Увидав меня, нечеловеческих размеров человек, направился в мою сторону и улыбнулся, тут я увидал, что его маленький рот, может во время улыбки растягиваться до невообразимых размеров и посередине рта у него блестел металлический зуб.
– Добрый вечер, молодой человек! – поприветствовал меня он, даже произнося эту фразу, его натянутая улыбка не сходила с лица.
– Добрый! – ответил ему я, доставая билет из внутреннего кармана пиджака.
– По всей видимости, вы Виктор!? – не сомневающимся тоном, спросил человек.
Я, кивнув головой, показал билет.
– Замечательно, мы вас ожидали! Очень долго ждали Ваше появление! Я конферансье этого вечера! – сняв шляпу и обнажив лысую, шарообразную голову, представился этот гуманоидоподобный человек, именно таким я его представил себе после того, как он обнажил голову.
– Я не опоздал, надеюсь? Я слегка заблудился в здешнем тумане. – пытаясь оправдать опоздание, спросил я.
– О нет! Вы сегодня главный гость сегодняшнего вечера! Здешний туман и правда живет своей собственной, одинокой жизнью. Порой туман, окутывая человека, пытается проникнуть в его голову и тем самым возбудить в нем страхи, переживания, обиды человека. Но летний туман наиболее предрасположен к обману, он может создавать иллюзии, обманув взгляд людской, внушить то, с чем в обычных условиях никогда бы не согласился! – мистическим голосом повествовал он.
– Вы хотите сказать, что туман живет своей собственной, разумной жизнью? – спросил я.
– Не только живет, у него есть еще и свои цели в этом мире, например, обмануть человека, хотя, наверное, обман свойственен всем разумным объектам природы. Как на вас, например, повлиял туман? – спросил он и мне показалось, что один глаз его заблестел ярче, чем его сосед.
– Никак, только лишь я заблудился и не смог сразу найти ваш шатер! – кривя душой, ответил я.
– Из вашего ответ можно выделить две части: первый он обманул вас, и второй он обманул меня, вашими устами!
В каждом слове этого гиганта была некая ирония ибо мне казалось, что он знает мой ответ на перед.
– Готовы ли вы подобно туману искажать сознание других людей, создавая образы, которых на самом деле нет, но перед глазами людей они есть, обманывать, создавать иллюзии, делать видимость? – спросил он с неким укором, но в то же время его вопрос вызвал у меня противоречивые чувства.
– Я никогда ничем подобным не занимался и не представляю себе, как таково происходит! Я в жизни никого не обманывал, не считая мелких недоговорок и копеечных мистификаций! – с обидой ответил я, все же мне показалось, что он пытается уличить меня во лжи.
– Вы обиделись? Уверяю вас, вам не стоит этого делать, сегодняшний вечер покажет вам настоящий обман, увидав который ваша жизнь изменится, вы иначе будете смотреть на такие вещи, как обман, ложь, фантазии и даже галлюцинации! – выставив ладони вперед, показывая жестом извинение, сказал он.
– Что вы знаете об обмане? – спросил я.
– Абсолютно все! Прочтите свой билет, что там написано.
– «Театр теней»! – не смотря в билет ответил я, будучи уверенный в правильности своего ответа.
– Да именно, теней. Ведь тени это и есть обман, обман зрения. Тень откидывает изображение предмета, хотя таковым не является. Смотря на тень, ты видишь одно, но ступив на место, где тень обнимает землю, ты обнаруживаешь, что там пустота, ничего нету. На этом представлении ты увидишь этот постулат во всей его красе. А теперь посмотри на свой билет повнимательнее! – подмигнув мне, попросил о этой услуге конферансье.
Повторно достав билет, я обнаружил, что на нем было написано переливающимся золотым цветом: «Тень отбрасывается лишь с того предмета на которое воздействует свет». Этой надписи не было, в этом мне не приходилось сомневаться, так как билет мои глаза исследовали вдоль и поперек, она появилась только что.
