Тот поспешил исполнить приказание, и Вальтер был принят весьма милостиво.
– Я не ожидала видеть вас здесь, капитан Кросби, – произнесла королева. – Я полагала, что вы в Сен-Жермене. Я слышала о вашем благородном поступке, который вы недавно совершили.
– Я только исполнил мой долг, всемилостивейшая государыня, – с поклоном отвечал Вальтер.
– Вашему величеству да будет известно, что капитан Кросби оставил Сен-Жермен, – сказал сэр Тренчард многозначительно.
– В самом деле! – воскликнула королева. – Я хотела бы переговорить с ним. Скажите, чтобы он явился завтра в Кенсингтонский дворец.
– В котором часу прикажете? – осторожно спросил сэр Джон.
– В двенадцать. Я буду ждать вас, капитан Кросби, – обратилась королева прямо к нему.
Вальтер низко поклонился.
Когда королева стала спускаться к шлюпке, граф Ноттингем, не принимавший участия в разговоре, подал ей руку и повел ее по набережной.
Сэр Тренчард следовал за ними, но не сел в шлюпку, а вернулся обратно.
Он нашел Вальтера на прежнем месте и сказал ему, что королева отправилась в Гринвич.
– Счастливый вы человек, капитан Кросби, – начал он с улыбкой. – Сами будете виноваты, если не сделаете быстро карьеры. Вы положительно понравились ее величеству.
– Вы льстите мне, сэр Джон, – заметил Вальтер.
– Нет, это верно. Вы, конечно, и сами это заметили. Я никогда не видел, чтобы королева так милостиво к кому-нибудь отнеслась. Я очень удивился словам, которые ее величество приказала передать вам. Когда я откланялся ей, она еще раз приказала не забыть привезти вас завтра в Кенсингтонский дворец. Приходите ко мне в одиннадцать часов.
– Не премину, сэр Джон, – отвечал Вальтер. – Но я еще не условился с мистером Аароном Смитом.
– Я так и думал. Возникли какие-нибудь недоразумения? Вскоре после того, как вы вышли от мистера Смита, появился Лент, узнавший каким-то образом о том, что вы здесь, и угадавший ваши намерения. Он заявил мистеру Смиту, что он не может действовать совместно с вами и что он отплатит всем в случае, если его захотят уволить. Его поведение указывает, что он чрезвычайно раздражен. Я полагаю, что мистер Смит мог бы покончить с ним разом. Но он этого не сделал. Положение создалось неприятное, но вы об этом не пожалеете. Завтра может случиться нечто неожиданное, и нам лучше будет подождать вашего свидания с королевой. Вы можете и не вмешивать себя в борьбу против якобитов. Но если вы решите быть нам полезным, то я велю уволить Лента. Я должен прибавить, что я еще не видел его, да и не желаю видеться с ним, если он придет. Это я могу вам обещать.
– Хорошо, сэр Джон, – сказал Вальтер. – Я приду условиться с вами завтра. До свидания.
Из Уайтхолла Вальтер возвратился в гостиницу «Королева» и, войдя в столовую, приказал подать себе обед и стакан вина.
Он уже кончил обедать и потягивал вино, как вдруг вошли два человека и, оглядев комнату, уселись за столиком против него и приказали служителю подать бутылку бургонского.
Оба они были в париках, в красного цвета камзолах, высоких сапогах и шляпах с перьями, но, очевидно, не принадлежали к дворянству.
Прежде чем сесть за стол, оба отцепили свои шпаги и положили их на стол рядом со шляпами, не без некоторой настороженности, как показалось Вальтеру.
Посетители говорили громко, но их голоса были сиплы и так же неприятны, как и их манеры.
Вальтер спросил слугу, не знает ли он, кто это такие. Тот отвечал, что это капитан Стамп и капитан Стенер, что они не служат в войске, что это известные забияки и буяны, которые не выходят из игорных домов, и неизвестно, на какие средства живут.
– Не люблю я их, сударь, – сказал Прайм, – и ни за что не пустил бы их в общую залу, если б мог. Но они разнесут меня, если я вздумаю не пустить их. Не отвечайте на их вызывающие речи, сударь. Вот все, что я могу вам сообщить.
