Иоганн пересёк остров, перешёл по Зелёному мосту на другой берег и вскоре оказался в Хабербергском форштадте, славящемся, кроме описанных выше происшествий, ежегодными шумными ярмарками и увеселениями. С северной стороны пригород Кнайпхофа выглядел, как настоящий город, с высокими каменными домами, кирхой, большой площадью и аллеями. Но ближе к югу всё чаще появлялись признаки деревенских усадеб: деревянные, мазанные глиной лачуги, сараи, загоны для скота. Здесь было гораздо темнее, чем на острове, но все же ориентироваться было можно – редкие фонари не давали заблудиться. Иоганн чувствовал, что его цель уже близка.
«Пожар, ужас, смерть… Что это за лекарство, настоянное на пепле погибших в мучениях людей?.. Не колдовство ли все это?» – опять мелькнула тревожная мысль. Правда, в свитке было написано о создании именно лечебного снадобья! Хотя… Иоганну было известно, что колдуны и ведьмы любят посещать публичные казни, чтобы завладеть хотя бы кусочком окровавленной одежды, хотя бы прядью волос с головы преступника. Эти предметы крайне необходимы для обряда приготовления любого колдовского зелья. Как доказать, что Иоганн, собирающийся взять щепоть пепла в этом страшном месте, не собирается использовать его в своих дьявольских ритуалах? И опять застучало сердце, и вновь ему послышались едва уловимые слова: «Опомнись, Иоганн! Зачем ты пришёл сюда? Уходи…»
Запах гари вывел Иоганна к месту пожарища. Тут ещё вчера стоял добротный дом, рядом с которым ютились хозяйственные постройки, сарай, хлев… Вокруг росли плодовые деревья. От кучи золы веяло теплом и невыразимой печалью. Казалось, что над этим местом кружатся души погибших в огне людей. При слабом свете, который давало пламя горящего невдалеке костра, было видно, что от дома не осталось ничего, кроме обугленных брёвен. Что послужило причиной пожара, будут выяснять местные власти. Скорее всего, оставленная без присмотра печь… Иоганн стоял возле места недавней трагедии и размышлял. Ему оставалось сделать всего-то несколько шагов вперед, зачерпнуть ладонью горсть пепла и высыпать его в кожаный мешочек. Торопливо развязав тесьму своего кошелька, студент огляделся и прислушался. Шорохи, приглушенные стуки, звон цепи, невнятные голоса, – всё эти звуки издавали готовящиеся ко сну местные жители и загнанный в стойла скот. Иоганн перекрестился. «Пресвятая Дева Мария, – прошептал он. – Прости мне этот грех: не для себя я стараюсь, а для спасения людей…»
Ему вдруг вспомнились рассказы буршей о том, что иногда в аудиториях университета появляется призрак первого ректора Альбертины, Георга Сабинуса. Некоторые утверждали, что явственно видели, как во время лекции он поднимается на кафедру, постоит, послушает с минуту, и… растворяется в воздухе. Увидеть его считалось… а вот это точно не определено, – то ли к удаче, то ли к великой беде. Впрочем, многие не верят этим рассказам, и, наверное, правильно делают.
На всякий случай Иоганн прочитал про себя «Отче наш» и сделал первый шаг по пепелищу. Затем второй и третий… Он старался ступать предельно осторожно, высоко поднимая ноги, словно серая цапля на мелководье.
– Пожалуй, достаточно, – наконец решил он и наклонился, ощупывая рукой остывшие головешки. Тут в его ноздри ударил резкий неприятный запах, Иоганн невольно отшатнулся, сделав шаг в сторону. Под ногой что-то громко хрустнуло…
– Кто там? – костёр осветил поднимающуюся фигуру. – Эй, Курт, посмотри, кто там бродит!
– Никак, очередной колдун пожаловал! – раздался голос в нескольких шагах от Иоганна.
«Стража! – догадался Иоганн. – Выходит, место пожара тщательно охраняется».
– Я давно за ним слежу. Эй, колдун, выбирайся на свет божий. Мы с тобой прогуляемся кое-куда!
Иоганн сначала присел от неожиданности, потом развернулся и бросился бежать, не разбирая дороги, прочь от этого места.
«Только бы в темноте не нарваться на другого стражника…» – пронеслось в его голове.
– Он едва не выбил из моих рук алебарду! Стоять! – прокричал третий охранник.
– Стража, не дайте ему уйти! Курт, Густав, Томас! За ним!
