Сейчас на площадь высыпали толпы обитателей дворца – жены, дети Лашмана, его слуги и сановники. Чаглави спрыгнул на камни и принял поводья черного ангварга. Когда король спешился, толпа встречающих дружно склонилась перед владыкой. Лашман подождал, пока спины разогнутся, отыскал взглядом в толпе массивную фигуру Дземдара и двинулся к старому слуге и другу. Придворные расступались перед королем. Все понимали, что если Лашман ведет себя необычно, тому есть причины.
– Дземдар, отправляйся в замок колдунов, сговорись о встрече. Я желаю видеть Юзифо Дженкинса. Немедленно.
Теперь Лашман, упрекавший джейхурцев в торопливости, спешил сам. У него было мало времени, отчаянно мало – всего-то десять или пятнадцать лет. Не больше.
* * *
Пока Дземдар находился в отлучке, король не обсуждал его миссию ни с кем. Лашман отдохнул, принял доклады управляющих шервановыми садками, выслушал погонщиков и пастухов. Король обошел дворец, обнял жен, понаблюдал, как упражняются в воинских искусствах сыновья, одарил привезенными из Джейхура бронзовыми клинками. Домочадцы расспрашивали короля о великом побоище, но владыка Ночи не стал рассказывать, ответил лишь:
– О славной битве у стен Джейхура вам поведают песни сказителей. Одна десятая часть от того, что услышите в песнях, – правда.
Король, как и всякий мужчина, был не прочь прихвастнуть. Даже если десятая часть от того, что припишут его доблести придворные поэты, оказалась бы правдой – это значило: Лашман – величайший из воинов, когда-либо живших под небом Ночи.
Жены обратили внимание: о чем бы ни беседовал владыка, мысли его далеко. Сперва каждая из них подумала, что супруг разлюбил ее, именно ее – но после, сопоставив наблюдения, собрачницы успокоились. Причина отрешенности супруга заключалась вовсе не в чувствах Лашмана к ним. Король озабочен, король встревожен. Верные жены не должны нарушать его сосредоточенность.
А владыка размышлял, что он сможет противопоставить десанту Дневных, когда варвары снова появятся у стен Джейхура. А они появятся, нет сомнений… И вовсе не известно наверняка, что горные колдуны снова снизойдут до такой милости – известить короля Ночи. Всем ведомо, что до сих пор они, хотя и рассуждали о равновесии, неизменно оказывали помощь Дневным варварам.
Даже если чародеи пожелают помочь, и тогда – сумеет ли войско Ночных одолеть врага без помощи шерванов? На протяжении веков варвары собирают все более многочисленные армии и вооружают их лучше. А умение Дневных сражаться строем – сродни волшебству. У них много волшебства… слабого, мелкого.
Благодаря начаткам магии, которые Дневные позаимствовали у колдунов, число и достаток южан растут. При том способе, каким набирают войско старейшины Дня, это означает, что растет число рекрутов, ибо Дневные – варвары и не понимают, что война не ремесло, а искусство. Они полагают, что войной следует заниматься всему народу, тогда как у Ночных это благородный образ жизни, удел высшей касты. Издревле почтеннейшие роды народа Ночи оттачивали и совершенствовали боевые приемы.
В любом поместье хранятся фамильные доспехи, имеющие определенный вид, родовитого северянина можно узнать по форме шлема и очертаниям панциря. Оружие каждого воина имеет собственное имя и историю. Меч обладает душой! Меч или палица – словно член семьи для потомственного воителя.
