Она томилась под навесом уже довольно долго. Время шло, а дождь не прекращался. Даже наоборот, усилился. Всякий раз, вздрагивая при очередном гулком раскате грома, сопровождающегося ослепительной вспышкой молнии, она нервно крестилась, зябко поёживаясь, с тоской осознавая, что канитель эта, по всей вероятности, закончится не скоро. Сильный ветер чувствительно пронизывал старческое тело через промокшую одежду. Очередным его порывом согнутая почти до земли молоденькая яблонька оборвала электрический провод, тянущийся от столба к электродам. Свет в доме погас. Спустя какое-то время скрипнула дверь, на пороге появился мужчина, укутанный в дождевик. В мужчине баба Вера признала хозяина дачного участка. Женщина продрогла окончательно и решила сразу же по окончанию ремонта попроситься переждать непогоду под крышей. Необходимо было согреться да подсушить одежду у камина, чтобы, не дай Бог, не захворать. Болеть ей никак было нельзя.
Мужчина, стоя на лестнице, всё ещё возился с оборванным проводом, когда внимание старушки привлёк необычный голубой шар, медленно выплывающий из-за деревьев. Некоторое время он бесшумно парил в воздухе, затем направился к человеку на лестнице, зависнув над землей метрах в трёх от его головы. Человек на лестнице обернулся, зачарованно глядя на пульсирующий шар. Со стороны казалось, что шар действовал на него гипнотически. Мужчина обмяк, ссутулился. Непроизвольно разжавшаяся рука выпустила инструмент и тот, цепляясь за лестничные ступеньки, загрохотал вниз. Баба Вера с удивлением заметила, что этот маленький инцидент вызвал интерес у голубого пришельца. Шар медленно опустился к месту падения предмета, обследовав его тонким красным лучом, как по волшебству возникшим из глубины его недр. Металлический предмет видимо не вызвал у шара большого интереса и он вернулся на прежнее место. Теперь красная точка уже скользила по телу мужчины, ощупывая каждый его сантиметр. Движения луча становились быстрее и хаотичнее. Шар мерцал, постоянно меняясь в цвете и, когда пульсация достигла апогея, сорвавшись с места, ринулся на мужчину, неподвижно стоящего на лестнице. Мгновение и они слились в единый сверкающий эллипс. Шар поглотил человека, приняв его форму и не переставая мерцать. Огромный сверкающий кокон, внутри которого смутно различалась, напоминающая эмбрион человеческая фигура, подобно пресыщенному удаву мягко опустился к подножью лестницы.
Баба Вера, парализованная ужасом, опустилась на четвереньки и, мелко крестя морщинистый лоб, осторожно отползала от проклятого места, стараясь, не дай Бог, не привлечь внимания пожирающего людей шара. Не ощущая: ни ветра, ни луж, ни колючих кустов крыжовника, больно царапающих тело даже через одежду, она проделывала путь к спасению способом, считавшимся в живой природе пригодным разве что для класса ракообразных. Толстый зад с прилипшей к нему мокрой цветастой юбкой подобно могучему ледоколу рассекал культурную растительность, колышась над кустами, словно яркий поплавок на рябой поверхности зеленого водоёма. Выбравшись на дорогу, старушка не без труда приняла вертикальное положение, рванув в сторону родного села с прытью, которую только могли позволить развить её подагрические ноги. Оглядываясь на дачный поселок, она всякий раз мелко крестилась, дав себе клятву, что если живой и здоровой доберётся домой, то никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не откроет ужасную трагедию, свидетелем которой ей поневоле пришлось стать.
*****
Сознание медленно возвращалось. Голова раскалывалась от дикой, ломящей виски боли. Болела и противно ныла каждая мышца тела. С трудом открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на бетонной дорожке, ведущей от домика к бытовым постройкам в глубине сада. Справа, на расстоянии вытянутой руки, стояла приставленная к стене дачного домика деревянная лестница. Яркое солнце слепило глаза. Осторожно пошевелил правой рукой. Она двигалась, это уже хорошо. Рядом, в траве у края дорожки, лежали пассатижи.