Послышался топот сапог и лязг железа. Иоганн с разбега ударился ногой о жердь, торчащую из плетня, и упал, морщась от боли.
– Колдун здесь!
– Не уйдёт!..
Злобным лаем захлебывались проснувшиеся собаки. Неподалёку в хлеву заржала лошадь. Скрипнула дверь. Хозяин вышел на улицу с фонарём, осветив небольшое пространство впереди. Иоганн мгновенно оценил обстановку и выбрал путь, по которому следовало уходить от погони. Стражники тяжелы, у них оружие и бегать им нелегко. Но и ушибленная нога заметно затрудняла передвижения Иоганна. Дьявол! Надо было предусмотреть такой вариант! Он же видел костёр! Почему же не хватило ума выяснить, кто возле него сидит? Теперь главное – оторваться от погони. Если его схватят, не миновать расправы!
– Похоже, он неплохо ориентируется в здешних закоулках, – слышались голоса стражников.
– Наверное, видит во тьме не хуже кошки. Известное дело – колдун!
– Ничего, у него один путь – на ближайший мост и к Кнайпхофу! Там его и возьмём!
Затрубил рог. У Иоганна похолодело внутри. Дело становилось совсем плохо – преследователи вызывали подмогу. Бежать становилось все трудней. Сердце бешено билось. Чувство страха сковывало движения, появилась резь в правом боку, одышка и тошнота. Голова соображала с трудом: «Какой мост впереди? Есть ли другой путь?» Иногда ему казалось, что стражники отстали, их почти не слышно. Тогда он сбавлял темп бега и старался осмотреться. Вскоре он понял, что сбился с пути, слишком сильно принял вправо, и теперь необходимо исправлять положение. Где-то неподалёку должен быть другой мост на Кнайпхоф, имеющий название Потроховый. Мост сильно пострадал от телег, перевозящих тяжёлые грузы. Похоже, что его собираются серьёзно ремонтировать. Именно к нему и выскочил задыхающийся от быстрого бега Иоганн. В темноте, чуть ли не на ощупь, он сумел пробраться на остров. Но, не успев перевести дух, услышал ненавистное:
– Вот он! Эй, колдун, стой!
Стало понятно, что здесь его уже поджидали. Десяток ног затопал в направлении Иоганна. И ему оставалось только одно: собрав в кулак всю свою волю и остаток сил, опять пуститься в бега. Подвыпившие прохожие, возвращающиеся из кабачка, шарахались в стороны при виде тёмной фигуры в широком плаще и бормотали про себя проклятия вслед бегущему. Но юноша не обращал на них внимания. Для него в этот момент существовали только голоса преследующих его стражников – они помогали ему выбирать направление бегства.
На Лавочный мост уже не попасть, на Кузнечный тоже. Ночной патруль оттеснил несчастного студента, подозреваемого в колдовстве, к восточной стороне Кнайпхофа. Вбежать в какую-нибудь дверь, забиться в тёмную щель… Казалось, что за ним гонится весь город, стоит только остановиться, и его схватят, свяжут и передадут в руки палача.
А бежать было уже некуда. Иоганн оказался на берегу реки. Впереди светился огоньками Королевский замок, правее располагался Лёбенихте. «Было бы лето…» – вздохнул про себя студент, тогда бы он вмиг переплыл Прегель. Но сейчас ранняя весна, вода ледяная… И всё же Иоганн уже спускался вниз, к прибрежным камням. Погоня была очень близка…
«Я смогу, – шептал молодой Майбах. – Это не страшно! Десяток-другой мощных гребков, даже не успею остыть, а там – спасение!»
Унылая река выжидающе смотрела на отчаянного человека, решившего рискнуть своей жизнью. Огоньки фонарей криво и насмешливо отражались на черной поверхности воды…
Или все же затаиться?.. Переждать?
– Где же он? – послышались голоса стражников. Иоганн понял, что их не менее десяти.
– Только что был здесь. Может, спустился к реке?
– Проклятый колдун! Сейчас схватим его. Долго же пришлось за ним гоняться, с самого Хаберберга!
– Что ж, осмотрим берег. Ему больше негде спрятаться!
Всхлипнув от жалости к себе, и не переставая шептать молитву, Иоганн вошёл в воду, которая ледяными тисками мгновенно охватила его ноги. Но студент не отступал. Он скинул с плеч плащ и бросился в реку. Audaces fortuna juvat!13
– Эй, ты что делаешь!?
