Когда его язык прошелся по ее возбужденному клитору, напоминающий небольшой член, она уже не выпускала его головы от этого места. Через некоторое время он услышал ее стон, постепенно переходящий в крик. Он не представлял, что этот чувственный голос может действовать столь возбуждающе! Но внезапно она оттолкнула его, и он упал навзничь.
Она села на его живот и, смотревшие на него груди, казалось, просили ласки. Возможно, так оно и было, и он потянулся к ним. И опять получил пощечину. Тут что-то не сходилось! Она завела его ладони за его голову, и он уставился в небо. Постепенно она стало скользить по его животу в сторону лежащих на траве ног, и уперлась в его гордость. Движением головы она откинула за спину волосы и подняла к небу руки, при этом медленно приподымаясь над ним.
И два, уже самостоятельных существа, отделенных от него и от нее, стали искать друг друга. В один момент ему показалось, что им нужна помощь и вытащил руку из-под головы, но она приложила палец к своим губам, как бы приглашая к молчанию, и он вновь посмотрел на небо.
Наконец, они встретились! Девушка вздрогнула. Он невольно подвинулся ей навстречу. Но она встала вновь во всем своем великолепии, перешагнула через его ноги и легла животом на землю, уложив груди на его бедра. И, глядя ему в глаза, взяла обеими руками его великолепный и по красоте, и по размеру, и по твердости фаллос, и стала его нежно целовать.
Это был Ритуал. Ритуал перехода из пространства Девственности в пространство Женщины! Эти два непересекающихся пространства разделяло неуловимое мгновение, в котором главную роль исполнял Его Величество Фаллос. И в ее глазах он впервые увидел покорность.
В биологическом смысле девственность совершенно бесполезна. Но Бог ничего не создал зря. И, давая человеку разум, он одновременно придал ему и глубокое по содержанию состояние девственности. Ибо понятие нравственности доступно лишь человеку. А следующим пространством Женщины будет Материнство.
Всего этого девушка не могла знать. Ею управляла женская суть, заложенная в нее при рождении. Доведя своими поцелуями его до блаженства, она, не выпуская из рук свое чудо, стала взбираться на него, при этом медленно опускаясь над ним на колени, готовясь к долгожданной встрече двух существ, которые, казалось, жили своей жизнью.
Наконец, все было готово. Она вновь откинула свои длинные волосы за спину, которые легли ему на колени, подняла руки и лицо к звездному небу. Такое небо бывает только высоко в горах, когда звезды кажутся просто огромными. И это было божественным подарком, ибо свершался акт, который навсегда останется Тайной.
Пилат смотрел на это совершенно фантастическое видение в лице неземной девушки. Он все глубже погружался в нее, и неожиданно резко она опустилась, и он пронзил ее, как ей показалось, до самого мозга. Но не было даже возгласа. Он увидел ее перекошенное гримасой лицо с прикушенной нижней губой, и трудно было понять, это результат боли или блаженства.
В этот самый момент они увидели целую гроздь падающих звезд, ниспосланных Богом.
Закинув обе руки за голову, сидя прочно на его ногах, она медленно, а затем ускоряя темп, начала круговые движения. Это походило на танец живота. Глядя на ее выгнутую спину, двигающуюся в танце, и ощущая запах, исходящий от ее тела, Пилат на мгновение почувствовал себя посторонним наблюдателем. Доведенная танцем до оргазма, она кричала и не могла остановить эту бешеную пляску.
В другом случае, он давно бы сдался, но она заставляла его вновь и вновь приходить в себя. Она была сильнее него, стояла над ним и повелевала им, всем его существом. Он был рабом, он был инструментом, и он не имел права на желания! Она была Богиней. Она припадала к его губам, шее, груди, плечам и впивалась в них своими безупречными зубами, оставляя кровавые следы. И желала еще и еще.
Затем она перевернулась на спину, увлекая его за собой, при этом, ни на мгновенье, не выпуская его из себя, и требовала непрекращения этой бешеной скачки. И каждый новый ее крик приводил его в восторг. Она упорно не хотела выпускать его из себя, и каким-то акробатическим образом заставила его оказаться позади себя, при этом встав на четвереньки.
