Мерцание. Мерцание комнаты.
Пресловутая фраза, «слово, изреченное вслух – есть ложь», очень и очень смахивает на истину. Хотя, само по себе наличие истины спорно. Как и существование премудрого Козьмы.
В его высказываниях есть что-то невеселое. И тяжеловесное. Юмор патологоанатома. Формально – как будто осмыслено и смешно, но образ раздувшегося молочно-белого тела утопленника все еще витает в воздухе.
И приставшая к плечу клейкая капелька ряски.
А по форме – точно и смешно.
Точно и смешно.
Точно и смешно.
Точно и смешно.
Арик Шуман
Обожатель женщин и преферансист Арик Шуман обладал таким чувством юмора.
Души не чаял в картах и женщинах. Женщины отвечали ему взаимностью. Почему?
Даже если и не знаешь наверное, не трудно догадаться, отчего Толстого отлучили от церкви.
Да.
Все чаще хочется молчать.
Да.
Впрочем, когда мы молчим – лжем не меньше.
Потому что на самом деле мы никогда не молчим.
Вся наша жизнь – беседа. Точнее – болтовня. Даже ночью хлопочут наши жалкие мельницы, неумолимо дробящие фразы в слова, слова в слоги. Слоги в грехи.
Вся наша жизнь – треп. Просто мы не задумываемся над этим.
Вся наша жизнь – треп.
Парадокс: кажется, будто стали глупее, но к природе не приближаемся. Напротив, бежим от нее галопом, только брызги из-под копыт. Разноцветным крапом покрываем вросших в землю шершавых быков прошлого.
Итак.
Когда ужинал Дед-фронтовик…
Это заслуживает отдельного рассказа.
И что? Неужели, для того, чтобы начать новую жизнь надобно непременно раскрошить все знакомые и незнакомые слова? И стоит ли новая жизнь убиенного языка?
Дед-фронтовик ужинает
За вечерней трапезой Дед-фронтовик любил, чтобы я находился прямо против него. Дед знал, что я обожал наблюдать за тем, как ловко он извлекает содержимое величественной золотистой кости, до улова обитавшей в борще. Пользуясь необъяснимым моим любопытством, он вовлекал меня в ритуал, заключавшийся в следующем: после непременной рюмки водки и воцарявшейся вслед просторной паузы произносилась каждый раз одна и та же фраза, фраза, которая по глубокому убеждению Деда-фронтовика должна была стать ключевой в моей последующей жизни.
Во время проведения ритуала надлежало смотреть Деду глаза в глаза. В противном случае его знаменитая фраза не произносилась, и настроение в доме было безнадежно испорчено на весь остаток дня.
Его знаменитая фраза звучала следующим образом, – Помни, ты должен стать человеком, который может все переменить. Все. Помни.
Помни, ты должен стать человеком, который может все переменить. Все. Помни.
Помни, ты должен стать человеком, который может все переменить. Все. Помни.
Мир изменился сам по себе. А я изменился сам по себе. Ягнатьев. Ягнатьев изменился сам по себе. А мир изменился сам по себе. До неузнаваемости.
Хотя все в природе взаимосвязано, все абсолютно.
Детство. В детстве я ничего не знал об энтропии и броуновском движении. Очень любил себя и панически боялся смерти. Боялся насекомых, улицы, града, микробов и прочее и прочее.
Метаморфозы
В юности Арик Шуман пробовал тренировать в себе способности менять окружающий мир. Так, к примеру, он переименовал знаменитую картину Шишкина «Рожь». Теперь она называлась «Заблудился в трех соснах». Васнецовская «Аленушка» стала «Капризом», а леденящее жилы полотно Репина «Иван Грозный и сын его Иван» приобрело новое лаконичное имя «Любовь». Не остались без внимания слова и понятия.
Главной сферой приложения, соответственно возрасту, конечно же, был секс, и все что связано с ним. В его интерпретации коитус сделался забавником котиусом. Адюльтер же теперь представлял собой бюстгальтер, надевающийся наоборот, то есть мешочками на спину.
В те времена он думал, что в адюльтере ударение падает на «ю», что идеально рифмовалось с бюстгальтером.
