Но в то же время:
Было что-то жестокое в ее лице, которое было чуть широковатым с высокими скулами и широко расставленными глазами, но у нее была невероятно подкупающая кошачья улыбка[18].
Немногие могли устоять перед ней, и немногие этого хотели.
Первым мужчиной, который, по слухам, попал к ней в постель – или первый, чье имя нам известно, – был Артур Энгельгардт. Обстоятельства были путаные, окутанные выдумками и слухами. Энгельгардт появился в поле ее зрения в 1908 г., когда Муре было шестнадцать лет. Приблизительно в этот период появилась и малютка по имени Кира. Позднее стали утверждать, что Кира – это ребенок Муры от Энгельгардта, но были и веские причины считать, что она была дочерью старшей сестры Муры Аллы, у которой также был роман с Энгельгардтом. Необычная ситуация, когда отец ребенка известен, а мать – под сомнением.
Какой бы ни была правда о родителях Киры, именно Алла вышла замуж за Энгельгардта, и Кира была записана как их дочь[19]. Этот брак был обречен, и в жизни Аллу преследовали раздоры и наркомания.
А Мура, оставив позади роман с Энгельгардтом, в 1909 г. сбежала наконец с Украины, где не происходило ничего интересного. Другая ее старшая сестра – близнец Аллы Ася вышла замуж за дипломата и жила в Берлине – одном из самых интересных городов Европы в плане общения богатых людей. Ася была типичная своенравная девушка из рода Закревских; ее брак начался с романа и тайного бегства с возлюбленным. Она пригласила Муру приехать и пожить у нее. «Привози свои самые лучшие наряды, – писала она, – так как будет много вечеринок, придворных балов и других мероприятий, на которые мы станем ходить»[20]. Как могла Мура устоять? Она упаковала свои платья, попрощалась с Мики и, раскрасневшись от волнения, выехала в Германию.
Все сложилось так, как обещала Ася: светская жизнь, блеск и яркие впечатления. Начался новый период в жизни Муры. В Берлине она познакомилась с другом своего брата Бобика, который также был на дипломатической службе. Ася полагала, что этот человек – молодой дворянин десятью годами старше Муры – станет хорошим сопровождающим для семнадцатилетней девушки, которая тоже так думала.
Иван Александрович фон Бенкендорф принадлежал к ветви большой эстонской аристократической семьи. Наряду с другими прибалтийскими провинциями, Эстония была частью Российской империи, и на ее дипломатической службе состояло несколько Бенкендорфов. Иван был подготовлен к тому, чтобы стать представителем следующего поколения, и уже был на пути к этому, унаследовав незадолго до встречи с Мурой большое поместье своего отца в Йенделе. Самым главным из всех прочих преимуществ, которыми обладал Иван, было то, что он был умным молодым человеком, почти лучше всех из своего выпуска закончившим Императорский лицей в Санкт-Петербурге.
Мура положила на него глаз. У нее были связи в аристократических кругах, умение держаться в обществе и индивидуальность, чтобы привлечь к себе внимание такого обыкновенного, консервативного представителя знати, как Иван. Он, вероятно, не понял, что она совсем не была обыкновенной, что она имела собственные взгляды и совершенно независимый дух. После знакомства Мура обратила на него всю силу своей харизмы, и вскоре он оказался во власти ее чар. Начался период ухаживаний.
Мура не была влюблена в него, но его богатство и положение в обществе притягивали ее, да и мать считала его подходящей парой для дочери. С таким мужем Мура не будет ни в чем нуждаться и станет вести прекрасную светскую жизнь. Ей нравилось вращаться в аристократической среде, и она быстро приняла решение, что, пока жива, никогда не будет «обыкновенной».