Перед ним открылся потрясающий по красоте вид. Он увидел изгиб ее спины и талии, длинную шею с повернутой головой, лежащей на ее руках, которые обнимали траву и цветы. Ухватившись за ее бедра, он стоял за ней на коленях, и здесь инициатива перешла к нему. По старому опыту, он знал, что эта поза наиболее возбуждающе действовала на женщин. А перед ним была уже женщина!
И вновь он довел ее до оргазма, но на этот раз за криком последовало полное расслабление, и они вместе упали и растворились в полевых цветах. Прижавшись, она обняла его, и на их лицах было полное умиротворение. Потом она встала над ним, и он заметил, что по ее бедру стекает алая кровь. Проследив за его взглядом, она тоже это увидела. Жестом, она попросила его подняться. Приблизив его к себе, и, глядя на него снизу вверх, она пальцами правой руки провела по этой струйке и этой кровью намазала его губы и впилась зубами в его нижнюю губу. Из его губы пошла кровь. И их крови смешались.
После этого, она снова встала на четвереньки, и послушно стала ждать его. Возможно, она хотела передать власть мужчине? Он вновь вошел в свое царство и почувствовал себя хозяином. Она возбудилась мгновенно. Через некоторое время он вышел из нее и осторожно стал возвращаться, но чуть выше. Она была возбуждена и не сразу поняла перемены.
Неожиданно она почувствовала боль и закричала. Но это был другой крик. Она попыталась вырваться, но он был слишком силен. Вцепившись в ее бедра, он стал со звериной яростью ее насиловать. Она кричала, вся извивалась, но это его еще больше возбуждало. В какой-то момент она перестала кричать. Она тихо стонала. Но его дикая страсть как-то передалась ей. Она признала его власть. И в ней проснулось другое чувство, совершенно необычное, и ей стала приятна эта смесь непонятных чувств и боли. Возбуждение все возрастало, и она закричала так, как ни разу до сих пор. Это был финал. Он резко вышел из нее, и она в последний раз встрепенулась.
Теперь он лежал на земле, раскинув руки и ноги по сторонам. Она сидела на согнутых коленях. В ее глазах были слезы. Боже! Почему все девушки, потеряв девственность, плачут? Возможно, это от перехода на подсознательном уровне из одного пространства в другое?
В один момент Пилату показалось, что он вздремнул. Очнувшись, он увидел, что ее нет рядом. Одежда была на своем месте, и он положил ей в карман оставшиеся случайно у него деньги.
– А что там с друзьями? С этим он разберется позже! Но где она?
Уже светало, и опускался утренний туман. Тут он увидел ее. По-прежнему, она была прекрасно обнаженной. В руках у нее было два больших букета. Каждый букет был завернут в большие листья лопуха. В одном из них были цветы, в другом – какая-то трава. Она улыбнулась и тихо села ему на живот, спиной к нему. Он чувствовал себя ее хозяином.
И тут его пронзила боль. Она левой рукой сильно сдавила его яички. Он попытался вырваться, но в ответ получил еще большую боль. Этим она заставила его подчиниться. Но это было лишь начало. В правой руке она держала большой лист лопуха, в котором была крапива, вся мокрая от росы. Она хотела его хорошенько вымыть. Это была месть! Это была пытка. Он был сокрушен.
Наконец, она сжалилась над ним: взяв букет с цветами, стала с большой нежностью очищать от жалящей крапивы опухший от экзекуции фаллос и покрывать его лепестками цветов. Со стороны это было похоже на детскую игру.
Затем он увидел приближающиеся к нему ягодицы, от его живота к груди. Это был другой ракурс. Ее чудо было перед его глазами во всей красе. И он ощутил, как она стала его целовать там, внизу. И делала это все смелее и смелее. Было удивительно, что недавняя девочка вела себя так умело и беззастенчиво.