От такого творчества друга Ягнатьеву делалось не смешно, а грустно. Даже страшно порой. Хотя, казалось бы, чего уж в этих импровизациях пугающего? А вот Алеше делалось не по себе.
Трудно найти менее готового к переменам человека, чем Алексей Ильич Ягнатьев. Впрочем, я могу ошибаться. Вспомните парадоксы пропорций. Тем интереснее, не так ли?
Арик Шуман
Еще в юности Арик Шуман пробовал тренировать в себе способности менять окружающий мир, однако демиургом станет Алеша.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!..
Поэзия
Уже в те времена рифмы бродили во мне. Стихи в крови всякого русского человека. Всякий русский человек, даже кровопийца и бандит, до чрезвычайности сентиментален. Возьмите хотя бы пушкинского Пугачева. Свободолюбив и сентиментален, хотя тщательнейшим образом скрывает последнее. Свободолюбив и непредсказуем.
Выбор
Сокуров говорит, что когда бы ему предложили выбрать символ России, он выбрал бы птицу. Это сделали до него. Выбрали весьма удачный экземпляр с двумя головами. Не сомневаюсь, что прежде такие птицы обитали в природе. Равно как драконы и единороги. На самом деле мы мало, что знаем о своем прошлом. Предполагаю, что птице с двумя головами никогда не бывает скучно.
Ах, птицы, птицы!
Птицы юности.
В юности однокашники Ягнатьева были смешливыми и много хохотали. Не смотря на внутренний протест, Ягнатьев пытался хохотать вместе с ними. Иначе нельзя. Никак нельзя. Юность. Душераздирающее времечко. Юность.
Думаю, что современные отроки смеются не меньше.
Это – от уверенности в том, что они способны что-то переменить по своей воле. А мир, видите ли, изменился сам по себе. Вне нашего участия. Во всяком случае, ваш покорный слуга в этом участия не принимал. Арик Шуман, однофамилец великого композитора, мой пожизненный друг и антипод, не принимал в этом участия.
Хотя он до сих пор думает, что участвовал в этом.
Что не соответствует истине.
Впрочем, как знать?
Как знать?
Как знать?
Как знать?
Смысл
Всякое движение несет в себе высший смысл. Не думаете же вы, что енот-полоскун совершает свои движения непроизвольно?
Да.
Арик Шуман
Видел бы Ягнатьева теперь Арик Шуман, любитель преферанса и женщин, его пожизненный друг и антипод, который уехал отчего-то в Данию за год до описываемых событий, глазам бы своим не поверил.
Арик был глубоко убежден, что Алеша Ягнатьев к переменам не способен. Однако факт остается фактом: Алексей Ильич Ягнатьев сорока пяти лет от роду…
Дания. Почему Дания?
Алеша
Алеша Ягнатьев. Алеша. Алеша.
Алеша.
Имя
Каждый из нас, оставаясь наедине с собой, обращается к себе иначе, чем обращаются к нему окружающие. И потайное, подлинное имя наше далеко не всегда совпадает с именем публичным. Просто мы не задумываемся об этом. А если и задумываемся, отчего-то боимся произносить настоящее свое имя вслух.
Я не боюсь. Прежде боялся, а нынче уже не боюсь. Не боюсь.
Подлинные имена наши проступают в наших чертах. Никогда Алеше не стать Петром или Себастьяном. Или Энди. Алеша – это Алеша. Никак не Энди.
В особенности имя Алеша выдает себя, когда его обманывают. В момент открытия обмана трудно выглядеть кем-нибудь другим, Петром, например. Если ты Алеша.
Когда Алеша понимает, что его надули, глаза его делаются сонными и чуть слезятся. Слезятся вовсе не так, как если бы он приготовился заплакать. Иначе. Будто враз переменилось его зрение. От рождения маленькие уши и пухлые щеки точно невидимой кистью покрываются пульсирующим румянцем, при этом совершенно стираются признаки мужественности. Лицо окончательно округляется и становится матрешечным. Плечи опускаются. В его новом облике неожиданно торжествует улыбка. Только это не оглушительная улыбка неудачливого игрока, но тишайшая улыбка бездомного.
Да.
Арик Шуман
У Арика в подобных ситуациях глаза наливались зрачками, и зрение, вероятно, улучшалось. Лицо же Арика заострялось и делалось похожим на мордочку шахматного коня.
