– Луций! – поддержал друга Марцелл. – Это отличная идея. Но мне не нравится, что в случае удачи, ему придется жениться. Впрочем, такой вариант не так уж и плох. По закону, мы, все равно, обязаны обзавестись семьей, а стать родственником Императора – это прямой путь к отличной карьере. А в этом случае и нам что-то перепадет. Не так ли, Пилат?
– Должен признать, что вам неплохо удается потешаться надо мной! – ответил Пилат. – Я хоть и незнаком с ней лично, но знаю, что она замужем за Луцием Лепидом и у них растет дочь Эмилия. Но я не в обиде на вас. Надеюсь, что когда-либо мне удастся отквитаться.
Луций возмутился:
– Пилат! Это нечестно. Мы к тебе относимся совершенно искренне, и наше предложение реально. С каких это пор ты стал таким обидчивым?
– А это свойство всех влюбленных! – сказал Марцелл. – Но Юлия действительно хороша, и не только своей молодостью, и происхождением. То, что она замужем, не отменяет ее привлекательности, а для любви не существует преград! Но как мы, Луций, познакомим Пилата с нею?
– Это просто. Я достаточно хорошо знаком с Овидием, и он часто собирает на своей усадьбе своих почитателей, где читает им свои стихи. Юлия от него в восторге и, как правило, не пропускает такое событие.
Услышав о возможности познакомиться с Овидием, Пилат с радостью откликнулся на это предложение:
– Я давно мечтал послушать Овидия и с удовольствием пойду на встречу с ним. Возможно, удастся с ним познакомиться. Что касается Юлии, то я не прочь на нее посмотреть.
– Вот и договорились! – воскликнул Марцелл. – Теперь дело за Луцием.
– Что ж, я выясню, когда будет очередная встреча у Овидия и сообщу вам. Главное – чтобы там была Юлия. Кстати, Пилат, где ты узнал такие подробности о Юлии? – спросил Луций.
– Лично для меня, главное – познакомиться с Овидием, – ответил Пилат. – Что касается Юлии, то я считаю, что человек, желающий делать карьеру в политике, обязан все знать о приближенных Императора.
– Тогда, что важнее, выясним после встречи! – заключил Марцелл, – будем ждать известий от Луция.
На этом встреча друзей завершилась, и они разошлись.
Прошло более недели, прежде чем Луций сообщил, что Овидий собирает у себя своих почитателей. Усадьба Овидия находилась недалеко от Рима, и трое друзей направились туда пешком. Овидий всех гостей принимал с радушием, видно было, что ему приятно было их внимание. Пилат много слышал об Овидии, но видел его впервые. Луций представил Пилата и Марцелла Овидию, который, после обмена любезностями, пригласил их пройти во двор своей усадьбы. Гостей, пришедших послушать известного поэта, было примерно тридцать человек, в основном, была молодежь.
Овидий, начав читать стихи, быстро завоевал симпатии молодежи, тем более что в стихах было много фривольных советов влюбленным.
Пилат тоже увлекся поэтической обстановкой и невольно стал сопоставлять свои стихи со стихами, которые звучали из уст Овидия. И здесь Пилат понял, что составление рифмованных предложений – это еще не есть поэзия.
Овидий читал свои стихи почти без пауз, но неожиданно остановился и помахал кому-то рукой. Все повернули головы к входу усадьбы и увидели девушку в сопровождении двух мужчин.
– Наконец-то Вы пришли, Юлия! – воскликнул Овидий. – Что-либо случилось? Обычно перед моим выступлением мы успевали с Вами поговорить.
– Нет, мой кумир! – кокетливо ответила Юлия. – Просто с девушками иногда случаются задержки.
– Вы, как всегда, мне льстите, но мне это нравится! – ответил Овидий и жестом указал на место у столика, куда и направилась Юлия.
– Ну, как тебе Юлия? – спросил у Пилата Луций, – я могу вас познакомить.
– Почему бы и нет? – ответил Пилат, – знакомство с родственницей Императора не помешает.
– Ты хочешь сказать, что как девушка она тебя не заинтересовала? – спросил Марцелл.
– Почему же? Смотрится она неплохо. А кто эти двое, что пришли с ней? – поинтересовался Пилат.
