Задумчиво глядя на свои босые ноги, я все-таки решила, что потеря башмаков стоила того, чтобы побывать там.
Придя в свою комнату, я уже не была уверена в разумности моего поведения. Скорее, наоборот. Отец считал, что благоразумие выгодно отличает меня от сестры, но в данный момент Селина по части взбалмошности мне и в подметки не годилась. Вряд ли отец гордился бы мною сейчас.
Не я ли обвиняла Селину в том, что поступает она нехорошо, придумывая байки про человека, которого и в глаза не видела? Не я ли осуждала ее за вранье и недостойное поведение?
Чем я лучше? Мне бы даже в голову не пришло пробраться в дом градоначальника и спрятаться там в камине, я бы и слова не сказала, потребуй он вышить свою монограмму да хоть на городском флаге! Ну, пожала бы плечами, ну, покрутила пальцем у виска, но не стала бы кричать ему в лицо, что он дурак. Ох, как нехорошо-то получилось…
Увы, здравый смысл говорил, что поступила я дурно. И глупо. Тут уж колдун явно был прав.
Корпя над очередной вышивкой, я рассуждала, из чего сложилось мое отношение к колдуну и правильно ли оно.
Сначала была Селина. Она убедила меня в том, что замок полон тайн и страха, а граф, несомненно, центр всего этого. Тайн здесь и вправду было навалом, но ничего особо страшного я здесь не нашла. Старая, почти безлюдная крепость обросла слухами больше, чем ужасала. Маленькое колдовство, которое я здесь заметила, не было ни злым, ни хорошим. Оно было просто полезным. Исчезающие лестницы, например, были призваны оградить хозяина от непрошенных гостей, хотя это мало ему помогло. Но больше ничего не было: ни стонущих от самодурства слуг, ни страшных рассказов, ни шорохов и криков в ночи. Да, был, конечно, призрак, но разве он не испугался меня больше, чем я его?
Потом меня удивили обитатели замка. Что Марта, что Логан только и внушали мне, что хозяина я должна остерегаться и не лезть на рожон, коль жизнь дорога. Беспокоились они за меня или за колдуна – мне и в голову не приходило. Они поддерживали мой страх и добавляли еще, как только понимали, что я начинаю задумываться над этим. Да и остальные обитатели замка вели себя подозрительно и отчужденно. Доверием между нами и не пахло. Тирта просто сторонилась меня, но это можно было списать на ее хворь. Нарат, надменный личный слуга-камердинер графа, вообще не замечал моего существования, и если мне приходилось обращаться к нему, то отвечал скупо и сухо, будто делая мне великое одолжение. Про Джаиля и вовсе говорить не стоит.
И наконец, сам граф. Стоило только увидеть его мрачное лицо, располосованное шрамом, седую прядь, хромую ногу, настороженный угрюмый взгляд, как вывод просился сам собой – злодей. Но если хорошенько подумать, то кроме как отвязаться от назойливой служанки, он пока ничего и не сделал. Ведь и я сама всю жизнь только и делала, что избегала людей, сидя в своей каморке, но не потому, что я страдаю человеконенавистничеством, а просто мне с ними не интересно. И уж если еще раз хорошенько подумать, то в глазах некоторых особо настырных кавалеров выглядела я при этом отнюдь не любезной и милой, какой казалась со стороны.
Итак, я потрудилась подумать, как посоветовал граф, и вынуждена была признать, что не всегда была беспристрастной. А уж касательно вышивок, тут он и точно был прав. Зла в них я не чувствовала, но разве не часто я ошибалась? Правда, граф ведь так и не ответил, как использует вышитые знаки, оставляя хитрую лазейку для моих сомнений: разве добро не может послужить материалом злу, даже невольно, даже не желая этого?
Итак, что плохого узнала я о колдуне? Нелюдим, нелюбезен, сварлив, вот и все, пожалуй. А доброго? И того меньше. Если можно считать хорошим то, что не превратил меня в жабу, когда я обвиняла его в злобном чаровстве.
С тяжелым вздохом я пообещала самой себе быть благоразумной и в будущем не лезть на рожон, благо здесь наши с хозяином интересы полностью совпали.
