Из-за кулис вылетел какой-то мальчишка (я не сразу узнала в нем своего одноклассника, сидевшего вместе с громилой-выскочкой) с бумажным пакетом в руках. Свет прожектора внезапно устремился в мою сторону. Люди, окружавшие меня всего секунду назад, расступились и не сводили с меня глаз.
Мои легкие сокращались, как сумасшедшие. Фотографии моего неудачного прошлого сменяли друг друга, раз за разом нанося удары по сердцу.
Кейт спустилась прямо ко мне со счастливой улыбкой, словно спасла от голода очередное затерянное во времени племя.
Я была тем самым ребенком, которому дают конфетку зажиточные дяденьки из продвинутого мира. Я оказалась тем забитым грязным щенком, которому бросают кусок полусгнившего хлеба.
В конце концов, со слов Кейт, я являлась отстающим в развитии учеником этой замечательной дружной школы.
Меня надо спасти. Мою ограниченность нужно превозносить, чтобы каждый из присутствующих усвоил, что с такими, как я, нужно проявлять терпение и понимание.
Ведь на моих плечах такая невероятная ноша. Моя роль ― быть куклой для игр, удовлетворять потребность богатенькой Катарины в бескорыстности и гуманности.
Директор прослезился от умиления, учитель литературы беззвучно хлопала в ладоши. Никто не знал, как реагировать на представление победительницы. Никто не понимал, сделала она это во благо или чтобы в очередной раз подчеркнуть мою ущербность. Единственное, в чем я была уверена, ― это в необходимости сдержать порыв слабости и жалости к себе.
Мой взгляд вновь устремился на экран: мы с мамой задували свечи на моем четырнадцатом дне рождения. Эти лица улыбались всем присутствующим, но только я знала, сколько боли они увидели потом. Только я знала, что спустя несколько часов после этого праздника, мое сознание погрузилось в долгий, мучительный сон.
Только я знала, какой болью он отзывался и по сей день, каждую ночь, каждую секунду после захода солнца, когда моя голова касалась подушки, и я понимала, что утро для меня может и не настать.
Я улыбнулась вместо того, чтобы показать свои слезы. Кейт всучила мне пакет и горячо затрясла руку, улыбаясь на фотокамеру. Трей так часто щелкал затвором, что этот звук замер в моих ушах, будто заключенный в ловушку. Я смотрела в одну точку, прямо перед собой, представляя, как сбегаю прочь из этого места.
Я что, просто кукла? Ничего не почувствую, если говорить обо мне как о мусоре? И вот, как назло, я ведь никогда не смогу забыть этот день!
Предполагалось, что это будет замечательный вечер. Я надела лучшее платье, накрасила глаза, хоть для меня это и было настоящим испытанием. Но вместо того, чтобы наслаждаться своим пребыванием на празднике, я вдруг захотела провалиться в то беспамятство, на которое потратила несколько лет жизни.
В зале наконец раздались аплодисменты и свист. Прожектор проводил Кейт до самой сцены, оставив мои дрожащие глаза в темноте. Корона оказалась на голове брюнетки, и со всех сторон вновь раздались возгласы и одобрения.
Я незаметно для окружающих просочилась к выходу, бросила пакет возле двери, промчалась по темному пустому коридору.
Лишь бы никто не увидел меня. Мне нужно уйти. Незаметно. Раствориться.
Сэм догнал меня на парковке, когда я уже ожидала Никки возле ее машины. Меня трясло то ли от промозглого осеннего ветра, то ли от пережитого кошмара. Я обнимала себя руками, пытаясь сдержать слезы, но как только заметила приближение Миллера, сразу же отбросила прочь свои эмоции.
– Уже уходишь?
– А, по-твоему, я недостаточно о себе узнала?
– Извини за это, ― парень подошел ближе, и между нами осталось всего несколько сантиметров. Я всячески старалась не смотреть на Сэма. ― Кейт хотела, как лучше.
Да уж, лучше некуда.
Никки неслась ко мне на всех парах и злобно цыкнула, отталкивая парня от своей машины.
– Тебя подвезти? ― тут же спохватился он.
– Нет, спасибо, ― я захлопнула дверцу, выглядывая через окно. Даже в полумраке я видела, как светятся глаза Сэма. Даже после случившегося я не могла перестать думать о нем с симпатией. ― Я лучше проедусь в компании тех, кто не разбивает телефоны ради забавы. Приятного вечера.
