Бармен-директор выложил по первому требованию все документы. Инспекторы сняли показания с кассового аппарата, сверили полученные данные с теми, которые имелись в кассовой книге, где регистрировались ежедневные доходы. Никаких расхождений. Все, как надо. Нарушений не обнаружено.
Разумеется, спросили: зачем содержать убыточное предприятие? Директор сказал, что, по всей видимости, учредители рассчитывали иметь хорошие доходы, но, увы… Учредители полагали, что людей привлечет свежий воздух, уединение и тишина, что ради этого не станут скупиться. Не получилось… Пока. Но учредители не теряют надежды, что огромные затраты окупятся позднее. Когда наступит стабилизация и начнется экономический рост, когда доходы населения позволят гражданам не только достойно зарабатывать, но и достойно отдыхать, развлекаться.
Не застал врасплох исполнительного директора и последний вопрос: откуда у учредителей деньги на покрытие убытков ночного клуба? Он сказал, что точно не знает, так как чужие деньги не считает, но предполагает, что убытки покрываются за счет других успешно работающих фирм.
Проверяющие, уезжая, увозили с собой акт внезапной проверки, в котором значилось: на момент проверки суточный доход ночного клуба составил 826 рублей 44 копейки; плюс выручка, которая будет получена от двух на момент проверки отдыхающих пар, которым счет еще не был выставлен, поэтому и не был, соответственно, оплачен.
Анонимка, по мнению налоговых инспекторов, оказалась плодом больного воображения завистника. И на том поставили точку, а анонимку списали в архив.
3
…К воротам ночного клуба подъехали три иномарки серебристого цвета и с затененными стеклами. Ворота тотчас же раздвинулись, пропуская приехавших. Значит, охрана была заранее предупреждена или знала машины по номерам. Из первой вышли два верзилы в камуфляжной форме и с руками в карманах. Из замыкавшей кортеж машины вывалились точно такие же парни. И только потом появились четверо мужчин из шедшей в середине машины.
На крыльце появился молодой щеголеватый мужчина. Завидев его, один из приехавших гостеприимно сказал:
– Добро пожаловать, господа! Рад буду принять!..
Коренастый детина, смахивающий и фигурой, и лицом на оскалившегося бульдога, прошипел:
– Ты че, в натуре?! Кончай корчить из себя хозяина. Мы здесь такие же гости, как и ты, ясно?! – он повернулся к другим. – Слышали, че, б… ть, несет, а? Мне, братаны, это не нравится.
Один из них, похлопав бульдожьего обличья мужичка по спине, примиряюще сказал:
– Ссориться сюда приехали или как? Не цепляйся к «Спиридону»… Чего звереешь? Он ничего обидного не сказал – ни для нас, ни для тебя.
«Спиридон» заметил:
– Я тоже ничего не понял, «Шило»…
– А!.. Ну, и х…й с вами! – «Шило», зло сплюнув на снег, отошел в сторону.
Они направились к парадному входу, где их поджидал, ёжась на ветру, исполнительный директор.
4
Перерыл на антресолях все и уже несколько раз, но искомого не нашел.
– Вот, черт! И куда запропастились?.. И что за квартира, в которой никогда и ничего нельзя найти?
Из гостиной послышался голос жены.
– Саш, ты что там шуршишь? Что-то потерял? Иди сюда… Титры уже… Скоро появится твой любимец, Юрий Яковлев.
– Да… – неопределенно откликнулся муж, продолжая шуршать свертками.
Жена вышла в прихожую. Глядя на сосредоточенное лицо мужа, которое было таким всякий раз, когда тот решал сложнейшую задачу, с улыбкой и очевидным подколом спросила:
– Ты что, сыщик, ищешь? Улики или вещдоки?
– Еще и шутит, – пробурчал муж. – Нет, чтобы помочь любимому человеку?
– Любимому? – выразив на лице удивление, переспросила жена.
– Разве нет?
– А кто тебе сказал, что да?
– Ну, это ясно и без слов. Любовь – это такая штука, которую не скроешь. Она, ну, любовь, значит, либо есть, либо нет. Третьего, точно, не дано. Кроме того, я мужик, что надо: и кожа, и рожа и все прочее при мне.
Жена, фыркнув, рассмеялась.
– Ты у меня от скромности не умрешь, – и тут жена увидела в углу прихожей рюкзак и рыбацкий ящик. – Ты что?
– Что «что»? Выражайся, голубушка, яснее. Научись формулировать мысль.
– Не придуривайся. Ты куда навострился?