– Сосе-е-ед, ты где прячешься? – услышал он рядом знакомый голос и гулкий топот сапог. – О Господи! – он увидел склонившееся над собой озабоченное лицо Павла Григорьевича Огородникова, соседа по даче. – Что с тобой? Ты жив? Слышишь меня?
– Слышу, – прохрипел пострадавший чужим голосом. – Помоги подняться.
– Сейчас. Обними меня за шею. Нет, не так.… Обеими руками.… Вот, вот… Осторожнее.… Теперь тихонечко поднимаемся.
Обхватив обеими руками могучую шею Огородникова, он попытался сесть. Резкая боль, зародившаяся в позвоночнике, кинжальным ударом пронзила все тело. Он застонал. Сосед испуганно замер, остерегаясь неосторожным движением повредить пострадавшему.
– Может быть тебя нельзя кантовать? – тревожно спросил Павел Григорьевич.
– Погоди. Отдышусь, ещё раз попробуем, – хрипел страдалец, ощущая противную слабость во всём теле. Лоб покрылся липкой испариной. Руки дрожали. Постоянно бросало то в жар, то в холод. – Давай ещё?
Прошло не менее получаса, прежде чем мужчину удалось взгромоздить на короткую садовую лавочку, вкопанную в землю впритык к стене дома.
– С тобой всё в порядке? – не сводил беспокойного взгляда с соседа Павел Григорьевич. – А я вышел, смотрю, дверь нараспашку и никого нет, – не дожидаясь ответа, скороговоркой продолжал он, – Что случилось-то?
– Не помню, – с трудом выговаривая слова, ответил пострадавший.
– Может быть скорую помощь вызвать? Мало ли, что…
– Не стоит… Мне уже немного легче.
– Отдохни. Приди в себя. Вот так тебе будет удобнее, – пророкотал Огородников, прислонив соседа спиной к стене дома. – Ты можешь вспомнить, что с тобой случилось?
– Да, – он вдруг отчётливо вспомнил вчерашний вечер: грозу, непрекращающиеся порывы ветра, – помню. Сильный дождь. Ливень. Веткой яблони оборвало провод и….
• Вот оно что? То-то я удивился, свет у тебя рано погас. Ты ведь раньше двенадцати в постель не ложишься.
– Я решил не ждать до утра с ремонтом. Быстро обнаружил обрыв. Дело показалось пустяковым. Одна трудность – электроды у меня высоко, под самой крышей. Пришлось тащиться через весь сад за лестницей. Помню, заканчивая ремонт, почувствовал себя плохо….
– По всему выходит, током тебя ударило. И ты с лестницы кувыркнулся вниз на бетонную дорожку…. Всей своей массой.
– Скорее всего, так оно и было, – согласился травмированный.
– Так ведь высота-то какая? Метра два с половиной – три будет. А в низу цемент. Мог и головой.… И руки – ноги повредить очень даже запросто.
– Да цело всё. Были бы переломы, вряд ли ты меня на лавку бы поднял. Перелом нельзя не почувствовать. В этих делах я кое-что соображаю. Можешь поверить мне на слово.
– Соображаешь? После того как головой об бетон? Будет ли после такого удара соображалка работать? Так что ты теперь не медик, а инвалид. Здесь настоящий врач нужен. Травматолог.
– Что-то я перестаю понимать, кто из нас с лестницы упал, я или ты? Травматологи в крупных городах водятся. Там их ореол обитания….
– Не скажи. Квалифицированные врачи, они не только в человеческих внутренностях, но и на грядках поковыряться любят. Снять, так сказать, профессиональный стресс. Для разнообразия, что ли? А, может быть, им надоедает всё время что-то там лишнее удалять. Хочется наоборот, что-нибудь посадить и вырастить. Когда дачные участки распределялись, их столько втиснулось, что при дачном кооперативе можно открыть маленькую поликлинику. Было бы желание. Кое с кем я лично знаком. Обретается тут недалеко на Яблоневой улице один старичок. Пенсионер. Говорят, в прошлом, неплохой хирург был. Я быстренько сгоняю, приведу его.
– Валяй. Только аппарат не забудьте прихватить.
– Какой аппарат?
– Известно какой. Рентгеновский. Возможно, он у него в погребе стоит.
– Понятно. Если шутишь, значит, жить будешь, но не долго.
– Это почему же?
