это нелепое желание объясниться с ним.
– Когда я тебя встретила, я была глупой вчерашней школьницей. Наивной девочкой, носившейся со своими подружками и романтическими идеалами, и года замужества оказалось достаточно, чтобы с легкостью их лишиться.
Палец наконец убрался восвояси, и Рииз немного расслабилась. Но лишь до тех пор, пока Мейсон не скользнул по ее талии, будто оценивая объем.
– Те несколько фунтов, которые ты потеряла, были совсем не лишние.
С колотящимся сердцем она пристально посмотрела на него и постаралась придать лицу бесстрастное выражение. Нельзя, чтобы Мейсон догадался, как сильно ее волнует его присутствие.
– Мне нравилось, когда у тебя была фигура, как песочные часы. – Светло-карие глаза пробежали по ее телу, но их взгляд казался скорее озабоченным, чем пугающим. – А теперь ты больше похожа на половину от них.
Рииз сжала руку в кулак, отказываясь заглатывать наживку. Мейсон хотел заставить ее реагировать. Но она не станет плясать под его дудку. Он с сомнением наморщил брови.
– Это платье немного чересчур, тебе не кажется?
Замысловатая отделка лифа выглядела красиво, однако тюлевая юбка получилась более пышной, чем хотела Рииз, паря вокруг ног призрачной грезой. Однако в этом платье она чувствовала себя красивой, особенной. Совсем как Дилан. А Мейсон в конечном счете заставил ее чувствовать себя ничтожеством.
– Если сравнить с тем, во что ты была одета на нашей свадьбе, тебе, наверное, хочется с лихвой наверстать упущенное.
Рииз сердито сбросила его руку, стараясь не обращать внимания на ток, пробежавший по руке. Ничего. Это просто реакция тела на воспоминания и не имеет отношения к данному человеку.
Рииз посмотрела ему в лицо, собираясь с духом перед предстоящей битвой.
– Можешь мне поверить, выбирая платье, я не думала о нашем кошмарном браке. – Почему она должна отстаивать свой выбор перед бывшим мужем? – А сейчас тебе надо уйти.
– Но я только вошел.
– И что? У меня скоро свадьба и нет времени возиться с твоей патологией.
Мейсон прищурил глаза, изображая крайнее удивление.
– Патологией?
Она не отступала. Напряженная пауза затягивалась. Он прекрасно понимал, что она имеет в виду. Когда много лет назад он наконец вернулся из Афганистана, она танцевала вокруг него с его проблемами так долго, что хватило бы на пару сезонов танцев со звездами. Она просто пыталась помочь, а он холодно отталкивал ее.
Наконец он прекратил играть в гляделки и направился к двери. У нее заныло сердце. Он уходит, потому что она его обидела. Однако он вдруг повернулся и утонул в удобном кресле в стиле Людовика Пятнадцатого. И вместе с ним ее надежды. Мейсон вытянул вперед длинные ноги в сильно поношенных джинсах, которые еще сильнее подчеркивали его мужскую притягательность, и скрестил ноги в лодыжках. Его ленивая поза выглядела явной демонстрацией, под внешней отрешенностью всегда скрывалась собранность. Его взгляд привычно сканировал окружающую обстановку в поисках опасности. В готовности к ответному броску.
– Патология, – повторил он с таким видом, будто его забавляло это слово.
– Но ты же наверняка здесь не для того, чтобы высказать мнение по поводу платья или комментировать мою фигуру.
– Верно.
Теперь он не вызывал у нее раздражения.
– Ты права.
– Тогда зачем ты здесь?
И самое главное, как заставить этого упрямца уйти?
Глава 2
Зачем ты здесь? Чертовски трудный вопрос. Неужели он настолько нахален, чтобы сказать, что хочет вывести ее из себя? Когда Рииз злится, она невероятно сексуальна. Прошло десять лет, но она по-прежнему красива, первый же взгляд на нее был как удар в грудь. Странно, ведь последнее время он утратил интерес к сексу, и это начинало пугать.
А может быть, признать правду: он пришел по совету психиатра?