Как только автомобиль тронулся с места, мои мысли погрузились еще глубже во мрак.
Уже лежа дома в холодной кровати, я ловила себя на мысли о Миллере, и в то же время проклинала. Мама не задала мне никаких вопросов, лишь уточнила, был ли этот вечер интересным. Разумеется, мама, он был сказочно интересным. Я только сейчас вспомнила о сообщении, которое в то самое мгновение подбросило Кейт тему для шутки.
«Номер не определен»
«Тема:…»
«Долго девочки к нам шли…»
В моей голове тут же родилась мелодия, отбросившая мое сознание в прошлое. Она так навязчиво звучала, что я не могла сбить ее другими мыслями. Я не помнила слов песни, поэтому только одна единственная строчка проигрывалась по кругу снова и снова, сводя меня с ума.
Это продолжалось даже во сне.
Глава 6
Единственное, за что я была благодарна, так это за воскресение. Ведь сегодня не нужно было идти в школу. И это вызвало в глубине моей души сумрачную надежду, что за день все забудут о том унижении, которое мне пришлось пережить. Мой дом опустел ровно в девять утра: мама сорвалась на сверхурочную работу, в очередной раз оставив меня одну.
Мысли о деньгах, о словах Кейт вновь вернулись ко мне. Да, маме действительно тяжело оплачивать мой лечебный курс. Но это вовсе не означает, что нужно было показательно меня одаривать.
Пустые занятия, вроде просмотра телевизора и виртуальных игр совсем не занимали меня сегодня. На глаза вновь и вновь попадалось удостоверение школьного корреспондента, напоминая о необходимости написать ту злополучную статью. Я на мгновение поймала себя на мысли, что вовсе не обязана принимать участие в этом фарсе.
Гудок пронзил царившее вокруг спокойствие как раз в тот момент, когда я решилась заказать пиццу. Как делала это всякий раз, оставаясь дома одна.
Я выглянула в окно, уже предполагая, кого могу там увидеть. Спортивный байк остановился на окраине дороги. Человек в шлеме ожидал моего появления. Я не сразу решила оправдать ожидания Сэма.
Честно, я действительно хотела отказаться от сумасшедшей идеи, что мы могли бы стать друзьями, посетившей меня в первые школьные дни. Но я не смогла простоять дольше тринадцати секунд. Мои руки сами открыли защелку на двери.
Я предполагала, что выгляжу ужасно, ведь даже не планировала расчесываться. Мне до безумия надоели эти мерзкие, вечно путавшиеся волосы. Они служили напоминанием о моих бессмысленно потраченных годах.
На улице было прохладно, и я куталась в домашнюю кофту, тоже когда-то принадлежавшую Джессике.
Белоснежные волосы рассекли серое пространство. Голубые глаза скользнули в мою сторону.
Сэм улыбался, как ни в чем не бывало.
– Привет!
Я не ответила той улыбкой, которой хотелось бы.
– Зачем ты приехал?
– Отличное утро, ― он словно не услышал моих слов. Ветер пронзил воздух холодным потоком, бросив в меня желтыми листьями клена. ― Подумал, что в столь хороший денек мне не хватает только одного.
– Чего же? ― голос оказался вовсе не таким уверенным, как мне хотелось бы.
– Увидеть героиню вчерашнего праздника.
– Ты меня явно с кем-то путаешь.
Блондин остановился в метре от меня, я сделала шаг назад.
– Так и будешь дуться?
– Много чести, ― усмехнулась я. ― А если серьезно, то у нас нет ничего общего. Если хочешь, я проведу тебе экскурсию по дому. Захватил камеру? Чтобы было, чем козырнуть в следующий раз, когда нужно будет разыграть гуманитарную помощь бедняжке Джейд Хоул. Пожалуйста, общайся с равными себе, Сэм.
– Разве я говорил, что мы с тобой не равны?
Его голос тоже изменился, очевидно, этот разговор раздражал нас обоих.
– Что-то я не заметила в числе твоих «друзей» кого-то, чья рубашка стоила бы меньше месячной зарплаты моей мамы.
– Ты в их числе.
Я направилась в сторону дома.
– Друг ― слишком громкое слово.
– Перестань. ― Парень не дал мне открыть дверь, быстро подперев ее ногой. ― Ты мне понравилась как раз тем, что отличаешься от тех, с кем я обычно общаюсь.