На придворном балу во дворце Сан-Суси – этом пышно украшенном чуде в стиле рококо, построенном в Потсдаме и принадлежавшем королевской семье Германии, – Мура и Ася были представлены царю Николаю, который приехал в качестве гостя к своему двоюродному брату – кайзеру Вильгельму. Это был бал, сравнимый с балами, которые давал сам царь в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге и которые славились невероятной расточительностью; три тысячи гостей – представителей аристократии демонстрировали на них свое богатство, разодетые в яркие военные мундиры и великолепные платья, сияющие блеском драгоценных украшений. На балу в Сан-Суси девушки Закревские «в своих прекрасных бальных платьях с вышитыми золотом шлейфами и традиционных русских головных уборах, усеянных жемчугом», произвели такое впечатление, что кронпринц, говорят, воскликнул: «Quelle noblesse!» («Какое благородство!»)[21]
Это было то значительное и вызывающее головокружение общество, которого Мура так жаждала с детства. Она согласилась выйти замуж за Ивана, и свадьба состоялась 24 октября 1911 г. Наконец Мура получила свободу, и ей не придется снова жить в отупляющей атмосфере Березовой Рудки под неусыпным надзором матери.
Следующие три года супруги провели в Берлине, где Иван занимал многообещающее положение в российском посольстве. Иван обожал жену, и гипнотические чары Муры, вероятно, заставили его думать, что это чувство взаимно. Это было не так, но не существовало и какой-либо неприязни – еще не существовало, во всяком случае. Положение Муры в обществе выросло, и она стала центром внимания в посольстве и широких дипломатических кругах Берлина. Она проводила дни на скачках, а выходные – на вечеринках в загородных домах.
Их жизнь не ограничивалась Берлином. У Ивана имелись роскошные апартаменты в Санкт-Петербурге, где они останавливались, когда ему давали отпуск. В царских дворцах устраивали грандиозные балы; царь и царица открывали их официальным танцем – полонезом, в полночь танцы заканчивались, и начинался обильный ужин[22]. Много лет спустя Мура вспоминала один из таких балов:
Внутри было душно от свечей, цветов и огней; все носили подушечки под мышками, чтобы они впитывали пот, а снаружи было 20 или 30 градусов мороза: гости приезжали в санях, закутанные в меха, шали и пледы, и во дворе дворца жгли костры, чтобы конюхи и кучеры могли погреться, пока ждут седоков. Все было очень красиво, и я помню, как бедный царь уставился мне в вырез платья, когда я сделала реверанс, и как посмотрела на него царица! Так глупо, если вспомнить, что она уже проводила дни с Распутиным[23].
Всего чуть больше года новобрачные вели беззаботную жизнь молодых аристократов без каких-либо обязательств. Потом начали появляться дети. Первым был Павел, который родился 29 августа 1913 г. Имея в своем распоряжении богатства Бенкендорфов, молодые родители не испытывали каких-то неудобств в связи с рождением ребенка. Из Березовой Рудки была вызвана Мики, которая продолжила свою работу, окружая заботой второе поколение детей.
С ней приехала Кира. Брак Аллы с Артуром Энгельгардтом был несчастливым, и в 1912 г. они развелись. Алла, непредсказуемая и пристрастившаяся к наркотикам, не могла заботиться о Кире; маленькую девочку она отправила в Березовую Рудку. Когда Мики приехала, чтобы выполнять свои обязанности няни для новорожденного ребенка Муры, Кира поехала с ней и стала жить в доме Бенкендорфов. К ней относились как к члену семьи, еще больше затемняя правду ее рождения.
У Муры было все – богатство, муж благородного происхождения, который ее обожал, место в высшем обществе двух самых космополитичных городов Европы и первый из ее любимых детей. Так не могло длиться долго. Расточительный образ жизни молодой пары ограничила начавшаяся в 1914 г. война. Германия и Россия вступили в конфликт и оказались противоборствующими сторонами, поэтому российские дипломаты были отозваны из Берлина.
Вскоре после начала войны Иван поступил на службу в армию, стал офицером в штабе Северо-Западного фронта и проводил много времени вдали от дома.