* * *
В отместку ли за мое поведение или по какой другой причине, но граф завалил меня работой вдвое больше прежнего. Теперь я находила по утрам в своей светелке даже не один сложный рисунок, а сразу два, с двумя ровнехонько отмерянными кусками шнура. Можно было бы подумать, что Джаилю лень заходить ко мне дважды, вот он и сокращает это сомнительное удовольствие. Но мне почему-то казалось, что дело не в том. Колдун спешил. Очень спешил. Назревало что-то нехорошее, чего я не понимала, но чувствовала. Хотела я этого или нет, но эта странная спешка захватила и меня.
Работа стала отнимать у меня все время, которое раньше я отводила на прогулки по замку или парку, пребывание в библиотеке или просто чтение. Я больше не пыталась попасть на верхние этажи замка и большей частью потому, что чувствовала неловкость перед графом. Все-таки я работать сюда прибыла, а не прохлаждаться.
Но скоро все изменилось.
Однажды, забредя на кухню, я была прямо-таки поражена обилием продуктов, лежащих на столах, полу и на полках.
– Что это, Марта? – удивилась я.
Марта в последнее время стала странно рассеянной, и одной из причин могло быть беспокойство за сестру. Тирту, которой с каждым днем становилось хуже, на время поселили в поселке у одной милой женщины, согласившейся присмотреть за ней, но Марте от этого легче не стало.
– Гости будут, – рассеянно ответила Марта, озабоченно оглядывая заваленный овощами стол.
– Гости? – поразилась я. – Какие гости?
– К хозяину гости приедут, – все так же озабоченно пояснила Марта, занятая проверкой, все ли доставили и что еще требуется.
Ранним утром следующего дня кухню было буквально не узнать. Марта и помогавшая ей женщина из Прилепок скоро готовились к приему гостей. На столе уже стояли пироги и красиво украшенные фрукты, на длинных и овальных блюдах разложены горки салатов с выложенным на них рисунком графского герба и холодная рыба, изумленно вытаращившая глаза. Восхитительно пахло пряностями и свежеиспеченным хлебом, жарящимся на открытом огне мясом и растертыми с солью петрушкой и зеленым лука.
Гости не гости, а Марта всегда умела приготовить еду так, что съесть ее хотелось всегда, даже тогда, когда есть не хотелось. Прибытие гостей лишь увеличило количество блюд, обычно подаваемых кухаркой, да вместо привычных и скромных добавились изысканные.
Я с наслаждением оглядывалась, но всякое удовольствие от пребывания в этом месте радости гурманов сразу же закончилось, когда я увидела Джаиля, медленно шнырявшего то по кухне, то рядом с ней, настороженно поглядывая на жаркий кулинарный процесс. Пришлось ретироваться, пока у слуги не возникли нехорошие подозрения.
Часа через три-четыре приготовления к пиру закончились. Кухня опустела, кухарки разошлись, будто и вовсе не бывало их в пустынном замке.
Блюда были выставлены, как на парад, но никто не спешил забирать их. Они стояли под объемными выпуклыми крышками, источая изумительный аромат, но гости еще так и не въехали в ворота замка: я специально приоткрыла дверь своей комнаты, чтобы услышать шум, да время от времени выходила в холл, но совершенная тишина и безмятежность убедили меня, что ничего не изменилось.
Я тихо вошла на кухню, ведомая одним желанием: узнать у Марты о неизвестных гостях, так любящих хорошо и много покушать.
Но то, что я увидела, заставило застыть на месте.
В высокий стеклянный графин с рубиновым вином, горделиво стоявший на отдельном столике у подъемника, сосредоточенно бурча себе под нос и беззвучно помешивая длинной ложкой прозрачную жидкость, сыпала из крохотного бумажного пакетика белый порошок Тильда.
Не сдержавшись, я ахнула.
Девушка воровато оглянулась, а увидев меня, ухватила за рукав и поволокла в каморку за кухней.
– Это не то, что ты думаешь, – не обнаружив никого постороннего в каморке, Тильда наконец повернулась ко мне, возбужденная и раскрасневшаяся.
– А что я должна думать? – недоверчиво спросила я.
– Я никого не собираюсь травить, – раздраженно заявила Тильда.
– Тогда что это? – холодно спросила я.
Тильда посмотрела на меня долгим взглядом, колеблясь.
