Донахтир страшно удивился и вдруг поймал себя на том, что совершенно не знает, как начать разговор. Спеша сюда, он воображал уже саму беседу, а о том, что скажет при встрече с амиссией, как-то не думал. Ну, не начинать же, в самом деле, прямо в лоб: «Расскажи мне о Великом Знании…» Хотя, почему нет? В конце концов он за этим и прилетел. Да и амиссия вряд ли захочет терять время на пустые любезности и разговоры вокруг да около.
Великий Иглон набрал побольше воздуха, но произнести ничего не смог. Тихий голос прорицательницы словно прошелестел у него прямо в голове.
– Почему ты не стал читать то, что написано на той плите?
Донахтир вздрогнул. Что она имеет в виду? Неужели записи Гольтфора? Но откуда?! Когда успела узнать?!!!
– Говори же.
Темные бездонные глаза смотрели в упор и требовали ответа.
Донахтир окончательно растерялся, но все же нашел в себе силы пролепетать:
– Я?. Как я мог? Я недостоин… Раз живы подлинные Иглоны…
Амиссия, не дослушав, резко передернула плечами.
– Недостоин? Что ж, ты сам за себя все решил. Незачем было и прилетать.
Она развернулась и поплыла ко входу в свою пещеру.
У Донахтира на миг остановилось сердце.
Она что, уходит?!
Но, как быть ему? Как вернуться обратно, к тем, кому он наобещал избавление от сомнений? Как вернуться к самому себе, не получив ответа на вопросы, которые переполнили его, как Серебряная Вода переполняет чаши? Он больше не может носить их в себе и мучиться, мучиться, мучиться…
– Постой! – закричал Донахтир, чувствуя, что вместе с амиссией уходит его последняя надежда.
– Постой, – с отчаянием повторил он уже тише.
И амиссия остановилась.
– Я хочу кое о чем спросить.
Донахтир страшно волновался. Из тысячи неразрешимых вопросов тот, который пришел ему на ум, был недопустим для ореля. В чем-то он был даже крамольным, но Великому Иглону казалось, что сейчас ничего более важного чем ответ на этот вопрос не существует.
– Скажи мне, почему Великое Знание держится в такой строгой тайне?
Амиссия обернулась и – о чудо! – её обычно бесстрастные глаза сузились, как будто под своими покрывалами прорицательница широко улыбнулась.
– Наконец-то, – донеслось до Донахтира. – Ты не представляешь, как долго мы ждали, когда какой-нибудь Правитель Летающих задаст нам этот вопрос! И вот ты спросил. И теперь я буду говорить с тобой.
С непривычной резвостью амиссия вернулась к Великому Иглону, села на камень и поманила его присесть рядом. Темные глаза ненадолго задержались на побелевших шрамах раненой руки.
– На твой вопрос одним словом не ответишь, и мне придется рассказать очень длинную историю. Но прежде скажи, что ты чувствовал, когда лечил сам себя?
Донахтир задумался.
Что он чувствовал? Блаженство, как во время спокойного полета? Да. Но было в его ощущениях и еще кое-что. Словно кто-то вдруг стал напевать мелодию, вроде бы ему незнакомую, но которую узнаешь с каждым новым звуком, как слышанную когда-то много и много раз.
– Странные были ощущения – словами не выразишь, – признался он. – Показалось, что когда-то я уже такое испытывал, хотя и уверен, что ничего подобного со мной не происходило.
Донахтир покосился на амиссию, уверенный, что разочаровал её своим ответом, но прорицательница повела себя очень странно. Она вдруг дотронулась до руки Иглона, от чего он вздрогнул, и радостно произнесла:
– Хорошо. Очень хорошо!
А потом посмотрела Донахтиру прямо в глаза, и он явственно услышал в своей голове её голос:
– Не хочешь поговорить со мной на самом древнем языке? На языке Великого Знания? Попробуй, у тебя должно получиться.
Орелю стало немного страшно. Он же видел, что амиссия не произнесла ни слова, только смотрела. Откуда тогда доносится её голос?
