Глядя, как Эсмэ удаляется, заслонившись ладонями, царь молвил: – Тон твой её обидел… Будьте же мягки сердцем, а не речисты, ибо не вам судить… Завтра, сын, жду вас. Первая пусть царица, – вёл он стоявшему в лодке принцу. – Хоть я не знаю большего чуда, чем сыновья её – мои дети.
– О, отец! – пал принц радуясь. Лодка вмиг отплыла.
Царь забыл спросить, что за толпы на мысе, и, уйдя за Эсмэ в салон, сел за стол из эбена с золотом, на котором теснились фрукты. Он смотрел на неё.
– Эсмэ, видишь, что любовь сделала?
– Да, небтáуи, о, любовь моя! – отвечала та.
– Я, – изрек он, – теряю связь с прошлым.
Утром нового дня он надел красный схенти, красный платок с уреем, ускх-ожерелье, сандалии. Старший маджаев сказал: пять прибыли. Он встречал их, сидя на троне и без Эсмэ. Царица, в газовом калазирисе, предстала с выбеленным лицом, глаза блестели экстрактом трав «Страсть моя!». С ней – нарядные, в париках, Хефрен, Хамуас, Джедефра и Петефхапи.
– О, вы! неужто, кроме вас, никто не сыскал чуда? – Хеопс смеялся. – Будь же, царица, первая.
– Примешь дар мой, – сказала та. – Дар мой истинно поразит тебя. Мне советовала Хатóр-богиня. В море ты – от нехватки чувств. Ибо мало тебе, царь, любви, красот, прелестей. Вот мой дар!
С лодок на барку всходили девушки: азиатки, нубийки, ливийки и египтянки, – в блеске юности и нагие, и в ароматах. Ловко сменив гребцов, они сели и взяли вёсла… И барка тронулась. Их обучили, гребли они споро, сосцы потряхивались в усильях, их диадемы с подвесками в виде знака «нефер» («краса») трепетали, низ лона прятали скарабеи из яшмы, и аромат их мешался с эфиром моря. И они гребли в даль – в царской барке в дивную даль гребли.
– Вот гребцы твои, – молвила Хенутсен. – Ждал чуда, что обратит Египет? Но – чуда нет извне для тебя, о, царь. Ты особый. Разве не чудо Нил с городами и славой предков, с людом, работающим в полях, с садами, полными плода, с каналами, с птицами и стадами, с девами юной плоти, с дворцами и Градом Мемфисом, с крепостями и Путём Ра и храмами? Разве не чудо считаться царём Египта? Но эти чуда – вздор тебе. Ты их сменил на грёзы, которые в твоём сердце по части женщины, что не лучше, не хуже тысяч других. Поэтому, царь, прими сих дев, и да будут они все вместе и по отдельности новой грёзой. И да напомнят тебе о долге. Вернись, пока цел Египет!
– Права ты, что всё из сердца, – вёл царь. – Истинно! Во мне чувствованье дев сих в юности; радостно созерцать их. Во мне и Нил, и прочее, что сказала… Но там иной Нил, иной люд – радостный в моём сердце! Там в тонких льнах все в праздности в царских барках, там песни, и смех, и счастье. Там царство любви и страсти. Ты вырвала из моих грёз одну, царица, честь тебе! Ты её воплотила… Но, всё же, не обращён Египет дивным твоим сим чудом.
Утром второго дня лёжа в салоне, царь, чувствуя аромат дев-вёсельщиц, не спешил вставать. Вдруг его затрясли.
– Любовь моя! Что ты?
– О, царь! – выдохнула Эсмэ.
Он вышел – и поразился.
Всё вокруг заполняли плоты, грузовые ладьи и лодки, будто враждебный флот. Всё сверкало, качаясь. На палубе поклонились ему Хамуас, Петефхапи, Хефрен, Джедефра (Хенутсен не было).
Трубы взвыли.
– Хор жизни, царствуй!! – вопили с судов.
– Что это? – тронул Хеопс урей на лбу.
– Чудо! – сгорбился канцлер. – Люд мира с дарами к богу. Ты – наш владыка здесь и за гробом! Киш, Библ, Мегиддо, Сидон, Крит, Дельта, Нубия, Куш, Долина, Ливия, Пунт, Синай и прочий мир шлют тебе дар, будь славен!
Суда на волнах являли: россыпи золота, серебра, малахита и сердолика, яшмы, рубина, кварца; высились горы меди, древа эбен, бочки масла и благовоний, кипы жирафьих, львиных, тигровых шкур, перьев страусов, лир, павлинов… Плюс бивни мамонтов; плюс ковры и корзины с кольцами да браслетами; плюс керамика. Были барки с ливанским кедром, лучшим отборным деревом. Были связанные рабы всех рас, женщины и мужчины с чёрной, белой и жёлтой кожей. Лодки качались с фруктами и зерном: фасолью, эммером, чечевицей, луком, инжиром, финиками, виноградом, просом.
Хеопс прошёл на другой борт: там море тоже до горизонта крылось судами, а моряки и рабы взывали: – Хор жизни, царствуй!!!
– В чём чудо? – молвил он.
– О, царь, великий! – канцлер склонился. – Се лик вселенной! Всё, что есть в мире, здесь! Незачем сходить с барки: всё, что есть в мире, – здесь на воде с тобой, златой Сокол! Можно на это купить весь мир. Можно уплыть в безвестность и основать державу. Чудо – что здесь оторванный от земли продукт, царь. Здесь сок земли, здесь лучшее – весь мир под боком!
– Есть, – спросил царь, – здесь стоящее Эсмэ?
– Честь тебе и твоей… хемет9, – вымучил Хамуас, страшась, чтоб не выдали, чтó он ляпнул здесь, Хенутсен, кто и была супруга. Влезшему на борт чиновнику он что-то буркнул и вскоре подал ларец из золота.
– Для тебя, Эсмэ, – рек царь.
Та вынула из ларца юбку, составленную из златых нитей, и диадему из изумрудов. Одевшись, блистала она, как утро.
– Боги не наряжались так! – выкрикнул Хамуас, видя, что Хефрен сердится (вовремя он «Исиду» сменил на «боги»).
– Мудр ты! – изрек Хеопс. – Славы тебе и чести! Но я отверг Египет, в коем не видел нужного. Ты ж мне поднёс его. Значит, царь судит ложно, если ты злишь царя и даёшь царю, что отверг царь?
Канцлер затрясся.
– Ибо я бог, судящий вас, и страны, и ваши действа! – вёл Хеопс. – И ты как бы винишь царя, ткнув под нос мне, в чём не нашёл я проку и от чего спасался. Царскую волю ты ценишь меньше? Всё это больше царя, по-твоему?
Петефхапи упал вблизи на коленях. – Смилуйся! Он хотел угодить тебе!
Примечания
1
Платок фараона, прикрывавший лоб и темя.
2
Стёганый лён, броня.
3
Высший чин в Египте Древнего царства, канцлер.
4
Ном – область в Древнем Египте.
5
Ярчайший Хор, Возлюбленный Двух Богинь, Царь Верхней и Нижней Почв, Избранный Двух Владычиц, Сокол Златой, Царь Двух Египтов, Хранимый Хнумом (др. егип.).
6
Калазирис – вид женской одежды (сарафан) в Древнем Египте.
7
То есть о погребальном обряде.
8
Богиня ночи в Древнем Египте.
9
Супруга царя (др. егип.)