Разговор иссяк. Старые приятели выпили еще по кружке Гиннеса, опрожнили тарелку пряных, с нежнейшим мясом креветок и засобирались уходить. Сергей не стал даже скрывать своего негодования по поводу оставленной на мельхиоровой тарелочке суммы, обозвал Галину дармоедкой и расплатился с водителем такси, в которое ее усадил.
– Езжай давай и еще с годик мне на глаза не попадайся, буду отрабатывать нашу с тобой сегодняшнюю задушевную беседу, транжирка чертова!
Галина улыбнулась.
– Ладно, пока. Я позвоню на днях, полистай свою настольную книгу, может нароешь чего-нибудь путное.
Было уже довольно поздно, когда Галина приехала домой. Муж ждал ее к ужину, сидя на диване и просматривая сегодняшнюю прессу. Вид он имел уставший и недовольный. Хмуро взглянув на жену поверх очков, Яков проговорил:
– Ну где вот можно ходить? Объясни мне, ради бога! Десять часов почти, а с работы ты ушла раньше.
Галина тяжело вздохнула и ничего не ответила. Она терпеть не могла, когда муж звонил ей на работу и не раз говорила ему об этом. Но Яков ее не слушал и звонил в клинику по любому поводу.
Она прошла на кухню и увидела на столе плоскую промасленную коробку. Значит, Яков купил пиццу, принес ее домой, но ужинать без жены не стал. Пицца остыла и выглядела неаппетитно. Быстро разогрев духовку, Галина поместила туда сухую, холодную ковригу, прикрытую сверху сильно потемневшим томатом, кусочками колбасы, оливками и ломтиками сладкого болгарского перца. Пиццу она не любила, но зато Яков почему-то обожал, приходилось мириться.
Затем Галина переоделась и вернулась к мужу. Уже приятно пахло выпечкой, настроение чуть-чуть улучшилось.
– Ну что, успокоился, Отелло? – спросила она, подойдя к Якову и поцеловав его в макушку.
Он на ее поцелуй не отреагировал, но заметил:
– Я не Отелло, я брошеный, голодный, никому не нужный и больной. А тебе дела нет. Все бы гулять да веселиться. Спиртным разит за версту, рыбой какой-то. Где шлялась?
– Господи, Яша, ну перестань ты ради бога! Что за выражения! «Шлялась»! Во-первых, не шлялась, а ходила на деловую встречу. Во-вторых, разит от меня не рыбой, а креветками. Да и вообще, допросов не терплю. Пицца твоя готова, пошли есть.
Галина пришла на кухню, быстро накрыла на стол, достала неизменный графинчик с водкой. Без этого муж к ужину не приступал. Он практически не пил, но рюмку водку за ужином пропускал всегда. При этом он ссылался на профессора Преображенского, который говорил о пользе рюмочки водки под хороший сытный обед.
Горячая пицца выглядела уже совсем по-другому. Она источала приятный пряный аромат, но Галине есть не хотелось. Она отрезала себе совсем крохотный кусочек, а мужу на тарелку положила три больших, увесистых ломтя. Ели молча. Яков, казалось, успокоился и с вопросами к жене не приставал, а у Галины в голове прокручивалась сегодняшняя беседа с Сергеем.
Итак, чего же она действительно хочет? Помочь Илье Сафронову или наоборот, помочь его дочери и навредить таким образом ему? Галина решила не ломать пока голову над этим вопросом, все будет зависеть от того, что скажет Маслов. Если делу можно дать ход, как говорится, вот тогда ей и карты в руки.
Она уже съела свою порцию и сидела над пустой тарелкой, разглядывая мужа. Он был так увлечен едой, что и не замечал, казалось, пристального взгляда жены, а она невольно сравнивала Якова с Сергеем Масловым, моложавым, пижонистым ухарем, в дорогом твидовом костюме, роскошном шелковом галстуке и модных кожаных полуботинках, импортных и тоже недешевых.
Он знал себе цену, этот высокомерный всезнайка, балабол. Он был хитер, жаден, но умен. Потом ее мысли переметнулись на Илью. Этот спокоен, уравновешен, даже солиден. Вот чего не хватает Маслову! Солидности! Это при его-то должности и положении в городе. Его ведь знает вся администрация, к нему за советами и консультациями обращаются самые именитые особы в их городе и области. А он как чертик из табакерки, вечно со смешком, юморком и подковырками.
