На том конце замолчали, и в комнате повисла мертвая тишина.
– Через сколько я появлюсь? – Оксана подняла вопрошающие глаза на своего ухмыляющегося мужа, которого ситуация лишь забавляла.
– Через пятнадцать минут, – шепнул Малахов.
– Через пятнадцать минут, – повторила она в трубку. – А почему? Я могла бы и быстрее добраться… Раз начальство в жутко разгоряченных чувствах. Не стоило дразнить тигра палкой, зайдя в его клетку.
– Второй раз, Сана, разогревать для тебя котлеты я не собираюсь, – невозмутимо ковыряясь вилкой, произнес муж. – Садись, доедай.
– Ты, черт, в такие моменты способен думать о еде? – неподдельно возмутилась она поведением мужа. – «Садись, доедай!». Какой же ты все-таки раб своего желудка! Никакой сознательности, сплошной эгоизм!
– Сана, – муж остановил на ней свой взгляд, – начальству однобоко, без разницы, если оно ждет, прибудешь ты к нему на пять минут раньше или позже. А раз оно к себе вызывает, то дело серьезное. Поэтому сиди и ешь, ибо неизвестно, когда ты сможешь заправиться в следующий раз. На сытый желудок, моя радость, любые разносы переносятся намного легче. А на голодный желудок тяжко! И совесть в такие минуты грызет с особой изощренностью, и уверенность в себе куда-то трусливо сбегает.
– Это ты знаешь по себе? Богатый жизненный опыт. Да?
– Да, только так и никак не иначе… – подтвердил Жека.
В свое время он на начальственном ковре по несколько раз за день бывал, привык ко всему. Хотя, как можно привыкнуть к дерьму…
– Кушай-кушай, моя радость. Кушай и никого не слушай…
Привыкнуть к унижающим достоинство разносам у них приличному человеку тяжело, но каким-то образом сделать все ж их последствия менее воспринимаемыми – это возможно и даже нужно.
Большой начальник с высоко поднятой головой, осознавая всю свою горделивую важность, не торопясь, вышел через главный вход. Гостя провожали угодливо любезничающий комендант, дежурный по караулам.
– В городскую прокуратуру! – приказал он водителю.
Порученное ему дело следак выполнил, вырвал из рук военных двух подозреваемых. Выбить из них подтвердительные показания будет делом техники. Он даже и не знал, что и его кое-кто использует «втемную».
Тюремный «воронок» или, как его по-другому называли, «автозак» выехал из первых ворот, прошел через вторые. Прокатился еще метров десять, встал перед длинной вереницей спешащих машин, выпущенных светофором на ближайшем слева от них уличном перекрестке.
– Как поедем, товарищ прапорщик? – водитель глянул на старшего машины. – Через 5-ую Станцию махнем?
Поморщившись, прапор отрицательно качнул головой:
– Нет, проулками проедем. Там нет пробок и намного короче.
– Налево, так налево! – солдатик начал выворачивать руль, им, что наступать – бежать, что отступать – бежать. – Повернем на Сегедской?
Лишь на неуловимый миг прапорщик призадумался:
– Нет, давай прямо, свернешь направо на Чапаевской дивизии.
– Там одностороннее движение… – водитель озадаченно моргнул.
– Ничего, мигалку свою включишь. На кой хрен она стоит?
Водитель «шестерки», будто он минуту назад сладко не спал, выждал и крадучись тронулся следом. Через одну машину пристроился сзади.
– Жора, – пассажир забеспокоился. – Они поехали прямо. Если мы пойдем за ними по Чапаевской, они сразу поймут. А в объезд через 2-ую Фонтана мы не успеем. Уйдут волкодавы тюремные, уйдут!
– Не свисти, Малыш… – водитель «шестерки» внимательно смотрел за впереди идущей машиной. Я говорил, чтобы ты изучал прилегающую территорию. Проскочим мы вдоль трамвайных путей мимо телестудии и свернем на 3-ей Станции. И никуда ушлые вертухаи от нас не уйдут.
– Там крутой съезд. Ненароком можно застрять, тачку покалечить.
– Машину долбанную жалко? Боишься, что растрясет твой желудок?