– Ладно, – решилась она, – я расскажу тебе самую главную тайну всей моей жизни. Видишь ли, этот самый граф Хед Ноилин – мой отец.
Если она хотела меня поразить, то ей это удалось. Я с раскрытым ртом смотрела в торжествующе горящие глаза.
– Отец?
– Ну да.
И, глядя в мое недоверчивое лицо, тут же продолжила:
– В общем, как моя матушка оказалась в объятьях графа, сказать не могу и теперь это не важно. Главное то, чтобы отец признал меня. Подумаешь, незаконнорожденная! Ну и что? – важно подбоченилась Тильда. – Хочет он того или нет, а я – графский отпрыск.
У графского отпрыска набок съехал передник, у туфли оторвалась пряжка, нос был выпачкан чем-то белым, а огненно-рыжий локон непокорно вылез из заплетенной косы и норовил попасть в глаз. Да уж, графу явно повезло.
– Вот я и решила добиваться справедливости, – воинственно заявила Тильда, нервно сдувая локон с лица.
– И как же? – мне было безумно интересно, но скорее страшно знать, что же она собиралась выкинуть. Более, чем когда-либо, она напоминала мне Селину. От плохих предчувствий у меня привычно заныло под ложечкой.
– От батюшки я не унаследовала внешность, – демонстративно покрутила она пальцем у лица, – зато приобрела кое-что другое. Я – ведьма.
Она вдоволь полюбовалась произведенным эффектом и продолжила:
– Правда, способности мои не ахти, да и учиться было не у кого. Одна старушка в селе показала мне, как простые зелья варить, вот и все мои уменья. Но и этого должно хватить, чтобы доказать графу, что я его дочь. Я собиралась напоить его зельем собственного приготовления. Приворотным.
– Каким-каким? – поперхнулась я.
– Приворотным, – повторила Тильда и гордо добавила, – других делать я еще не научилась.
– И к кому ты собираешься его, гм…, приворачивать? К себе, что ли?
– Ну что ты! Он же мой отец! Я собиралась приворожить его к тебе.
Я просто взвыла. У меня не осталось слов даже на возмущение.
– Ну, сама посуди. Ты молодая, красивая, но он тебя и в глаза не видел. Не видел ведь, так? – Тильда подозрительно покосилась, но успокоилась после моего энергичного кивания. – Значит, то, что ты ему нравишься, можно сразу исключить. Для чистоты эксперимента. Потом он выпьет моего компотика и ощутит потребность в тебе. Пока будет ломать голову, что, мол, происходит, я тут как тут. Вот, мол, мое произведение. Моих, мол, рук дело. Ему-то что, он колдун, ему приворот снять – что раз плюнуть. Он и возрадуется, что дочка такая талантливая выискалась. Кэсси, – жалобно заканючила она, – не выдавай раньше времени!
Ох, ну и не люблю я таких развесистых планов, что твоя клюква! Может, они с Селиной сговорились?
– Нет, нет и еще раз нет! – горячилась я. – Ты понимаешь, что подумают обо мне?
– А что? – фыркнула Тильда. – Ты ничем не рискуешь. Сиди в своей комнате и не высовывайся, я все на себя возьму.
– А ты сама-то свое зелье пробовала?
– Ты с ума сошла! Я-то еще не такая мудрая, чтобы приворот снять. Как влюблюсь нечаянно в какого-нибудь заморыша, так потом годы и промаюсь. Но ты не бойся: состав проверенный.
Мне бы ее уверенность! Тильда весело похлопала меня по плечу и выпорхнула из каморки, как птичка. Я же смотрела на это дело иначе. Роль привороженной или привораживающей девицы как-то совсем мне не нравилась. Да и вообще, как работают эти самые зелья, я имела самые смутные представления.
На кухне по-прежнему никого не было. Я медленно побрела в свою комнату.
Тильда порядком задурила мне голову, раз я сразу не сообразила об очень простой вещи. Я ведь тоже ведьма, по словам графа, хоть в этом таланте себя доселе никак не проявляла. И если он случайно выпьет приворотное зелье, на кого первым делом подумает? Кто в его глазах будет виновен в столь дерзком покушении на его лелеемый покой? Особенно в повторном исполнении? То-то! До Тильды дело даже не дойдет!
