– С чего столько радости? – спросила я, наблюдая, как Криста самозабвенно крутит вентили над ванной: их приходилось целых четыре на один-единственный кран. Первые два явно обеспечивали горячую и холодную воду, причём горячий открывался со странным звоном, будто поблизости кто-то бубен встряхнул. Третий добавил в струю густую белую пену. Когда девушка крутанула четвёртый, вода в кране неожиданно иссякла – зато миг спустя хлынула ей на голову.
– Душ! – воскликнула Криста, отшатнувшись и отплёвываясь от пены; мыльная вода текла из крохотных, почти незаметных отверстий, проделанных прямо в мраморе на потолке. Меньше радости в девичьем голосе, впрочем, не стало.
– Неужто во дворце у твоего принца всего этого нет? – заметив, что по свече стекают восковые слёзы, я установила её в канделябр над раковиной, пока мне не обожгло руки. – На Земле туалеты со сливом изобрели ещё до нашей эры, а судя по тому, что я видела, в этом мире всё же не грязное Средневековье.
– Нет! Для умывания эльфы используют серебряные тазики. Они похожи на большие глубокие тарелки, и на них накладывают заклятие автоматического очищения, так что вода там не грязнится. А для мытья – бассейны или деревянные бадьи. Воду в них, конечно, подогревают магией, но сначала-то её приходится в вёдрах таскать. – Уворачиваясь от тёплой струи, девушка закрыла пенный вентиль, и вода сразу очистилась от мыла. – А туалет… у них в основном будочки во дворе, а в замках деревянные сиденья в отдельной комнатке, и под сиденьями трубы к выгребной яме. Но пахнет в этих комнатах… Несправедливо – тёмные эльфы, а живут как белые люди!
– Лучше скажи, – произнесла я, расшнуровывая и скидывая хлюпающие кроссовки: если к мокрой одежде я с момента пробуждения успела привыкнуть, то ощущение раскисших стелек под ступнями раздражало, – как связаться с твоим Дэном, чтобы он вытащил нас отсюда? И, если на то пошло, – как ты, невеста эльфийского принца, которую он должен беречь как зеницу ока, вообще угодила к дроу?
Наспех смыв пену с волос, Криста закрутила все вентили, – и меня насторожило старание, с которым она смотрела в сторону, вылезая из ванны.
– Я сбежала, – буркнула девушка, выбредая наружу мимо меня.
– От кого?
– От Дэна!
– А я-то думала, что вероятность встретить сбежавшую невесту куда меньше, чем вероятность увидеть сбежавшего жениха, – озадаченно пробормотала я, шлёпая следом за ней, оставляя пятками грязные следы на белоснежном полу. Камень под ногами был удивительно тёплым, будто его подогревали. – Почему?
– Потому что у нас скоро свадьба!
– Но ты вроде бы его любишь. А он вроде бы красивый, храбрый, великолепно владеющий мечом эльфийский принц, который любит тебя.
– Ты не понимаешь! – Сев на кровать, Криста отчаянно всплеснула руками. – Чем ближе был этот день, тем больше было между нами какого-то… напряжения! Раньше мы просто щекотали друг друга, дурачились и дрались подушками, а теперь лежали в постели и думали о том… и я знала, что он тоже думает о том… о том, что скоро в этой самой постели мы будем…
– И эта перспектива настолько вас пугала? – уточнила я, разглядывая большой горшок с углем, стоявший рядом с камином. Похоже, у дроу были ожидаемые проблемы с деревом. – Насколько мне известно, множество людей находит это занятие очень даже приятным.
– Дело не только в этом! Понимаешь, когда я узнала, что у меня есть магические способности… и что я никогда не смогу вернуться в наш мир… я подумала, что буду помогать людям! Странствовать по Риджии, сражаться с дроу, убивать монстров…
Осознав, что она сказала, я похолодела:
– Не сможешь вернуться в наш мир?..
– Да! Но если я стану эльфийской принцессой, никто не позволит мне делать то, что я хочу! Я буду вынуждена вести себя как положено принцессам, а это целыми днями сидеть на троне и вышивать гобелены, и играть на арфе, и…
– Почему ты не смогла вернуться в наш мир?!