– А потому. Экстремал ты у нас, вот, что я скажу. В дождливую погоду с железными пассатижами и медицинским образованием, имеешь привычку с оголёнными проводами экспериментировать. Ну да ладно. Как говорится, не обсуждается. Жди, я скоро обернусь.
Вернулся он быстро и не один. За ним, явно не поспевая, семенил маленький, сухонький старичок в клетчатой ковбойке и джинсах. Не тратя время попусту, врач сразу же приступил к осмотру.
– Как Вы себя чувствуете? – быстро пробегая пальцами по ноющему телу, поинтересовался он. – Где беспокоит?
– Всё тело ноет, доктор, – болезненно поморщился пострадавший.
– Странно, – задумчиво почесал нос старый доктор. – Видимых повреждений незаметно. Даже мельчайших ссадин на голове и теле нет. Сердечко не беспокоит?
– На сердце никогда не жаловался.
– Выходит и сердечный приступ мы исключаем. Что же всё-таки произошло? – задумчиво пробормотал доктор.
– Как всё произошло? – обернулся к Огородникову.
– Я так предполагаю, доктор, током его садануло. Он, видите ли, в проливной дождь, в тёмное время суток, решил вплотную электрическими работами заняться.
– Током говорите? – с сомнением в голосе протянул тот, внимательно рассматривая руки пострадавшего. – Очень может быть…. Впрочем, нет. Не похоже что-то. Ожогов и электрических знаков на коже нет, а при ударе током должны быть обязательно ожоги или электрические знаки. Весьма странная история, не находите?
– Что же здесь странного? – откровенно удивился Огородников. – Обычная история. В кооперативе случаи поражения током дело привычное. Меня самого било несколько раз и ничего, никаких следов…
• Я не об этом, – перебил его доктор. – Предположим, человека ударило током. Что же, явление, как Вы утверждаете, многоуважаемый Павел Григорьевич, вполне ординарное. Закономерным можно считать и тот факт, что получив пусть даже незначительный электрический удар, он потерял равновесие и упал с лестницы. Необычным же является то, что упав с трёхметровой высоты наш пациент не получил видимых повреждений. Не наблюдаются даже обязательных при таких травмах гематом, царапин, ссадин. И последнее. Дождь, как Вы помните, прекратился час-полтора тому назад. Обратите внимание, вокруг мокрая земля и стоят лужи, а пострадавший сухой как пух тополя. И это притом, что ему пришлось пролежать без движения практически всю ночь. Как же, спрашиваю я Вас, ему удалось не намокнуть при таком ливне? Вопрос?
– Сам удивляюсь, – развёл руками Огородников. – Но состояние-то его, не ахти какое. Наружных повреждений, может быть, и нет. Тут Вы правы. А пойди, разберись, что там внутри покалечено.
– Поступим так, Павел Григорьевич, – принял решение врач. – Его нужно в дом перенести. На руках не получится. Очень уж болезненно будет. Носилок, естественно, нет.
– Носилки как раз, имеются, доктор.
– Те, что для переноски мусора и опавших листьев не подойдут. Нужны специальные, медицинские…
– Именно такие и есть. Самые настоящие носилки, которыми оснащались прежние кареты скорой помощи. Я по случаю прибрёл на их толчке. Сам не знаю для чего. Вот, выходит, и пригодились.
– После долгой возни мужчинам, наконец-то, удалось водворить пострадавшего на старую пружинистую кровать на веранде.
– Ему необходим покой, – заявил старый доктор, – смахивая пот со лба. – Вероятнее всего, в нашем случае имеет место ушиб рёбер. Больной жаловался на затруднённое и болезненное дыхание. Дадим ему обезболивающее средство. Не помешает и снотворное. Пусть вздремнёт. В его теперешнем состоянии крайне необходим абсолютный покой. Желательно чтобы кто-нибудь подежурил у его постели.
– Понял, доктор. Жене его я уже позвонил. Будет часа через два. Пока же с ним останусь я.
– Ну, вот и отлично. Если больному станет хуже, без промедления ко мне.
– Непременно. Спасибо большое доктор. Извините ради Бога за беспокойство.
