Бывают такие ситуации, когда как бы мы не поступили, окружающие нас осудят, тогда мы выбираем то, что оставит нашу совесть чистой. А что мог он сделать – пройти мимо, зная, что не спасет никого, и что рядом нет больше кораблей или попытаться дотянуть, хоть немного продлив жизнь заведомо обреченных. Со стороны кажется, что результат все равно один, так зачем, казалось бы дергаться, но с места участника, который держит в руках жизни людей, мир видится иначе.
Двигатели не дотянули и система подачи кислорода тоже – погибли все, кого он пытался спасти в тот раз. Почему выжил он – не знает и сам Джо. Альтаирская орбита стала вечным пристанищем для четырех десятков землян. Восемь минут без кислорода, затем полгода реабилитации в барокамерах и ссылка на пять лет, закончившаяся через девять месяцев побегом, но продолжающаяся до сих пор, таков путь космического капитана.
Алекс Хофман – бессменный помощник и правая рука Старка, майор космодесантных войск, вытянувший его из альтаирской передряги и безоглядно пошедший в ссылку за боевым командиром.
Оба железной воли люди, сидя в хижине на краю мира, совсем не похожи были на те описания, которые день за днем не как похвальбу, а как случайные воспоминания узнавал о них Натаниэль.
– А ты помнишь свою первую планету? – во время очередных посиделок спросил Нат у Старка. – Я вот нет, меня родители тягали с детства по разным геологическим экспедициям, много где был и как-то привычно это было.
– Помню. Мне повезло. Первая планета, где я побывал, имела кислородную атмосферу. Это сложно описать словами, – вкрадчиво улыбался он, погрузившись в воспоминания.
– Когда все датчики и данные биометеоразведки говорят, что шлем снять можно, а ты все еще не можешь решиться. И первым никто не рвется быть. Стоишь ты и весь твой маленький экипаж один на целой планете и чувствуешь себя не то богом, не то ангелом. Знаешь, когда мы долго живем в одном месте, оно обрастает мифами и легендами, мы его знаем, помним, чувствуем…
– Типа с местностью есть воспоминания, – добавил Алекс.
– Да, именно. Ты живешь в своем мирке или мире и знаешь, что здесь ты первый раз поцеловался, здесь коленку разбил, а там твоего кота задавили. Каждое место и предмет для нас дышат жизнью и фактами. А стоя на холодном грунте нового мира, ты рождаешься заново, у тебя нет никаких воспоминаний и ассоциаций о нем, ты чист перед ним и в то же время твой опыт стремительно растет. Ты вдохнул воздух – запомнил его запах и записал в мозг и он стал памятью об этом мире. И с каждым шагом по новой земле у тебя все больше памяти о ней, и все менее новой становится она. Это и страшно и прекрасно одновременно, словно вихрь кружится в твоей душе и голове.
– Завидую, – протяжно ответил Нат.
– Когда мы делаем что-то впервые, это, наверное, закладывает наш образ действий на все дальнейшие похожие ситуации. Та планета в какой-то степени сделала меня тем, кем я есть, – задумался Джо, вспоминая что-то явно не веселое.
– Мне вот только по обитаемым мирам приходилось погулять.
– Может оно и лучше. Когда знаешь, что до тебя никто не был здесь – жутковато. Идешь и ждешь отовсюду опасности, за каждым камнем ждешь врага, не спишь сутками, ожидая прихода кораблей 2-й группы разведки, которые уже смело пойдут по проложенному тобой маршруту, по твоим следам. И вот уже тогда становится тепло и радостно, что они идут по твоим следам, а не ты по их следу. Ты горд тем, что ты первый и спокоен от того, что они рядом, что всегда сумеют прийти к тебе на помощь, если что-то вдруг пойдет не так.
– Не скучаешь по прошлому, – вклинился из дальнего угла в разговор Алекс, загадочно ухмыляясь.
– Скучаю, – после короткой паузы, но четко и уверенно, ответил Старк.
– А выбраться отсюда не думали? – сменил тему Нат.
– И что? – непонимающе взглянул Джо.
– И вернуться к привычной жизни.
– На Земле мы преступники, и никто нас не пожалеет, а рассчитывать на пересмотр дела – глупое занятие, у нас нет таких покровителей и таких денег.
– А я ведь не про это, – нагнал таинственности Натаниэль.
Контрабандисты, похоже, заинтересовались.
– Привычный образ жизни для вас ведь не Земля… Дальний космос, и горячие звезды – вот ваша жизнь, – контрабандисты продолжали молча бросать друг на друга многозначительные взгляды.
– По полетам вы ведь больше скучаете, а не по Земле.
– Куда ты клонишь, – выходя из угла, нахмурился бородач.
– Здесь ведь не только вы так живете? И контакты наверняка поддерживаете. И оружие я уверен есть.
Натаниэль бросил взгляд на свое заживающее от раны бедро и продолжил:
– Я уверен это знак, что зверь напал на меня, тем самым он дал мне шанс на свободу.
– Не всем так повезло, – нахмурился Джо. – У большинства так и остались радиомаяки в бедре, и живут они лишь по доброй воле наместника, которому платят мзду.
– Я врач, – выпалил Нат.
Очередная минута молчаливо-раздумчивого непонимания нависла в хижине.
– Возможно, я не смогу в таких условиях извлечь тротил из под сердца, но выдрать эту дрянь из ноги я смогу легко. Думаю, стоит поторопиться. Пока моя нога заживает, я могу прооперировать не одного человека, и все мы сможем полноценно залечить раны примерно одновременно.
– Твой выход, майор, – кивнул Джо Алексу. – Война это больше по твоей части.
Бородач сел рядом с Натаниэлем. Задумчиво почесывая поочередно то голову то бороду, наконец, начал:
– У нас не так много оружия. Да, Гнедой может доставить группу человек в 20 на орбиту (а больше и вряд ли будет), но тогда он автоматически должен пойти с нами окончательно и бесповоротно. Пойдет ли, это вопрос – слишком много чего ему терять.