Применение давности обусловлено и тем, что запоздалое наказание, примененное через значительное время после совершения преступления, становится вследствие отпадения общественной опасности лица несправедливым. Оно превращается в необоснованный акт возмездия, в неразумную месть.[23]
Привлечение к уголовной ответственности или исполнение обвинительного приговора после истечения сроков давности противоречит принципам советского уголовного права и уголовно-правовой политике.[24]
Однако было бы ошибочным полагать, что освобождение от уголовной ответственности и наказания базируется только на отпадении общественной опасности виновного лица. При решении этого вопроса нельзя забывать и иные цели наказания: общее предупреждение и кару.[25]
Некоторые юристы, например Б. С. Утевский, полагают, что истечение сроков давности затрудняет возможность достижения цели общего предупреждения.[26] На наш взгляд, вывод представляется правильным. Большой промежуток времени между преступлением и уголовно-правовой реакцией на него не окажет необходимого общепредупредительного воздействия.
Ю. Н. Емельянов придерживается иной точки зрения. Цель общего предупреждения достигается и при истечении сроков давности и реализуется неотвратимостью «разоблачения факта преступления».[27]
Вывод Ю. Н. Емельянова спорен. Как правило, об освобождении лица от уголовной ответственности и наказания широкие слои населения ничего не знают. Поэтому факт «разоблачения преступления» имеет ограниченное воспитательное воздействие. Что касается цели кары, то ее достижение после истечения сроков давности неразумно. При применении института давности мы имеем дело с лицом, общественная опасность которого или вовсе отпала, или существенным образом уменьшилась. Необходимость в наказании такого лица отпадает. Нельзя забывать и того, что кара не только является целью наказания виновного, но одним из средств его исправления или перевоспитания. Последнее в большинстве случаев составляет основу применения кары. При исправлении лиц отсутствует необходимость в воспитательном воздействии на него путем реализации карательной сути наказания. Особую позицию по рассматриваемому вопросу занимает П. Я. Мшвениерадзе: «По нашему мнению, основанием давности по советскому уголовному законодательству является нецелесообразность применения наказания в отношении лица, совершившего преступление, если со дня совершения преступления прошло более или менее продолжительное время. Применение наказания при таком положении вещей не может служить ни целям общего предупреждения, ни целям специального предупреждения».[28] Представляется, что, подчеркивая в качестве основы применения давности нецелесообразность применения наказания вследствие истечения сроков давности, П. Я. Мшвениерадзе приходит к выводу о том, что запоздалое наказание не может способствовать достижению целей наказания. Собственно говоря, этим и предопределяется институт давности.
Подводя итоги сказанному, в самом общем виде родовое понятие давности можно определить как истечение определенных сроков, исключающих при наличии указанных в законе обстоятельств уголовную ответственность (осуждение) или исполнение назначенного судом наказания.
Существует мнение о необходимости придать давности факультативный характер. Так, К. К. Вавилов полагает, что ст. ст. 48 и 49 УК должны предусматривать сроки, по истечении которых вопрос об уголовной ответственности или давности исполнения обвинительного приговора должен решаться по усмотрению органа, в производстве которого находится дело.
Это предложение вызывает возражения. Прежде всего, предоставление решения вопроса о давности не только суду, но и органам дознания, следствия, на наш взгляд, неприемлемо. В подобном случае виновность или невиновность лица, в отношении которого решается вопрос о привлечении к уголовной ответственности, должна будет устанавливаться не судом, а тем органом, который ведет следствие или дознание. Этот же орган будет необоснованно уполномочен давать оценку личности, на основе чего предполагается применение или неприменение давности. Вместо четкого, стабильного института предлагается введение оценочной категории, не базирующейся на каких-либо объективных, заранее установленных законом критериях. Произвол и ошибки при предлагаемой К. К. Вавиловым регламентации юридической природы не исключены.
Вероятно, и передача решения вопроса о каждом конкретном случае давности на усмотрение суда также нецелесообразна. Это загрузит суды излишней работой.
Глава 2
Давность привлечения к уголовной ответственности
§ 1. История развития уголовного законодательства о давности привлечения к уголовной ответственности
Первый декрет о суде[29] предоставил местным судам право при разрешении уголовных дел руководствоваться материальными и процессуальными законами свергнутых правительств, но лишь постольку, поскольку таковые не были отменены и не противоречили революционной совести и революционному правосознанию (ст. 4).[30] В примечании к ст. 5 отмечалось: отмененными признаются все законы, противоречащие декретам ЦИК рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, рабочего и крестьянского Правительства, а также программе-минимум РСДРП.
