Ничего не осталось младшему брату, как поспешить в заколдованный лес.
А в лесу вредный Гном радовался, что девчонка выронила из окна своё зеркальце, и оно, наконец-то, досталось ему. Но сколько он ни заглядывал в телефон, крылья, как у Лебеди, у него не выросли. Рассердился Гном и закинул непонятную штуку подальше в кусты.
– Что, он не знал, как нужно звонить? – удивляется дочь.
– Конечно, не знал. У гномов нет сотовой связи.
– Бедные… – вздохнула Маша, – как же они разговаривают с друзьями?
– Думаю, у такого вредины и друзей-то не было.
– Почему же он не подружился с Царевной?
– А это мы с тобой скоро узнаем. Слушай дальше.
Отбросил гном телефон в сторону и притаился: решил поговорить с Царевной Лебедь, когда она будет искать это штуковину и выпросить у неё волшебное зеркальце.
И вот мы с тобой приближаемся в развязке нашей истории.
– Так мы же ничего и не завязывали, мама! – удивилась дочь.
– Это так говорят, когда сказка приближается к концу.
– Ой, скорее бы! Сказки всегда заканчиваются хорошо! – обрадовалась Маша.-
– Представь такую картину: с озера возвращается Лебедь, опускается на землю и начинает расхаживать по траве, заглядывая под кусты и кочки. Вдруг блестящая штуковина куда-то закатилась? – думает она.
– Там же вредина-гном, мама!
– Не волнуйся, всё под контролем! Слушай. А с другой стороны приближается младший брат Принца, чтобы забрать у Царевны телефон. Он решает позвонить на номер брата. О, чудо! Телефон в ответ издаёт звонкую трель. И вот к нему уже спешат с одной стороны Лебедь, с другой – младший Принц, а с третьей…
– Вредный Гном? – охает Маняша.
– Да-да. Он тоже поспешил на непонятный звук.
Принц слышит, кроме звонка телефона, шорох в кустах. Думая, что это крадётся хищник, он мигом выхватывает из колчана стрелу, срывает с плеча висящий там всегда лук и прицеливается.
– Он же не знает, что это Царевна! – переживает дочка.
– Конечно, не знает. Он прицеливается… и тут ему под ноги бросается свернувшийся в клубок вредный Гном! Ура! Принц покачнулся, и стрела пролетела мимо.
– Как ты смеешь стрелять в Царевну Лебедь? – закричал Гном, – ты что, не знаешь, что девочек обижать нельзя?
– Откуда же я знал, что это Царевна? – удивился испуганный младший Принц, – я думал, там волк, а это вообще какая-то птица.
Спрыгнув на землю, он быстренько забрал телефон брата, вскочил на коня и поскакал во весь опор подальше от этого странного места.
Вредный Гном и Лебедь остались наедине.
– Скажи мне, зачем ты пытался пробраться в мою башню? – спрашивает Царевна у вредины, – ты хотел мне навредить?
– Нет, что ты! – воскликнул Гном, – ты мне нравишься, ты красивая… просто я хотел посмотреться в твоё зеркальце и хоть немного полетать так, как ты… – он стоял такой грустный и маленький, что Лебеди стало его жалко.
– Возьми, – сказала она, протянула ему зеркальце и отвернулась.
– Ой! – вдруг раздалось сзади, – что такое? Где мои крылья?
Обернувшись назад, Царевна увидела вместо несуразного гнома высокого юношу. Он с удивлением оглядывался вокруг:
– Что случилось? – тут его взгляд упал на девушку, стоящую неподалёку.
– Это ты сделала?
Но она и сама была удивлена не менее его.
– Нет, я здесь ни при чём…
– Мама, мама, я знаю – это волшебное зеркальце – радостно зашептала Машенька, – он расколдовался и превратился в Принца, я догадалась! А Лебедь превратилась в девушку, хоть была ночь!
– Ну, раз ты догадалась, значит, так и есть.
– Теперь, – сказал Царевне Принц, – когда я стал настоящим человеком, хочу спросить: ты будешь моей женой?
– Да! – ответила девушка.
– Какая хорошая сказка получилась у нас, правда же, мама? Только я всё равно не понимаю, почему Царевна Лебедь раньше не улетела из своей высокой башни – ведь у неё были крылья…
– Наверно, для того, чтобы мы с тобой смогли сочинить эту сказку, дочка.
– А может быть, она ждала Самого Настоящего Принца, – вздохнула Машенька, повернулась на бочок и уснула.
Второй тур.
О любви / Эротика
Елена Русич.