Галина так задумалась, что и не услышала, как Яков спрашивает у нее что-то. И только когда он тронул ее за руку, она вдруг очнулась, вновь взглянула на него и невольно улыбнулась.
– Прости, я что-то задумалась.
Оказалось, вопрос мужа был банальным и простым: чаю ей налить или кофе.
– Кофе с молоком, сладкий и горячий. А я пойду прилягу на диване, устала что-то. Принеси мне туда, хорошо?
Яков что-то проворчал и начал хлопотать у плиты. Галина оставила его одного и вернулась в гостиную. По телевизору шла передача про глобальное потепление на планете, она сделала потише и уютно свернулась клубочком на мягком велюровом диване. Что-то не давало ей покоя. Скорее всего, это неразрешенный вопрос относительно Ильи сидел в ее мозгу занозой и беспокоил.
«Ну в конце концов, чего я дергаюсь? Какое мне дело до всей этой истории? Может, плюнуть и растереть?» – думала Галина, прикрыв глаза отяжелевшими от усталости веками. Но подсознательно она понимала, в чем все дело. Разбередилась ее старая, не зажившая до конца рана, которую ее душе нанес когда-то Илья Сафронов.
Галина приподнялась на локте и стала осторожно, маленькими глотками пить кофе из массивной керамической кружки, которую принес и поставил на маленький столик Яков. Сам он уже расположился в кресле и отключился от общения, закрывшись от жены полностью развернутой газетой.
6
Галина снова погрузилась в размышления и воспоминания. Вот она бежит к Илье домой. В ее руке цветы, она безмерно счастлива! Сегодня, сейчас она скажет ему, что их любовь достигла своего апогея! Она обрадует его тем, что у них будет ребенок! Боже, какое счастье! Илья, конечно, обрадуется, схватит ее в охапку и потащит в ЗАГС. Галя думала тогда, что именно это радостное известие согреет наконец прохладу и устранит легкую отчужденность в их отношениях. Уже больше месяца Галина замечала, как изменился Илья. Стал не таким внимательным, не таким радостным при встречах. А порой и вовсе исчезал на день-два. Потом отделывался отговорками, мол, был занят или плохо себя чувствовал. Но теперь все это прекратится! Теперь все встанет на свои места, и никакая сила уже не сможет их разлучить!
Галина Дорохина уже предвкушала огромные перемены, которые вот-вот произойдут в ее жизни: из Дорохиной совсем скоро она превратится в Сафронову, из невесты в жену, а из молодой беззаботной девушки-женщины в мать и хранительницу семейного очага.
Она нетерпеливо жала на кнопку звонка и ждала, когда Илья ей откроет. Илья жил один, родители его уехали на Север, когда он закончил школу и поступил в институт и возвращаться пока не собирались.
Звонила Галина долго, минут пять, если не больше. Наконец, дверь открылась, и она даже растерялась. Илья смотрел на нее зло и неприветливо, одет он был только в джинсы, волосы были взлохмачены, он стоял босиком и дверь до конца не открывал.
– Можно к тебе? – робко спросила девушка, тая улыбку.
– Извини, но я не один. Подожди меня внизу, я спущусь через несколько минут.
Галя попятилась от двери и чуть не оступилась.
– Ты с женщиной?! – только спросила она.
Но дверь за Ильей уже закрылась, и он исчез. Чуть не рыдая, несчастная молодая женщина вышла из подъезда и без сил опустилась на лавочку. Она конечно не стала бы его ждать, но ноги не двигались, тело отяжелело, она поняла, что не сможет уйти. Ее душили слезы, а горло сжал болезненный спазм.
Илья появился минут через пять, в домашних тапочках и в куртке с капюшоном.
– Галка, ты прости меня, я очень виноват перед тобой, – сказал он сразу же. – Но это совсем не то, что ты подумала. Я не гуляю от тебя, я ухожу. Мы должны расстаться.
– Да? А я думала… вернее, я хотела сказать, что мы наоборот, не должны расставаться, особенно сейчас…
Илья прервал ее:
– Подожди, успокойся. Понимаешь, я встретил ее, ну так уж получилось, что мы полюбили друг друга. Я не хочу обманывать тебя, давай останемся хорошими друзьями, если хочешь, а?