Но это была природа. Что может быть постыдным в действиях, приводящих к созданию нового существа? Ее никто не обучал – что можно, чего нельзя. Ею управлял инстинкт, страсть. Ее губы, зубы, язык, весь рот набросились на Него. Это было умопомрачение. Уже ни он, ни она ничего не соображали. Они были в другом измерении. Два юных, прекрасных тела пытались максимально насытиться друг другом, эти тела были специально созданы для этого, и одно тело без другого теряло всякий смысл.
Это апофеоз блаженства, подаренный свыше Человеку. И в придуманной немощными людьми морали, эту красоту попытаются максимально унизить. Но невозможно унизить Прекрасное. Разве можно сравнить ту лживую застенчивость Семпронии, когда она безучастно лежала под ним, как будто выполняла некую повинность, с той восторженной раскрепощенностью этой невероятной девушки, с ее обостренным чувством жажды к жизни, ее откровенности чувств, умению отдаваться до конца? Не это ли честность – когда ты отдаешь любимому человеку все, что имеешь, зная, что тот с благодарностью это принимает, и мечтает об этом?
Они подходили к финалу встречи, которая никогда не повторится, ни для него, ни для нее. От этих, совершенно обезумевших поцелуев, он взорвался, и все из него стало вырываться наружу, и она пыталась ничего не упустить из этого источника жизни. И все сильней и сильней свои прекрасным ртом она вытягивала его жизненные соки прямо из резервуаров, что стало приносить ему нестерпимую боль. Она получила все, до последней капли. Он впервые кричал. Казалось, его легкие разорвутся. Опустошенный, он потерял сознание.
Когда он пришел в себя, она стояла у его ног, одетая. Едва приподнявшись, он спросил: «Как тебя звать?» «Мария», – спокойно ответила она и, повернувшись к нему спиной, пошла в сторону своего дома. Густой туман быстро поглощал ее контуры. Но даже сквозь одежду и походку проглядывалась ее незаурядная красота. Он окликнул ее по имени. Но она не остановилась. Ее уже не было видно, и он побежал в ее сторону, крича: Мария!
Когда он догнал ее, она стояла к нему лицом.
– Ты не хочешь узнать, как меня звать?
В ответ она ударила его в третий раз по щеке и исчезла в тумане. Обескураженный, он спустился к воде и умылся. Губа от ее укуса кровоточила. Сорвав пару лепестков с цветов, он приложил их к ране. В голове стали кружиться какие-то сумбурные, непонятные строчки:
«О каком Христе идет речь? Слово „христос“ означает „помазанный“, то есть благословленный с помощью окропления елеем на царствование. Откуда пришло в голову это слово, сейчас, здесь? Впрочем, мало ли что приходит в поэтическую голову» – этот ответ его устраивал.
Утренний туман быстро рассеивался. Вдалеке появились всадники. Это были Марцелл и Луций, искавшие его. Встретив их, Пилат был несказанно рад:
– Слава богу, что вы живы, друзья!
– То же самое мы можем сказать и тебе! – сказал Марцелл. – А почему, собственно, мы не должны быть живы? Исчез же ты.
– А разве к вам ночью никто не заходил? – с удивлением спросил Пилат?
– Вообще – то заходила одна красавица и спрашивала Луция, но я сказал ей, что он евреек не принимает! – пошутил Марцелл.
– Но я серьезно спрашиваю, Марцелл! – сказал Пилат. – Дело в том, что когда я вечером вышел во двор, то в дом вошли какие-то подозрительные лица и вскоре поспешно вышли. Вот я и подумал, что они пришли по ваши души.
– Да! – ответил Луций. – заглядывал один тип в нашу комнату, но увидев меня сидящим на кровати, ничего не сказав, ушел. Видимо, я перебрал вина, и меня стало тошнить; поэтому я проснулся. Я вышел во двор, но к моему удивлению, Пилат, тебя там не было. Я не стал тебя искать и пошел спать. Но утром, когда тебя вновь не оказалось на месте, мы с Марцеллом забеспокоились, но, как оказалось, зря.