Мура потеряла берлинское общество, но Санкт-Петербург (или Петроград, как его теперь из чувства патриотизма называли русские, избегая старого немецкого названия) по-прежнему сохранял чарующую силу столицы империи. Для общения с близкими она могла на время отдыха уезжать в поместье в Йенделе. Мики заботилась о детях, среди которых теперь была уже малютка Таня, родившаяся в 1915 г., так что в светской жизни Муры мало что изменилось. По-настоящему изменилось лишь одно: отсутствовал Иван, и это отсутствие Мура переносила легко.
Мики не могла вытащить Павла из саней. Он потерял игрушечного солдатика, которого держал в маленькой ручке всю дорогу из Петрограда, и не хотел выходить, пока не найдет его. «Еще один отсутствующий солдатик», – подумала Мура. Совсем как отец ребенка, но об отсутствии этого солдатика больше сожалели. Поставив Таню на землю, Мура присоединилась к поискам, переворачивая меховые полости и залезая пальцами в щели между сиденьями. В конце концов пропавший солдатик – гусар с саблей – был найден; он оказался на полу и прятался среди складок меха. Павел выхватил солдатика из руки Муры и победно поднял его вверх, чтобы вызвать восхищение Мики.
Няня улыбнулась – немного натянуто, подумала Мура. Он напомнил Мики о реальном солдате – ее погибшем возлюбленном, полковнике кавалерии? Время от времени Мики приходили письма с почтовыми марками из Ирландии. Все знали, что они от Эйлин, ее дочери. Теперь она была уже взрослой женщиной, сделавшей Мики бабушкой. Всякий раз, когда от нее приходило письмо, Мики становилась раздражительной и была не в духе весь остаток дня[24]. Но потом она вновь оживлялась. Ничто не могло вынудить Мики долго пребывать в дурном настроении.
Мура повернулась к дому, расправляя плечи в предвкушении. Было много дел. Надо встряхнуть кухонную прислугу после нескольких месяцев отсутствия хозяйки, спланировать вечеринки, пригласить гостей, задумать пикники и увеселительные поездки. Она, конечно, пригласит своих друзей из посольства Великобритании. Мура с ее англоязычным воспитанием испытывала особую привязанность к англичанам. А еще у нее были друзья из военного госпиталя, где она служила медсестрой-волонтером. И целая куча родственников и друзей из общества.
Бенкендорфы будут представлены братом Ивана Павлом, его женой и, возможно, ненадолго самим Иваном, но, хотелось надеяться, не его матерью и особенно не другими его родственницами. Тетушки Бенкендорф были кем-то вроде собственной «нетайной» полиции: они замечали каждый недостаток в характере и поведении Муры и никогда не стеснялись высказывать свое мнение. Даже Мики, которая любила Ивана, стала ненавидеть тетушек Бенкендорф. В приближающиеся бурные годы ей придется тратить свои силы на защиту детей от их влияния и репутации Муры – от их длинных языков.
Некоторые могут сказать, что репутацию Муры невозможно было защитить – она уже стала легендой в Петрограде и за его пределами из-за ее блеска в обществе. Постоянно возникали и циркулировали интригующие, щекотливые слухи, ей приписывали всевозможные низкие поступки, включая знаменитое утверждение, что она является немецкой шпионкой[25]. Невозможно было разобраться, насколько эти слухи являлись продуктом разгоряченного воображения и насколько велико в них было (если вообще было) зерно правды, поэтому люди были склонны верить тому, чему хотели верить, о мадам Муре фон Бенкендорф. И так будет всегда.
Думая только о грядущих рождественских праздниках, Мура рассеянно подняла на руки Таню, легко взлетела по ступеням и прошла через изогнутый аркой дверной проем в теплый вестибюль. За ней вошли Мики, Павел и Кира, а после них – слуги с последними баулами багажа.
Двери за ними захлопнулись, отгородив от холода и запечатав в доме радость праздника.