Сирень под дождём
Свадьба громыхала на всю округу. Музыка из распахнутых окон выплёскивалась на площадь и эхом возвращалась обратно. Тамада охрип, пытаясь вернуть разбушевавшуюся публику в рамки запланированного сценария, но никто на него не обращал внимания. Молодёжь в середине зала отплясывала что и как хотела, независимо от звучащих мелодий. Женщины группками разбрелись по уголкам, обсуждая всё и всех. Мужчины периодически сталкивались у стола, дружно наливали спиртное, и с выкриками неведомо куда: «Горько!» – выпивали, закусывали, пытались завести песни, обнимались и вообще действовали сами по себе. Молодые уже и целоваться перестали – надоело: им, уставшим от суматохи торжественного дня, давно бы пора в тишину супружеской спальни, особенно невесте, чей животик знаменовал скорое появление наследника.
Катя выскользнула из духоты зала на ресторанную террасу.
Мелкий дождь шелестел в листве, обалденно пахло сиренью. Присела на забытый стул, расслабилась. Опять она всего лишь подружка невесты. Лариска уже по второму кругу пошла, даром что с двумя детьми, а ей даже это счастье не светит. Вспомнилось, как за день перед своей свадьбой застала жениха в объятиях своей близкой подруги, и мороз по коже. Будто её кто заколдовал, даже любовника и того нет.
Подъехало такси. Трое мужчин с цветами и с коробками. Запоздалые гости. «А кто это у нас такая сероглазенькая скучает?» – «Витька!» – ахнула. Ссузил глаза: «Откуда знаешь?» – Стало весело: не узнал, не вспомнил. «А не скажу!» – «Разберёмся! Не исчезай!» и в зал, где свадьба с появлением новых гостей разгулялась с новой силой. А Катя замерла с пылающими щеками. Сердце неистово билось.
Витька! Виктор Стрелец! Как же давно это было! Он появился в их классе среди учебного года и сразу стал лидером и не только класса, а даже всей школы. Высокий не по годам, спортивного сложения, горящие темнокарие глаза и буйные чёрные кудри. Предмет обожания всех девочек от мала до велика. Сплетни ходили всякие, но явных свидетельств о его победах так и не случилось. Катя, самая маленькая в классе, не котировалась как подружка для ухаживания. Мальчишки охотно принимали во все игры, поскольку была ловкая и быстрая, но записочки не писали и даже за косички не дёргали. Выглядела она намного моложе своего возраста. Разумеется, Витька и не смотрел в её сторону, а она? Влюблена по уши с замиранием сердца. И только раз – уже на выпускном вдруг подошёл: «А почему такая сероглазенькая стоит в сторонке и не танцует? Или не умеешь?» Но две девчонки подскочили, схватили его за руки и со смехом утащили к столу. А Катя сбежала.
Прошло несколько лет, и Виктор снова объявился в городе: возмужавший, ещё более красивый, с непокорными вихрами на голове. Была свадьба его двоюродной сестры, а Катя, конечно, была подружкой невесты. Гуляли прямо на лужайке около домов. Кто-то затеял игру в жмурки. Девушки завязали Виктору глаза, покрутили хорошенько и со смехом разбежались. Катя стояла в стороне, наблюдая, как старательно все вертелись перед парнем, хлопая в ладоши, а тот прислушивался, но пока никого и не схватил. Она хихикнула: уж больно молодая стремилась попасть в его объятия. Парень резко повернулся и схватил Катю крепкими руками, скинул повязку и посмотрел в глаза. «И как зовут насмешницу?» – «Катя!» – «Катя, котёночек! Школу-то хоть закончила?» – Фыркнула обиженно: «Я уж институт заканчиваю!» – «Да неужели? Что-то непохоже!» и расхохотался. Вырвалась и подальше от дерзкого.
Она стояла в сторонке, слушая девичий хор и перебирая цветочки на ветке сирени. Возник ниоткуда, обхватил за талию, заглянул в глаза: «Ну и как, много пятёрочек нашла? Может и мне повезёт? Ой и правда – повезло!» – его горячие губы перекрыли дыхание. А как забилось сердце! А потом танцевали, пили на брудершафт, смеясь, скармливали друг другу кусочки колбасы, конфеты и… целовались, и целовались так, что губы припухли. Уже вечером проводил до дома, сетовал, что утром уезжать, а как не хочется! И пошли в подъезд, в квартиру, не выпуская друг друга из объятий. Кате представлялась первая ночь с мужчиной, как в кино – с криками, срыванием одежды в порыве страсти. Но всё не так. Легко снял платье, щёлкнула застёжка лифчика, всё упало на пол. А он нежно, еле прикасаясь губами, целовал лоб, щёки, губы, шею, и так это было приятно, что не задумывалась, что дальше. Любовь к этому давнему кумиру поглотила целиком. И, уже лёжа в его объятиях на постели, впитывала в себя эти неведомые ласки. И засыпала на его плече, и снова наслаждалась объятиями мужчины, пока совсем не сморил сладкий сон. Проснулась – одна, только рядом на подушке большая ветка с гроздьями сирени. Долго лежала, обнажённая, разыскивая цветочки с пятью лепестками. И была счастлива. Она любила, и стала женщиной. Да, могла бы и раньше, но с ней был тот, кого давно и тайно любила. И вспоминала нежный шёпот: «Девочка ты моя! Сладенькая! Мой котёночек!» Ни о чём не пожалела, только хотелось снова оказаться в этих нежных и сильных руках.
