Джереми расхохотался.
– Ну хорошо, мои уши и ямочки, твои глаза, нос, подбородок и лоб. Что-нибудь еще?
– Может, хватит? Я бы еще пожелала, чтобы у нашей дочери были мои ноги, но мне страшно подумать, что ты скажешь. Ты сегодня такой чувствительный…
– Вовсе нет. Но думается, от меня можно унаследовать нечто большее, чем уши и ямочки на щеках. А мои ноги… если хочешь знать, они многим вскружили голову.
Лекси хихикнула.
– Ладно, ладно, ты прав. А какие у тебя планы насчет свадьбы?
– Меняешь тему?
– Нам, так или иначе, придется об этом поговорить. Уверена, ты захочешь внести свою лепту.
– Я бы предпочел предоставить все это дело тебе.
– Может, устроим свадьбу возле маяка? Там, где коттедж?
– Я помню.
Джереми знал, что она имеет в виду маяк на мысе Гаттерас, где поженились ее родители.
– Это государственный парк, поэтому потребуется разрешение. Назначим свадьбу на конец весны или начало лета? Не хочу, чтобы на фотографиях был виден мой живот.
– В этом есть определенный смысл. Ты не хочешь, чтобы люди знали, что ты беременна. «Что они скажут?»
Лекси засмеялась:
– Значит, у тебя нет никаких планов?
– В общем, нет. Есть кое-какие планы по поводу мальчишника, но это совсем другое…
Она игриво ткнула его в живот.
– Смотри у меня!..
Успокоившись, Лекси сказала:
– Я рада, что ты здесь.
– Я тоже.
– И когда мы займемся покупкой дома?
Эти внезапные смены тем и интонации в разговоре неизменно напоминали Джереми о том, что вся его жизнь круто изменилась.
– Что-что?
– Нам нужно будет присмотреть дом, как ты понимаешь.
– А я думал, мы останемся жить здесь.
– Здесь? Здесь же нет места. Где, например, ты будешь работать?
– В спальне. – Джереми пожал плечами.
– А девочка? Где она будет спать?
Ах да, ребенок. Просто удивительно, что он на секунду об этом забыл.
– А у тебя есть какие-то предпочтения?
– Я бы предпочла дом с видом на море, если ты не против.
– На море – это здорово.
Лекси мечтательно продолжала:
– Хочу, чтобы там была большая веранда. Пусть у нас будет уютный дом, с просторными комнатами и окнами, в которые светит солнце. И с железной крышей. Ты не жил на свете, если ни разу не слышал, как дождь стучит по крыше. Это самый романтический звук на свете.
– Не имею ничего против романтических звуков.
Она нахмурилась:
– Ты так легкомысленно к этому относишься…
– Не забывай, что последние пятнадцать лет я прожил в городской квартире и привык беспокоиться о других проблемах. Например, о том, работает ли лифт.
– Насколько я помню, в твоем доме он не работал.
– Отсюда можно сделать вывод, что я неприхотлив.
Лекси улыбнулась:
– Что ж, на этой неделе все равно ничего не получится. В библиотеке наверняка скопилась уйма работы. Уйдет немало времени, чтобы со всем разобраться. Но может быть, на выходных…
– Отличная идея.
– А чем ты займешься, пока я буду работать?
– Вероятно, буду обрывать лепестки цветов и скучать по тебе.
– Я серьезно.
– Ну, попытаюсь освоиться и составить нечто вроде расписания. Установлю компьютер и принтер, выясню, есть ли тут скоростной доступ в Интернет. Хочу написать несколько статей вперед – таким образом, освободится время, если вдруг подвернется интересный сюжет. И потом, редактор спит спокойно.
Лекси задумалась и притихла.
– Сомневаюсь, что в «Гринлиф коттеджес» у тебя будет выход в Интернет. Здесь даже нет кабеля.
– А при чем тут это? Я, кажется, недавно провел Интернет прямо сюда.
– Тогда можешь пользоваться библиотекой. А жить в «Гринлиф коттеджес».
– В «Гринлиф коттеджес»?
Лекси выскользнула из-под его руки.
– А где же еще?
– Я думал остаться здесь.
– Со мной?
– Конечно, с тобой. – Джереми удивился.
– Но мы еще не женаты.
– И что?
– Конечно, это старомодно, но в наших краях мужчина и женщина не живут в одном доме, если они не женаты. В городе косо на это посмотрят. Они решат, что мы спим вместе.
Джереми уставился на нее, не пытаясь скрыть изумление.