– Оставь его, Курт. Если он колдун, то вода не примет его.
На берегу уже суетились люди с горящими факелами.
– Лихо работает руками, глядишь, так и выберется…
– Держу пари, его хватит только до середины…
– Уж не хочешь ли ему помочь?
Столпившиеся на берегу стражники громко захохотали. Увлечённые необычным зрелищем, они не заметили на противоположном берегу Прегеля стоящую в неосвещённом месте карету и человека, бесшумно спускающегося к воде.
Иоганн же грёб изо всех сил, преодолевая ужас, смертельный холод и начинающееся окоченение. Впереди – частокол брёвен, укрепляющих берег реки. Только бы добраться до него! Там спасение!.. Потом он перестал понимать происходящее с ним…
Человек, спустившийся к реке, внимательно следил за плывущим студентом. Тот держался на поверхности воды из последних сил. У самого берега движения пловца почти прекратились. Ещё мгновение, и он скроется под водой. Человек быстро нагнулся и подхватил готовое отдаться реке тело.
– Что там? – нетерпеливо спрашивали с другого берега стражники. Из освещённого пространства трудно глядеть в темноту. – Неужели выплыл?
Кто-то размахнулся и швырнул факел далеко вперёд. Свет вырвал из темноты коренастую фигуру человека, несущую неподвижную ношу, с которой стекала вода.
Человек поднялся к карете, распахнул дверцу и положил тело на сидение.
– Мартин, вперёд! Домой! – крикнул он кучеру.
Через некоторое время карета остановилась у высокого строения. Подоспевшие слуги внесли Иоганна внутрь.
Прошло ещё немного времени. Наконец, Иоганн открыл глаза.
– Ожил, – услышал он чей-то довольный голос. Сознание постепенно возвращалось к бедному студенту. – Ты можешь приподняться? – Голос показался Иоганну знакомым. И лицо человека, который находился рядом, тоже. – На, выпей горячего вина. Грета, разогрей бульон!.. Луиза, перелей его в чашку и принеси сюда!
Пока Иоганн с трудом вливал в себя живительный напиток, спаситель с интересом разглядывал его.
– По одежде вижу, что ты – бурш. Отчего же за тобой гнались стражники? Неужели опять переломали кому-то кости, бездельники?.. Постой, а ведь я тебя знаю. Ты – Иоганн Майбах, студент нашего факультета, медик.
– Я вас тоже знаю, – чуть отдышавшись, ответил Иоганн. – Вы – профессор медицины Вильгельм Пильц… Ради Бога, не выдавайте меня страже! Я ни в чём не виноват! Но меня могут обвинить в колдовстве за то, что я собирался взять немного пепла на пожарище…
– Не волнуйся, вот тебе одеяло, согревайся. Значит, горсточку пепла… И зачем он тебе? Говори не таясь, я умею хранить секреты…. И не беспокойся, здесь тебя искать никто не станет. Это – моя приёмная дочь, Лизхен… – Иоганн увидел худенькую светловолосую девочку с большими, выразительными глазами, которая принесла что-то на небольшом подносе. Ее аккуратный носик был чуть-чуть вздернут кверху, на щеках просматривались симпатичные ямочки, а губы казались мягкими и расслабленными, как бы слегка улыбающимися. – Она решила угостить тебя куриным бульоном. Тебе обязательно надо его выпить, мой мальчик….
– Я… достал старинный рецепт. Хотел сделать лекарство от моровых болезней. Но для его приготовления был нужен пепел с пожарища, где сгорели люди… Скажите, это – колдовство?
– Пожалуй, – улыбнулся Пильц. – Тут действительно попахивает колдовством… Или, что вернее, дремучим невежеством. Тебе уже лучше, Иоганн?
– Да, спасибо, профессор. Мне надо домой.