Но скоро сарафанное радио донесло – Стрелец женился! Потом ещё страшнее: пропал. Где и как – неизвестно.
Сколько лет пролетело-промелькнуло с тех пор. Были встречи и расставания, но ни один не подарил того счастья обладания и любви. В памяти остался только горький осадок разочарования.
«Ты не замерзла, моя радость?» – появился неслышно и обнял за талию. – «Так откуда знаешь меня?» – «Не скажу! Не имеет значения! Какая теперь разница?» – с печалью в голосе. – «Потанцуем?!» – «Там душно!» – «А мы здесь, музыку далеко слышно!» Притянул к себе обеими руками, сделал несколько шагов. Катя невольно вытянулась в струну, закинула руки ему на шею и напряглась, задохнувшись от нахлынувшего желания. Виктор прильнул к губам долгим и жарким поцелуем. «Пойдём!» – сказал глухо и повёл за руку к машине. Пошла, не раздумывая, да и пошла бы на край света, только бы с ним. Подъехали к дому, бегом от дождя в полутёмный подъезд, в квартиру. Дрожа от странного озноба, прошла к окну и застыла в ожидании. Мужчина тихо подошел сзади, нежно поцеловал в затылок, неспешно расстегнул молнию и скинул всю одежду разом. Поднял на руки, в постель, лёг рядом. «Девочка моя, любимая!» – прошептал и пальцем провел по телу от горлышка до низу, вызвав невольный стон.
«Ах ты мой котёночек!» – Мысленно усмехнулась: «Котёночек? Ну нет – дикая кошка!»
Проснулась – одна в незнакомой комнате. Светает. Распахнутое окно, капли падают на подоконник со странным ритмом. Дождь мерно шуршит по листве. И обалденно пахнет сиренью. Встала, закутавшись в покрывало, огляделась: одежда аккуратно развешана на спинке стула. Что это было? Вспоминалось с трудом.
Стукнула дверь. Он вошёл с обнаженным торсом, с каплями дождя на взлохмаченных волосах, в руках ворох веток сирени. Медленно подошёл с горящими глазами и счастливой улыбкой, ветки упали к её ногам. «Девочка ты моя! Любимая!» и припал к губам.
Через девять месяцев громкий крик возвестил о появлении на свет крепкого здорового малыша.
Александр Dalahan.
Женщина в босоножках, или Тройник в пиджаке
Она шла по песчаному берегу. Голая, в босоножках.
«Зачем ей босоножки?» – подумал я – «Босиком удобнее по песку»
Вопрос этот застрял в моем сознании и отвлек от множества других – мелких и никчемных, как мне в тот момент показалось – мыслей. О чем можно думать, когда видишь голую женщину, невозмутимо шагающую по песчаному берегу моря в босоножках? И когда набегающая волна пенится на ее загорелых щиколотках.
Момент эротического волнения. Пронзительная нить в прекрасном. Красота, эротичная по своей сути.
Сколь банальна причина того трепетного ощущения, что будишь ты в душе случайного созерцателя, обремененного суетными проблемами? И предназначена ли ты для него?
Не надо. Не надо думать об этом, когда видишь голую женщину в босоножках, идущую по песку.
Она шла по песчаному берегу. Голая, в босоножках.
«Зачем ей босоножки?» – подумал я
– Вам удобно? Кажется, песок набивается Вам в обувь и мешает идти.
Дама спокойно воззрилась на меня в ответ и долго обдумывала: что сказать. Все это время она была обращена ко мне и всецело открыта для меня.
Шоколадного цвета кожа. Обворожительные формы, сочетающие женственность со спортивной подтянутостью. Короткие волосы, открывающие точеную шею.
И фундаментальность женской грации, объединяющая все в общую композицию.
Еще… мокрые босоножки на красивых ногах – небольшой щемящий акцент.
Я застегнул пуговицу своего легкого летнего пиджака.
– Вы правы, – спокойно, без тени смущения, наконец, произнесла она, лишь слегка подчеркнув улыбку на своих губах – Признательна Вам за внимание. Это действительно неудобно.