– Ты слышишь не голос. Ты слышишь мысли, – тут же отозвалось в голове Донахтира. – Точно так же, как я слышу твои. С той лишь разницей, что ты думаешь сумбурно, отрывисто, а я, обращаясь к тебе, складываю мысли в законченные фразы.
– Но, как так можно?! – воскликнул Донахтир.
– Можно. Это легко. И когда-то все Живущие общались только так. И лечить себя умели… Ты, верно, думаешь, что чудодейственная сила заключена в твоих белых перьях? Но она в твоих мыслях. И только этим ты себя и вылечил. Ваши ольты сохранили кое-что из утраченных способностей, но пльзуются тем, что имеют, неосознанно. Поэтому лечение их не всегда приносит желаемые плоды. Точно так же, как все вы сохранили умение усмирять вулканы, но не отдаете себе отчета, как у вас это получается. А вот если бы к силе энергии добавить еще и силу мысли… Но, увы! С той поры, как погибли Создатели Живущих, Великое Знание открывается лишь единицам…
Донахтир затаил дыхание. По тону, каким амиссия произнесла последнюю фразу, он догадался, что сейчас последует главное повествование, поэтому придержал рвущиеся с языка вопросы.
– Знаешь ли ты, Летающий, как красива земля, на которой мы живем? – заговорила прорицательница. – Нет, вряд ли ты знаешь об этом. Кроме гор, что еще могли видеть твои глаза? А ведь там, внизу, есть места такой красоты, какую и не вообразишь, если не видел. И сердце, при виде этих мест, замирает так же, как и здесь при самом нежном рассвете и самом величественном закате. Потому-то десять Звездных Странников, сойдя на землю и увидев её красоту, так и не смогли уйти.
Эти Странники – жители безграничной Вселенной. Исполины мудрые и чистые. Бессмертные, пока они чисты и разумны… От звезды к звезде путешествовали, подобно другим, таким же, как они, слушали голоса Живых Планет и наслаждались гармонией их созвучий.
Земля восхитила своей мелодией. Но безмерно опечалило то, что все здешние живые существа оставались глухи к музыке Великой Вселенной. И, не слыша звезд, окружающих Землю, не могли добавить к их их голосам свой голос, а вели жизнь пустую, подчиненную одним инстинктам. От рождения до смерти только две заботы – добывание пищи и продолжение рода. Поэтому, желая во всем видеть законченность и совершенство, решили Звездные Странники дать Великое Знание этим существам, чтобы Земля смогла зазвучать в общем хоре в полную силу.
Из пойманного в космических просторах обломка какой-то потухшей звезды создали они дивный остров на глади самого большого океана. Воспроизвели на нем земные леса и равнины, взяли из земных Живущих десять разных видов и, вложив в каждого частичку самих себя, положили начало новой Жизни, которую уцелевшие Знающие зовут сейчас Изначальной.
Чудесное это было время! Десять племен удались на славу. Были там и ваши предки – прекрасные Летающие. Были Скачущие, те, кого вы зовете нохрами, и Ползающие – гарды. Были клыкастые Сфинксы, мудрые Плавающие, нежные Порхающие. Были Грызущие, Роющие, Многоногие. Был и Человек – Бескрылый по-вашему.
Изо всех Живущих Человека выделили особо. Единственный, он был лишен всего – умения летать, плавать, скакать. У него не было клыков и когтей; не было гибкого изворотливого тела и защитной брони. Проще говоря, он был лишен слишком многого. И Старший Странник вложил в Человека частицу самого себя, чтобы проверить уравняет ли Великое Знание это пугливое, беззащитное, дикое существо со всеми остальными.
Результат превзошел все ожидания!
Человек развился столь стремительно, что очень скоро все первое поколение этого племени стало обладать возможностями, превосходящими возможности всех остальных.
Именно Человек, как постигший до конца Великое Знание, первым покинул остров Изначальной Жизни и расселился по Земле заботливым хозяином…
– А орели? – не сдержался все-таки Донахтир.