– Понятно, куда: на рыбалку.
– Сейчас?!
– Не совсем…
– То есть?
– Послезавтра… Мы решили провести первый день тысячелетия на льду озера.
– Кто эти «мы»?
– Ну… Мы – это мы.
– Не увиливай! А иначе придется принять меры.
– Ну, значит, я и мой друг.
– А если точнее?
– Ну, значит, я и мой генерал.
– Ха-ха-ха, – заливисто рассмеялась жена. – Вот умора!
– Ты чего так смеешься, а? – муж, обернувшись, строго смотрел на жену. – Смех, не имеющий под собой почвы, – это ненормально.
Жена продолжала смеяться.
– Твой генерал, говоришь?
– Да, а что?
– Он твой?! Ты его, что, приватизировал?!
– Так говорит преданный солдат про своего любимого командира.
– Понятно… Идем. Кино уже началось.
– Нет-нет, сначала дело, а потом уже развлечения.
– Успеешь… Завтра соберешься.
– Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня.
– Фи! Какая банальность.
– В твоих устах, возможно, эта фраза и может прозвучать как банальность.
– Ты на что намекаешь, муженек?
– Я – не намекаю, я – говорю… Любая, самая затасканная фраза в моих устах звучит по-новому – свежо и оригинально.
– Это еще почему, дружочек? – в голосе жены еще явственнее зазвучали иронические нотки.
– Потому! Только мне присуще единство слова и дела, а это уже далеко не банальность, это, смело говорю, – уникальность.
– Ты серьезно?
– Серьезнее некуда, боевая подруга моя!
– Да, ты опасно болен, дорогой! У тебя – прогрессирующая мания величия. По тебе психиатр скучает.
– Возможно… А, черт, куда могли деться?
– Ты что, скажи все-таки, столь усердно ищешь?
– Штаны… рыбацкие… стежоные.
– Ватные, что ли?
– Не придуривайся, жена! Ты прекрасно знаешь, о чем я.
– Штаны-то были все в соплях…
– Не в соплях, как ты изволила выразиться, а в специальной слизи, которую выделяет подлещик в момент снятия его с крючка, то есть в момент наибольшей для подлещика опасности.
– Благодарю за столь научную консультацию. А штаны твои я постирала, высушила и положила в рюкзак.
Жена повернулась и пошла в гостиную, так как краем уха она слышала, что киношные события приблизились к той стадии, когда четверо друзей в канун Нового года уже попарились, хорошо наклюкались, и теперь решают, кому следует лететь в Ленинград.
Муж обернулся, удивленно уставился на безмятежно лежащий на полу рюкзак.
– Да? Надо же! Никогда не догадаешься, куда жена может засунуть нужную вещь. Только ей придет в голову штаны, которые рыбак надевает на себя, спрятать в рюкзаке.
Он специально говорил вслух, чтобы вызвать реакцию супруги. Но та упорно молчала, увлеченная фильмом. Через десять минут к ней присоединился и муж. Он присел рядом с ней на диван, прижал к себе и чмокнул в щечку.
– Ты у меня прелесть.
Жена, не отрывая глаз от экрана телевизора, тотчас же отреагировала.
– А ты у меня чрезвычайно пунктуален и явился…
– Жена! Сколько же раз тебе говорить, что являются только черти в ночь под Рождество.
– И пришел, – поправилась жена, зная, что ее муж страшно не любит глагол «явиться» и производные от него, – точь-в-точь тогда, когда на сцене должен объявиться твой любимец…
– Твоя ирония неуместна, – пробурчал муж. – Герой, которого играет с блеском Юрий Яковлев, положительный во всех отношениях и заслуживает одного – глубочайшего уважения. К такому, как он, любовь не сваливается, как манна небесная; не приходит в результате случайности, глупого совпадения. Он вынужден завоёвывать любовь, отвоёвывать у наглецов, к которым она приходит на блюдечке и с голубой каёмочкой. Его любовь трудна, сложна и требует не только огромных физических усилий, а и приносит массу тяжелейших нравственных страданий.
Жена, выслушав монолог, возразила:
– Сто раз уже это слышала.
– Я вынужден был повторить в сто первый раз, так как к этому меня принудила ты.
– Хорошо… Не мешай смотреть, зануда этакий.
– Вот, видишь? Правда-то глаза колет. И ты ничего другого не нашла, как перейти к прямым оскорблениям.
– Извини, моя лапонька, – жена повернулась и слегка прикоснулась к его губам.
– Сразу бы так-то.