– Конечно, патология, – тихо пробурчал он, усмехнувшись. Можно подумать, его голову можно вылечить, если он посмотрит в лицо «неразрешенным проблемам из прошлого». Когда психиатр произнес эти слова, Мейсон рассмеялся.
Какого черта. Он не сомневался, что его «проблемы», например постоянная бессонница, мучительные мигрени и ушедшая в самоволку сексуальность, стали следствием того, что восемь месяцев назад рядом с ним рвануло самодельное взрывное устройство, которое едва не отправило его на тот свет. Диагноз, «травматическое повреждение мозга», означал помимо всего прочего дерьмовую кратковременную память. Впрочем, какая разница, как это называлось, когда на изъеденной воронками афганской дороге ему в задницу ударили шестнадцать зарядов С-4? Он два часа провалялся без сознания на усыпанной обломками бетона улице, пока его не вытащили. Почему он до сих пор жив?
Он пришел сюда сегодня, потому что ему практически приказали сделать это. Все остальное Мейсон уже перепробовал, и врач обнадежил: со временем ему должно стать лучше. С ударением на слове должно. А потом психиатр стал настаивать на том, что Мейсон должен встретиться со всеми близкими людьми, которых выбросил из своей жизни за эти годы. Ну о какой близости может идти речь после того, как он безобразно, до неузнаваемости изгадил свой брак с Рииз.
Тем не менее жить с адской головной болью непросто. Если есть шанс, пусть даже невеликий, за него стоит хвататься обеими руками. Даже если это пустая трата времени.
Он потер шрам на виске, пытаясь расслабить напряженные мышцы.
– Может быть, я просто пришел пожелать своей бывшей всего самого лучшего в такой важный для нее день. – Черт! Он сам себе не верил.
Рииз уставилась на него загадочными голубыми глазами, которые когда-то значили для него больше, чем весь остальной мир. Он иронично улыбнулся. Ее гладкие светлые волосы, завитые на концах, стали короче, спадали на спину. Когда-то она не стригла их. Казалась девочкой, балансирующей на пороге зрелой женственности. Светлой. Красивой. Безнадежно оптимистичной. И классной, такой он не встречал ни до, ни после нее. Элегантность, мгновенно ослепившая парня из захудалого пригорода Нью-Джерси. К счастью, живая память о давнем прошлом у Мейсона не пострадала. Больше всего он любил вспоминать, как обучал Рииз грязным премудростям сексуальных удовольствий. Она тоже наслаждалась каждой минутой. Он мог бы попробовать добиться такого же накала. Не с Рииз, с кем-нибудь другим. Но после взрыва он утратил вкус ко всему на свете, память об этих минутах лишний раз напоминала об исчезнувшем либидо. К несчастью, моменты наслаждения друг другом не могли перекинуть мост через огромную пропасть, разделявшую их. Они могли лишь заставить закрыть глаза на грубую реальность.
– Не думаю, что ты говоришь правду, но можешь считать, что твои пожелания приняты.
– Мой свадебный подарок в машине. Шутит он или нет? Она кивнула в сторону двери:
– Теперь тебе надо уйти.
Он мог бы уйти, но хотел воспользоваться моментом, чтобы получить удовольствие от того, что видит. Красивое лицо. Огромные синие глаза, напоминающие безоблачное небо. Полные ярко-розовые губы, которые когда-то любовно касались его тела.
– Спешишь избавиться от меня, Парк-авеню? Рииз слегка поморщилась.
– Я слишком стара для этого прозвища.
– Неправда, – возразил он. – Нужно подправить его. – Он кивнул в сторону платья. – Я хочу сказать, отбросить Парк-авеню и оставить Принцессу.
Ему показалось или ее ноздри раздулись от гнева?
– Мой жених Дилан должен приехать с минуты на минуту, – резко произнесла Рииз.
– Дилан, да? – как-то странно повторил Мейсон.
Он достал из кармана маленькую записную книжку и внес имя на случай, если понадобится вспомнить. Рииз наблюдала за его действиями с таким видом, будто он над ней издевался.