Михаил Таль
Из всех шахматистов наибольшее восхищение у нас с Ариком вызывал Михаил Таль. Затаив дыхание, мы разбирали его партии. В особенности нас радовало то, что он умел обыграть Фишера. Кроме того, Таль прекрасно играл в карты. В преферанс. Думаю, что он был способен выиграть и в подкидного. Впрочем, как знать?
В природе всяческих странностей хоть отбавляй.
Лично я Арика в подкиного всегда обставлял. Что вызывало его справедливый гнев. После такой партии мы могли не разговаривать неделями. И во время молчанки его лицо делалось похожим на мордочку шахматного коня.
Да.
Одним словом, если вы хотите представить себе лицо Арика Шумана, вспомните, как выглядит черный, именно черный шахматный конь.
Да.
Себя со стороны в те годы, я, к сожалению, не видел. Наверное, хорошо мне было не потому, что окружающий мир был лучше, а потому, что я не видел себя со стороны. Не учили нас рассматривать себя в зеркале. Нас учили не рассматривать себя в зеркале. Нас так учили.
Итак.
Арик смеялся. То гневался, то смеялся. Алеша чаще бывал задумчив. Одним словом, все люди – разные. Потрепанная фразочка, конечно, но лишний раз напомнить не мешает.
А вообще я не боюсь банальностей. Нисколько не боюсь. Для меня самые простецкие, тысячу раз говоренные слова остаются живыми, если в них присутствует хоть какой-нибудь смысл.
Не все слова содержат в себе смысл. «Муа-муа», например, смысла не содержит. Оттого проникает прямо в сердце. Прямо в сердце.
Мне думается, в тот самый момент, когда человек приходит к пониманию, что все предрешено и начинаются в нем подлинные метаморфозы и деформации. Возможно, я ошибаюсь. Хотя, навряд ли.
Итак.
В том, что Алеше сорок пять лет – нет ни малейшего противоречия. Ни грамма странности. Нелепостью было бы именовать самого себя Алексеем Ильичом. Не правда ли?
Персоны
Подозреваю, что некоторые персоны обращаются к себе именно так – по имени отчеству. Подозреваю, что таких немало. Если подумать хорошенько, я мог бы указать несколько человек среди своих знакомцев. Несколько персон. Но это совсем не нужно. Никому не нужно. И мне в том числе.
Да.
Персона – это маска. Мы с Ягнатьевым – не персоны, надеюсь.
Только представьте.
Только представьте себе, как бы выглядело со стороны, когда кто-нибудь, пусть я, придумал бы принимать ванну в маске. Я не касаюсь косметических масок. В косметике я не силен. Речь идет о самой обыкновенной маске с завязками на затылке. Глупо и стыдно. Впрочем, не думаю, что персонам когда-нибудь бывает стыдно.
Да.
Мне же совестно всегда. Или почти всегда. Оттого тешу себя надеждой, что я, действительно русский человек. Мало того, русский провинциал (жизнь удалась в Бокове), а, следовательно, по-настоящему русский. Хотя, наверное, правы те, что утверждают, будто по-настоящему русского человека теперь не сыскать. Винегрет. Столько всего в нас намешано! Думаете только Монголия? Не исключение – вышеупомянутые Япония и Китай. Винегрет.
Хотя Япония и Китай – две большие разницы, как говорят в Одессе. Простите за вопиющую банальность. Вы не обязаны любить банальности так, как люблю их я.
А иногда кажется, будто бы Япония и Китай – одно и то же.
Как слепая куколка Япония могла поглотить Поднебесную? А что, если это слияние? Что, если так? А что, если в каждом японце живет китаец, а в каждом китайце – японец? Вот – вопрос!
Надобно исследовать. Непременно надобно исследовать.
Не исключено, что в нас с рождения присутствует и Дания. Иначе откуда в нас такая любовь к русалкам и безутешному принцу Гамлету? И с чего бы иначе Арик отправился туда? Не Дания ли подлинная его обетованная земля? Мы же ничего толком не знаем! Криком кричу – ничего, ничего, ничегошеньки!
Гамлет
Вы думаете, Гамлет мстил? Ничего подобного. Он исследовал. Если бы он был чуточку больше ленив и любознателен, уверен, страшной трагедии с Офелией не случилось бы.