Дневные же стали изготавливать военное снаряжение из меди и бронзы. Мастер-оружейник изготовит тысячу одинаковых клинков – и где поместится душа? Как ей не заблудиться среди сонма неотличимых кусков металла? Нет, оружие Дневных бездушно, оно может быть теплым, словно человеческое тело, пока его держит рука воина, – и становится холодным, будучи оставлено. Лашман привез трофейные мечи, как игрушки для малышей, но когда дети подрастут – в бой они пойдут в доспехах из панциря ванмара и с роговым оружием, усаженным зубами бейраха. Тела могучих хищников помогли изготовить оружие, а души зверей пойдут, незримые, в бой рядом с воинами, станут пугать и лишать мужества врага, выпивать его отвагу, терзать душу. Хорошо бы в этом будущем бою воинам Ночи помогли шерваны…
Снова и снова мысль обращалась к одному и тому же – как Джейхуру обзавестись большими шерванами? Деревни на побережье время от времени подвергаются набегам Дневных, которые истребляют шерванов, там есть водяные черви, но они все сплошь малыши, даже меньшие, чем джейхурские звери, уцелевшие после битвы. Шерваны поселений и поместий в глубине материка? Возможно, там найдутся крупные особи, но как их доставить в Джейхур? И Шамкат прав, они могут не выжить в соленой почве у моря.
Ничего не надумав, Лашман созвал совет мудрецов и задал им задачу: как в ближайшие годы Джейхуру обзавестись большим шерваном? «Я не тороплю вас, думайте, ищите ответ, – заявил владыка Ночи старикам, – у вас есть время до моего возвращения». Дземдар привез ответ колдунов – они ждут владыку Ночи. Юзифо Дженкинс примет короля.
* * *
Отправляясь в Замок колдунов, король взял с собой только малую свиту. Незачем беспокоить чародеев, являясь с многочисленным посольством, а если коварные колдуны замыслили недоброе – от их волшебного оружия не защитит и все войско Ночных. Поэтому Лашмана сопровождали Дземдар, Чаглави и шестеро опытных дружинников, знакомых с повадками обитателей гор.
К северу от столицы народа Ночи великие горы производят странное впечатление – кажется, будто они склоняются над тобой, нависают, заслоняя небо. Во всяком случае, солнце никогда не поднимается выше величественных хребтов, не жжет и не слепит, так что гордые сыны Ночи могут глядеть в небо широко раскрытыми глазами, а шерваны, даже самые крошечные, спокойно пасутся на поверхности. С другой стороны, у подножия гор черви никогда не достигают предельного размера, ибо им тесно среди камней, а уж камней, по мере приближения к подошве скал, становится все больше и больше. К Длинной долине, прорезавшей великие горы насквозь, от столицы ведет широкая мощеная дорога. За ее состоянием присматривают, поврежденные плиты вовремя заменяют. Дорога – прямая, как джудовый стебель, гладкая. Сперва по обе стороны там и сям высятся полукруглые купола усадеб, до самого горизонта, насколько хватает глаз. Затем дорога переходит в каменистую почву предгорий, которую нет нужды мостить, ибо вода здесь не в силах размыть тракт. Фермы встречаются все реже, поскольку шерванам неуютно в узких ложах ручьев и перемешанной с гравием почве скудных пастбищ. Гравия в этих местах всегда много – его несут талые воды с гор. Каждый год во время таяния снегов ручьи выходят из берегов и разносят новый слой камней, перемолотых стремительными потоками.
Вместо куполообразных строений появляются временные хижины пастухов, вокруг бродят отвратительно волосатые газлоны, стучат копытами по каменным россыпям, подбирают мягкими губами пучки травы, жуют, моргают, роняют слюну. Газлон – мерзкое животное, возиться с ними могут только отверженные, отбросы общества. Проезжая мимо хижин и шалашей, Лашман задрал подбородок и уставился в необъятный склон горы, прямо перед собой, чтобы не пачкать взгляд о согбенные фигуры газлоньих пастырей. Пусть кланяются, пусть заискивают – их труд позорен, и владыка Ночи не станет смотреть в их сторону.