– Я думаю, тебе не стоит здесь находиться, когда он приедет.
Мейсон ничуть не смутился.
– Неужели он попытается надрать мне зад?
– Нет, к сожалению. Он слишком хорошо воспитан для такого ребячества.
Это скрытое оскорбление стерло улыбку с его лица. Дилан, без сомнения, из тех, за кого ей нужно было выйти замуж много лет назад. Успешный. Богатый. Из хорошей семьи. Человек, которого ее родители с радостью приняли бы в семью. Но, черт побери, после восемнадцати часов дороги и мигрени следующие двенадцать, когда его выворачивало наизнанку, голова кружилась так, что он не мог стоять. У него достаточно причин, чтобы остаться, попытавшись добиться понимания.
– Мы расстались так резко. – Мейсон откашлялся и встал с кресла. – Осталось столько всего невысказанного. Вместо этого мы наговорили много такого, чего не стоило говорить.
В наступившей тишине он наконец встретился с ней взглядом.
Голос Рииз прозвучал твердо.
– Я готова повторить все, что говорила тогда. Мейсон хмуро усмехнулся и немного помедлил.
– Я надеялся, мы сможем добиться хотя бы некоторого ощущения завершенности.
– Я не собираюсь обсуждать прошлое, Мейсон.
– Я просто хотел прояснить некоторые…
– Нет.
Ее голос, лицо – все говорило о решимости. Он продолжал смотреть на нее еще несколько мгновений. Несмотря на сдержанность, подспудная враждебность клокотала в ней с силой сверхзвукового удара. После нескольких лет жизни в университете, ненадолго освободивших от давления семьи, ее эмоции немного преобладали. С тех пор ее перевоспитали, переучили, обработали, настоящая Рииз оказалась погребена под слоем изящных манер – искренний разговор невозможен. Быть ее мужем чертовски трудно. Но теперь она неприступна как никогда. Все получилось так, как он предполагал с самого начала. Поездка оказалась бесполезной тратой времени. С первого взгляда на очень красивое и очень злое лицо Рииз стало понятно: ему не решить затянувшуюся «проблему» с ней. И не только потому, что они слишком разные и прошло слишком много времени. Они сильно ранили друг друга. Слишком тяжелые увечья невозможно залечить. Совсем как его треклятую голову.
– Не буду больше отнимать у тебя время. – Он ненадолго задержался взглядом на женщине, с которой когда-то думал прожить всю жизнь. Не лучше ли просто забыть о плохом, сохранив в памяти то хорошее, что у них было? Даже если его бывшая решила для себя иначе. Тень улыбки пробежала по губам Мейсона. – Будь счастлива, Рииз. – И вышел из комнаты.
Как это на него похоже! Явиться неизвестно откуда, дразнить ее нещадно. Застать врасплох. Она не сомневалась: он сделал это нарочно.
– До сих пор не могу поверить, что он приходил, – сказала Рииз в трубку мобильника.
Ее все еще трясло. Она не могла заставить рассудок осознать, что произошло, когда зазвонил телефон. Стояла, тупо уставившись на дверь. Услышав голос Джины с характерным британским акцентом, страшно обрадовалась.
– Кто приходил?
– Мейсон.
– Твой бывший?
Рииз облокотилась рукой на окно, чувствуя себя совершенно выдохшейся. Перед домом припарковался фургон. Шофер разгружал шампанское. Рядом с ее кабриолетом стоял знакомый красный внедорожник с огромными колесами. Мейсон до сих пор ездил на этой развалюхе, называя ее Зверем. Когда они познакомились, Зверь уже был старым, а теперь выглядел просто ископаемым. В этой машине они занимались любовью первый раз.
– Зачем он приходил? – спросила Джина.
– Поговорить.
– Поговорить? Мне казалось, вы друг друга презираете.
У Рииз закружилась и заболела голова, когда она вспомнила, до какого состояния довел ее Мейсон к концу их брака. Одинокая. Никому не нужная. Ни на что не годная. Этот человек ничуть не изменился.
– Так и есть. – Хотя трудно отделить ненависть от боли.