Глава 2. Выбор: на чьей стороне? Декабрь 1916 г. – октябрь 1917 г.
30 декабря 1916 г.
Посол Великобритании в России сэр Джордж Бьюкенен стоял у высокого окна в огромном зале для приемов Александровского дворца. Он видел снаружи царя Николая на его ежедневной прогулке в заснеженном саду в сопровождении свиты[26].
Дворцы Петрограда были изумительны, но дворец в Царском Селе – загородной резиденции императорской семьи – обладал совершенно особым великолепием. На одном конце парка стоял Екатерининский дворец – огромный, неземной красоты белоснежно-небесного цвета с рядами колонн и высокими окнами, обрамленными богатой лепниной, щедро покрытой сусальным золотом; дворец венчал огромный бельведер из золотых куполов. Рядом располагался Александровский дворец – кремово-желтое чудо меньших размеров, где семья реально жила в относительно преуменьшенном богатстве.
Сэр Джордж приехал в тот день из Петрограда, попросив у царя аудиенции, чтобы обсудить политическую ситуацию в России. Для посла он проявлял редко встречающийся интерес к внутренним делам страны и пользовался необычно близкой дружбой царя. Один из младших консулов описывал сэра Джорджа Бьюкенена как «хрупкого на вид мужчину с усталым, печальным выражением лица», монокль, утонченные черты и серебристая шевелюра которого «придавали ему отчасти вид сценического дипломата», но он обладал «удивительной способностью внушать лояльность»[27]. Сэр Джордж был глубоко обеспокоен. Он полагал, что царь и царица имеют слабое представление о том, насколько разделена и несчастна их империя и насколько зыбко их собственное положение. Собственные министры вводили их в заблуждение, а в правительстве было полно шпионов, служивших интересам Германии. В Петрограде теперь сплетничали не о том, что императорская чета кончит тем, что их убьют, а о том, кого из них убьют первым[28].
У такого проницательного человека, как сэр Джордж, факты беспорядков вызывали глубокую тревогу. Бунт, сопровождающийся насилием, таился за углом. Он беспокоился о собственной семье и подумывал о том, чтобы отослать свою дочь Мериэл к ее русской подруге Муре фон Бенкендорф, которая жила в своем загородном поместье в Эстонии. Йендель находился достаточно близко к столице и был легкодоступен, однако был расположен достаточно далеко, чтобы стать безопасным местом, если искры в Петрограде попадут на пороховую бочку.
Мериэл и мадам Мура добровольно работали вместе медсестрами в городском военном госпитале. Они были хорошо знакомы благодаря дипломатическим связям Муры, которые ввели ее в круг сотрудников британского посольства. Эту молодую женщину, очевидно, воспитывала англоговорящая гувернантка, внушившая ей любовь ко всему английскому. Многие молодые атташе-мужчины были покорены ее обаянием, как и офицеры британского военно-морского флота, корабли которых стояли на якоре в Ревеле[29] – эстонском порту[30]. Родственники ее мужа занимали посты в правительстве империи и были на дипломатической службе. Случилось так, что в этот самый день в Россию пришла печальная весть о смерти в Лондоне графа Александра фон Бенкендорфа – посла России в Великобритании. Его брат Павел был обер-гофмаршалом императорского двора, и оба они были фаворитами императорской семьи, так что эта весть должна была расстроить царя[31].
Семья пребывала в состоянии шока после убийства Распутина (царица была убита горем, но некоторые говорили, что царь испытывал облегчение оттого, что избавился от него). Они не выезжали из Царского Села, черпая утешение в простых развлечениях, и не признавались самим себе в том, что в их народе зреют волнения. Несколько недель назад сэр Джордж уже пытался предупредить его величество о том, что влияние Распутина считают вредным и что ходят слухи о заговоре с целью покушения на его жизнь, но царь вежливо отказался слушать[32]. Внемлет ли он голосу разума сейчас?