– Погоди, дойдем и до вас. Вы тоже расселились по Земле и какое-то время жили на равнинах и в лесах, бок о бок с остальными Живущими. Но Звездный Странник, чья частица горела в вас, был буквально покорен земными горами и, любя их за вознесенность к небу, мечтал расселить свои создания именно на горных склонах. Ради этого, он удалился сюда, чтобы все подготовить. И, уже в первую эпоху после Изначальной Жизни, большая часть Летающих покинула Низовье и присоединилась к своему Создателю. Это вас впоследствии и спасло… Но пока позволь мне закончить о Человеке. Ведь именно из-за него произошли те страшные события, которые и лишили Живущих Великого Знания.
Тебе, наверное, сложно по одним моим словам понять, что значит жить Знающим? Вы, теперешние, смотрите за пределы Земли и видите лишь бескрайний голубой простор днем и глухую черноту, украшенную точками созвездий, ночью. Но Знающий смотрел по-другому. Постижимый голос Вселенной он впитывал в себя, благодаря обретенным возможностям. И излечение усилием воли, и мысленное общение были всего лишь обыденными пустяками. Разве можно их сравнить с умением, подняв глаза к небу, внутренним взором приблизить к себе любую звезду?! И не просто приблизить, а еще и рассмотреть Жизнь, идущую на ней или внутри неё! Знающий это мог. И в ночной черноте он различал не только таинственную мелодию, но и всевозможные оттенки событий, как происходящих, так и тех, которые уже произошли, и даже тех, которые еще только произойдут…
– Это, как за вашими окнами! – воскликнул восхищенный Донахтир.
– Да, похоже. Но за нашими окнами лишь следы чьих-то поступков. А Знающие видели Жизнь в полном объеме. Они чувствовали таинство её хода не только в далеких звездах, но и в каждом камне, цветке или струе воды здесь, на Земле. Заходя в лес, слышали голоса деревьев, и точно знали, которое из них болеет, в котором созрели семена, а которое только-только прекратило свой рост и готовится постепенно перейти в другое состояние.
Кстати, именно так: «перейти в иное состояние» называли в Первую эпоху уход из жизни, или смерть.
Впрочем, для Знающего смерти не было вообще. Покидая тело, которое больше не могло развиваться, высокий Разум лишь получал еще одно познание, обозревал Иной мир и, обогащенный, возрождался в теле новом, только что рожденном. Поэтому своих младенцев Знающие воспринимали как мудрецов, видевших то, что сами они ещё не видели. А о тех, кого уже не было рядом, думали с легкой завистью. Они ведь уже перешли некий рубеж, разделяющий миры, раскрыли тайну Бытия и Небытия. И, уверяю тебя, Летающий, каждому открывалась тайна своя, определенная всей его завершенной жизнью, и потому отличная от других.
Прекрасная жизнь!
Конечно, когда-нибудь она бы претерпела изменения, поскольку ничего вечного и неизменного не существует. И Звездные Странники это понимали. Но они считали, что любые перемены будут идти от Великого Знания и Чистого Разума, и совершенно не подготовились к тому, что произошло.
А произошло худшее изо всех мыслимых вариантов.
В каждом новом поколении Человека, наряду с множащимися познаниями, всё явственнее стали проступать черты того племени, из которого он был взят. Возможно, сказался дикий страх, которые слабые существа испокон веков испытывали перед своими клыкастыми и когтистыми соседями. И страх этот, будучи самым сильным переживанием народа, обреченного на истребление, не исчез до конца даже при Великом Знании. Более того, обогащенное этим Знанием, трусливое чувство, со временем, переродилось во зло. И надеждам Звездных странников пришел конец.
Зло всегда требует действия. Оно ненасытно, потому что именно действием продляет свой род…
Сейчас уже и не определить, что послужило началом таким действиям. Самым вероятным мы сочли то, что кто-то из Живущих по роковой случайности причинил человеку вред. И по той же роковой случайности пострадавшим оказался тот, в ком уже перемешались первобытный Страх и Великое Знание. И Человек тут же нанес ответный удар. Удар более весомый, потому что нанесен он был обдумано. А когда в глазах обидевшего его тоже промелькнул страх, и страх еще больший, Человек ощутил могущество и удовлетворение, не испытываемые прежде. Природа их была иной и оказалась она, как ни странно, более привлекательной.