– Да, меня не надо развлекать клубами и дорогими подарками. Я ведь ущербная, обрадуюсь и дарованному платью с плеча очередной красотки. Спасибо.
– Я не знал, что ты так комплексуешь из-за денег, ― в его голосе слышалось сожаление и растерянность.
– О боже, я не комплексую! ― выпалила я совершенно грубым тоном. Стало стыдно, поэтому продолжила я спокойно и тихо. ― Я серьезно, не трать свое время, а то потом окажется, что я такая скучная и никчемная, как и Никки.
Наши взгляды пересеклись, отчего внутри все покрылось леденящей душу корочкой тревоги и презрения.
– Вот, в чем дело. Никки…
– Слушай, если мы все выяснили, я пойду? Вообще-то, сейчас не лето…
– Я подожду, пока ты оденешься.
Я ответила на такое заявление искренним изумлением и презрением, хотя в глубине души не хотела вести себя как психопатка.
Я развернулась и ушла домой, в надежде, что Сэм не выдержит и уедет отсюда. А потом крутилась на кухне, допивая утренний чай и заедая его чересчур сладким печеньем, но мой взгляд то и дело выглядывал в окно, а сердце молило, чтобы Сэм все еще был там, на улице, возле моего дома.
Сердце в таких ситуациях – настоящий предатель, не позволяющий чувству собственного достоинства выиграть битву. Именно сердце заставило меня вновь открыть входную дверь почти пятнадцать минут спустя после моего ухода и заговорить с парнем.
– Кстати,― продолжила я, не дожидаясь, пока Сэм повернется ко мне лицом. Пока меня не было, он слушал музыку и отвечал на чьи-то сообщения. Даже сейчас не мог просто убрать телефон в карман и забыть про него. Но я ничего не сказала по этому поводу. ― Стейси сказала вчера, что мы вроде как были знакомы раньше. Или я неправильно ее поняла?
Миллер покосился на меня несколько неоднозначно, пока не выдохнул с улыбкой на губах.
– Черт… я хотел, чтобы ты сама вспомнила меня.
– Как эгоистично, ― я засмеялась, ― я свое детство совершенно не помню, а ты надеялся, что я вспомню тебя?
– Но ведь Алекса и Ник ты не забыла.
– Конечно, ведь мама с первого же дня твердила мне о моей лучшей подруге, ― я засмеялась, но мысленно чертыхнулась, когда осознала, что вновь покупаюсь на его обаяние. ― Но тебя вот… не помню.
Я даже не осознала, как сама пригласила Миллера войти в дом. Но то, что он не отказался, неслабо меня обрадовало.
В доме царила тишина и спокойствие. Ничто не нарушало течения времени, до тех пор, мы не спугнули его своими громкими и неуклюжими шагами. Неуклюжими потому, что я чуть не упала, переступая через разбросанную обувь.
– Ладно, мы, ― Сэм посмотрел куда-то в сторону, словно что-то вспоминал, ― сидели с тобой за одной партой.
– Серьезно?
– Да, на математике и иностранном.
– Точно, только там парты были двойные… да, я помню. ― Я не скрывала улыбки. ― Но вот только парту, а не тебя. Так ты подсел ко мне, полагая, что это каким-то образом заставит меня тебя вспомнить?
– Да нет, просто хотел поболтать с тобой, но ты была очень… загруженной, мой план провалился, и я решил немного подождать.
– Тебе стоило напомнить о моей кукле с розовыми волосами, она-то вечно сидела на моем учебнике по математике в детстве…
– Ах, точно, ― он засмеялся. ― Это мерзкое создание с откушенным ухом!
– Она вовсе не была мерзкой! ― наигранно огрызнулась я.
– Пожалуй… но до того момента, как мы разрисовали ей лицо фломастерами!
– Это сделали мы? ― сердце кольнуло какой-то неожиданной радостью и восторгом. ― То есть мы с тобой?
– А кто же? Кому еще в голову придет мысль, что помада для губ должна быть зеленого цвета?!
Мое настроение поднялось до пятидесяти по десятибалльной шкале. Понимаю, слишком громкие слова с нарушением математических законов, но это действительно было так.
– Итак, моя малышка Битти сгинула из-за твоих ужасных предпочтений в косметике…
– Они не были столь ужасными, ведь глаза мы ей вместе клеили.
– Что? ― я совершенно не помнила этого.
