А знатная молодежь, надеявшаяся на легкую победу, теперь покидала отряд, чтобы на стороне рассказать о своих «подвигах».
Интересны наблюдения К. Калиновского, касающиеся местного населения. Вот, к примеру, «одеяния женщин – шаровары до земли, чувяки из сафьяна… На пальцах серебряные кольца, неуклюжей, простой работы; смотрят враждебными глазами на войско и где возможно вредят. Имея связь с горцами, передают сведения о наших передвижениях…
Серебро очень часто помогает нам завербовать шпионов, так что движение Шамиля также было известно нам.
Народ храбрый, суждение велико, привязанность к родине, адатам бесконечны. От русских принял только то, что ему полезно…
Рукоделие горцев примитивно, но сбруя, кинжал, сабля и огнестрельное оружие превосходны. Никаких заводов у них нет. В основном занимаются земледелием.
Торговля ограничена: кожа, зерно, масло, мед, повидло из винограда…
Пригород фортеции[5] – несколько десятков глинобитных саклей, где живут женатые солдаты и не очень большое общество офицеров.
…Поздней осенью, чтобы изменить монотонную жизнь, – продолжает повествование автор, – устроили любительский театр, где актерами выступали юнкера и младшие офицеры, как в мужских, так и в женских ролях…»
И далее: «Этой зимой (1845 г. – Б. Г.) мы никуда не ушли. Жили замкнувшись в фортеции. Однажды сделали вылазку в приграничные аулы.
Весной 1846 года началась новая жизнь с тревогами и беспокойством… Пришла весть, что с большим войском Шамиль готовится к акции…
Он перешел Аргун и пришел в Малую Чечню ближе к нам, а мы не успели помешать ему. Перейдя Терек имам ушел в Кабарду…
Цель Шамиля – объединение народов против нас, кабардинцы не пошли на это…»
На 40-й странице Калиновский жалуется на свое здоровье, связывая это с климатом: у него болели ноги, зубы страдали от цинги. Его даже уложили в госпиталь. Рекомендовали совершать прогулки по утренней росе.
Он так и поступал.
Утром и вечером он выходил гулять по окрестностям Андрей-аула. И вот в один из дней, когда он отдалился от крепости довольно далеко, его захватили в плен. Горцы пригрозили ему, что убьют, если будет кричать и сопротивляться.
По пути в горы Калиновский натерпелся такого, что «трудно рассказать»; идти пришлось без отдыха, делая только небольшие передышки. Шли по горам, долам, болотам, перешли речку Мичик. Она ему показалась глубокой и образующей каньон.
«…Мы вошли в чеченский аул Ордели. Было тихо. Меня ввели в саклю, где разрешили отдохнуть и поспать. Они видели, что я не простой солдат, спросили, что умею делать».
– Я писарь, – отвечал Калиновский, – и ручную работу не умею делать.
– Кто тебя может выкупить?
– Я из Польши, а покровитель у меня только Бог.
Старикам его слова понравились, однако на всякий случай предупредили: «Если русские тебя не выкупят – умрешь. А, если решишься совершить побег – обезглавим».
Ему дали кувшин, и он в сопровождении детей отправился за водой. Жители села с любопытством разглядывали его. По возвращении ему обрили голову, обливая речною водою. Его одежду заменили лохмотьями.
Хозяин объявил Калиновскому: «Я заплатил за тебя большие деньги. – А на самом деле выторговал пленного за одного барана, т. к. пленный был болен. И добавил еще: – Мне надо, чтобы за тебя стократно возместили мою потерю, иначе зарежу».
Переводчик успокоил Калиновского, сказав, чтобы он не обращал внимания на угрозы хозяина.
В этот день Калиновский принес дрова и загнал в хлев коров. На ночь на его шею надели цепь, конец которой находился в другой комнате.
Вскоре его продали андийцам. Выделили чурек и сыр. Вышли на дорогу, чтобы двинуться пешком. Жара стояла такая, что нечем было дышать. Новый хозяин дал ему кое-что из белья и велел вести ишака, а сам подпевал какой-то мотив. По дороге увидели останки русских солдат, погибших здесь в 1843 г.
На реке Акташ освежили свое лицо и тело, съели рассохшийся чурек. Калиновский восхищался видами, открывшимися на Дарго, – зелень лесов, рядом шумела река, а муэдзин призывал к закатной молитве… С утра другого дня вышли на дорогу. Начались горы, где простым глазом различали пещеры, в них ютились люди, они на кострах готовили завтрак.
Пленный едва успевал за хозяином. Когда дошли до водопада, устроили привал. Хозяин начал молиться. Дальше дорога еще более ухудшилась. В ужасном ущелье бежала река. Кругом пропасти. Становилось страшно, как бы не сорваться в бездну.
В конце концов, дошли до какого-то аула, где было много людей. Подвели к сакле хозяина. У него оказалось много детей. Во дворе на завалинке сидели старики, облаченные в тулупы. Они расспрашивали о пленном, а он прилег от усталости на камень. Никто его не беспокоил. Старухи дали ему кусок хлеба и молоко. Затем его ввели в просторную саклю, где около печи устроились хозяин и его гости, а женщины бесконечно сновали по комнатам и собирали пищу – остатки мужской трапезы. Калиновскому выделили уголок в соседней комнате. Он тут же заснул. Утром стоило ему подняться, как упал на пол: ноги не удержали. Хозяин убедился, что пленник на самом деле болен, дал ему бараний жир, велев натереть им ноги. Затем показали на постель, разрешив отдохнуть.
Примечания
1
Ходубски А. Польша и Дагестан: Исторические связи / Советский Дагестан, № 4. 1981. – С. 78–79.
2
Гражина и Анджей Милошович. Кавказ. – Варшава, Изд-во Ведзе Повшехта, 1979.
3
Мемуары моей военщины на Кавказе и плена у Шамиля от 1844 по 1854 гг. Варшава. – 1983.
4
Эндирей.
5
Герзель-аул.