– Тебя отвезут в моей карете. По городу бродят стражники, они продолжают тебя искать. А в карете будет безопасно… Подумать только, лекарство от моровых болезней… Бедный мальчик, ты столько пережил… Немедленно поезжай домой и ложись спать. Завтра, если болезнь не овладеет тобой, поговорим про лекарства и рецепты. А о том, что произошло, никому ни слова. Сейчас я дам указание Мартину…
Глава 4. Тайна учителя
«…Господь послал мне спасение в лице профессора Вильгельма Пильца. В тот поздний час у него прошла важная встреча с посланником известного алхимика из Польши — Иосифа Раковского. Богу было угодно, чтобы, простившись со своим собеседником, он обратил внимание на шум и скопление народа на другом берегу Прегеля. Он пришёл мне на помощь, спас меня и впоследствии стал моим учителем. От него я узнал многие секреты врачевания, коим нас не обучали в университете. Его дом стал для меня вторым университетом. Со временем, наши встречи приобрели регулярный характер. Мы часами беседовали с ним на разнообразные темы, но, в первую очередь, о том, как побеждать недуги…»
– Я очень рад, Иоганн, что болезнь не коснулась тебя. После такого купания, скажу тебе честно, немногие смогли бы выжить, случись у них катар важных органов. А к таким органам относятся, в первую очередь, мозг, сердце, лёгкие и печень. Знать, небеса благоволят к тебе и ждут от тебя благочестивых деяний на стезе медицины. – Голос профессора сегодня был необыкновенно тихим и вкрадчивым, хотя на лекциях и диспутах он давал ему возможность течь свободно и сильно, а словам, как аккордам органа, дозволял поиграть друг с другом, отчего они и гремели порой так, что звенело в ушах. Неудивительно, что обладатель такого голоса был человеком крепкого телосложения, однако с довольно лёгкой (для шестидесяти лет) походкой. Густые брови нависали над его слегка прищуренными, всегда чуть-чуть смеющимися, но одновременно внимательными и умными глазами. Длинные, зачесанные от лица седые волосы и аккуратно подстриженная борода делали его открытое лицо мужественным, как у скандинавских воителей-викингов.
– Ты и вправду решил, что зола с этого пожарища поможет в приготовлении сильнодействующего лекарства?.. – профессор улыбнулся, в его глазах сверкнула хитринка.
Уютно было в доме Пильца. Потрескивали дрова в камине, подрагивали нежные лепестки пламени свечей. Учитель с учеником сидели напротив друг друга в небольшой комнате в плетёных креслах. Со стороны улицы иногда раздавалось цоканье копыт, слышались звонкий детский смех, деловитые голоса ремесленников и торговцев. Такая обстановка располагала к спокойной беседе. Иоганну было лестно думать о том, что профессор университета приблизил его, обычного студента, к себе, и при этом не читает нравоучений, а ведёт заинтересованную беседу, почти как со своим ровней.
– Я хочу найти средство против моровых лихорадок, которые сейчас уносят столько жизней. Как говорится о воскресении Спасителя нашего: «смертью смерть попрать!» Я надеюсь, что ужас и боль погибших детей должны отпугнуть эти болезни.
– Я тоже много думал о том, как изгонять из тела подобные недуги… – Пильц покачал головой и нахмурился, как музыкант, уловивший фальшивую ноту… – Твои рассуждения, Иоганн, не лишены смысла, но… только не в отношении этих болезней. Ты ведь знаешь, что эпидемии во все времена совпадали с землетрясениями, войнами и особым положением звезд. Многие считают, что это – божественная кара за наше греховное поведение! Церковь учит, что это – проделки нечистой силы, в тот злосчастный период, когда Бог на время отступает от защиты грешников. Конечно же, людям всегда приходится расплачиваться за свои ошибки, но в данном случае, думаю, сausa causalis14 состоит в ином: моровые болезни вызываются «миазмами», порождаемыми гниением плоти людей и животных. Эти миазмы копятся в глубинах земли, и периодически выносятся, на её поверхность. Они передаются через воздух и воду, от человека к человеку и через предметы, которые держал заболевший. Самым действенным средством во время мора является не молитва или пилюли, а скорейший побег из данной местности, и длительный, на сколько это возможно, период невозвращения туда… И ещё одно важное правило: надо чаще омывать своё тело. В Древнем Риме, например, для этого было множество общественных бань, но с приходом христианства почти все термы были превращены в храмы. В европейских городах бани просто необходимы, но церковь предостерегает, что с обычной водой в тело могут проникнуть всевозможные греховные мысли, и что общественные бани – это путь в ад, вместилища соблазна и разврата, а между тем, они – первое средство для профилактики моровых заболеваний… Что ты так смотришь на меня? Думаешь, мои слова похожи на ересь? Да, ты прав, тот, кто ищет свои пути в науке, а не довольствуется только церковными догмами, тот еретик и есть! Между тем, настоящий врач должен знать, как устроен человек, какие начала живут и борются в нём друг с другом, как должен поступить лекарь, чтобы помочь жизненной силе одержать верх над силой недуга!