– Постараюсь держать себя как можно хладнокровнее, – отвечал Вальтер. – Но мне кажется, они уже сделали какое-то дерзкое замечание на мой счет. Если они еще раз это сделают, то я проучу их. На всякий случай дайте мне палку.
– Лучше бы держать себя спокойно и не связываться с ними, сударь.
– Постараюсь, – сказал Вальтер.
Прайм вышел из комнаты и вернулся с тяжелой дубинкой, которую Вальтер положил на стол около себя, чтобы в случае надобности она была под рукой.
Вид этой дубинки, по-видимому, произвел устрашающее действие на обоих капитанов. Они перестали острить на счет Вальтера и занялись своим вином.
Бутылка была уже пуста, когда в зале появился Лент. Он, казалось, не видел Вальтера и присел к буянам, которые, по-видимому, поджидали его.
– Вы запоздали, мистер Лент, – сказал один из них. – Мы уж покончили с бутылкой, как видите.
– И управились бы и со второй без вас, если б вы не пришли, – подтвердил Стенер.
– У меня было дело, – отвечал Лент, как бы извиняясь, – но я ушел, как только оказалось возможным. Человек, принеси еще бутылку бургонского и чистые стаканы!
Сам Прайм бросился исполнять его приказание.
– Наливайте, господа, – сказал Лент, наполняя свой стакан до краев. – Я хочу предложить тост.
Те не заставили себя долго ждать.
– Ну, теперь тост! – вскричал Стамп.
– Мы должны выпить его стоя, – сказал Лент. – Я предложу тост, который должен принять каждый верноподданный. Да здравствует король Вильгельм Третий и да погибнут его враги!
Все наполнили стаканы и встали, кроме Вальтера.
– Как! Вы отказываетесь выпить при таком тосте? – заревел капитан Стамп.
– Наливайте скорее стакан и встаньте, – зарычал Стенер.
Вальтер продолжал сидеть.
– Этот малый, должно быть, якобит, – вскричал Лент среди общей сумятицы.
– Клянусь Небом, вы выпьете ваш стакан, или я волью вам его в глотку! – произнес Стамп, обнажая шпагу и направляясь к Вальтеру.
– Только троньте меня! – закричал Вальтер и ударил его дубинкой по плечу с такой силой, что шпага вылетела у того из рук.
Лент и Стенер бросились на помощь своему другу. Произошло бы побоище, в котором Вальтеру могло бы сильно достаться, если бы в дело не вмешались сам хозяин, его слуги и некоторые из присутствовавших и не уговорили молодого человека удалиться поскорее из комнаты.
Вальтер не забыл захватить с собою дубинку, на случай, если нападение повторится на дворе.
Он простоял на дворе минут десять, но, вопреки его ожиданиям, Лент и его друзья не явились. Вышел только хозяин.
– Вы очень нетактично вели себя, капитан Кросби, извините, что я это говорю, – произнес Прайм. – Вы должны были выпить при этом тосте, как бы вам это ни было неприятно.
– Да, я и сам чувствую, что поступил неловко, – возразил Вальтер. – Но я не мог примириться с нахальством этого Лента, чувствуя, что он нарочно вызывает меня.
– Теперь все они успокоились, – продолжал Прайм. – Но вы не должны возвращаться, пока они не выйдут оттуда. Иначе произойдет новая свалка.
– Сколько времени они еще там пробудут?
– Постараюсь, чтобы они убрались к девяти часам, – сказал Прайм.
– Отлично, тогда я вернусь в половине десятого. Вот ваша палка. Она мне очень пригодилась. Принесите теперь мою шпагу. Она у меня в спальне.
Прайм взял палку и поспешил в комнату Вальтера, откуда скоро вернулся со шпагой.
Был прекрасный теплый вечер, и молодой человек направился к Сент-Джемскому парку. Часа два гулял он в нем, наслаждаясь хорошей погодой. Выйдя из парка, он медленно пошел по улице Пэлл-Мэлл.