– Снимите же их, – зачем-то настоял я.
Но дама жестом показала, что не станет этого делать:
– Нет-нет. Если разуюсь, то останусь совсем голой. И для меня это станет катастрофой. Я и без того оказалась в весьма затруднительном, как видите, положении. И босоножки, пусть чуть, но придают мне уверенности и удерживают от истерики.
Я кивнул, хотя пока не понимал ничего:
– Вы правы. В данном случае они придают Вам не только уверенности, но и обворожительности.
Женщина на мгновение отвела взгляд и затем поспешила объясниться:
– Прошу простить меня за мой вид. Я уединенно и беспечно загорала у самой кромки моря. Неожиданно набежавшая волна унесла мое платье и купальные принадлежности. Единственное, что удалось спасти – босоножки.
Я опять качнул головой. И на этот раз уже с пониманием и… лукавым сокрушением:
– Какая неприятность.
– Увы. Для меня да.
Дама осмотрелась по сторонам, после снова обратилась ко мне:
– Мне надо вернуться в отель. Но Вы понимаете: какие сложности ожидают меня в таком виде?
– Могу Вам чем-то помочь? – с поспешной готовностью предложил я.
– Пожалуй, – неуверенно ответила дама в босоножках. – Ваш жакет – он мог бы меня выручить.
Жакет, жакет.
Моя привычка надевать пиджак даже летом, оказывается, может принести пользу даме. Это приятно.
Я скинул то, что она назвала жакетом, и набросил ей на плечи.
– Только это пиджак, – невольно поправил я.
– Для Вас, – настояла незнакомка. – Для меня – жакет. Но благодарю. Вы меня буквально спасаете.
– Вас проводить? – не стал спорить я, сосредоточившись лишь на своих обязанностях порядочного человека.
– Было бы крайне любезно с Вашей стороны, – охотно согласилась она. – С Вами мне будет легче идти на людях в одних босоножках и в жакете.
«Пиджаке» – подумал я, но промолчал.
Я предложил руку и был подхвачен под локоть весьма нежными, но крепкими, женскими пальцами.
На мгновение мне пришлось освободиться и глянуть на женщину сзади.
Ну, должен же был я убедиться, что мой пиджак-жакет достаточен для того, чтобы назваться одеждой. Удостовериться, что его длины достаточно (ну, почти), а шлицы не расходятся на критический угол (разве что чуть).
Все было нормально. Просто, исключительно нормально.
– Мы можем идти. Извините.
И она снова взяла меня под локоть.
Предложив покинуть пусть безлюдное, но песчаное – а потому не слишком удобное для ходьбы – побережье, и не встретив возражений, я повел даму на мощеную набережную. Где мы сразу встретились с множеством прохожих. Но наша пара никого не смутили.
В этих местах люди не имеют обыкновения ходить чрезмерно одетыми и редко обращают внимание на причуды пляжных костюмов. Это было нам наруку.
Моя спутница – надо отдать ей должное – держалась уверенно и непринужденно. Чем облегчила мою задачу: по возможности без привлечения к себе большого внимания проводить ее в отель. Мы изредка переглядывались, но ни я, ни она не решались продолжить словесное знакомство. Она, видимо, была достаточно хорошо воспитана, чтобы самой затевать разговор с незнакомым мужчиной, одолжившим ей… жакет. А я… А я был озабочен выбором наименее людного пути. А чем еще должен был быть озабочен воспитанный мужчина, ведя под руку полуголую даму?
Так что, тема для разговора на ум не приходила.
– Вас не мучает жажда? – решился все же поинтересоваться я, когда мы проходили мимо летнего кафе.
– Да. Немного.
День выдался жарким. И я сам не отказался бы от чего-нибудь прохладительного и тонизирующего.
– Тогда, если Вы уже привыкли к своему костюму, и он Вас не смущает, могу ли я предложить Вам фужер холодного коктейля?
– С готовностью, – согласилась дама.
Прекрасно! Мне нравятся женщины, умеющие держать себя в руках и сохраняющие благодушие в критических ситуациях.
Мы свернули, и я провел спутницу к столику в тень раскидистой пальмы. Место выбрали самое уединенное.
Услужливо подвинув даме стул, я подсел подле. Ну, прежде всего, для того, чтобы прикрыть ее от, пусть и крайне немногочисленных, но все же имеющихся в кафе посетителей. А, потом, чтобы контролировать ее внешний вид. Ибо ей самой это, очевидно, было делать затруднительно. Что она тут же подтвердила, скрестив ноги, и преступно освободив их полностью от пол пиджака, и без того с большим трудом пытавшихся до этого момента их прикрывать.