Определенные усилия в данном направлении прилагает и МОТ. Еще в 1977 г. она одобрила Трехстороннюю декларацию принципов, касающихся многонациональных корпораций и социальной политики, а в 2000 г. опубликовала Толкование указанного документа. Аналогичные документы были приняты также ОЭСР[87].
В последние годы большую активность в сотрудничестве с ТНК проявляют глобальные профсоюзные федерации, заключающие с ТНК рамочные соглашения, где содержатся ссылки на международные правовые нормы и конвенции МОТ, что также способствует соблюдению ТНК определенных правил поведения и норм международного права.
Тем не менее, несмотря на незначительность сдерживающего влияния на ТНК указанных выше ограничителей, они все же, с точки зрения самих корпораций, сковывают их деловую активность и отрицательно сказываются на прибыли. Поэтому наблюдаются многочисленные случаи несоблюдения достигнутых договоренностей. В будущем же, когда недовольство корпораций достигнет «критической массы», по мнению некоторых аналитиков, возможно создание некоего мирового альянса ТНК, который сможет успешно конкурировать с национальными государствами и существующими международными организациями в сфере как экономики, так и политики.
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что у ТНК или их альянсов, в силу соизмеримости последних с возможностями государств, может возникнуть стремление изменить в свою пользу расстановку сил на международной арене. Сегодня ни для кого не секрет, что государства часто развязывают военные операции под воздействием крупных компаний, стремясь обеспечить их интересы в различных районах мира. Вполне возможно, что в будущем ТНК не придется прибегать к услугам государства в использовании военной силы. И это не выглядит фантастичным, ибо многие ТНК разрабатывают и производят наиболее передовые системы вооружений, обладают громадными финансовыми и интеллектуальными ресурсами, самыми современными технологиями, в том числе и двойного назначения.
Безусловно, мировые ТНК – носители технического прогресса, наиболее совершенные на сегодняшний день организации производства, их продукция, как правило, конкурентоспособна на мировом рынке. Однако основными результатами деятельности ТНК, как и результатами экономической глобализации в целом, пока напрямую может воспользоваться лишь незначительная часть населения планеты, главным образом проживающая в тех государствах, которые вступили на путь постиндустриального развития. Оно, по мнению Д. Белла, характеризуется следующими признаками: переход от производства товаров к экономике услуг; выход на передовые позиции особой профессиональной группы – класса технических специалистов; доминирование теоретических знаний как источника нововведений и формулирования политики; особая роль технологии и технологических оценок и так далее…[88]
Трансформация системы экономических отношений под воздействием глобализации закрепила иерархию государств по их месту в системе функциональных связей техносферы с внешним миром, изменила места государств в структуре организационно-экономических отношений, содействовала встраиванию национальных экономик в новую для них систему глобальных связей и взаимозависимостей, а также способствовала размыванию традиционного суверенитета государств. Мировая экономика в этой связи, как было показано выше, может быть представлена в виде четырех ярусов:
• верхний ярус – предприятия, где производятся наукоемкие и высокотехнологические изделия. В 1990-х гг. они повысили свой удельный вес в общем объеме мирового экспорта до 19,7 %, обогнав не только соответствующую долю сельскохозяйственной продукции, но и доли продуктов добывающих отраслей промышленности. Именно здесь главными игроками выступали и выступают ТНК постиндустриальных стран, и именно это преимущественное поле их внешнеэкономической активности;
• второй – это совокупность производств, выпускающих среднетехнологичные, капиталоемкие товары;
• третий ярус – продукция, не требующая наукоемких производств (продукция тяжелой металлурги и легкой промышленности);
• четвертый, самый нижний ярус – предприятия, специализирующиеся на добыче природных ресурсов, их переработке и обработке, сельскохозяйственном производстве, лесном хозяйстве и рыболовстве.