Распугивая идущий навстречу плотный поток, автофургон промчался вдоль трамвайных путей и свернул в Артиллерийский переулок. А там…
– Писец! – не скрывая рвущегося наружу раздражения, недовольно проворчал боец, уткнувшись в стоящую впереди большегрузную фуру.
А ведь он сразу так думал, хотя и промолчал. Боров-прапор тут редко бывает, а он здесь ездит часто. Сколько раз тут бывало, что грузовики, принадлежавшие местной конторе, перегораживали весь проезд.
Полоса встречного движения, видать, уже с самого утра была занята длинной чередой беспорядочно припаркованных машин, должно быть, оставленных сотрудниками рядом расположенной фирмы. Сзади их вмиг наглым образом приперла темно-вишневая «шестерка».
– Оп-па! – Жора мгновенно оценил обстановку и сориентировался. – То, что доктор прописал! Есть что-то наверху. Вперед, Малыш, вперед!
Чертыхаясь, водитель внезапно попавшего в ловушку «воронка» быстро-быстро опустил боковое стекло и высунул руку, подавая сигнал легковушке, чтобы та отъехала немного назад и освободила проезд.
Но, видно, его превратно поняли. Дверцы «шестерки» раскрылись, и два бугая вприпрыжку поскакали на разборки. Боец поежился. Попали они в переплет. Единственное, о чем он успел напоследок подумать.
Все остальное заняло какие-то секунды. Не больше. Пробегая справа по борту, Малыш вставил в боковую дверь съемную ручку и на ходу провернул ее. В вытягиваемой руке Жоры, подбежавшего к кабине слева, показалось черное длинное вороненое дуло пистолета ТТ с глушителем.
Негромкий щелчок, и растерявшийся прапорщик краем глаза увидел, как водитель неловко подался вперед и расплылся на рулевом колесе. Рука лихорадочно пыталась выдернуть табельный «Макаров» из кобуры.
Но одно дело, безнаказанно махать своими пудовыми кулаками перед носом беззащитного заключенного, и совсем другое, когда оно доходит до необходимости применения оружия в экстремальной ситуации.
Усмехнувшись, Жора навел пистолет на трусливо замешкавшегося охранника. Реакция у взмокшего прапора мгновенно сработала, желание выжить толкнуло вниз, и он рыбкой ловко нырнул под второй выстрел, направленный ему в голову, прикрылся неподвижным телом навечно притихшего водителя, надежно спрятался за ним. Пропущенную им пулю поймал на себя Малыш и стал медленно оседать на серо-грязный асфальт.
– Жора, как же это? За что? – изумленная улыбка застыла на губах напарника. – Мы с тобой на это не договаривались…
– Прости меня, Малыш, я не хотел. Но, видно, так твои звезды легли.
Табельный ПМ охранника высвободился, дрожащая рука вытянулась в сторону хладнокровного убийцы. Прапор получил фору, но до конца воспользоваться ею не смог. На три выстрела он успел ответить одним, последним в своей жизни. Произведи он свой выстрел чуть раньше, то…
Два узника непонимающе крутили своими головами во все стороны, пытаясь понять происходящее вокруг них. Затянувшаяся стоянка в узком проулке рядом с училищным забором. Беготня, крики, шум, ругань. Натренированный слух четко уловил три глухих щелчка и один гулкий.
Бойко ткнул дверь ногой, и она вдруг легко распахнулась. Не думая, Филимонов толкнул товарища к выходу и выпрыгнул за ним. Казалось, никто вокруг ничего так и не заметил. Пятясь назад, они бочком-бочком проскользнули между фурой и припаркованными машинами.
Позади них оставались четыре трупа, верная возможность попасть в СИЗО и быть задушенными в тесной камере или повешенными на неизвестно откуда взявшемся шнурке. А впереди замаячила свобода…
Одним броском, дождавшись зеленого света, беглецы проскочили скоростную трассу, смешавшись в общей толпе вечно куда-то спешащих пешеходов. Проезжая часть была довольно широкой, а время на переход давалось мало. Вразвалочку этот перекресток пересечь не выходило.
– Олег, куда дальше? – затравленно озираясь, на бегу спросил Бойко, с трудом переводя сбившееся дыхание.