– Она без охраны не ходит. Август очень дорожит своей внучкой, – ответил Луций.
– Друзья, что-то я вас не понимаю. Вы предлагаете мне познакомиться не только с Юлией, но и с ее телохранителями?
– А разве этого мало? – улыбаясь, сказал Марцелл. – Если между вами случится любовь, то вы найдете способы преодоления несущественных трудностей, таких, как эти охранники.
– Нет уж, увольте! – отмахнулся Пилат от предложения. – Зачем мне эти проблемы? Да еще, кроме охранников, существует муж! Но я буду признателен вам, если представите меня ей. Кстати, Овидий бросает на нас косые взгляды – мы ему явно мешаем.
– Ты прав, Пилат! – согласился Марцелл. – Поговорим позже.
Овидий читал увлеченно и часто шутил. Пилат, войдя в мир таланта Овидия, все более убеждался в своей никчемности как поэта. Время от времени Пилат смотрел на реакцию публики и удивлялся ее одухотвореным лицам.
Прошло около трех часов, как началось представление, и Овидий, поблагодарив всех, стал прощаться. Луций подошел к Овидию и попросил его разрешить ему, вместе с друзьями, остаться на некоторое время.
– Луций! – с готовностью согласился Овидий, – о чем речь? Я буду только признателен вам. Я тебе должен выдать один секрет: все поэты очень любят общение с людьми и обожают лесть!
– Тогда у меня еще одна просьба: нельзя ли, чтоб и Юлия посидела с нами? – спросил Луций.
– О, это было бы восхитительно! – ответил Овидий, и обратился к Юлии:
– Юлия, мои друзья предлагают пообщаться в узком кругу. Мы были бы рады, если б Вы к нам присоединились! – обратился Овидий к ней.
Лицо Юлии засияло от этого предложения, и она ответила:
– Вы еще спрашиваете, Овидий? Это даже нечестно, зная мое отношение к Вам.
– Как это красиво, когда людей тянет друг к другу! – улыбаясь, ответил Овидий.
Все сели за большой стол, установленный в саду под тенью деревьев. Овидий приказал прислуге принести фруктов и различных напитков.
– По праву хозяина дома, хочу представить Вам моих новых друзей, – обратился Овидий к Юлии. – Луций, Марцелл и Пилат.
– А с Луцием мы знакомы, – сказала Юлия, – нас представили друг другу на приеме во дворце моего деда.
– Действительно, это так! – подтвердил Луций. – А Марцелл и Пилат мои близкие друзья. Надеюсь, они вам тоже станут симпатичны.
– Нисколько не сомневаюсь в этом! – поддержал Луция Овидий. – У Марцелла не может быть плохих друзей, тем более, если они ценят поэзию.
– Дело не только в поэзии, – добавил Луций. – Мы недавно втроем возвратились из Иерусалима, и там был повод для проверки нашей дружбы.
– Как интересно! – по-детски воскликнула Юлия. – Расскажите, пожалуйста, что там произошло?
– Давайте мы расскажем об этом в другой раз, – включился в разговор Пилат. – Все-таки, сегодняшний день принадлежит нашему любимому поэту.
– Спасибо за признание, дорогой Пилат, но я непротив послушать рассказ о ваших приключениях, – сказал Овидий.
– А я поддерживаю позицию Пилата, – вступился за друга Марцелл. – Мы все пришли послушать Овидия. И это – главное. Вы не возражаете, Юлия?
– Ни в коем случае! – согласилась она. – Но при условии, если нам Овидий расскажет интересную историю.
– Что ж, если сама Юлия просит, я не могу возразить, – согласился Овидий. – Тогда слушайте. Поскольку среди нас всего одна девушка, я расскажу, какое сильное впечатление может оставить на мужчину странная девушка.
Это произошло много лет тому назад. Меня всегда тянуло к местам, описанным в Торе. И однажды мне это удалось, и я отправился к горе Арарат, к которой причалил Ной на своем ковчеге. Это было далекое и опасное путешествие, но те впечатления, которые я приобрел там, помогли мне в создании многих моих произведений.