Удовлетворенно сказал муж, ухмыльнулся и уставился в телеящик, где история стала приобретать явно угрожающий характер… Угрожающий для его кумира. Он искренне хотел, чтобы каким-то чудом события пошли по другому сценарию. Чтобы нахала, случайно попавшего в квартиру к красивой и одинокой женщине, выставили за дверь, навсегда выставили. Чтобы намеченные ранее планы у невезучего и столь одинокого его кумира непременно сбылись, и они остались вместе с возлюбленной. Иначе, считает он, все происходящее – грандиозная несправедливость.
5
Четверо приехавших в ночной клуб «Старатель» побывали в сауне, искупались в бассейне и только что вернулись, разомлевшие от удовольствия, в довольно просторную и уютно оборудованную мебелью в стиле «ампир» комнату отдыха на втором этаже. В углу приветливо горели, потрескивая, березовые поленья в камине. Неподалеку был накрыт столик с заливной телятиной, краковской колбасой, мясным салатом и хреном, фирменной водочкой московского завода «Кристалл», светлым французским сухим вином.
Их, молча, встретил, стоя у дверей, исполнительный директор ночного клуба.
– Господа, все в порядке? – наконец, спросил он. – Без проблем?
– Будут проблемы – не станет тебя, – буркнул «Шило», вытирая побагровевшее лицо и бычью шею огромным полотенцем и удобно устраиваясь в глубоком кресле.
Исполнительный директор промолчал. Зато откликнулся «Спиридон».
– А нельзя ли повежливее, сударь? – спросил он.
– С кем? С ним?!
– Почему бы и нет? – «Спиридон» повернулся к исполнительному директору. – А ты можешь идти. Спасибо. Все хорошо.
– Слушаюсь. Но если что, то…
– Не беспокойся. Мы у себя дома.
Исполнительный директор взялся за ручку двери, но его остановил голос третьего, сидевшего с полуприкрытыми глазами.
– Как там, «Кривой»?
– Все в порядке.
– Расслабляются, слышу, – снизу действительно доносился приглушенный гул и музыка.
– Братва гуляет.
– Ну и пусть. Они заслужили отдых. Неделька-то, прямо скажем, была нервная, – «Ангел» посмотрел в сторону «Шило» и криво ухмыльнулся. – Наш коллега, вон, тоже все еще не отошел… Психует… Ты прости его, ладно?
– Я… что… я ничего…
«Кривой» вышел и тихонько прикрыл за собой дверь. «Ангел» вновь прикрыл глаза, наслаждаясь уютом и покоем.
– Может, мужики, вздрогнем, а? По чуть-чуть… А то сидим… Как неродные, – сказал «Шило» и потянулся к бутылке с водкой.
– И жить торопишься, и чувствовать спешишь? – с издевкой спросил, не открывая глаз, «Ангел».
– Нет… У нас – вся ночь впереди. Ведь так, «Спиридон»?
«Спиридон» промолчал, глядя на горящие в камине поленья и думая о чем-то своем. «Ангел» же, открыв глаза и устремив свои серые глаза, отсвечивающие стальным блеском, на «Шило», тихо, но с нажимом заметил:
– Не умеешь ты себя вести в приличном обществе, дорогой. Стыдно! Уроки этикета надо бы тебе преподать. На людей набрасываешься. Ты что? Борзеешь?! Скажи спасибо, что характер у меня мягкий, а то бы… – в голосе зазвучали угрожающие нотки.
– Ну, что вы, братки, на самом деле? Давайте примем по чуть-чуть и забудем, – «Шило» налил себе, а потом и всем остальным. – За союз четырех! И за мир!
Они чокнулись и выпили. Закусывая колбаской, постоянно причмокивая, «Крот» заметил:
– Как ни прискорбно, но я должен согласиться с «Ангелом»…
«Ангел» спросил удивленно:
– Почему «прискорбно»? Разве так уж тебе неприятно соглашаться со мной?
– Не привязывайся, – отмахнулся «Крот». – Это я для красоты так выразился.
«Ангел» усмехнулся.
– Ради красного словца ты не пожалеешь и родного отца.
– Да, будет вам. Я серьезную вещь хочу сказать. Понимаете, мужики, мне вчера рассказывали, как недостойно ведет себя в городской Думе «Шило». Короче, тень бросает на наш союз.
«Шило» побагровел, услышав такое.
– Сбрендил?! Я? Тень бросаю?! «Крот», ты в своем уме?!
– Именно ты. Тебе действительно не хватает воспитания. Вспомни, что ты учудил в Думе три дня назад, а?