Когда человек исследует предмет, эмоции постепенно утрачиваются. Это – данность.
Ягнатьев и Шуман, Шуман и Ягнатьев. Друзья, что называется, не разлей вода.
Однажды кто-то из них отправился по ложному пути. Кто?
Вот вам и интрига. Но есть ли в ней нужда?
Ирония? Зачем?
Невпопад как-то все.
В растерянности и сумятице величие Гамлета. Сюжет разрушил и обесценил все! Увы и ах!
Я – подлинный ценитель и носитель банальностей. Это так. У меня всегда развязывается шнурок на левом ботинке. Если ботинки со шнурками. Именно на левом ботинке.
Космос всегда оставался для меня чем-то надуманным, так что хроническая измена шнурка – единственное, что связывает нас с Гагариным. Может быть, еще его отчество – Алексеевич. Его отца звали Алексеем. Не исключено, что, оставшись наедине с собой, отец первого космонавта называл себя Алешей. Мириады нитей опутывают мироздание. Арик сказал бы «шнурков».
Имя
Ягнатьеву я дал свое имя – Алексей. Алексей.
Согласитесь, в Гагарине, не смотря на то, что он Юрий, читай, Георгий, все же присутствовало некое смущение. А, может статься, это – мои фантазии. Может статься. Я склонен к фантазированию. Признаваться в этом трудно. Неловко.
Да.
Я часто испытываю неловкость. И в том, что я часто испытываю неловкость признаваться неловко.
Да.
Я не в силах постичь, что такое вселенная. Равно, как и представить себе бесконечность. Не в силах.
Еще жива Валентина Терешкова. Тоже скромная женщина.
Вселенная
Когда я говорю «вселенная», отчего-то представляю себе остывшую манную кашу, которую ненавижу с раннего детства. Хотя отдаю себе отчет в том, что вселенная – это и небо, и камни, озера, и травы, и деревья… И озера, и камни. И прочие плоды Божьего вдохновения, которые, из врожденной вульгарности в большинстве случаев мы не замечаем.
Намеренно не включаю в список разнообразные планеты и кометы, так как не имею представления о том, как они выглядят на самом деле. Картинки в энциклопедии – не в счет. Картинки в энциклопедии – не в счет. Картинки в энциклопедии – не в счет.
Если я, рассматривая картинки, еще могу вообразить себе ту или иную птицу или животное, так как имел с ними дело, полноценно помечтать о каком-нибудь Сатурне не могу. Вот почему космонавты заслуживают всяческого уважения, и даже восхищения.
Да.
Теперь космонавты незаслуженно забыты. Равно как конка, керогаз и атомная бомба. По-настоящему эти предметы уже не привлекают внимания человечества. Безусловно, о них можно прочесть, услышать в новостных программах, но это уже не то. Совсем не то. То же самое ожидает и картошку в мундирах. Боюсь, то же самое ожидает и шахматы.
Итак.
Однажды в детстве, когда я болел и, накрывшись пуховым платком, дышал над картошкой в мундирах, невидимый Дед-фронтовик изрек, – Ты не должен забывать, где и с кем ты живешь. Это – твои радость и гордость.
Я не забыл. Не забыл.
Имя
С отцом нас связывает мягкий «эль» в именах. Илюша – Алеша. Илья – Алексей.
Подсознательно мы все время роемся в судьбах предков. Ищем аналогии. Иногда находим. Часто находим. Что дальше? Вопрос. Вопрос вопросов.
Однажды в детстве, когда Алексей Ильич, Алеша болел и, накрывшись пуховым платком, дышал над картошкой в мундирах, невидимый Дед-фронтовик изрек, – Ты не должен забывать, где и с кем ты живешь. Это – твои радость и гордость.
Ягнатьев не забыл. Алеша не забыл.
Арик Шуман
У Арика не было Деда-фронтовика. Его дед был кларнетистом. Кларнетистом и путешественником. Страстно любил кларнет и путешествия. Играл на кларнете и путешествовал. Путешествовал и играл на кларнете. Он был неудержим, этот Дед-кларнетист. Все время путешествовал. Развлекал соседей по купе игрой на кларнете. Не исключено, что он и теперь путешествовал бы, когда бы его не расстреляли.