Становилось уже темно. Когда он дошел до Кокспер-стрит, на колокольне церкви Святого Мартина пробило девять часов. Помня свои слова, он погулял еще с полчаса и отправился к себе в гостиницу.
Между тем совсем стемнело, и, так как на дворе гостиницы не было ни одного фонаря, он уже с трудом различал экипажи, стоявшие в огромном сарае на правой стороне. Ему показалось, что он слышит какой-то шорох в сарае. Он остановился и стал прислушиваться.
– Это он! Теперь он в наших руках! – донеслось до него.
Полагая, что это голос Лента, которого он считал способным на всякую гадость, Вальтер обнажил шпагу и принял оборонительную позу.
Он, конечно, мог бы позвать кого-нибудь на помощь, но предпочитал защищаться сам.
В этот момент из сарая появилась какая-то темная фигура со шпагой в руке. Завязалась схватка… Кросби быстро сделал выпад и, по-видимому, ранил нападавшего: по крайней мере, слышно было, как его шпага со звоном упала на камни двора.
Готовилось, очевидно, убийство, ибо из сарая выскочили еще два человека со шпагами в руках и яростно напали на него.
Вальтер отчаянно защищался, но, видя, что ему не справиться с врагами, стал громко кричать. На его крики прибежали из конюшни два кучера с фонарями. В то же время показался из дома Прайм со слугами. Но прежде, чем кто-нибудь из них успел добежать до места, где происходила схватка, противники Вальтера бросили его и скрылись.
К счастью, молодой человек оказался невредим.
Когда суматоха уже прекратилась, на дворе появились полицейский с сторожами. Но теперь уже не было никакой надобности в их присутствии. Они предложили было догнать преступников, но никто не изъявил согласия последовать их совету. Узнав, что у одного из нападавших была выбита шпага, они принялись ее искать, но ее не было: очевидно, раненый успел унести ее с собою.
На земле были видны пятна крови, указывавшие, что негодяй был ранен довольно серьезно.
Хозяин спросил Вальтера, будет ли он преследовать покушавшихся на его жизнь судебным порядком, но тот ответил отрицательно.
– Не стоит больше волноваться из-за этого дела, – сказал он. – Негодяи и так достаточно наказаны.
IX
Вальтер Кросби и королева Мария
На следующий день Вальтер отправился к назначенному времени в Уайтхолл.
У дверей казначейства он нашел красивый экипаж, поджидавший, очевидно, сэра Джона Тренчарда. Через несколько минут он, действительно, вышел из своей канцелярии и, дружески поздоровавшись с Вальтером, пригласил его к себе в экипаж. Усевшись с ним рядом, он приказал кучеру ехать прямо в Кенсингтонский дворец.
Дорога шла через Сент-Джемский парк мимо Букингемского дворца и далее по Гайд-парку, разбитому королем Вильгельмом. Этот парк считался в то время лучшим украшением города, ибо в нем были расставлены на некотором расстоянии фонари – новость для столицы, не имевшей в то время освещения.
Экипаж быстро двигался вперед и скоро въехал в дворцовые ворота. Кенсингтонский дворец, любимая резиденция короля Вильгельма, был куплен им у графа Ноттингема и значительно расширен, а местами и переделан заново. Внутренние работы вел знаменитый художник-архитектор Кент, по плану которого была устроена и главная лестница – чудо тогдашнего строительного искусства.
Украшения дворца носили отпечаток вкуса королевы Марии, которая следила сама за его перестройкой, пока ее супруг был во Фландрии. Следуя его указаниям, королева Мария приказала увеличить сад и разбить его в голландском вкусе, который так любил ее муж.
Главным украшением дворца был огромный сад, занимавший площадь больше трех квадратных миль. Сам дворец не отличался громадными размерами, и его в то время никак нельзя было сравнить с Сент-Джемским, Уайтхоллом и Виндзорским.
Вальтер, впрочем, не разделял этого мнения. Когда они подъезжали к дворцу по обсаженной великолепными деревьями аллее, ему показалось, что дворец имеет очень величавый вид. Он поделился своими впечатлениями с сэром Тренчардом, который посоветовал ему рассказать ее величеству, как поразил его новый дворец. Оба спутника говорили между собою очень мало, сэр Джон казался погруженным в свои думы и ограничивался лишь тем, что только отвечал на вопросы Вальтера.