Я взвыла от досады и помчалась обратно. Чтобы случайно не попасть на глаза неизвестным гостям, в любой момент способным возникнуть на парадной лестнице, я помчалась на кухню другой дорогой – по винтовой лестнице.
Марта завершала последние приготовления к пиршеству: то поправит листочек салата, выбившийся из-под аппетитного куска мяса, прямо-таки истекающего соком, то помешает соус, застоявшийся от ожидания. Она сердито ворчала, что еда перестаивает, а им, мол, и горя мало… Я едва дождалась, пока она выйдет, и влетела на кухню, едва не споткнувшись о корзину с углями.
Количество блюд на столе явно уменьшилось, да и вино уже куда-то переставили, и пока я его искала, удача меня покинула.
Я услышала приближающиеся быстрые шаги и голос Джаиля, зовущий Марту. Раздумывать было некогда.
Покрутившись в поисках выхода и с досадой обнаружив, что дверь в каморку заперта, а прятаться больше негде – на кухне все на виду, я распахнула дверцы маленького подъемника (большой был доверху заполнен корзинами с углем) и мгновенно запрыгнула внутрь, виртуозно разместившись между супницей, несколькими блюдами и кувшинами. Вообще-то, пришлось стоять на одной ноге, при этом головой, спиной и руками упираясь в стены и потолок этого небольшого ящика. Колени почти ложились на крышку чего-то большого.
– Все у нас в порядке? – сурово осведомился Джаиль. По его шагам я слышала, что он обошел всю кухню, а звук приподнимающихся и хлопающихся вниз серебряных крышек говорил о том, что он проверяет все методично и беспристрастно.
– Как есть в порядке, – сухо подтвердила Марта. Я от души за нее порадовалась: и королева лучше бы не ответила – сколько достоинства и холода было в ее голосе. Пожалуй, придется взять ее в союзники. Вот уйдет Джаиль, повинюсь перед кухаркой, да все и устроится…
– Ну что ж, – хмыкнул Джаиль, – надеюсь, обойдется без глупостей.
…Конечно, этого следовало ожидать. Только полный идиот может предположить, что заполненный едой подъемник никуда не поедет. Только мне могло прийти в голову спрятаться здесь накануне пира. Только я могла надеяться, что успею благополучно выбраться.
Не думаю, что это сделали Марта или Джаиль, но подъемник вдруг дернулся, натужно заскрипел, подумал чуток и рывками поехал вверх. Я тихо взвыла. Мало того, что одна нога норовила раздавить покатый бок какой-то крышки, так и вторая, до этого вроде бы устойчиво расположившаяся в углу этой двигающейся клетки, от тряски съезжала набок, угрожающе приподнимая супницу, опасно накренившуюся набок. На лбу у меня явно отпечатается железная перемычка, в которую мне пришлось упереться, чтобы не упасть. К счастью, ехать было недалеко.
Подъемник последний раз дернулся и остановился. Я могла надеяться лишь на то, что Джаиль еще не успел добраться сюда из кухни, а блюда будет вынимать Нарат. Если поспешить, я еще могу удачно сбежать.
Мне, как всегда, повезло.
Когда дверцы воодушевляюще распахнулись, Нарат неожиданно отпрыгнул, будто увидев змею в собственной постели, и растерянно забулькал, видимо, пытаясь и говорить, и молчать одновременно.
– Тихо, – примирительно сказала я, осторожно высовывая голову наружу, – подумаешь, лишнее блюдо.
Нарат, глупо улыбаясь и по-прежнему таращась на меня, отступил, давая мне место, и только тогда я заметила, куда попала.
Это была большая круглая комната, светлая, чистая и богато убранная, в тонах белых с золотом. Посередине стоял стол, сервированный лучшим бодонским хрусталем и фарфором между высокими подсвечниками в виде букетов серебряных лилий. Свечи горели просто для проформы, поскольку в гостиной и так было светло. А за столом сидели пять человек. Интересно, когда это гости успели прибыть? Четверо из них смотрели на мое появление с интересом и любопытством. Пятый же сначала смертельно побледнел, потом покраснел, медленно набирая воздух в грудь, и тут я поняла, что пора действовать.