Встревоженная жена примчалась много раньше, чем её ожидали. Пребывая в крайне взволнованном состоянии, она растерянно озиралась вокруг, готовясь услышать самые плохие новости.
– Успокойтесь, голубушка Лариса Викторовна, – попытался успокоить женщину Огородников. – Всё уже позади….
– Что случилось, Павел Григорьевич? – с трудом выдавливая слова непослушными губами, взволнованно спросила она.
– Всё уже позади, всё позади, – Огородников неуклюже топтался возле расстроенной женщины, плохо представляя собственное поведение в подобной ситуации. – Вот и доктор говорит….
– Какой доктор? Здесь была скорая помощь?
– Ну, что Вы, какая скорая помощь? Господь с Вами. Видите ли, Ваш супруг ремонтировал электропроводку, и по неосторожности упал с лестницы. Ушибся, конечно. Но с кем, знаете ли, не бывает. Случай. Слава Богу, никаких переломов. Даже царапин нет. Очень удачно приземлился. Врач дал ему обезболивающее и снотворное. Сейчас ваш супруг спит, и его желательно не тревожить.
– Гора с плеч, – обессилено упала на стул женщина. – А я уже чего только не передумала.
– Нет, нет. Ничего страшного. Сейчас он нуждается только в отдыхе. Несколько часов покоя. А там, смотришь, всё и обойдётся.
– Спасибо Вам, Павел Григорьевич, за помощь. Вы уж извините, что пришлось Вас побеспокоить….
– Ну что Вы, Лариса Викторовна, такое говорите. Какое беспокойство. Соседи должны помогать друг другу. А теперь я вынужден Вас оставить. Если что-то срочное, прошу без церемоний.
– Очнулся, милый, – мягко проворковала жена, поправляя дрожащей рукой край пледа. – Как себя чувствуешь?
– На три с плюсом, – после небольшой паузы шутливо ответил он, заметив, что женщина с трудом сдерживается, чтобы ни разрыдаться. – Ты давно здесь?
– Да уже часа три, пожалуй, – бросив быстрый взгляд на настенные часы, ответила она. – Мне сосед сообщил…. Павел Григорьевич позвонил, и я сразу сюда. Очень болит?
– Не беспокойся. Всё в норме. Кажется, в этот раз я отделался легко. Без больших потерь. Немного ноет тело, вот и все, пожалуй.
– Без больших? – переспросила она, недоверчиво косясь на бледное лицо мужа. – Как ты определил, большие они или небольшие. – Все-таки с трёх метровой высоты выпорхнул…
– Кто видел, с какой высоты я падал? Никто. Так что нечего придумывать….
– Павел Григорьевич говорил, что ты с лестницы упал, с самого верха. А лестница-то у нас четырёхметровая.
– Не было Огородникова рядом, когда я падал. Вообще никого не было поблизости, – раздражённо буркнул он насупившись.
– Ладно, не заводись. Не было, значит, не было. Двигаться сможешь? Мне бы тебя в дом переместить как-нибудь.
– Давай попробуем. Помоги мне сесть. Вот так, – удовлетворённо крякнул он, тяжело усаживаясь на кровати. Под ногами взвизгнуло, послышался хриплый лай. – Тварь эту, зачем с собой приволокла?
– На кого же мне ее оставить? – женщина подняла с пола небольшого лохматого пекинеса и прижала к груди. – Марта уже старенькая. Шерсть вон клочьями лезет. Соседи не хотят брать даже на час. Аллергия, говорят, от собачьей шерсти. А ты сам знаешь, у Марты шерсть лечебная….
– Завела любимую пластинку. Хорошо пусть остаётся, но снаружи. Никуда она не денется, – предвидя возражения жены, аргументировал он своё решение и, убедившись, что собака оказалась по ту сторону двери, попросил. – Помоги мне в дом войти. Я на диванчике пока устроюсь. У этой старой кровати сетка провисает до самого пола. Неудобно лежать.
– Сейчас помогу. Постелю диван и помогу.
На преодоление пятиметрового расстояния до дивана потребовалось почти полчаса.
– Тяжеленный ты, – устало выдохнула жена, с трудом распрямляя спину. – Здесь тебе лучше будет. Лежи, отдыхай, а я приготовлю завтрак. Съестное в холодильнике водится?