Каждый из этих ярусов глобальной экономики формирует свой мировой рынок, конкуренция на котором обладает собственной спецификой по сравнению с другими подобными рынками. На самом верхнем из них решающее значение имеют качественные параметры товаров, инновации в технологии их производства, в дизайне, в обслуживании после приобретения и т. п. Возможности инвестиционной экспансии в этой сфере почти неограниченны. Иначе выглядит конкуренция на рынке, образуемом товарами нижнего яруса. Природные свойства продукции сельского хозяйства и добывающих отраслей промышленности одинаковы во всем мире. Качественные различия здесь варьируются в узком диапазоне. Поэтому основным оружием в борьбе за покупателей является ценовая конкуренция. А цены таких товаров во многом определяются условиями залегания минеральных ресурсов, плодородием почв, условиями транспортировки и т. д. Основной способ расширения сбыта на мировом рынке на этом ярусе – экстенсивное развитие производства и снижение его издержек, что имеет достаточно ограниченные пределы, так как исчерпание лучших месторождений заставляет переходить к освоению худших или более труднодоступных, в то время как оплата труда имеет тенденцию к возрастанию, что в еще большей мере подтачивает конкурентоспособность такого рода товаров. К примеру, в России за годы реформ производство электроэнергии сократилось на 25 %, а численность промышленного персонала увеличилась в 1,5 раза; объем нефтедобычи, по данным на 2000 г., составлял 60 % от уровня 1990 г., а численность промышленного персонала выросла в 1,9 раза[89]. Все это объясняет, почему страны аграрно-сырьевого профиля или находящиеся на ранних стадиях индустриализации оказываются в наименее благоприятном отношении и почему все большая часть ТНК концентрирует свои усилия на освоении глобальных рынков высокотехнологических товаров, уменьшая свое присутствие на нижних ярусах производства и торговли.
Необходимо отметить, что сегодня на всех четырех ярусах мировой экономической пирамиды можно наблюдать некоторые общие черты, свидетельствующие о складывании постиндустриального способа производства, а именно:
1) возрастающая часть производительного потенциала национальных экономик ориентируется на международный обмен, а не на удовлетворение внутригосударственных потребностей. Это объективно ведет к становлению и развитию глобальной экономики, усиливает конкуренцию, динамизирует функционирование и повышает ее эффективность;
2) информационные технологии все больше превращаются в непосредственную производительную силу. К примеру, в США
3
4
3) начиная с 1980-х гг., с одной стороны, ведутся поиски новых видов энергетических ресурсов и путей замены использования традиционных видов энергии (нефть, газ) и, с другой стороны, «нелимитированных ресурсов» – ядерное топливо, энергия ветра, солнца, а также энергия, получаемая из природных источников (масла из продукции сельского хозяйства). В результате доля производства электроэнергии на АЭС возрастет с 16 % в 2000 г. до 23 % в 2020 г. Сегодня в мире построено более 30 солнечных электростанций, суммарная мощность которых превышает 380 МВт. В использовании энергии ветра лидируют США – свыше 1500 МВт из 1700 МВт установленной мировой мощности. Китай обладает 7 млн биоэнергетических установок с программой увеличения их до 30 млн, которые будут перерабатывать до 1 млрд т отходов и производить до 500 млрд куб. м биогаза в год.
Увеличение удельного веса нетрадиционных источников энергии (солнечной, геотермальной, ветровой) связано с ужесточением политики, направленной на повышение энергоэффективности, ограничение выбросов вредных газов в атмосферу, как это предусмотрено Киотским протоколом. В результате возобновляемые источники энергии становятся все более привлекательными, вытесняя топливно-энергетические ресурсы органического происхождения.
Не меньшими возможностями в области развития нетрадиционных источников энергии обладает Россия. Только использование энергии разведанных запасов термальных вод, оцениваемых в 21 млн куб. м в сутки, может заменить около 30 млрд т нефти. Благоприятны перспективы использования солнечной энергии в южных районах страны, силы ветра – на арктическом побережье, геотермальной энергии – на Камчатке.