Следовательно, суды при решении вопросов о давности привлечения к уголовной ответственности могли руководствоваться нормами Уголовного Уложения 1903 г. Однако в Уложении этот вопрос был регламентирован сложно, поэтому лица, не имевшие специального юридического образования, встречали препятствия в использовании норм Уложения о давности.[31]
Третий декрет о суде[32] предписывал судам руководствоваться «декретами рабочего и крестьянского Правительства и социалистической совестью», что предполагало решение вопросов о давности уголовного преследования в соответствии с правосознанием судей, так как правового регламентирования данного вопроса еще не существовало.
Известный интерес в этом отношении представляет дело Романовского и Шарле, рассмотренное Донецким губернским революционным трибуналом 11 августа 1920 г. Они были осуждены за спекуляцию к принудительным работам сроком на пять лет с конфискацией движимого и недвижимого имущества. Трибунал, учитывая их принадлежность к пролетариату и давность преступления, снизил наказание до двух с половиной лет, а конфискацию имущества определил условной. Этот приговор был обжалован защитником в Верховный Кассационный суд. Особое внимание в жалобе уделялось давности преступления. Верховный Кассационный суд рассматриваемую жалобу отклонил, указав при этом, что «признание наличности давности вовсе не обязывает суд непременно прекращать дело производством. Под уголовной давностью понимается срок, прошедший со дня совершения преступления, причем в течение всего этого срока ни само преступление, ни личность преступника не были установлены».[33]
Учет длительного срока давности привел не к освобождению от уголовной ответственности виновных лиц, а к смягчению наказания. Верховный Кассационный суд признал позицию трибунала обоснованной и дал в своем определении вышеприведенное толкование давности.
Впервые вопрос о давности по новому законодательству был решен в ст. 21 и 22 УК РСФСР 1922 г. В ст. 21 УК РСФСР 1922 г. было установлено: «Наказание не применяется, когда со времени совершения преступления, за которое Уголовным кодексом как высшее наказание определено лишение свободы на срок свыше 1 года, прошло не менее 5 лет или когда со времени совершения тяжкого преступления прошло 3 года, – при условии: 1) если за это время не было никакого производства или следствия по данному делу и 2) если совершивший преступление, покрываемое давностью, не совершил за указанный в настоящей статье срок какого-либо другого преступления». Эта статья имела в виду истечение известного промежутка времени с момента совершения преступления до начала «производства или следствия по данному делу», т. е. давность уголовного преследования.[34]
Статья 22 УК РСФСР 1922 г. предусматривала увеличение в два раза давностных сроков, установленных ст. 21 УК, если привлеченный к следствию или суду скрылся или иным способом уклонился от таковых. Эта статья также предусматривала особую разновидность давности уголовного преследования, так как только увеличивала сроки давности, которые были установлены ст. 21 УК РСФСР 1922 г.[35]
Началом срока давности по ст. 22 УК РСФСР 1922 г. являлся не день совершения преступления, а день постановления суда или следователя (Циркуляр НК Юстиции № 89–25) о приостановлении производством дела или дознания. В случае розыска виновного в течение двойного давностного срока и возобновления дела производством течение давности прекращалось и для дальнейшего постановления приговора закон не устанавливал какого-либо давностного срока.[36]
Постановлением 2-й сессии ВЦИК X созыва 10 июля 1923 г.[37] «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» ст. 33 УК РСФСР 1922 г. частично изменена (о применении расстрела по делам, находящимся в производстве Верховного Суда, губернских судов и трибуналов всех категорий). К ней были добавлены три примечания, два из которых внесли коррективы в регламентацию давности. Примечание 2 к ст. 33 УК РСФСР 1922 г. устанавливало обязательную замену высшей меры наказания по выбору суда наказаниями, указанными в пп. «а» и «б» ст. 32 (п. «а» – изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно, п. «б» – лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой), если со времени совершения преступления прошло не менее 5 лет. Примечание 3 указывало на преступления, предусмотренные ст. 67 УК: применение давности предоставлялось на усмотрение суда. Лица, виновные в совершении преступлений, за которые закон предусматривал высшую меру наказания, после истечения 5 лет уже не могли приговариваться к высшей мере наказания. Обычно им назначалось лишение свободы и реже – изгнание из пределов РСФСР. Примечание 3 давало суду право применять или не применять давность в случаях совершения виновным лицом таких преступлений, как активное действие или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных должностях при царском строе (ст. 67 УК РСФСР 1922 г.). Как показала практика, ст. 21 УК РСФСР 1922 г. устанавливала слишком короткие сроки давности и притом недостаточно подробно дифференцировала их в зависимости от тяжести совершенного преступления (5 лет или 3 года).