Когда я прибыл в Армению, где расположен Арарат, мне посоветовали местные жители посмотреть на него издалека, со стороны его северной долины. Я был потрясен его красотой и подумал тогда, что Бог, кроме всего прочего, также прекрасный архитектор. Это мнение еще более утвердилось, когда я стал подниматься на гору Арагац, находящуюся севернее Арарата.
Причиной моего восхождения на Арагац было желание лучше разглядеть Арарат. И тогда я впервые столкнулся с эффектом того, что чем выше я карабкался по склону Арагаца, тем огромнее казался Арарат. Тогда я еще более уверовал в гениальность Бога-архитектора, ибо сам Арарат менял свое лицо, в зависимости от глядящего на него солнца. Много позже я вспомнил об этом эффекте, когда сам рос как поэт и видел, и ощущал на себе, как велики Вергилий и Гораций, не говоря уже о величайших греках: как бы высоко я не поднимался, они были гораздо выше.
По мере поднятия на Арагац, горная речка, протекающая по ущелью, становилась все уже. Мне захотелось увидеть ее исток, и я спустился к речке и пошел вдоль ее берега наверх. Каково же было мое удивление, когда увидел, что речка вытекает из достаточно большого озера. Еще более меня удивило, что у озера сидел человек в большой шапке и ловил удочкой рыбу. Я решил подойти к нему, хотя не понимал, на каком языке нам придется общаться. Но эта проблема разрешилась сама собой, ибо рыбак обратился ко мне со словами: «Эй, римлянин! Какими судьбами?». Я поздоровался в ответ и поинтересовался, откуда он знает наш язык и как он узнал, что я римлянин. Он ответил, что несколько лет был в плену у римлян и нас он может узнать даже по походке.
Честно говоря, я не знал, принять этот ответ за комплимент или обиду. Мы разговорились, и он рассказал, что живет здесь в горах со своей большой семьей, подальше от людей; содержит скот и имеет пасеку. Обещал накормить уникальным медом. Я обратил его внимание на серых уток, ныряющих в озеро. Как оказалось, это перелетные птицы, и они останавливаются здесь на кормежку. Однако интереснее было другое: над озером летала одинокая чайка. Рыбак сказал, что каждую весну эта чайка прилетает сюда и живет все лето одна; другие чайки сюда не прилетают. У нее нет пары даже весной. Ближайшее место, где живут чайки, это высокогорное озеро Севан, а это маленькое озеро их не интересует. Как видно, склонность жить одному принадлежит не только некоторым людям!
Рыбак был интересный собеседник, обожающий свою землю и готовый говорить о ней, казалось, сколь угодно долго. От него я узнал, что Арагац имеет четыре вершины, но на самую высокую из них он не рекомендавал мне подниматься одному, а вот на ближайшую, южную, он даже предложил мне составить компанию. Я поблагодарил его за любезность, и мы распрощались.
До вершины я добрался довольно быстро. Отсюда Арарат сиял во всем своем снежном великолепии. Неплохой порт для ковчега!
Я решил немного отдохнуть и присел на камень. Честно говоря, я впервые поднялся на вершину горы, и вид открывшегося пространства завораживал. Но что-то мне показалось необычным, и я никак не мог понять, что именно. И вдруг меня осенило: звук! Здесь была абсолютная тишина. Ему неоткуда было появиться: ведь все источники звука остались там, внизу. Здесь нет ни деревьев, ни ручьев. Это было похоже на некое блаженство, на красоту, о которой я не подозревал. Мне не хотелось уходить куда-либо.
Не успел я подумать о том, что мне повезло с ясным небом, как увидел, что ко мне приближается небольшое облачко, и я решил, что пора возвращаться вниз. Для меня здесь все было внове, и захотелось проследить за летящим облачком, которое все ускоряло свой полет. Наконец оно подлетело к горе и, зацепившись за нее, остановилось. Верхняя часть облачка начало наваливаться на его нижнюю часть. Создалось впечатление, будто оно стало уплотняться и уменьшаться в размере.
Мне показалось, что от высоты у меня начались галлюцинации, поскольку уплотняющееся облачко стало постепенно принимать очертание человека. В конце концов, недалеко от меня я увидел обнаженную девушку. Она была удивительно хороша, но что-то в ней смущало меня. Приглядевшись, я понял, что меня смутило: на ней не было волос, даже на голове. И еще: она была настолько белой, что казалась почти прозрачной.