Затем пошла вовсе не плодородная земля, а верней сказать – камень. У подножия великих гор громоздятся груды каменных обломков. В ином месте эти валы сами по себе считались бы огромными горами. Основание слежавшихся насыпей образуют гигантские валуны, которые свалились с вершин в незапамятные времена, когда колдуны завершили странствие среди звезд и сошли на землю, чтобы стать хранителями нового равновесия. Так они сами утверждают. Врут, разумеется…
Но, как бы там ни было, пока Замок колдунов опускался с небес, великие горы тряслись и трепетали, с вершин валились огромные камни, их засыпали лавины обломков помельче, и с тех пор талая вода несет гравий и гальку, которые слой за слоем наращивают насыпи у подножия великих гор. Король искоса глянул на серые завалы камней. В них зияют черные провалы – пещеры, как естественного происхождения, так и искусственные. В этом каменном хаосе тоже живут люди. Еще более мерзкие, чем даже пастухи газлонов. Сейчас они попрятались – боятся или стыдятся. Им не хочется даже на глаза попасться сынам Ночи, ведущим правильную жизнь. Изгои ютятся здесь, подбирают то, что падает с горных склонов. Чем они питаются? Камнями? Отбросами, которые сваливают под откос колдуны? Или воруют волосатых газлонов у пастухов?
Иногда вместе с мусором сюда сваливаются некие занятные штучки, несомненно чародейского происхождения. Говорят, изгои подбирают артефакты и обменивают на еду у Дневных, которые рискуют появиться в Длинной долине. Впрочем, риск не так уж велик. Колдуны запрещают воевать и драться под своим Замком, блюдут мир в узком пространстве, зажатом между гладкими отвесными склонами. Что же, они в своем праве – это их земля, Длинная долина, они ее создали. Щель в горной гряде образовалась, когда они сошли с небес.
* * *
Архитектура колдунов совершенно чужда человеческим взглядам на мир. Она нелогична, она не имеет ничего общего с сооружениями по обе стороны гор. Она не направлена к удобству, экономии и красоте. Даже Дневные в своих попытках подражать горным чародеям не идут так далеко, чтобы копировать строения, образующие Замок. Достаточно сказать, что основные сооружения находятся по левую руку, если приближаться с ночной стороны, а вход расположен – по правую. Можно ли это объяснить? Вряд ли.
Лашман знал, что дальше в ущелье находится большой поселок, там селятся Дневные, которые приходят к колдунам по торговым делам. Если молва не врет, туда являются изгои – обменивать обломки волшебных артефактов, падающие с мусором им на голову. Возможно, это неправда… но владыки Ночи никогда не опускались до того, чтобы проверять подобную мерзость.
Порядок, установленный в незапамятные времена, таков, что становище варваров от входа в Замок отделяет порядочное расстояние. Колдуны поселились почти в центре Длинной долины, несколько ближе к ночной стороне, но, во всяком случае, путь от края гор к Замку довольно далек – с какой стороны ни иди.
Большую часть ночи Лашман и спутники потратили на дорогу. Им и ангваргам темнота не была помехой. Перед рассветом они оказались у входа в Замок. Собственно, сам Замок возвышался над ними, уходил причудливыми уступами к вершинам великих гор, а вход – вот он, широкая пещера, подсвеченная странным мертвенным огнем волшебных светильников. Гости вступили под каменные своды. Ночные, значительную часть жизни проводящие в подземельях, не страдают клаустрофобией, но размеры зала не могли не поражать. Гигантское пустое пространство, заключенное под каменным сводом, – ничего подобного никогда не удавалось воздвигнуть без помощи магии. И удивительно, что обширный зал не используется – как будто колдуны нарочно подчеркивают собственное богатство и могущество, пренебрегая удобной пещерой.
Ровное свечение круглых белых огней высоко под сводами обширной ниши в горном склоне ничуть не напоминало яростное ревущее пламя, которое Дневные разводили во время ночной битвы у Джейхура. Лашману показывали трофейный светильник и по требованию владыки как-то ночью разводили огонь. Разумеется, зеркало из полированной меди благоразумно отвернули в сторону. Тот огонь, который использовали для сражения Дневные, был диким, юным, мечущимся. Спокойный свет в пещере у подножия Замка, в сравнении с пламенем варваров, казался дряхлым и старым. Вообще, все, что имеет отношение к горным колдунам, несет отпечаток глубокой древности.