При этом нарушался принцип соответствия срока давности с возможным назначением наказания. Поэтому, например, лицо, осужденное, допустим, за умышленные тяжкие телесные повреждения по ч. II ст. 149 УК 1922 г. к 10 годам лишения свободы, еще находилось в местах лишения свободы со строгой изоляцией, а его соучастник, не осужденный вместе с ним, освобождался после истечения 5-летнего срока давности от ответственности за это преступление.
Статья 10 Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик гласила: «Уголовное преследование не может быть возбуждено: а) когда со времени совершения преступления, за которое уголовными законами в качестве меры социальной защиты определено лишение свободы на срок не ниже 5 лет, прошло 10 лет; б) когда со времени совершения преступления, за которое определено лишение свободы не ниже одного года, прошло 5 лет; в) по всем остальным преступлениям, когда со времени совершения их прошло 3 года.
Давность применяется: а) если за все это время не было никакого производства или следствия по данному делу и б) если притом совершивший преступление, покрываемое давностью, не совершил за указанный в настоящей статье срок какого-либо другого однородного или менее тяжкого преступления. Обвинительный приговор не приводится в исполнение, если он не был приведен в исполнение в течение 10 лет со дня вынесения приговора.
Примечание 1. Союзным республикам предоставляется в случаях, указанных в п. «в», понижать давностные сроки по отдельным видам преступления.
Примечание 2. Высшая мера социальной защиты (расстрел) подлежит обязательной замене по выбору суда изгнанием из пределов Союза ССР или лишением свободы со строгой изоляцией, если со времени совершения преступления прошло не менее 10 лет.
Примечание 3. В случае привлечения к уголовной ответственности за активные действия и активную борьбу против рабочего класса и революционного движения, проявленную на ответственных или особо секретных должностях при царском строе, а равно в случае совершения контрреволюционного преступления применение давности в каждом конкретном случае предоставляется усмотрению суда».[38]
Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 13 августа 1926 г.[39] ст. 10 Основных начал была частично изменена, а постановлением ЦИК СССР от 25 февраля 1927 г.[40] вновь пересмотрена и в этой редакции действовала до введения в действие Основ 1958 г. Десятилетний срок давности был установлен за совершение таких преступлений, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пяти лет (п. «а»); 5 лет – за преступления, наказываемые лишением свободы на срок не свыше пяти лет (п. «б»); 3 года – за преступления, за которые судом может быть назначено лишение свободы на срок до одного года или в законе определена более мягкая, чем лишение свободы, мера социальной защиты (п. «в»). Следует обратить внимание на то, что в первоначальной редакции ст. 10 Основных начал охватывает преступления, за которые возможно назначение наказания на срок не ниже 5 лет… не ниже 1 года… Последняя редакция ст. 10 Основных начал установила более льготные условия для рассматриваемых случаев давности.
Союзные республики получили более широкие права понижать сроки давности. Если в первоначальной редакции это право относилось только к случаям, предусмотренным п. «в», то в последней редакции – и п. «б» ст. 10 Основных начал. Существенным изменениям подверглись примечания 2 и 3 к ст. 10 Основных начал.
Примечание 2 имело следующее содержание: «В случаях привлечения к уголовной ответственности за преступления контрреволюционные применение давности в каждом отдельном случае предоставляется усмотрению суда; однако, если суд не найдет возможным применение давности, то при назначении им расстрела за данное преступление таковой обязательно заменяется объявлением врагом трудящихся, с лишением гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда или лишением свободы со строгой изоляцией, срок не ниже двух лет».
Таким образом, если данное примечание в старой редакции относилось ко всем преступлениям, за которые назначался расстрел, то приведенным изменением оно стало относиться только к случаям привлечения к уголовной ответственности за контрреволюционные преступления. Следовательно, сфера действия второго примечания сузилась. Вместе с тем суду было дано право в рассматриваемых случаях решать вопрос о применении давности. Но при этом расстрел подлежал замене перечисленными наказаниями.
Значительно изменилась и редакция примечания 3: «В отношении лиц, привлеченных к уголовной ответственности за активные действия и активную борьбу против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных или особо секретных должностях при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны, как применение давности, так замена расстрела предоставляется по усмотрению суда».