– Ну, глаза из картона, ― он пожал плечами. ― У тебя была тетрадь с русалочкой на обложке, и мы решили, что ее глаза будут смотреться лучше, хотя как они могли бы смотреться лучше!? ― он вскинул руки, словно сам поражался нашей глупости. ― Помню, ты тогда обиделась, когда я закричал на весь класс, что это твоя копия.
Я задумалась. Меня накрыло волной жгучих воспоминаний и той обиды, что поселилась во мне в тот самый момент. Битти и правда была страшной куклой. И то, что сейчас я оказалась похожей на нее даже в большей степени, чем тогда, навело на меня все те же разрушительные мысли.
Отсталая, я ведь отсталая.
Наверное, мое лицо было слишком расстроенным, раз Сэм одарил меня таким сочувствующим взглядом.
– Не надо… ― тихо, почти безжизненно пробубнила я.
– Что?
– Смотреть на меня с жалостью.
– Это не жалость.
Я вздрогнула. Бабочки запорхали внизу живота, когда мы встретились взглядами. В его светлых голубых глазах было столько добра, чистого и яркого, что я просто не могла не заметить этого. Но слова Никки, громкие и большие, как билборды у входа в магазин, не отпускали моего внимания: «он казался милым, интересным, добрым…»
– Она всегда такая, ― прервал мои размышления Миллер. ― Кейт ― заноза. Она всегда найдет, чем зацепить. Сначала она и Стейси не переваривала, но со временем, привыкла, и теперь они подруги. Ничего, еще пару раз встретитесь, и все…
– Я больше ни за что не буду ей на глаза попадаться. ― Я сказала это довольно резко, и тут же потупила взгляд. Мы были в гостиной, я присела на диван и включила торшер рядом с собой. Комната сразу же заполнилась приятным теплым светом.
– Будешь прятаться от нее как маленькая или как трусиха? ― в его интонации так и чувствовалась насмешка и желание меня разозлить.
Похоже, Сэм понял, чем можно меня оживить.
– Маленькая? Да, ты прав. Я ведь прожила всего четырнадцать лет. Те, что провела в коме ― не в счет. Но я не могу сделать вид, что все нормально, посмеяться вместе со всеми и уйти. Я бы и рада, но не могу. Я все чувствую.
Но я ведь не хочу, чтобы Сэм начал относиться ко мне, как к плаксе, вечно недовольной жизнью? Да, я этого не хочу. Пожалуйста, Сэм, смени тему разговора и вспомни еще какие-нибудь глупости из прошлого.
На лице парня появилась ухмылка, подчеркивающая его уверенность в себе.
– Тогда не неси такую чушь. Тебе не из-за чего переживать… То есть, возможно есть, но точно не из-за вчерашнего.
– У меня слишком много поводов для переживаний… ― я вяло засмеялась, только чтобы сбросить напряжение и попытаться обмануть Миллера. Он не должен знать, насколько я ранима.
– Например?
– Ну…
– Ты задумалась, значит, не о чем.
Внезапно меня посетила мысль о моем внешнем виде. Я посмотрела на себя в зеркало, висевшее на стене. Украдкой, так, чтобы Миллер этого не заметил. Я выглядела ужасно, непрезентабельно или мерзко, если хотите.
– Я сейчас вернусь. И да, я подумаю над темами для переживаний.
– Отлично, а я пока подготовлю убедительные доводы против них.
Его хитрая улыбка заставила запас моего пренебрежения взорваться.
– Откуда тебе знать, что я скажу?
– Ты ведь просто девчонка. Все ваши переживания выложены в интернете тоннами ужасных статусов и слезливых стишков.
– Это мы еще проверим. ― Мне не терпелось стереть довольную гримасу с его физиономии. ― Я скоро.
Я забежала в ванную, давясь мыслями. Дыхание сбилось с нормального ритма, сердце колотилось изо всех сил. Странно, ведь я всего лишь несколько метров пробежала… Кого я обманываю? Саму себя? Нужно признаться, что это у меня не очень хорошо получается. Оно ведь бьется совсем не от бега… Из-за Сэма. Его слова, были они приятными или не очень, обжигали самое сердце и заставляли мысли крутиться только вокруг него. Вокруг его улыбки, голоса, запаха. Я словно наркоманка: не могла избавиться от навязчивого желания узнать больше о нем, его семье и друзьях. Его вкусах, мыслях, чувствах, комнате, кровати, мотоцикле. Обо всем, где только мог остаться след его ДНК или осколок жизненной энергии!