Также он с удовольствием рассказывал про свое увлечение спортивным туризмом. Уже около десяти лет он и двое его друзей каждое лето совершали переходы по разным маршрутам через Кавказ, один раз через Карпаты, но в Карпатах переходы оказались легче, чем им хотелось бы. В этом году они путешествовали из Адыгеи в Сочи. Помимо красот природы и отдыха на морском побережье, его сильно впечатлила женщина сорока лет, которая занимала высокий пост в Госплане. Как пояснил Юрий, она очень хорошо сохранилась, ей нельзя было дать ее возраста, а ее общественное положение и заработок определяли высокую степень уверенности в себе. Кроме того, эта женщина оказалась умна и наблюдательна. В Сочи она познакомилась с мужчиной, который сумел, как выразился Юрий, подобрать к ней ключик. Он все это рассказывал к тому, чтобы объяснить мне, что в моей жизни также непременно найдется тот, кто подберет ключ к моей душе, и с кем я буду счастлива. Мне было видно, что Юрий испытывает эмоции при общении со мной, но это даже отдаленно не напоминало интереса мужчины к женщине. Я просто сильно удивила его, и он меня анализировал и одновременно успокаивал, а кроме того, я разбередила тот пласт его души, в котором лежали собственные дорогие ему чувства.
Мы возвращались домой на метро, Юрий вышел вместе со мной и подождал на автобусной остановке, пока не подъедет мой автобус. При расставании он сказал, что я могу звонить ему, если мне будет действительно плохо. Я ответила, что вряд ли стану это делать. Он пожелал мне всего самого доброго.
Как только я вошла в автобус, мне тут же захотелось выскочить из него, бежать вслед за Юрием и кричать ему, что он не может так со мной обходиться, ведь я почти не могу без него. Я посмотрела через оконное стекло в сторону метро, но Юрия там уже не было. Мне оставалось лишь поехать домой и по возможности скрыть свои плещущие эмоции. Это было похоже на ощущение от выпитого вина, терпкость которого затмила другие его вкусовые качества. Дня три после этого были до крайности тоскливыми, но я решила, что спустя какое-то долгое время позвоню Юрию и попрошу его о новой встрече. Я не могла себе представить, что он никогда не ответит на мою привязанность и откажется тем самым от единственной женщины в своей жизни, которая может столь сильно его любить и сделать истинно счастливым.
Прошло время, тоска улетучилась, любовь при этом никуда не делась, она стала моим постоянным состоянием. Время от времени я приезжала к зданию клиники, где работал Юрий, гуляла поблизости, глядя на здание, на окна отделения реанимации. Для меня они были самым притягательным объектом, хотелось заглянуть за них, чтобы увидеть тот мир, в котором живет и работает Юрий. Это было невозможно, ведь окна находились на третьем этаже. Я постоянно прокручивала в голове мысль о том, что следует сделать, чтобы расположить к себе столь необходимого мне человека. Я готова была на любые достижения и преодоления ради близости с ним. Было понятно, что недостаточно быть просто студенткой, пусть и престижного ВУЗа. По всей видимости, на него мог подействовать мой жизненный успех, то есть удачная карьера, высокая должность, недаром же он так впечатлялся от той сорокалетней женщины в туристическом походе. Это что же, еще десять – пятнадцать лет жизни? Может быть, ему откроет глаза повесть, написанная мною или стихи? Если бы я была более продвинута в музыкальном образовании, чем просто окончание музыкальной школы, я, пожалуй, взялась бы за написание крупного симфонического произведения. Два года подряд в день рождения Юрия я приходила в клинику и передавала для него красивый букет цветов и поздравление в стихах, как мне казалось, нетривиального характера, но он ни разу не позвонил после этого.
Между тем, я успешно окончила институт и поступила на работу в одно из внешнеторговых объединений Министерства внешней торговли, а моя мама к этому моменту вышла на пенсию, чтобы быть вместе с Сашей. Некоторое время я работала инокорреспонденткой, то есть переводчицей, но довольно быстро у нас появилась вакансия экономиста, на которую меня перевели. Работа мне нравилась, на начальном этапе она во многом напоминала процесс обучения – получаешь задание, выполняешь в установленный срок и сдаешь руководителю своего подразделения, который вносит необходимые правки и поясняет их. Было ясно, что со мной возятся, так как я новичок. Это была хорошая поддержка, которая помогла мне встать на ноги как специалисту. Работа, как институт прежде, оказывала на меня самое благотворное воздействие. Именно она постоянно питала мою уверенность в собственных силах – хороший заработок был не единственной к тому причиной. Я вращалась в кругу эрудированных людей, посмотревших мир и знавших себе цену, в основном доброжелательных ко мне, но требовательных в работе. В тот же год на работу в нашу организацию взяли пять других молодых специалистов, и мы тянулись друг к другу, помогали, чем могли. Появились первые планы в отношении карьерного роста, заграничных командировок.