Не оборачиваясь, Филимонов через шаг пояснил:
– К парку… через кладбище… выйдем на «Поездную». Затеряемся в толпе, которой всегда в это время полно. Сядем на электричку. Лишь бы она шла со стороны вокзала, остальное все значения пока не имеет. Скоро начнут искать. Объявят план «Перехват» и кучу всего…
– Может, Олег, вернемся, пока еще не поздно, а? – тяжкие сомнения терзали измученную душу Бойко. – За побег еще добавят…
– Миша, ты что, не понял? – круто обернувшись, Олег замедлил движение, с силой встряхнул натолкнувшегося на него товарища. – Не знаю, кто и зачем напал на фургон, но явно они не нас хотели спасти.
– А что им надо было? – Бойко в растерянности совсем остановился.
– А хрен его знает! Уйдем, тогда будем думать. Шевели «батонами»!
Прибыв в свой отдел, майор Полищук направилась к начальнику.
– Ксана, слава Богу! Нашлась, – Ковальчук поднялся ей навстречу.
– По плану работала, Алексей Петрович, – поблескивая озерками с чистой голубой водицей, непринужденно пожимая плечами, ответила Оксана. – Вы мне его утром утвердили. Опрашивала местное население…
– Подожди секунду, – полковник резко нажал на кнопку селектора внутренней связи. – Капитана Смирнова ко мне!
Удобно расположившись в мягком кресле, скромно закинув ногу на ногу, майор с признаками сохранившегося беспокойства спросила:
– Что-то случилось?
Нервный стук полковничьих костяшек по столу прекратился, шеф сверкнул озабоченными глазами:
– Понимаешь, Ксана, полчаса назад звонит Сам и орет в трубку что-то несуразное про тебя и твое аморальное поведение.
В ответ Оксана выжидающе вытянула свою изящную шею:
– И что из этого следует? Кому мешает моя личная жизнь, и откуда пошел ошеломительный и непонятный дымок…
– А то самое! – Ковальчук хлопнул кулаком по столу. – Что кому-то где-то там, наверху, страшно не понравилось то, что выдвигаешь ты…
– То есть? – майор никак не могла свести концы с концами.
– Кому-то не нравится твоя версия о непричастности Филимонова и Бойко. Ты все ломаешь, всю их четко выстроенную логическую цепочку.
Наверное, в пылу разговора они не расслышали, как вошел Саша.
Четко отработанными движениями Смирнов эффектно раскрыл свою папку с оперативно отпечатанным отчетом:
– Они пробыли там в общей сложности около десяти, ну, максимум пятнадцати минут. Компьютер зафиксировал внесенные изменения в 20.22. Один из агентов проводил их до дверей. Он показал, что офицеры свернули налево и направились к своей припаркованной у будки машине.
– Где эти две пигалицы успели их запеленговать и зафиксировать?
– Видно, поворачивая на улицу Филатова, они вышли на девчонок из-за деревьев, а подружки, скорее всего, не обратили на это внимания, так как все их мысли были заняты впереди идущим Мэтром…
– Лучше бы они вовсе не заметили этих мужчин, не обратили бы на них своего несколько отвлеченного и рассеянного внимания.
– Вот чертовщина! Все уперлось в какие-то секунды…
Неплохо знакомая с тем местом, Оксана попыталась представить себе весь их маршрут, непонимающе пожала плечами:
– Ну, не могли они за одну минуту пробежать сто метров по тому направлению, куда шел Иванчук, пырнуть его ножом и вернуться назад…
То же самое пытался понять и Ковальчук:
– Уходить от своей машины, чтобы потом к ней вернуться? Зачем?
– И я вот говорю: зачем? – Смирнов подмигнул своей начальнице. – Зачем им разыгрывать цирк, светиться у будки, чтобы их там запомнили? Все можно сделать намного проще. Будь на их месте профессионалы, они провели бы эту операцию много проще, не привлекая лишнего внимания.
– Ладно, Ксана, – Ковальчук поднялся. – Пошли к шефу.
Строгая секретарша в довольно короткой мини-юбке и фривольно тонкой полупрозрачной блузке остановила их и сообщила о том, что Сам только-только перед самым их приходом в самом тяжелом расположении духа уехал на Думскую площадь, куда его срочно вызвали.