– Но мы действительно спим вместе! Ты забыла, что беременна?
Лекси улыбнулась:
– Поверь, я-то не вижу никаких преград. И если бы это зависело только от меня, ты бы остался. Конечно, в конце концов все узнают, что я беременна. Здесь все прекрасно понимают, что люди порой ошибаются, и готовы эти ошибки простить, но все-таки жить вместе нам не следует. За глаза соседи будут сплетничать. В городе очень не скоро забудут, что мы «жили во грехе». В течение многих лет именно так о нас и будут говорить. – Она покачала головой и взяла Джереми за руку. – Конечно, я прошу многого, но сделай это ради меня.
Откинувшись на спинку, Джереми вспоминал «Гринлиф коттеджес» – полуразвалившаяся кучка лачуг на болоте, куда можно добраться лишь в резиновых сапогах; жуткий безмолвный Джед; чучела животных в каждом номере. О Боже!..
– Хорошо, – сказал он. – Но… «Гринлиф коттеджес»?
– А где же еще? То есть, если хочешь, у Дорис за домом есть сарай – кажется, даже с душем, – но там не так удобно, как в «Гринлиф коттеджес».
Джереми сглотнул и признался:
– Джед меня пугает.
– Знаю, – отозвалась Лекси. – Когда я бронировала номер, он мне так и сказал, но потом пообещал, что будет обходиться с тобой помягче, ведь теперь ты местный. Хорошая новость: поскольку ты поживешь там какое-то время, получишь скидку.
– Повезло, – выдавил Джереми.
Она провела пальцем по его лбу.
– Я тебе это компенсирую. Если будешь осторожен, то сможешь навещать меня когда вздумается. И я даже приготовлю тебе ужин.
– Быть осторожным?
Лекси кивнула.
– Ну, не оставлять машину перед дверью или уезжать на рассвете, чтобы никто не заметил.
– Почему я внезапно почувствовал себя шестнадцатилетним подростком, который бегает к подружке тайком от родителей?
– Потому что именно это нас и ожидает. С той лишь разницей, что наши соседи далеко не такие понимающие, как родители. Они гораздо хуже.
– Тогда почему мы здесь поселились?
– Потому что ты меня любишь.
Глава 4
В течение следующего месяца Джереми начал привыкать к жизни в Бун-Крике. В Нью-Йорке первые признаки весны появляются в апреле, но здесь это произошло в самом начале марта. На деревьях набухли почки, холодные утра постепенно сменились прохладными; днем, если не шел дождь, стояла такая теплынь, что можно было ходить в одной рубашке. Лужайки, побуревшие за зиму и сплошь покрытые поникшей травой, начали зеленеть и сделались изумрудными – одновременно с тем, как расцвели азалии и кизил. В воздухе пахло цветами, хвоей и солью, лишь изредка на синем небе показывалось облачко. К концу марта сам город как будто стал ярче и живее, словно его зимний облик был всего лишь мрачным сном.
Вещи Джереми наконец прибыли и были сложены в сарае у Дорис. Живя в «Гринлиф коттеджес», он порой спрашивал себя, не было бы лучше перебраться туда же. Не то чтобы он не сумел привыкнуть к обществу своего единственного соседа. Джед не перекинулся с ним и парой слов, зато иногда они обменивались записками. Их было нелегко разобрать, и нередко они были чем-то запачканы – видимо, субстанцией, которую он использовал для набивания чучел, – так или иначе, они клеились прямо на дверь, и ни Джеда, ни Джереми не беспокоили остающиеся после этого пятна.
Джереми погрузился в своего рода рутину. Лекси не ошиблась – в «Гринлиф коттеджес» не было никакой возможности получить скоростной доступ в Интернет, но он на скорую руку настроил свой компьютер таким образом, чтобы получать почту и выходить в поисковые системы, хотя на загрузку одной страницы тратилось до пяти минут. С другой стороны, проблемы со скоростью связи давали ему повод большую часть времени проводить в библиотеке. Иногда они с Лекси виделись у нее в кабинете, порой вместе ходили на ленч, но, проведя с Джереми час-полтора, она обычно говорила: «Я бы охотно проболтала с тобой целый день, но у меня полно работы». Джереми смирялся и снова уходил в компьютерную комнату (можно сказать, он там прочно обосновался). Его агент, Нат, регулярно звонил, оставлял сообщения, интересовался, нет ли у Джереми каких-нибудь планов и набросков, поскольку «идея с телевидением еще не отпала». Как и большинство агентов, Нат был оптимистом. Джереми, как правило, отвечал, что Нат в любом случае узнает обо всем первым. Он еще не написал ни одной статьи, ни заметки с тех пор, как перебрался на Юг. Вокруг столько всего происходило, что сосредоточиться не было возможности.