Однако, как показывает практика, спрос на традиционные виды топлива сегодня в мире еще весьма высок. За последнюю четверть века структура энергопотребления на мировом и национальном уровнях претерпела существенные изменения, но первичные энергоносители по-прежнему имеют превалирующее значение. На их долю в начале 2000 г. в общем объеме мирового потребления энергоресурсов приходилось: на нефть – 38–40 %, уголь – почти 22–27, природный газ – 23 %. Несмотря на значительный рост производства энергии за счет использования, например, ядерных источников, их доля в мировом энергобалансе остается пока на уровне 6 %. По прогнозам Международного энергетического агентства (МЭА), к 2015 г. общее мировое потребление всех видов энергоресурсов возрастет примерно в 1,3–1,4 раза и составит около 17 млрд т. Доминирующее положение в структуре потребления топливно-энергетических ресурсов до 2020 г. сохранится за энергоносителями органического происхождения. Их доля в мировом энергопотреблении практически останется на уровне 85 %[91]
Примечания
1
URL: http://ru.g20russia.ru/news/20130916/783287122.html
2
Россия G-20. Санкт-Петербургский план действий. URL: http://ru.g20russia. ru/documents/
3
Россия G-20.Санкт-Петербургская декларация лидеров «Группы двадцати». Сентябрь 2013 г. URL: http://ru.g20russia.ru/news/20130906/782776168.html
4
См.: Смирнов Е. Е. Изменение законодательной базы финансовой сферы в условиях кризиса // Банковский ритейл. № 4. IV квартал 2008 г.; Хоменко Е. Г. Поддержание стабильности банковской системы России в условиях кризиса // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. № 1; Коваленко Г. Н. Стратегии выживания и развития кредитных организаций в условиях кризиса // Регламентация банковских операций. Документы и комментарии. № 3. Май – июнь 2009 г.; Косаренко Н. Н. Правовое обеспечение публичных интересов в сфере страхования. М.: Волтерс Клувер, 2010 и др.
5
См.: Мосей Г. Процессы глобализации и регионализации в мировой экономике // Экономист. 2002. № 9; Бауман З. Глобализация: последствия для человека и общества. М., 2004; Глобализация: многостороннее измерение. М., 2004.
6
См.: Badie B. Un monde sans souverainete. P., 1999. P. 12.
7
См.: Кулагин В. М., Лебедева М. М., Мельвиль А. Ю. Глобализация и развитие человека // Глобализация: человеческое измерение / под ред. А. В. Торкунова. М., 2002. С. 11.
8
См.: Сорос Дж. О глобализации. М., 2002; Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2006.
9
См.: Keohane R. O., Nye J. S. Power and interdependence: world politics in transition. Boston, 1977.
10
См.: Waltz K. International Politics is not Foreign Policy // Security Studies. 1996. № 2.
11
См.: Кравченко И. И. Будущее мира и российской государственности // Судьба государства в эпоху глобализации. М., 2005; Современные глобальные проблемы мировой политики / под ред. М. М. Лебедевой. М., 2009.
12
См.: Спиридонова В. И. Глобализация и национальное государство // Судьба государства в эпоху глобализации. М., 2005.
13
См.: Спиридонова В. И. Глобализация и национальное государство // Судьба государства в эпоху глобализации. М., 2005. С. 20–25.
14
Подробнее о роли ТНК см.: Афонцев С. А. Транснациональные компании в мировой политике // «Приватизация» мировой политики: локальные действия – глобальные результаты. М., 2008. С. 234–253.
15
Глазьев С. Ю. Место России в меняющихся взаимоотношениях центра и периферии мировой экономики // Глобализация и Россия. Материалы круглого стола. М., 2001. С. 48.
16
См.: Мартин Г. Л. Западня глобализации: атака на процветание и демократию. М., 2001. С. 53.