– Я?.. Три дня назад?..
– Именно!
– Ничего не было три дня назад.
«Спиридон» поинтересовался:
– Что такое? Уж не мордобой ли устроил?
«Крот» рассмеялся.
– «Спиридон», ты как в воду глядел. Во время дебатов по бюджету города на нынешний год «Шило» налетел с кулаками на депутата от левых, – все заулыбались. «Крот» обвел всех непонимающим взглядом и остановился на виновнике веселья. – А ты-то с какой стати скалишься? Союз позоришь… Тоже мне, народный избранник…
«Ангел» шутливо заметил:
– Одно у «Шило» все-таки имеется смягчающее вину обстоятельство.
– То есть? – спросил «Крот», по-прежнему не понимая причины такого веселья братков.
– Хорошо хоть вмазал представителю левых? – уточнил «Ангел».
– Кончайте ёрничать. Я говорю серьезно… – сердясь, заметил «Крот».
– Ну, если серьезно, – согнав с лица улыбку, сказал «Спиридон», – то мы очень ошиблись в кандидате…
– Твоя, между прочим, идея, – вставил «Ангел».
– Согласен. Но должен вам напомнить, из чего я исходил, настаивая на кандидатуре «Шило». Я считал, что у него, во-первых, рожа очень подходящая – настоящая, мужицкая…
– Только без оскорблений, – «Шило» невольно сжал кулаки.
«Спиридон» оставил его реплику без внимания.
– Наш избиратель на такие рожи клюет: одни в нем видят свою, родственную душу, другие из-за невольного страха, который испытывают, глядя на него, отдают свой голос. Но я рассчитывал, что, став народным избранником, «Шило» будет держать себя в узде. Кажется, я в нем разочаровался: как был мордоворотом, таким и остался.
– Горбатого, как говорится, могила исправит, – заметил «Ангел» и, отпив из рюмки немного, примиряюще добавил. – Ну, хватит о нем. Давайте поговорим о чем-то хорошем. Кстати, не пора ли подать жаркое?
«Шило» обрадовано подхватил:
– А на десерт не помешали бы и наши красотки.
Заметив, как глаза «Шило» загорелись огнем вожделения, «Ангел» пропел:
– Первым делом, первым делом самолеты, ну, а девушки, а девушки – потом…
– Так ведь… Сами знаете: когда лошадка застоится в стойле, то потом ее долго приходится разогревать.
– Кстати, – «Спиридон» обвел всех взглядом, – я тут вел длительные переговоры с лидером «Кавказа»…
– С «Беком», что ли? – уточнил «Ангел».
– Да, с ним.
– Что, «Спиридон», тебе от наших злейших конкурентов надо? – спросил «Шило», угрюмо ковыряясь в тарелке с салатом. – Какие еще переговоры? Давить их надо, давить! Под ноготь их и, как блох, щелкать, щелкать, щелкать.
– Тебе бы только «давить». Я считаю, если, конечно, вы меня поддержите, необходимым с конкурентами договариваться.
«Крот» его сразу же поддержал.
– Плохой мир все-таки лучше самой доброй ссоры.
– Тоже мне, миротворцы, – пробурчал «Шило». – Плохо вы знаете людей с «Кавказа». Они, обнимаясь с вами, в руках держат кинжал, чтобы незаметно, только вы отвернетесь, потеряете бдительность, всадить его в вашу спину по самую рукоять… Доиграетесь, ох, доиграетесь, мужики!
– Не каркай, – буркнул «Крот».
– Мне что… Вам – виднее… Только потом не говорите, что я не предупреждал.
«Ангел» поинтересовался:
– До чего-нибудь удалось договориться?
– Думаю, что да, – ответил «Спиридон». Он налил немного в рюмку водки, выпил, отставил рюмку в сторону, закусил балыком. – Точиев предлагает дельную вещь: обменяться наблюдателями.
– Не понял, – сказал «Шило», уставившись в «Спиридона».
«Шило» неожиданно поддержал «Ангел».
– Если честно, я – тоже. Наблюдатели? Это что-то новенькое.
– Новое – всегда лучше старого, – возразил «Спиридон».
– Может, все-таки объяснишь? – спросил «Крот».
– Смысл заключается в том, что наши ОПС обмениваются наблюдателями, которые присутствуют на заседаниях, когда решается вопрос, который в той или иной мере может затронуть интересы наших конкурентов. Например, когда возникает спор насчет сфер влияния. Или когда надо лоббировать в городской администрации принятие решения, которое отвечает нашим общим интересам.