На меня она не обратила никакого внимания. Возможно, просто не заметила. Немного постояв, она стала спускаться вниз. Я двинулся за ней. Дойдя до озера, она с небольшого склона нырнула в воду и долго не появлялась. Я решил, что мне все это почудилось, и хотел уже пойти дальше, вниз, когда на поверхности воды показалась ее голова. В обнаженной девушке, выходящей постепенно на берег, всегда есть что-то грациозное, а здесь ее воздушная белизна, в сочетании с прозрачной водой, придавала этому нечто нереальное.
К вечеру в горах на такой высоте всегда бывает прохладно, не говоря уже о холодной воде озера. Но девушку это совершенно не волновало. На что я еще обратил внимание, когда она вышла из воды, что на ее теле небыло ни единой капли воды.
Затем девушка стала собирать полевые цветы. Я не видел раньше таких красивых синих и желтых цветов. По своему размеру они были очень маленькими и едва приподнимались над землей. Но что привело меня в восторг, так это их цвет. Это были пронзительно чистые цвета, как синий, так и желтый. Признаюсь, мне больше не приходилось видеть такого. Судя по всему, девушка тоже была к ним неравнодушна. Она одновременно срывала цветы и вязала из них венок. Когда венок был готов, она надела его себе на голову; и мне показалось, что я сойду с ума от этой красоты, исходящей от ее облика.
В какой-то момент я даже устыдился, что слежу за ней, но оправдал себя тем, что она меня не замечает
А Незнакомка вошла в речку, скорее похожую на ручей, и пошла вниз, искусно обходя гладкие валуны, подобно журчащей воде под ее ногами. Я шел за ней по ущелью и вспоминал Бога не только как архитектора, но и как непревзойденного скульптора, сумевшего создать такое совершенство, как женское тело. Мне всегда хотелось описать сущность этой красоты, но так и не удалось. Более того, как мне кажется, это не удастся никому никогда, ибо так задумал хитроумный Бог!
Мы уже спустились от озера настолько, что появились кустарники и небольшие деревья, а речка все более увеличивалась в размерах, и шум ее становился все громче. Девушка находилась уже по колено в воде. Увидев на берегу цветы, похожие на колокольчики, она вышла из воды и направилась к ним. Она сорвала всего два цветочка и надела эти колокольчики на свои соски так, что хвостики оторванного цветка торчали наружу. Я приписал себе этот ее жест. «Может, она устыдилась?» – подумал я.
Какая мужская наивность! Да я для нее просто не существовал!
Здесь Овидий сделал паузу и обратился к Юлии:
– Юлия! Вам не наскучил столь длинный рассказ?
– Напротив! Очень интригующе. Продолжайте, пожалуйста.
– Благодарю! Осталось немного до финала – сказал Овидий и, подозвав слугу, дал ему какие-то указания, после чего продолжил свой рассказ:
– Должен вам сказать, что с тех пор я люблю горные реки за их динамику и неповторимость на каждом участке своего течения, где вода находит для себя замысловатые пути между камней. Я могу часами сидеть у реки и общаться с нею, как с живым существом. Возможно, к этому меня привела та девушка из облака, которая шла вниз по течению. Ее поведение было совершенно непонятно. Куда она шла, тем более что уже вечерело, а в горах быстро темнеет?
Развязка наступила совершенно неожиданным для меня образом. На одном из уступов реки, образованных огромными булыжниками, девушка остановилась и посмотрела наверх. Затем соскользнула в небольшую заводь и окунулась в нее с головой, и стала совершенно невидима для меня, хотя вода была исключительно прозрачна. Через некоторое время она медленно вышла из воды и стала вползать на водопад, образованный уступом, обнимая его своим великолепным телом. Затем она повернулась спиной к стекающей по ней воде, и я, неудержавшись, вошел в воду, оказавшись перед ней в нескольких шагах. Как ни странно, на ее голове по-прежнему был венок, а на груди, крепко ухватившись за соски, два цветка. Девушка стояла во весь рост, подняв руки над головой, и я увидел ее глаза, по цвету напоминающие ясное дневное небо. Мне показалось, что она смотрит не на меня, а сквозь меня.