С Александром мы расстались, и он переехал жить к своим родственникам. На повышенных тонах Александр заявил мне и моей маме, что бесконечно устал от наших требований, в соответствии с которыми он должен, приходя с работы, гулять с ребенком, мыть время от времени посуду или ходить по субботам в магазин. Все это – сугубо женские занятия, а то, что он зарабатывает мало денег для семьи и в этом особенно не усердствует, это объективная реальность, к сорока годам он, как и положено, достигнет всего, о чем может сегодня мечтать. С этими словами Александр быстро собрал одежду в большую спортивную сумку, хлопнул дверью и ушел. Мне не только не хотелось за ним идти, но я даже порадовалась про себя, что он пришел к решению оставить нас, потому что нет ничего хуже, чем затягивать разрыв в отношениях.
Мы с мамой не разделяли жизненную позицию Александра, обе старались прилагать максимальные усилия, каждая в своей деятельности. Я к продвижению по работе и зарабатыванию денег для семьи, она к заботе о ребенке и его воспитанию, а также ведению домашнего хозяйства. Раза два после своего ухода Александр приезжал за книгами и вещами, затем наши контакты прекратились, что было для меня большим облегчением. Я объясняла своей подруге Галине, что у меня после ухода Александра родилось ощущение, будто с шеи упал железобетонный крест, который я стойко несла четыре года.
Осенью я вновь решилась позвонить Юрию и предложить встречу. Как мне показалось, он был рад моему звонку, расспрашивал про Сашеньку, про мою работу. Ответил согласием на предложение увидеться. Как и в предыдущий раз, мы договорились встретиться через несколько дней, но теперь в парке имени Горького.
Прошло два года с момента нашей предыдущей встречи. Мое сердце трепетало не меньше прежнего, хотя уверенности в себе значительно прибавилось. У меня не было сомнений в том, что я интересная, умная и вдобавок элегантно одетая молодая женщина, общаться с которой почитают за радость многие мужчины у меня на работе. Если Юрий не в состоянии оценить мои достоинства, то это означает единственное – у него серьезные психологические проблемы, которые делают его одиноким и не позволяют полноценно общаться с женщинами, и я здесь ни при чем. Может быть, я даже являюсь дополнительным травмирующим фактором для него. Гордясь собой, что поумнела до такой степени, которая позволила все это осознать, я все равно чувствовала, что мою любовь это не излечило. Как часто бывает, разум приводил веские доводы в пользу отказа от привязанности, но сердце не отпускало светлые и прекрасные мечты о возможных отношениях с Юрием вопреки любой логике, сберегая и лелея их изо всех сил.
Я увидела Юрия в метро, где мы договорились встретиться, но не с первого взгляда его узнала. Он пришел после дежурства, выглядел осунувшимся и старше тридцати семи лет, которые ему недавно исполнились. Он же узнал меня сразу и, как мне показалось, несколько смутился от моего эффектного вида.
Мы шли от метро к парку, и Юрий несколько раз задал мне вопрос, что же является причиной моего столь высокого интереса к нему? Чувство самоуважения в таких случаях не позволяет давать прямые ответы. Мне проще было отшутиться, процитировав Голсуорси, что каприз тем отличается от любви, что длится дольше. Это объяснение не помогло, и он продолжал допытываться, на что я имела неосторожность ответить, что если он не доволен моим отношением, то пусть разочарует меня в себе. Похоже, Юрию было приятно это сделать. Он не скрывал от меня своей усталости, недовольства сложившейся ситуацией на работе – у него резко ухудшились отношения с заведующим отделением. В свой привычный летний поход в этом году он с друзьями не ходил – на Кавказе в горах в годы перестройки пропали те элементы власти, которые существовали прежде, а подвергать себя опасности никто не хотел. Он общался со мной с некоторой усмешкой, видимо ощущая мою внутреннюю уверенность и пытаясь бороться с нею. Я не отказала себе в возможности с этой самой спокойной уверенностью заявить, что пусть не сейчас, так в его пятьдесят лет я обязательно пройму его, и он будет воспринимать меня, как мужчина воспринимает волнующую его женщину. Юрий с упорством ребенка ответил, что этого не произойдет. Наша встреча длилась часа полтора, не более. По телевидению уже не впервые шел фильм «Место встречи изменить нельзя» и в этот день показывали вторую серию. Юрий не счел нужным скрывать от меня, что ему хотелось бы вовремя попасть домой к началу фильма. В общем, чувство разочарования готово было захлестнуть меня, но чувство любви, как и прежде, было сильнее и только укрепляло мое упрямство и стремление добиться невозможного. Так хотелось, чтобы он когда-нибудь полюбил меня, и пусть лучше поздно, чем никогда. Мы расстались со словами, что я буду ему время от времени звонить.
Мне стало ясно, что моя жизнь должна выстраиваться независимо от Юрия. Я хочу быть счастливой в отношениях с мужчиной и буду такой, раз не с Юрием, то с другим человеком. Я обязана сделать счастливым своего ребенка, который должен иметь хорошего любящего отца.