– «Прямо чудо, какое то! Этого не может быть. Похоже, данный субъект непревзойденный шарлатан и фокусник!» – подумал про себя.
Мне показалось, что он прочел мои мысли, потому что он слегка нахмурился, но увидев то, что об этом подумал я, он вернул на лицо свою широченную улыбку. В ответ мне пришлось вежливо одарить его своей улыбкой.
– Туман и тени они между собой связаны больше, чем вы себе можете представить. Они оба ведут свою игру в этом мире, и главная их задача обмануть, ввести в заблуждение непосвящённый взгляд человека. Человек иногда хочет увидеть НЕЧТО, то чего он объяснить не в состоянии и туман, и тени помогают ему в этом. – сказал он.
– Значит туман, из-за которого я заблудился, был своего рода некий рекламный перфоменс вашего «театра теней»? – спросил я.
– Он никак не связан. Напоминаю, туман живет своей жизнью, он не подвластен никому, но ему подвластны все. Стоит только туману запеленать твое тело, глаза, ты полностью оказываешься в его власти. Если ты захочешь что-то увидеть, то ты увидишь, а если не пожелаешь, то все пройдет стороной от тебя. – коротко ответил конферансье.
Мне показалось, что его уста солгали, но солгали настолько красиво и непринужденно, что не к чему было прокопаться и в его слова хочешь – не хочешь, поверишь.
– Я не опоздаю на представление? Возможно мне стоит пройти в помещение театра? – спросил я, пытаясь закончить беседу с конферансье-философом.
– Придя сюда, вы уже успели и опоздание больше не ваш недостаток! – загадочно ответил он.
– Я не понимаю о чем вы? – спросил твердо его я, устав от его фраз-загадок.
– Вы следили за временем? – вопросом на вопрос спросил он.
– Да, я пунктуальный человек и поэтому приехал сюда практически за час до представления! – утвердительно ответил ему я.
– А который час в данную минуту? – спросил он, словно ему известно это, но мой ответ должен был удивить меня.
Но я, увидав цепь карманных часов, которая заканчивалась в боковом кармане фрака.
– У вас есть свои часы, скажите лучше вы, который сейчас час? – теперь я ему ответил вопросом на вопрос, хотя это прозвучало довольно грубо и нетактично.
– «Пусть так, устал я уже от загадок и вопросов за этот вечер!» – подумал я, оглядываясь по сторонам.
Он, улыбнувшись и посмотрев на цепь своих часов, достал их из кармана.
– Мои часы показывают совершенно иное время, оно сильно отличается от вашего, поэтому мне нет смыла сообщать вам сколько на моих часах. – добродушным, но все же холодным голосом ответил он.
Его ответ для меня прозвучал не менее грубо и глупо, мне хотелось развернуться и покинуть общество сего странного субъекта.
– Значит и мои часы показывают время только для меня! – с обидой ответил я и взглянул на свои часы, закатав рукав пиджака, затем тут же спрятал под рукавом пиджака. Но одумавшись, вновь закатал рукав и внимательно взглянул на часы. Увидев время, которое показывал циферблат моих часов, заставил меня ужаснуться и удивиться одновременно. Часы показывали время одиннадцать часов пятьдесят пять минут, но удивило ни это, а дата, сообщавшая мне, что прошла ровно неделя.
– «Как такое возможно, мои часы, подаренные мне моими родителями на мои десять лет, ошибались, на целую неделю? Механические часы, впервые за двенадцать лет ошиблись. Последний подарок моих родителей сломался.» – подумал я.
Но это было не единственное «предательство» моих часов, они ко всему еще и остановились. Я снял часы с руки и попытался их реанимировать. Однако попытка их завести оказалась неудачна. Все это время конферансье смотрел за моими тщетными попытками воскресить механизм.
– Здесь время остановилось! – серьезным голосом сказал он.
Я промолчал.
– Уверяю тебя, ваши часы не врут. Хотя часы наверное единственный механизм способный к обману. – говорил конферансье экстравагантного вида.