17
Бхагвати Дж. В защиту глобализации. М., 2005. С. 88.
18
См.: Сакс Дж. Стоит ли хвалить Клинтона за процветание Америки? // Независимая газета. 2000. 18 авг.
19
Михеев В. Логика глобализации и интересы России // Pro et Contra. Осень 1999. Т. 4. № 4. С. 52.
20
Цит. по: Мельянцев В. Информационная революция – феномен «новой экономики» // МЭиМО. 2001. № 12. С. 5.
21
Михеев А. Н. Информационно-коммуникационные технологии: глобальные проблемы и/или глобальные возможности? // Современные глобальные проблемы мировой политики. С. 139–159.
22
Сапир Е. В. Экономическая глобализация и стратегия России // Безопасность Евразии. М., 2001. С. 740.
23
Кулагин В. М. Лицо глобализации: впечатления и факты // Современные глобальные проблемы мировой политики. С. 195–216.
24
Некрасов В. С. Толерантность и поликультурализм как императив образования взрослых в постиндустриальном обществе // Толерантность в культуре, этнических и межконфессиональных отношениях: Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Курган, 2003. С. 188.
25
Шихардин Н. В. Глобализация нетерпимости и ее альтернативы. С. 233–234.
26
Уткин А. И. Мировой порядок XXI века. М., 2005. С. 42–43.
27
См.: Федоров В. Глобализация как фактор отставания России // Независимая газета. 2006. 5 мая.
28
См.: Федоров В. Глобализация как фактор отставания России // Независимая газета. 2006. 5 мая.
29
См.: Один мир для всех. М., 1990.
30
Актуальные вопросы глобализации. Круглый стол // МЭиМО. 1999. № 5. С. 41.
31
Глазьев С. Ю. Указ. соч. С. 54.
32
Путин В. В. Быть сильными: гарантии национальной безопасности для России // Российская газета. 2013. 20 февраля.
33
Our Global Neighbourhood: Report of the Commission on Global Governance. N.Y., 1995. Р. 2.
34
URL: www.un.int.
35
Galtung J. The True Worlds-A Transnational Perspective. N.Y., 1980. Р. 341.
36
См.: Барабанов О. Н. Глобальное управление и глобальное сотрудничество // Глобализация с человеческим лицом / под ред. А. В. Торкунова. М., 2002. С. 31–53.
37
Cuppit R., Whitlock R., Williams Whitlock L. The (Im)mortality of International Governmental Organizations // Diehl P. (ed.) The Politics of Global Governance. L., 1997. P. 8.
38
См.: Yearbook of International Organizations statistics. URL: www.uia.org/uiastats.
39
Известия. 2001. 13 окт.
40
Nairn M., Smith G. Altered States: Globalization, Sovereignty and Governance. Ottawa, 1999. Р. 19.
41
Rittberger V. The Future of Sovereignty: Rethinking a Key Concept of International Relations // Envisioning the United Nations in the Twenty-first Century: Proceedings of the Inaugural Symposium on the United Nations System in the Twenty-first Century. Tokyo, 1995. Р. 70.
42
См., например: Axworthy L., Vollebaek K. New Diplomacy for a New World // International Herald Tribune. 21 October 1999.
43
Иванов И. С. Концепция мира в XXI веке // Международная жизнь. 1999. № 10. С. 17.
44
Чешков М. Глобальный контекст постсоветской России: очерки методологии и теории мироцелостности. М., 1999. С. 16.
45
См.: Лейбин В. Римский клуб и Проект моделей мирового порядка // Системные исследования. Вып. 25. М., 1997. С. 41.
46
Mitrany D. A Working Peace System. L., 1946. Р. 6, 27.
47
Mitrany D. Op. cit. Р. 9.
48
Haas E. International Integration: The European and Universal Process // International Organization. 1961. Autumn.
49
Taylor P. A Conceptual Typology of International Organization // International Organization: A Conceptual Approach. L., 1978. Р. 129.