В конце зимы я пошла на курсы автовождения. Меня несколько удивило, что место нахождения автошколы было совсем недалеко от здания детской клиники, где прежде лечился мой ребенок. Вообще говоря, это легко объяснялось, так как авто курсы были при том же медицинском институте, что и клиника.
Я немного опоздала на первое занятие, не более чем на пять минут, так как задержалась на работе. Войдя в учебную аудиторию, поздоровалась с преподавателем и извинилась за опоздание, затем окинула взглядом помещение, чтобы найти свободное место, так как практически все места были заняты. Чьи-то широко открытые глаза с большим интересом посмотрели на меня, будто сказав: «Надо же, какая ты!». Я прошла вдоль того ряда, в конце которого увидела взгляд, и села за предпоследний стол к двум молодым людям – это было единственное свободное место в аудитории, а молодой человек с эмоциональным и откровенным взглядом сидел, получается, сзади меня. Я решила рассмотреть его позже, чтобы не показывать своего встречного интереса. По аудитории пустили анкету, и после того, как я внесла свои данные и передала ее назад, меня окликнул сзади молодой человек, спросив, как сейчас идут дела в школе. Под школой он подразумевал наш институт, оказывается, он окончил его на пять лет раньше, чем я. Так началось наше знакомство с Дмитрием, но он был не тем, кто посмотрел на меня, когда я вошла. Я осторожно начала разглядывать двух его соседей: один был явно не того склада, чтобы демонстрировать яркие эмоции – парень лет тридцати с внешностью, которая выдавала в нем техническую специальность, и второй – с виду мой ровесник с очень надменным взглядом, который он даже не удосужился на меня обратить. Так и осталось неясностью в первый день занятий на авто курсах, кто же на меня так восторженно отреагировал.
Со следующего занятия я познакомилась со своими соседями по аудитории ближе, так как мы общались во время перерыва. Дмитрий работал в Министерстве внешней торговли, в центральном аппарате, был женат и имел сына двух лет. Он был очень общительным, с развитым чувством юмора и обладал при этом неподдельной искренностью и интересом к собеседнику. Внешность его была заурядной, можно сказать, он походил на актера с комическим амплуа: небольшие светло-карие глаза, несколько вытянутый нос в форме картошки на конце и, временами, глуповатая улыбка. Когда он хотел, включал это свое амплуа на полную мощь, и тогда у меня и у всех вокруг начинались колики в животе от жуткого смеха. В остальное время он был хоть и не слишком красивым, но весьма обаятельным парнем с острым и развитым интеллектом. Соседа Дмитрия по столу звали Виктор, он оказался вполне приятным в общении молодым человеком, от надменного выражения лица которого не осталось и следа. Как я позднее поняла, он, таким образом, отреагировал на меня – что-то вроде защитной реакции. Виктор был высокого роста, довольно крепкого телосложения. Его симпатичное лицо с голубыми глазами и темными, как его волосы усами, носило оттенок чего-то гусарского, а улыбка была то обезоруживающе искренняя, то слегка лукавая. Выяснилось, что он был врачом по образованию и в скором времени оканчивал ординатуру по травматологии и ортопедии. Виктор был симпатичен, от чего я лишь пристальнее и придирчивее разглядывала и анализировала его. Очевидно, он не всегда уютно чувствовал себя под моим рентгеновским взглядом, когда мы вместе выходили на улицу во время перерыва выкурить сигарету, но воспринимал это все равно доброжелательно. Особенно мне импонировало, что он не уклонялся ни от каких вопросов и с готовностью рассказывал о себе.
После занятий мы с Виктором и Дмитрием вместе шли к метро, Виктор при этом, в отличие от нас с Дмитрием, обращал внимание на то, какими фруктами и овощами торгуют с лотков на улице. Когда мы поравнялись с одним из таких прилавков, он сказал, что будь он сейчас один, то обязательно встал бы в очередь за этими помидорами. На наш с Дмитрием вопрос, почему он так этим интересуется, Виктор риторически спросил:
– А почему это должна делать только моя мама?
Меня тронула такая забота о матери и проступавшая за этим любовь к ней. Похоже, Виктор представлял собой нечто особенное.
Начало складываться ощущение, что год, когда это происходило, был каким-то особенным, праздничным. Это касалось целого ряда моментов. Первое – это работа, которая приносила много положительных эмоций. У меня не было сомнений, что я сделаю успешную карьеру, получая при этом удовольствие и от своих функций экономиста и от хорошего заработка. Радовало общение с подругами из института, которое было таким же тесным, как и прежде. Хоть мы работали в разных местах, это не мешало проводить вместе много времени по выходным или вечерами. При этом я почти всегда брала своего Сашу – он был спокойным и доброжелательным ребенком, поэтому не мешал нашему общению. С Виктором и Дмитрием мне тоже было очень приятно общаться. Мы несколько раз вместе выбирались в кино и в кафе, но только по тем дням, когда жена Дмитрия была на дежурстве – она работала терапевтом в одном из элитных стационаров, относящимся к Четвертому главному управлению Минздрава. Дмитрий был, как чувствовалось, хорошим семьянином.