– Ларочка, – полковник пустил в ход все свое мужское обаяние, – а ты, случайно, не в курсе того, зачем его туда попросили?
– Алексей Петрович, честно-честно, ничего не знаю, – девушка мило улыбнулась, показывая, что и на деле говорит им всю правду. – Сказал, чтобы вы его ждали и никуда не уходили. Строго-настрого предупредил, чтобы я вас никуда не отпускала, ни под каким предлогом.
– Блин, час от часу не легче, – начальник 2-го следственного отдела, озадаченно покачав головой, опустился в глубокое кресло. – Засада. Присаживайтесь, Оксана Степановна. Придется ждать…
– Нет ничего хуже на свете, чем две вещи: ждать и догонять…
Сгорбленные фигуры, крадучись, пробирались по молодому парку. Шли они, укрываясь густыми кустами. Могли бы идти и по дороге, но на руках у них болтались наручники. Филимонов скользил взглядом вдоль зарослей и внимательно смотрел себе под ноги и по сторонам, ища что-нибудь подходящее, что можно было бы использовать в роли ключа.
– Миша, стой! – Олег нагнулся, разгреб опавшие листья и поднял кусок заржавевшей проволоки.
– Надо идти! – Бойко непонимающе посмотрел на товарища.
– «Браслеты» бы нам не мешало снять, – Филимонов стал ковыряться в замочке самодельной отмычкой.
Устало опустившись на землю, Михаил недоверчиво покосился:
– Думаешь, у тебя что-то выйдет?
– Наручники – самопалы. На нормальные «браслеты» денег, небось, пожалели, – Филимонов потер покрасневшее запястье. – Давай руки!
Левая рука Бойко освободилась, и он по-детски улыбнулся. Он не верил, но вышло. Миша попробовал силы в пользовании самодельной отмычкой, ибо левая рука у Филимонова, вернее, кисть плохо слушалась его после травмы. Сам Олег не мог ею орудовать, а потому попросил помочь ему Михаила. Не с первого раза, но у Бойко тоже получилось.
Трезво подумав, беглецы поснимали с погон и петлиц выдающие их принадлежность к одному спецподразделению все знаки различия. А в такой униформе половина мужиков в городе ходит. Тех, кто из простых, из трудяг. Удобно и практично. В ней можно работать, в ней же можно и по городу шастать. То же, что и джинсовая одежда, только своя…
По кладбищу шли, не таясь, минули калитку с тыльной стороны. Из-за угла со стороны завода «Краян» появился десятый трамвайчик. Они вскочили, проехали две остановки. Не дошла до них кондуктор, с трудом соизволившая оторвать весьма объемистый зад от переднего сиденья с табличкой «Места для инвалидов и пассажиров с детьми». До стации оставалось метров двести. Бойко на ходу прислушался. Справа доносился характерный свист приближающейся электрички.
– Бежим, – коротко кинул он все понявшему Филимонову.
Стоянка – всего одна минута, но они должны были успеть, должны! Вскочили беглецы в последний вагон. Двери за ними автоматически захлопнулись. Раздался свисток, и им показалось, что это пошла назад платформа, а они все еще стояли на месте.
– И на что мы сели? – Бойко нашел в себе силы улыбнуться. – Хотелось бы узнать, куда повернулось колесо фортуны, на какой край света понесла нас капризная судьба.
– Если через пару минут свернем направо, то поедем мы в сторону Колосовки. Если нет, то наш путь лежит в Аккерман.
– И что дальше? – с какого-то момента Миша целиком и полностью полагался на своего друга и собственных идей просто не выдвигал.
В ответ Филимонов грустно улыбнулся:
– В первом случае доедем до стации Степная…
– И куда потом?
– Там много садов-огородов… И с голоду не помрем…
– А если…
– Выйдем на оптовом рынке на «7-ом километре». Там полно народу.
– И… что?
– Там у Малахова свои торговые «точки». Попробуем связаться…
Колесные пары гулко застучали, заскрипели, не снижая скорости, проскакивая через многочисленные «стрелки». Если состав не тормозит, то… Беглецы переглянулись. Электричка пошла прямо.
– Значит, такова наша судьба, – философски заметил Филимонов. – Едем на рынок и там уже по плану…