Ночные въехали под своды и спешились. Огромная пещера была пуста, всякий звук рождал гулкое эхо, даже легкое потрескивание камешков под лапами ангваргов. Лашман подумал, что здесь, во владениях чародеев, каждая мелочь приобретает вес и значение – точно так же, как обрастают гулким эхом незначительные звуки.
Прошло несколько минут. Пришельцы молча ждали – таков порядок. Ни Лашман, ни его воины, ни даже юный Чаглави – никто не подал виду, что очарован или подавлен искусством горных колдунов. Никто не озирался, не задирал голову, чтобы оценить размер зала, высоту свода и тяжесть нависающих каменных глыб… Они просто стояли и ждали.
Наконец внутри горы что-то затрещало, послышался гром и скрежет, будто медленно перекатываются огромные камни и куски металла. Эти звуки не рождали эха, они – внутри горы. Ночные ждали. Скрежет прекратился, гулко стукнуло совсем рядом – так, что содрогнулся пол пещеры, где-то с шорохом осыпались мелкие камешки. Громадная скала, до сих пор казавшаяся частью монолита, поехала в сторону. Тусклые круглые лампы вспыхнули ярче. Начинались чудеса Замка.
* * *
За отъехавшей в сторону скалой открылась новая пещера – совсем маленькая в сравнении с первой. Стены ее были гладкими, а сама пещера имела невероятно правильную четырехугольную форму.
В ней стояли трое колдунов. Чаглави, который впервые оказался в Замке, не догадался прикрыть глаза, когда колдовские светильники стали ярче, и теперь усиленно тер кулаками. Юноше хотелось рассмотреть чародеев повнимательней, но некстати выступившие слезы застили взор. Наконец глаза приспособились к освещению.
Колдуны оказались худощавыми и невысокими, разве что немного крупней, чем Дневные, с которыми Чаглави сражался под Джейхуром. Двое держались позади и были укутаны в темные одежды, даже лица закрыты, остались лишь глаза. Передний одет легко – в куртку и короткие штаны из кожи серого ангварга. Талию стягивал широкий пояс с ножнами. Все в фигуре колдуна было непривычным, неправильным. Слишком прямая спина, слишком длинные и стройные ноги, широкий торс… а уж лицо-то! У переднего лицо было открыто. Чаглави никак не мог заставить себя оторвать взгляд от лица чародея. Ничего более удивительного не встречал в жизни! Особенно – глаза. Нос, губы, щеки, даже вертикальная полоса от рта до лба и продолженная полосой белых волос – все было странным, даже уродливым, но не слишком удивительным. Ведь колдун – не человек, как-никак! А вот глаза… Слишком узкие по сравнению с глазами людей Ночи, но и не такие щелочки, как у Дневных, странно маленькие зрачки, и особенно – радужная оболочка!
Конечно, Чаглави не раз слышал о том, какими странными могут быть глаза колдунов, но одно дело слышать, а совсем иное – увидеть самому! Глаза чародея были такого цвета, каким бывает небо на рассвете.
Колдун выступил из маленькой пещеры и спокойно оглядел гостей. Безликие спутники расступились за его спиной – так, чтобы лучше видеть Ночных. В руках у них ничего не было, но пояса, такие же широкие, как и у первого колдуна, оттягивали ножны. Похоже, клинки чародеев были сделаны из металла, как оружие Дневных.
– Приветствую, король Лашман, – внятно произнес первый колдун. – Ты славно сражался у Джейхура, я видел атаку кавалерии. Очень смело.
Лашман кивнул, а Дземдар задал вопрос:
– Почему нас встречаешь ты, Джеремия Свифт, а не великий воин Андарах Луми?
Колдун улыбнулся совсем как человек.
– Андарах отдыхает. Ты же знаешь, Дземдар, что у нас ночь – время отдыха. Таково наше равновесие. Кто из вас поднимется в Замок?
– Я, Дземдар и мой оруженосец Чаглави, – ответил владыка Ночи.