– Кем?! Ты что, с ума сошел?
Галя вдруг взорвалась. До этого тихая, потерянная, потрясенная она вдруг почувствовала такой взрыв внутреннего негодования, обиды, протеста, что резко вскочила, подошла к Илье вплотную и громко, не стесняясь соседей и прохожих заявила ему:
– Друзьями, говоришь? Так ты же предатель, негодяй, бабник! Какой из тебя друг? Нет, милый мой, я без твоей дружбы обойдусь, но запомни, предательства и измены я тебе не прощу никогда. А теперь отправляйся и лучше не попадайся на моем пути! Никогда!
С этими словами она бросила ему под ноги цветы, резко повернулась и почти побежала от него прочь. Теперь уж она дала волю слезам! Она плакала навзрыд, бежала, не вытирая слез, и молила только об одном, чтобы все это оказалось сном, ночным кошмаром, от которого она скоро очнется и захохочет от радости.
Но увы! Все случилось наяву, произошло с ней на самом деле, и только дня через три она по-настоящему осознала, что осталась одна, наедине со своим горем и счастьем, от которого теперь ей придется отказаться. Галина решила не оставлять ребенка. Жила она с бабушкой Полиной, мама умерла, когда Галя была еще совсем ребенком, отец вновь женился, взял женщину с тремя детьми, а Гале в его новой семье места не нашлось. Да и бабушка не отдала.
– Оставь Галку со мной, – сказала она сыну, – все лучше, чем с мачехой.
На том и порешили. Отец разменял их трехкомнатную квартиру, в двухкомнатной оставил свою мать с дочерью, а сам съехался с новой женой. А примерно через год они и вовсе уехали из города в деревню, купив там приличный домишко.
Галя наведывалась к отцу в деревню почти каждое лето. Сначала они с бабушкой Полиной ездили, когда она еще маленькой была, а потом и вовсе стала ездить одна. Принимали ее всегда радушно. Жена отца, полная, красивая тетка по имени Маргарита, была женщиной хлебосольной, любвеобильной, всех привечала, угощала, и к Галине относилась с душой.
– Ты, деточка, не смущайся! Будь как дома. Отцу-то радость какая! – говорила она всегда, и Галя чувствовала, что это от души.
Но прошли годы, поездки в деревню стали событием редким. Дети Маргариты выросли, девчонки рано вышли замуж и покинули родительский дом, а младший сын Вячеслав, Галин ровесник, жил пока с ними. Был он полноватым, неуклюжим и совсем несимпатичным в отличие от красоток-сестренок. Но к Гале, похоже, он был неравнодушен. Когда они были детьми, то бегали и играли вместе, одно время Галка сама даже была по-детски, наивно влюблена в этого сбитого, живого вихрастого мальчугана. Но со временем эти чувства прошли, она уже и забыла об этом.
Перед экзаменами в десятом классе Галя приехала к отцу и Маргарите. Они вместе с Вячеславом занимались, решали задачки, готовились к сочинению. Но однажды девушка вдруг почувствовала у себя на плече его руку.
– Ты чего? – спросила она, резко обернувшись.
И тут он ее поцеловал, неловко, неумело и тут же отпрянул. Галя расхохоталась ему прямо в лицо. Она вспомнила горячие, пылкие поцелуи своего одноклассника Ильи Сафронова, и ей стало жаль Вячеслава.
– Славик, ты в своем уме? Выбрось из головы эти глупости, понял? – строго, как могла, сказала Галя.
Он покраснел до кончиков ушей и ничего не ответил. После этого случая Галя стала реже приезжать к отцу в деревню, да и времени стало меньше. Окончание школы, поступление в институт, да и любовь с Ильей окончательно вскружила ей голову. Вячеслав ушел в армию, Маргарита стала бабушкой, все они как-то отдалились друг от друга, зажили совсем другой жизнью.
Бабушка Полина тоже перестала ездить в деревню к сыну с невесткой. Годы уже не те, да и шумно там у них больно.
– Не люблю я весь этот гвалт, детвору эту, мал мала меньше. Устаю я у них, – пожаловалась она Галине, которая сама должна была стать матерью.