– Да потому что! – выпалила Криста с явной обидой на то, что из её тирады меня заинтересовало именно это. – Ни эльфы, ни люди, ни лепреконы не знают, как открыть проход между мирами! Я же не первая, кто к ним попал, они всё перепробовали, но ничего не получалось, даже просто посмотреть, как там моя семья поживает! Так что все мои… наши… предшественники так и жили здесь до самой смерти.
Я глубоко вдохнула.
Выдохнула.
Мысленно стала возводить семёрку в степень – как делала всегда, когда хотела успокоиться. Сорок девять, триста сорок три, две тысячи четыреста один, шестнадцать тысяч восемьсот семь…
Когда я дошла до пятнадцатой степени, нервный холодок исчез, тоненькие вопли паники утихли, перестав путать мысли, – и ко мне вернулась способность рассуждать здраво.
…итак, подведём итоги. Угодив в сказку, я обнаружила следующее: отважная героиня – не я, прекрасный принц – не мой, волшебный меч достался не мне, да и борьба Добра со Злом прекрасным образом обходится без меня. Даже в тело главной злодейки меня не переместили – был вроде бы в произведениях о попаданках и такой тренд, но для меня, видать, слишком много чести. Зато для моей скромной персоны припасли плен в катакомбах дроу; и, даже если мы с Кристой выберемся отсюда, домой я уже не вернусь.
Да, в моём мире меня не ждёт никто, кроме Сашки. Только вот у эльфов, в отличие от сокамерницы, радужных перспектив мне не светит. На приличную работу не устроиться: кто же возьмёт на эту работу странную девушку с улицы, незнакомую с местным языком, обменным курсом, бытом и обычаями. Мыть полы в какой-нибудь таверне – увольте. Конечно, всё исправимо, но на это потребуется время – и деньги, которых у меня не будет. А я, честно сказать, плохо переношу голод и отсутствие бытовых удобств.
С другой стороны…
– Надеюсь, ты всё же будешь не против вернуться к своему принцу, когда я вытащу нас отсюда. – Подойдя к шкафу, я решительно распахнула деревянные дверцы. – Если честно, твоё возвращение здорово облегчит нам жизнь.
– Ты собираешься… бежать? – Глаза Кристы расширились. – Со мной?
– Ну не отдавать же тебя на растерзание этой серой сволочи. Соотечественница как-никак.
…с другой стороны, если я верну эльфийскому принцу его взбалмошную возлюбленную, мне вряд ли посмеют в чём-либо отказать.
Да, мне, в сущности, плевать, что сделает с Кристой очередной персонаж королевской крови, польстившийся на её прелести. Я эгоистка до мозга костей и не стесняюсь в этом признаваться, – в отличие от большинства людей, которые из лицемерия натягивают на руки белые перчатки лживого альтруизма, чтобы стянуть их при первом удобном случае.
Но сейчас в моих интересах вытащить нас обеих отсюда до того, как колдун завершит свою «работу» с нами.
В шкафу нашлись несколько платьев, пара штанов и рубашек. Наконец расставшись с мокрыми джинсами и футболкой (а заодно, как я надеялась, с шансами на воспаление лёгких), я повесила их на спинку стула вместе с мантией колдуна. Следом влезла в огромные суконные штаны из шкафа – их пришлось подвернуть внизу и туго перепоясать бархатной полосой, бесцеремонно оторванной мною от одного из платьев. Все рубашки тоже оказались велики; я выбрала самую простую, из светлого хлопка, и ограничилась тем, что засучила рукава.
Следом моего внимания удостоился стол у окна – где под серебряными колпаками обнаружились ложки, золотые кубки, полные воды, и тарелки с чем-то, похожим на рагу.
– Еда! – воскликнула Криста. Схватив вилку, она накинулась на еду, даже не помыв руки. – Ох, шорт, как же вкушно!
– Не думала, что дроу ещё и кулинары, – сказала я, обшаривая выдвижные ящики в изголовье кровати. Заметила я их не сразу, зато там очень кстати обнаружились пузырёк чернил, стальная перьевая ручка и несколько свитков пергамента.
– Похоже на мяшо с кабашками и картошкой! – речь Кристы звучала немного неразборчиво по причине того, что она уминала перечисленное за обе щеки. – Попробуй!