– Это уж точно – зря! – рассмеялся Марцелл. – Судя по всему, он нашел ту, из-за которой нас заставил здесь ночевать.
– Я восхищен твоей проницательностью, Марцелл! – с иронией, ответил Пилат. – Да, она была восхитительна!
– Что-то я не понял, была или – нет? – допытывался Марцелл.
– А какая нам разница, Марцелл? – сказал Луций. – Главное – Пилат жив. Нам пора возвращаться, об остальном – в дороге. У нас еще будет много времени поговорить.
Никто спорить не стал, и они отправились домой, в Рим.
А как же Мария? Дома никто ничего не заметил. В своем кармане она нашла деньги: ровно тридцать сребреников. Это была стоимость одного раба Рима.
Падение Понтия Пилата
Вернувшись в Рим, Понтий Пилат занялся накопившимися делами. Обладая хорошей родословной и влиятельными друзьями, он мечтал о блестящей карьере.
Но события, произошедшие с ним в Галилее, не выходили из его головы и мешали работать. Его тянуло в Назарет, и причиной этому, очевидно, была Мария, хотя он и понимал бессмысленность поездки к ней.
Друзья, с которыми Пилат сблизился за время совместной поездки в Иерусалим, не могли не заметить его переживаний. И Марцелл, и Луций прекрасно понимали причину беспокойства Пилата и подтрунивали над ним. Пилат отшучивался от их нападок, и это у него получалось неважно. В конце концов, Пилат сдался и стал просить помощи у друзей организовать ему новую поездку в Иерусалим.
И у Марцелла, и у Луция были неплохие связи, но обосновать новую поездку в провинцию было сложно, да они и не хотели этого делать, и пытались отговорить друга от безрассудного поступка. На очередной встрече друзья решили поговорить между собой откровенно. Марцелл, как всегда, был ироничен и начал с филосовского подхода к теме:
– Друзья! Напомню вам изречение Гераклита: «нельзя войти в одну и ту же реку дважды». Хотя Пилат упорно скрывает свои похождения в Назарете, но по тому, как он стремится туда, понятно, что он влюбился. Так вот, дорогой Пилат, как бы хорошо тебе там ни было, это не может повториться! Поверь великому греку. Да и стоит ли повторять? Не лучше ли эти воспоминания оставить в памяти, как нечто святое? Уверяю тебя, попробуешь повторить, будет полное разочарование. Лично у меня есть правило: никогда не возвращаться в прошлое.
– Я согласен с Марцеллом в той части, что ехать не имеет смысла. Тем более что у тебя нет серьезных намерений, а встретиться с ней вряд ли удасться. Да и вообще это опасно! – заключил Луций. – Что касается «невозвращения в прошлое», я не столь категоричен.
Пилат, несколько подумав, сказал:
– Уверен, что на вашем месте я бы сказал примерно те же слова. Объективно вы правы. Но мне кажется, что, если бы все люди жили «по объективности», они ничем бы не отличались от животных. Что касается моего случая. Понимаю, что любое обоснование моих желаний и поступков будет звучать наивно и смешно. И все же скажу: как жаль, что вы не видели ее – тогда вам было бы легче меня понять. Вы знаете, что я не наивный мальчик в общении с женщинами, поэтому поверьте мне – это не женщина, а богиня! Она настолько совершенна, что, глядя на нее, я не верил, что такое возможно. Она исключительна во всем, и не только во внешнем облике. И жаль, что Луций не видел ее – тогда бы мы продолжили наш разговор о национальной принадлежности!
– Да, все гораздо серьезнее! – произнес Марцелл. – Мальчик влюбился. Время от времени, это происходит с каждым. Как же нам помочь другу, Луций?
– Рецепт прост: надо влюбиться в другую красавицу! – предложил, улыбаясь, Луций. – Кстати, у меня есть на примете одна – Юлия. Она хороша исключительно всем. Единственный недостаток – она внучка Императора. А это таит в себе больше опасности, чем поездка в Иудею.