– Мои часы просто сломались, не мог же я разгуливать в тумане более недели, притом, что стояло одно время суток-ночь. – убеждал я его и себя самого.
Я более не желал общаться с этим типом, так как пришел к выводу, что он либо психически болен, неадекватен либо попросту пьяный и попытался пройти мимо него.
– Вы хотите пройти в шатер? Не спешите, я докажу вам, что с вашими часами все в порядки. – останавливал меня он, встав передо мной.
– Это каким же образом? – холодно я поинтересовался, ожидая от него очередную нелепость.
– А вот таким, что если я вам скажу, что сначала время опередило ход событий, затем оно остановилось! Показать? – спросил он.
Я ничего не ответил, лишь кивнул утвердительно головой. Мне был не интересен его новый фокус, но мне хотелось побыстрее увидеть, как он достает кролика из шляпы и побыстрее оставить его общество.
– Отлично! Сейчас вы увидите первый номер представления! Смотрите на моих ассистентов. – сказал он, указывая на двоих жонглеров.
И в этот самый момент я остолбенел и не мог пошевелиться, моему удивлению не было предела, да и моя челюсть наверняка отвисла. Моим глазам предстала следующая картина, два жонглера стоявшие поодаль от конферансье, занимавшиеся тем, что выполняли трюки, и о которых я, беседуя с навязчивым конферансье, успел позабыть, просто на просто застыли, будто их заморозили или превратили в памятники. Но это было не самое интересное, а то, что их предметы жонглирования – топоры, острие которых блестели в ночи, застыли в воздухе, также как и их хозяева.
– «Этого не может быть. Никому не подвластно время.» – сам себе говорил я.
– Как видишь, может! – убедительно сказал конферансье.
Теперь я думал о себе, что я либо пьян, но это было не возможно, либо психически болен, что казалось мне более правдоподобным.
– Вам пора на представление, оно сейчас начнется! – с легкой усмешкой сообщил конферансье. Он сказал с таким видом, будто задал мне следующий вопрос: «Ну, кто из нас двоих сумасшедший?».
– Я же опоздал на неделю, какое может быть представление? – с горечью спросил я.
На самом деле, меня начало угнетать опоздание, да и еще на целую неделю. Сам себя я считал достаточно пунктуальным человеком. Без резких, можно сказать, форс-мажорных причин мне опоздать было невозможно. Внутри меня находился скажем так «будильничек», который и не позволял мне совершать опоздания. Возможно у многих людей, таких же пунктуальных как я имелись свои «будильнички». Мой же» будильничек» заводило мое воспитание, которое и не позволяло механизму «будильничка» давать сбои. Когда я задерживался на некоторую встречу, он сердобольно начинал звонить и тогда, мне приходилось напрягать всю свою силу воли, все свое желание, чтобы «будильничек» прекратил свою непереносимую трель. Но сегодня, в этот вечер «будильничек» молчал, а это значит, что об опоздании не может быть и речи. И неполадки с часами всего-навсего очередной трюк этого ловкача, который способен задурить самого внимательного человека.
– Как я вам сказал в начале нашего разговора, вы не опоздали, а пришли как раз вовремя. – в ночной тишине под звуки светлячков прозвучал, становящий ненавистным, голос конферансье.
– Даже так! – не поверив, усмехнулся я, находясь в ожидании очередного подвоха.
– Именно. – со всей серьезностью в голосе, ответил он.
– Тогда мне стоит поторопиться занять свое место в зале и насладиться очередными чудесами сегодняшней ночи, которая длится уже неделю. – сказал я, двигаясь в сторону входа в шатер.
В этот самый момент у меня возникло расслабление, казалось, что гигантская, доломитовая гора упала с моих плеч. Разговор с конферансье был настолько тяжелым, что его можно было бы отнести к мукам Ада, которым подвергаются грешники. Даже возможно и стоило бы сотворить определенный круг Ада, куда попадают, допустим, лжецы и им предстоит такой психологически сложный разговор с загадочным конферансье.