Но об этом она бабушке не говорила. Сказала правда, что рассталась с Ильей, что больше они не дружат и не встречаются.
– Ну и ладно! А я и смотрю, ты как в воду опущенная ходишь, думала в институте чего-нибудь случилось. Не горюй, девка. Коли любит, так никуда не денется, а не любит – так зачем он тебе и нужен?
Галя не стала расстраивать бабушку, да к тому же поняла, что та и не желает иметь правнуков, во всяком случае Маргаритины внуки ей не в радость.
«Ну что ж, так тому и быть, придется делать аборт», – решила про себя Галина.
Она записалась на прием в женскую консультацию и в один из погожих весенних дней явилась к врачу. Вельветовая юбочка, обтягивающая футболка, изящные босоножки, волосы стянуты в два пышных хвостика – она вошла в кабинет врача немного неуверенно и застыла на пороге. За столом сидел интересный мужчина в белом халате и шапочке, которая совсем ему не шла. Длинные бакенбарды, усы, очки в золоченой оправе придавали его лицу этакое мужское благородство и без шапочки было бы лучше.
– Здравствуйте, – робко сказала Галя и покраснела. Она вдруг поняла, что ей очень стыдно и неприятно будет от того, что этот красавец будет проводить осмотр. Да и на аборт проситься тоже стыдно.
– Ну чего же вы встали в дверях, милочка? – вдруг услышала она. – Проходите, раз уж пришли. Беременны?
– Я не знаю, я не уверена, – пролепетала она.
– Как же вы не уверены, если в карточке написано: пять недель беременности, а теперь уже шесть. Как себя чувствуете?
– Плохо, доктор. Понимаете, у меня такая ситуация сложилась, что я не могу оставить этого ребенка. Мне нужно направление на аборт.
– Ах, вот оно что! А что так? Тяжелое материальное положение или нелады с мужем?
Галя совсем смутилась. Ей вовсе не хотелось открывать душу перед этим холеным красавцем, у которого уж точно все в жизни благополучно и идет, как по маслу. Она молчала.
– Ну что ж, не хотите говорить, не надо. Это ваше личное дело. Только вот что я хочу вам посоветовать: не торопитесь с окончательным решением. У вас есть еще немного времени подумать.
– Я уже подумала и все решила. Так надо, – твердо сказала Галя, и доктор лишь пожал плечами.
– Раздевайтесь, я вас посмотрю, – сказал он и указал Гале на ширму, за которой ей предстояло раздеться.
Она уже знала, как неприятна и некомфортна вся эта процедура, а уж с этим доктором, так и вообще со стыда сгореть можно. Но делать ей ничего не оставалась, и она, чуть не плача, побрела за ширму.
Осмотр доктор провел быстро, Галю он больше ни о чем не спрашивал, а она только молила бога, чтобы побыстрее все закончилось, и она ушла бы отсюда навсегда. Но навсегда уйти не получилось. Когда доктор закончил осмотр, он сказал:
– Хорошо, Галина Дорохина, одевайтесь. Я выпишу вам направление на анализы. Пройдете их, потом решим. Договорились?
И через неделю Галя снова сидела в его кабинете и слушала совсем неутешительные вещи.
– Я настоятельно не рекомендую вам прерывать вашу первую беременность. Это очень опасно, так как резус крови у вас отрицательный, – говорил ей доктор и смотрел прямо в ее огромные испуганные глаза.
– А почему это опасно? Я что, могу умереть? – спросила Галя, чуть не плача.
Но доктор поспешил утешить ее:
– Ну что вы! Нет, конечно. Но вы можете больше никогда не стать матерью.
Галя разрыдалась. Доктор не стал ее успокаивать, он дал возможность ее эмоциям выйти наружу, а когда она немного пришла в себя, он неожиданно спросил:
– Вы незамужняя, как я понял? Это вас больше всего смущает, не так ли?
Галя не ответила. Какое ему дело в конце концов, замужняя она или нет. Но доктор не отступал.
– Знаете что, я хочу помочь вам. Давайте так, вы полностью доверяетесь мне. Я буду вас наблюдать, помогать вам морально, поддерживать вас в хорошей физической форме. А когда родится ваш малыш, вы будете так счастливы, что скажете мне спасибо! Я уверен!