Или по крайней мере так он себе внушал. То есть у него была пара идей, но толку выходило немного. Как только Джереми пытался взяться за дело, мозги у него будто превращались в кашу, а пальцы сводило артритом. Он записывал несколько фраз, перечитывал их в течение двадцати минут и наконец стирал. Целые дни Джереми проводил, перечитывая и стирая. Иногда он начинал подозревать, что компьютер взбунтовался против него, но затем вспоминал, что просто голова сейчас занята более важными делами.
Например, Лекси. И свадьба. И ребенок. И конечно, мальчишник. Элвин пытался установить дату свадьбы с тех самых пор, как Джереми уехал, но организация праздника на мысе Гаттерас зависела от природоохранного департамента. Несмотря на бесконечные напоминания Лекси, Джереми не в состоянии был найти человека, который мог бы помочь. В конце концов он сказал другу, что мальчишник состоится в последние выходные апреля, решив: «Чем раньше, тем лучше». Элвин повесил трубку с возбужденным смешком, пообещав, что этой вечеринки Джереми не забудет.
Тот подумал, что многого и не потребуется. По мере того как Джереми привыкал к Бун-Крику, он осознавал, что скучает по мегаполису. Разумеется, он смирился с этим еще до переезда, но все-таки его по-прежнему удивляло то, что в Бун-Крике нечем заняться. В Нью-Йорке можно выйти из дома, пройти два квартала в любом направлении и увидеть рекламу кино – все, что угодно, начиная от новейшего боевика и заканчивая какой-нибудь претенциозной французской лентой. В Бун-Крике вообще не было кинотеатра, а ближайший – в Вашингтоне – располагал всего тремя экранами, на одном из которых непрерывно показывали диснеевские мультики. В Нью-Йорке то и дело открывается новый ресторан, где можно заказать еду под стать настроению – от вьетнамских и итальянских блюд до греческих и эфиопских. В Бун-Крике «ужин в городе» означал либо пиццу в картонной коробке, либо «домашнюю кухню» в закусочной у Неда, где вечно пахнет жареным и так душно, что перед уходом приходится вытирать лоб салфеткой. Джереми слышал, как посетители у стойки беседуют о наилучшем способе процеживать жир от жарки, чтобы добиться максимального «аромата», и о том, сколько свиного сала добавлять к капусте, прежде чем залить это блюдо маслом. Только южане знают, как сделать овощи вредными для здоровья.
Джереми решил, что он просто ворчун. Но если нет ресторанов и кино, чем заняться молодой паре? Даже если захочешь прогуляться по городу, уже через несколько минут ходьбы в любом направлении придется поворачивать обратно. Лекси не видела в этом ничего необычного и была рада посидеть после работы на крыльце, попивая сладкий чай или лимонад и обмениваясь приветствиями с соседями. А если соберется гроза, очередной потрясающе интересный вечер закончится опять-таки сидением на крыльце. Чтобы Джереми не разочаровался окончательно, Лекси уверила его: «Летом вокруг будет столько светлячков, что ты сразу вспомнишь Рождество». «Не могу дождаться», – со вздохом отозвался он.
С другой стороны, Джереми наконец достиг очень важного рубежа – купил машину. Назовите это «мужскими заморочками», но, как только он осознал, что переезжает в Бун-Крик, машина стала его большой мечтой. Он не напрасно все эти годы копил деньги. Статья о будущем Интернета дала ему как автору счастливую возможность приобрести акции Yahoo и AOL и неплохо на них заработать, прежде чем перевести часть бумаг в наличные. Он рисовал себе каждый этап – вот он листает автомобильный журнал, вот расхаживает по стоянке, садится за руль, вдыхает пресловутый аромат новой машины… Бесчисленное количество раз Джереми жалел о том, что живет в Нью-Йорке, поскольку в большом городе автомобиль, как правило, не нужен. Он мечтал забраться в спортивный двухместный автомобиль с откидным верхом и прокатиться по тихой проселочной дороге. Тем утром, когда они с Лекси должны были отправиться в автосалон, Джереми то и дело улыбался, воображая, как он сядет за руль машины своей мечты.
Чего Джереми совершенно не ожидал, так это реакции Лекси, когда он влюбленно взглянул на спортивный автомобиль и провел рукой по его изящным изгибам.
– Как тебе? – поинтересовался Джереми.