Наконец они подъехали ко дворцу и, выйдя из экипажа, поднялись ко входу и вошли в вестибюль, где им навстречу вышли несколько дворцовых служителей. Их появление доказывало, что гостей ждали. Сэр Джон в сопровождении своего спутника вступил в длинный коридор, ведший к главной лестнице, построенной, как сказано выше, Кентом. Им же были расписаны потолки и стены дворца.
Поднимаясь по черным мраморным ступеням, они узнали от дежурного камер-лакея, что ее величество в большой галерее. На это приглашение оба они ответили легким поклоном.
Прежде чем наши герои предстанут перед королевой Марией, скажем здесь несколько слов о ней.
В то время, к которому относится наш рассказ, королеве Марии было тридцать два года. Казалось, перед ней начинается длинный ряд лет власти и блеска. Но в книге судеб было написано другое, и ей оставалось жить всего несколько месяцев.
Ей суждено было рано умереть. Но никто не мог этого предполагать: здоровье ее было превосходно, и никакие неприятности, по крайней мере явные, не омрачали ее жизни.
Несмотря на свой сравнительно молодой возраст, Мария была уже семнадцать лет замужем. Хотя принц Оранский и не принадлежал к числу лиц, способных внушить к себе искреннюю любовь, однако ее привязанность к нему была непоколебима. Брак их был бездетен.
Мария была в полном блеске своей красоты. Высокого роста, достаточно полная, она сохраняла все обаяние молодости. Ее овальное приветливое лицо, обрамленное волною светло-каштановых волос, отличалось красотой и тонкостью черт. Ее обращение с окружающими было просто, хотя в нем каждый чувствовал величавость.
Достигнув верхней площадки лестницы, где стояло несколько лакеев, камер-лакей ввел сэра Джона и его спутника в первую комнату, за которой шел целый ряд других. В конце этой анфилады находилась большая галерея, где их ждала королева.
Комната, как успел заметить Вальтер, была вся увешана гобеленами, изображающими охоту Дианы на кабана. Над камином висела картина работы Гвидо Рени.
Во второй комнате, потолок которой был расписан Кентом, висели картины Гольбейна и портреты короля и королевы, когда они были еще принцем и принцессой Оранскими, написанные сэром Питером Лелем.
Пройдя еще три комнаты, украшенные картинами Тициана, Рафаэля, Аннибале Карраччи и Ван Дейка, они вошли в большую галерею. В конце ее сидела на кресле королева, рядом с которой расположилась леди Фортескью.
Эта длинная галерея была также увешана картинами первоклассных мастеров, начиная с портрета Генриха VIII кисти Гольбейна. Среди портретов висел и портрет Иакова II в бытность его герцогом Йоркским. Последним приобретением галереи были портреты короля и королевы в коронационных мантиях работы сэра Готфрида Неллера.
Королева была в утреннем белом шелковом платье, украшенном кружевами; ее прекрасные косы, уложенные короной на голове, не были напудрены.
Леди Фортескью, женщина также очень красивая, была одета гораздо богаче королевы и носила высокую прическу, скрадывавшую ее небольшой рост.
Обе с большим любопытством приняли и осматривали Вальтера, пока он приближался к ним по галерее.
– Капитан Кросби действительно красавец, и ваше величество совершенно верно описали его наружность, – заметила леди Фортескью.
Исполнив свою обязанность, камер-лакей удалился, а сэр Джон, отвесив королеве низкий поклон, представил ей Вальтера, который встретил такой же милостивый прием, как и накануне.
Королева поднялась с кресла и, дав понять молодому человеку, что она желает говорить с ним, медленно пошла по длинной галерее. Вальтер почтительно следовал за нею.
Леди Фортескью и сэр Джон остались на своих местах.
– Не могу надивиться! – сказал Тренчард.
– Очень понятно, – отвечала леди. – Ее величество желает говорить с капитаном Кросби о своем августейшем отце. Она чрезвычайно встревожена недавним покушением на него.