Злу вообще очень легко подчиниться. Поначалу оно всегда что-то дает тому, кто действует во благо его. Человеку была дана иллюзия превосходства. Шаг за шагом двигался он к своему вырождению, искренне полагая, что движется к какому-то новому величию. Но путь этот выстилали ошибки, которые усиливали раздражение Человека к остальным Живущим. А потом раздражение это распространилось и на самих Создателей.
Сильному можно ошибаться. Сильный признает свои ошибки и исправляет их. Слабый же начинает искать виноватых.
По мнению Человека самыми виновными были Странники за то, что наделяли Знанием без разбора. И он решил исправить их ошибку так, как сам счел нужным.
Поначалу его действия можно было принять за досадные промахи пытливого Разума. Казалось, что простого чувствования Жизни для тех, кого вы называете Бескрылыми, было мало. Им требовалось рассмотреть всё изнутри, чтобы убедиться, что всё именно так, как они чувствуют. И, доказывая попутно своё превосходство перед остальными, Человек среди всеобщего созидания принялся разрушать.
Для него не было зазорным отломать у живого дерева ветку, чтобы рассмотреть её внутреннее устройство. Ничего страшного не видел он в том, чтобы с помощью своих невиданных возможностей расколоть вековую скалу и её обломком перекрыть русло полноводной реки, а потом наблюдать за последствиями совершённых перемен. В результате очень скоро и леса, и горы, и воды навсегда замолчали для Человека. Но его это не смутило. Как не смутило и растущее недоумение перед бессмысленными действиями у остальных Живущих. Не считаясь ни с кем, Человек постепенно обособился. И, когда изумленные Странники снова обратили взор к своим созданиям, прежнего единения между племенами не было и в помине.
– Снова обратили свой взор? – переспросил Донахтир. – Но, где же они были все это время?
– Разумеется, на Земле, – амиссия слегка нахмурилась. – Просто, как заботливые отцы, они были заняты обустройством мест обитания для своих детей. Ваш Создатель трудился здесь, в этих горах. И, поверь, нужно было приложить немало усилий, чтобы среди холодных, заснеженных вершин создать целый остров тепла и не нарушить при этом извечный природный баланс. То же происходило и в лесах, и на равнинах, и в глубинах морей. Везде Звездные Сранники бережно и терпеливо обустраивали Землю. И самый Старший, тот, что создал Человека, трудился, не покладая рук. На тщательно выбранных местах возводил он величественные сооружения по форме крупных созвездий, и учил тех, в ком Страх еще не поднял голову, с помощью этих сооружений не только слышать звезды, но и говорить с ними.
Он вообще слишком многим одарил Человека, любя и балуя его, как ребенка слабого и беззащитного. Одарил даже отличительными особенностями каждого из Живущих, так что Человек мог на равных с Плавающими опускаться в морские глубины и подниматься в воздух не хуже вас, Летающих, одним только усилием воли. Старший Странник хотел добра, но лишь подогрел растущее в Человеке чувство превосходства.
– Но, как же все эти Создатели не рассмотрели, что всё стало развиваться не так, как они хотели?
– А думаешь это легко было сделать? Разве ты сам смог распознать зависть, растущую, скажем, в старейшине Гнездовища?
– Зависть?! Неужели он нам завидовал? – Донахтир был искренне удивлен. – Нет, я ничего такого не заметил. Но…
– Никаких «но», – отрезала амиссия. – Ты не заметил, потому что сам никогда подобного чувства не испытывал. Так же и Странники не смогли распознать зло, потому что раньше никогда с ним не сталкивались. А как бороться с чем-то, о чем не имеешь никакого понятия? Особенно тем, для кого и само слово «борьба» звучало ново и бессмысленно. Они даже толком не успели разобраться в том неладном, что стало происходить. Зато Человек быстро нашел способ погубить их всех.
– Но как?
– Убийство! – с отвращением выдохнула амиссия. – Страшнейшее и недопустимейшее из зол! Желая остаться единоличным хозяином Земли, Человек воспользовался данными ему неизмеримыми возможностями и вторгся в пределы обитания других Живущих, тесня и подавляя их. Создатели попытались вмешаться, уговорить… Но, демонстрируя им свою возросшую мощь и непреклонность решения, Человек попросту уничтожил нескольких Живых…