– «А может я уже попал в подобный круг Ада?» – усмехнувшись, подумал я.
– Эту ночь вы никогда не забудете. – сказал он, приглашая меня пройти.
Когда я направился в сторону входа, конферансье достал свои часы и нажал на одно из кнопок часового механизма. В ту же самую секунду после этого жонглеры оживились и принялись дальше выполнять свои смертельно опасные, но тем не менее прекрасные трюки с топорами, которые также пришли в движение. Движения, продолженные после небольшой паузы, были будто движения продолжающейся жизни. Так наблюдая за завораживающими действиями жонглеров, я зашел внутрь шатра. Оглянувшись, моему взору предстало одинокое поле, ни о чем не говорящие, что было здесь несколько минут назад.
Внутри шатра стоял знакомый мне запах. Этот запах был знаком мне с детства, когда мы всей семьей посещали цирк, это был запах попкорна и сладкой ваты. Запах, нельзя было спутать ни с каким другим. Меня всегда привлекал запах – жареного попкорна, несмотря на то, что одна моя знакомая рассказывала мне о вреде этого запаха. Она утверждала, что это запах химического вещества диацетила, сам не знаю, как я запомнил это название, синтетического масляного ароматизатора, что вдыхание этого ароматизатора способствует развитию тяжелой болезни легких, которую называют «попкорн легких».
– «Бедные продавцы попкорна!» – подумалось мне.
Но, несмотря на эту информацию, мне все равно тянуло употребить стакан попкорн. Попкорн, я считал, не опаснее сигарет, которые итак в моей жизни занимали значительное место. Ощущая непреодолимое желание приобрести стаканчик попкорна, я принялся оглядывать окружающую обстановку внутри шатра, но как бы я не вглядывался, внутри ничего не продавалось. Здесь не было даже обычного буфета, где можно было бы приобрести еду или напиток.
– «Похоже, запах был такой же иллюзией, как все здесь вокруг, просто мне захотелось, чтобы здесь пахло попкорном и точка. Мое желание сбылось». – думал я.
Зал, где должно было состояться представление театра, представляло собой некий амфитеатр. Форма зала представляла собой полукруглую арену, сцена же располагалась напротив входа, там же находилось и за кулисье. Огромный бардовый занавес свисал с крыши шатра, однако я не видел за, что именно он прикреплен, на момент мне показалось, что он ливитирует и закреплен он не иначе как за воздух.
Однажды, еще в детстве, мне довелось побывать в цирке шапито. Воспоминания о представлении были самые наилучшие и наиприятные. Мне нравилась атмосфера шапито, ее простота, близость артистов к зрителям, где каждый зритель становится частью представления. Яркие картинки цирка бросались в мои детские глаза, и я воспринимал их как сказку, в которой очутился, подобно тем персонажам, о которых мне в детстве рассказывали родители.
Зал амфитеатра был заполнен до отказа, это был аншлаг. В зале стояла ужасная жара, мне в моем костюме было невыносимо, но приходилось терпеть, рубашка была мокрая насквозь. Зрители, сидевшие на своих местах, молча сидели и смотрели на сцену в ожидании начала представления, занимаясь коротанием времени. Я направился к девушке, которая судя по всему, распределяла места в зрительном зале. Девушка приятной внешности с длинными черными, как смоль, волосами, ярко-красная помада контрастировала с бледным лицом. Девушка в стиле бурлеска, приветливо улыбнулась мне, увидав и наверняка ощутив мой взгляд на своем идеальном теле. Девушка была воплощением того, что мне нравилось в девушках, когда мой взор осматривает их красоту. Ее волосы, губы, лицо, руки, ноги, тело все было абсолютно идеальным, она была воплощением моего женского идеала. Но больше меня удивил рост девушки, он был сопоставим с ростом конферансье на входе, он был огромен. Если рост конферансье увеличивала его цилиндр, то девушке в этом способствовали ее туфли на высоких шпильках. Вовсе было непонятно, как она передвигалась на них. Подойдя к ней, я улыбнулся и предъявил билет.