– Я не голодная, – соврала я, чувствуя, как аппетитный запах заставляет желудок сердито ворочаться. Выложила перед Кристой свои находки. – Итак. Если мы хотим выбраться отсюда, то мне нужно выучить риджийский.
Проглотив содержимое очередной ложки, та покачала головой:
– Ты не сможешь.
– Напиши вначале местный алфавит. Потом – личные местоимения в разных падежах и названия всех предметов, которые есть в этой комнате. С переводом и транскрипцией русскими буквами, естественно.
– Ты не сможешь! Уж точно не до того, как мы отсюда сбежим! – Криста дёрнула покатым плечиком. – Языки годами учат, а колдун продержит меня здесь всего неделю!
– Я прошу тебя набросать всего несколько строчек, что не так уж тяжело, согласись, – мой голос только что не сочился бесконечным терпением. – Если, конечно, ты умеешь писать.
Под раздражённым взглядом сокамерницы я пошлёпала обратно к ванной: такие грязные ноги, как у меня, брать в постель преступно. Даже если это постель злодеев-дроу.
– Раз ты не будешь есть, твою порцию съем я! – злорадно крикнула Криста мне вслед.
– На здоровье, – равнодушно откликнулась я, прикрывая дверь.
Не признаваться же, что речь о моём здоровье. Ведь теперь у меня впереди целая ночь, чтобы узнать, подмешивают что-нибудь в нашу еду или нет. Я бы на месте колдуна подмешивала: даже если мы нужны ему живыми и здоровыми, опоенные пленницы будут куда сговорчивее.
Наверное, главные героини могут позволить себе бесстрашно жевать что попало даже в логове врага. Но персонажи вроде меня в отличие от них точно не бессмертные, – а наиболее опасные опыты ставят на наиболее живучих членах команды.
Когда я вернулась, вместо полотенца вытирая голову порванным платьем, Криста нервозно расчёсывала волосы костяным гребнем. Видимо, нашла всё в тех же изголовных ящиках.
– Написала? – повесив влажное платье на спинку стула, я взяла исписанный пергамент.
– Да, – откликнулась Криста, вглядываясь в ручное зеркальце с серебряной ручкой.
Я пробежалась взглядом по чернильным строчкам. Вначале – по закорючкам букв, сопровождённым звуковой транскрипцией на русском. Потом – по словам, нацарапанным ниже. Ещё раз окинула пергамент пристальным взглядом.
Почувствовала, как его ментальная копия ложится на полочку в моём сознании.
– Отлично. – Перевернув пергамент, я положила его перед сокамерницей, которая сосредоточенно расчёсывала особо непослушный локон. – А теперь пиши на обороте риджийский перевод тех слов, которые я тебе назову.
– Сначала выучи то, что я уже написала.
– Я и выучила.
Криста замерла. Поймала в зеркальной глади мой мягкий, внимательный взгляд из-под очков – тем более внимательный, что я высматривала следы действия неведомого зелья.
Пока не замечала, но делать выводы рано.
Всем своим видом выразив крайний скепсис, Криста отложила зеркальце с гребнем, схватила пергамент и встала.
– Отлично. Сейчас проверим. – Сокамерница отошла в дальний конец комнаты, так, чтобы я точно не разглядела написанного. – Как будет «стул»?
Образ пергамента мгновенно всплыл перед моими глазами.
– Не ручаюсь за правильность написанного тобой произношения, – я взяла со стола гребень и склонилась над зеркалом, в котором отражался белёный потолок, – но вроде «формасур».
Криста недовольно кивнула.
– Кровать?
– Руум, – откликнулась я, расчёсываясь.
– Они?
– Фейр.
– Тарелка?
– Фат.
– Ей?
– Хенни, – поморщилась я, пытаясь сладить с прядью, никак не желавшей распутываться.
– Одежда?!
– Фёт.
– Вода?!
– Матх. – Положив гребень рядом с зеркальцем, я оглянулась через плечо. – Может, для экономии времени ты просто мне поверишь?
Криста села на кровать. Открыла рот – и закрыла; потом снова – словно рыбка, которую вытащили из воды.
– Я же называла слова не подряд, – пробормотала она, – и те, которые написала в конце, и в середине…
– Правильно делала.