Он знал, что Лекси не сможет устоять.
Та в замешательстве взглянула на машину.
– А куда же здесь ставить детское креслице?
– Ребенка можно возить в твоей машине, – предложил Джереми. – А эта крошка для нас двоих. Чтобы сгонять на пляж, в горы, в Вашингтон на выходные и так далее.
– Сомневаюсь, что моя машина протянет долго. Может, лучше приобрести то, что подойдет для всей семьи?
– Что, например?
– Скажем, мини-вэн.
Джереми хлопнул глазами.
– Ни за что! Я ждал тридцать семь лет не ради того, чтобы купить мини-вэн.
– Как насчет красивого седана?
– Его водит мой отец. Я еще слишком молод для того, чтобы покупать седан.
– Тогда внедорожник. Спортивно и практично. Можно ездить в горы…
Джереми попытался представить, как он будет выглядеть за рулем внедорожника, и покачал головой.
– Такие машины обычно покупают домохозяйки, живущие в пригороде. И кроме того, они загрязняют среду сильнее, чем обычные машины. А меня беспокоит экология. – Он приложил ладонь к груди для пущей выразительности.
Лекси задумалась.
– Что же тогда нам остается?
– То, что я предложил с самого начала, – с нажимом сказал Джереми. – Вообрази, как чудесно это будет, – скоростное шоссе, ветер в волосах…
Она засмеялась:
– Совсем как в рекламе. Поверь, я не сомневаюсь, что это прекрасно. Мне очень нравятся такие машинки. Но признай, она не очень практична.
Джереми наблюдал за будущей женой; при мысли о том, что придется проститься с мечтой, у него пересохло во рту. Лекси, конечно, была права. Джереми переступил с ноги на ногу.
– А что бы выбрала ты?
– Мне кажется, для семьи подойдет вот такая, – сказала Лекси, указывая на четырехдверный седан. – В «Консьюмер репортс» ее особо отметили за безопасность. Гарантированный пробег – семьдесят тысяч миль.
Экономично. Разумно. Ответственно. Лекси все учла, признал Джереми, но тем не менее сердце у него сжалось, когда он увидел седан. С тем же успехом этот автомобиль мог быть обшит деревянными панелями – впечатление не изменилось бы.
Увидев выражение лица Джереми, Лекси закинула обе руки ему на шею.
– Я понимаю – скорее всего ты мечтал не о нем, но давай в таком случае купим ярко-красный.
Он изогнул бровь:
– С нарисованными на капоте языками пламени?
Лекси засмеялась:
– Если тебе так хочется…
– Нет. Просто интересно, как далеко я могу зайти.
Она поцеловала его.
– Спасибо. Не сомневаюсь, за рулем этой машины ты будешь выглядеть очень сексуально.
– И буду похож на своего отца.
– Нет, – возразила Лекси. – Ты будешь похож на отца нашего ребенка и заткнешь за пояс всех мужчин на свете.
Джереми улыбнулся, догадавшись, что она пытается поднять ему настроение. И все-таки через час, подписывая документы на машину, он тяжело вздохнул.
Не считая легкого разочарования, которое Джереми испытывал каждый раз, когда садился за руль, жизнь была не так уж плоха. Поскольку он не писал, свободного времени оказалась масса – куда больше, нежели он привык. В течение многих лет Джереми ездил по всему свету в поисках сюжетов и занимался чем угодно, начиная от гималайского снежного человека и заканчивая Туринской плащаницей. Он раскрывал мошенничества и фальсификации, а в промежутках писал статьи, разоблачающие мнимых экстрасенсов и целителей. При этом ему еще удавалось выкраивать время на то, чтобы ежегодно выдавать двенадцать материалов. Это была жизнь под постоянным напряжением, иногда увлекательная, но чаще утомительная. Когда Джереми был женат на Марии, разъезды стали источником конфликтов; жена просила его бросить «бродяжничество» и найти работу в каком-нибудь из крупнейших нью-йоркских журналов – работу со стабильной зарплатой. Джереми не отнесся к ее просьбе всерьез, но теперь порой задумывался, не зря ли он так поступил. Постоянное желание найти и открыть преследовало его и в других сферах жизни. Многие годы он испытывал постоянную потребность делать что-нибудь – что угодно – каждую секунду; Джереми не мог усидеть на месте несколько минут, поскольку всегда находилось то, что нужно было прочесть, изучить или написать. Понемногу он понял, что утратил способность отдыхать, и в итоге целые месяцы и годы его жизни сливались, не отличаясь один от другого.