– Но это невозможно! Ты смотрела на этот пергамент всего-то секунд десять!
– Полагаю, ты никогда не слышала об эйдетической памяти?
Криста озадаченно хлопнула ресницами.
– Фотографической, – смилостивилась я.
– А! Это когда людям достаточно пролистать книгу, и они её запоминают?
– Точно.
– Слышала, конечно! Хочешь сказать, у тебя… фотографическая?..
– Именно.
В её взгляде скользнуло благоговение:
– Выходит, ты… гений?
Я провела пальцем по переносице, поправляя очки. Повернувшись к сокамернице, опустилась на стул и откинулась на мягкую спинку.
– Я научилась читать в год, а к двенадцати знала наизусть все книги в нашем доме. В пять лет я перемножала в уме трёхзначные числа. В восемь – играла в шахматы со взрослыми и побеждала. Я поступила в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики, набрав максимальное количество проходных баллов. Учти, что на студентов с ВМК даже ребята с физфака и мехмата смотрят открыв рот, а я поступала на курс фундаментальной информатики, куда принимали всего-то пятнадцать человек. – Насчёт мехмата я, конечно, несколько преувеличила, ибо тамошние студиозусы всегда мнили о себе незаслуженно много… но не суть. – Мой коэффициент интеллекта равен приблизительно ста восьмидесяти с хвостиком. Если сложить все эти факты воедино… – я пожала плечами. – Да, пожалуй, можно сказать, что я гений.
И не стала добавлять: лишь осознание собственной исключительности весь последний год удерживало меня от того, чтобы повеситься на крюке от люстры. Этого – и что без меня Сашка снова запустит учёбу.
Воспоминание кольнуло сердце тонкой иголочкой тоски.
Мне до боли хотелось его увидеть. Рассказать обо всех безумствах, которые со мной произошли. Я всегда всё рассказывала ему.
Почти.
– Можешь придержать слова восхищения при себе, – великодушно разрешила я, наблюдая, как сокамерница ошарашенно облизывает губы.
– А… ты… что, уже учишься в университете? – выдавила она наконец. – Сколько же тебе лет?
– Девятнадцать. И, надеюсь, ты не усвоила из моих слов только факт моего поступления в универ.
Криста долго смотрела на меня, птичкой склонив голову набок, – так, будто впервые увидела.
– Нет, – на удивление спокойно ответила она наконец. Поднявшись с кровати, вернулась к столу – и села напротив. – Ещё то, что ты действительно можешь вытащить нас отсюда.
Положив перед собой пергамент, Криста повернула его чистой стороной кверху. Обречённо вздохнув, открутила крышку пузырька с чернилами:
– Так какие слова, говоришь, тебе ещё надо написать?..
Мы просидели, наверное, полночи. Криста очень скоро начала клевать носом, рискуя испачкать его в чернильнице, – и я надеялась, что это простая усталость, а не действие неведомой отравы. Впрочем, я объявила отбой, лишь когда мы исписали все четыре свитка мелким шрифтом с обеих сторон, а свечи приблизились к состоянию огарков.
Мы с наслаждением заползли под одеяло – к сожалению, только одно, – и под нами захрустела свежая простыня, едва уловимо пахнущая лилиями. Некоторое время мы с сокамерницей, ворочаясь, перетягивали одеяло на себя, пока я, махнув рукой, не выползла из-под него: всё равно сплю в рубашке, к тому же в комнате тепло.
– Хорошие свечи у дроу, – едва слышно протянула Криста, свернувшись калачиком под пуховым трофеем. – У эльфов они трещат и дымят, а эти… у них пламя такое ровное, и хватает надолго…
– Прихватим одну, как будем сбегать? – нарочито жизнерадостно предложила я. – Пусть эльфы выяснят, как дроу их делают.
– Ага…
Она зевнула сонным котёнком – широко, умильно, обнажив мелкие зубки, – и заснула как котёнок – мгновенно. Только что говорила со мной, а вот уже закрыла глаза, и звук её дыхания окрасил тонкий присвист.
Я сняла очки, положив их рядом с подушкой. Легла, закинув руки за голову, и закрыла глаза, мысленно перебирая свитки с риджийскими словами, отныне хранившиеся в моей памяти.