Наверно, я сказал какую-то чушь: потому-то дворецкий и оторопел. Он хмурился, будто силясь что-то вспомнить. А что Мортимер мне ответил, кстати? Не могу сообразить…
– Мне… сейчас идти… дальше убирать листву, да? – промямлил я, стараясь выглядеть естественно.
– Именно! – воскликнул дворецкий. Его лицо расслабилось. – Мистер Клод звонил. Он прибудет к семи вместе с наследником. Постарайтесь управиться к этому времени, мистер Ллойд.
Странное ощущение дежавю растаяло, я вернулся к своим обязанностям садовника.
Побег из могилы
Кирилл Ахундов
Очнулся в темноте. На жестком и холодном полу. Или это земля? Лежу, вытянувшись. Как мертвец. Блин, я умер? Поморгал… упс! А глаз-то у меня нет! Или есть, но не работают. Глазные яблоки не вращаются. К хренам яблоки ¬– кто я? Где я?
Не могу пошевелиться, не чувствую рук и ног. Даже рта раскрыть не могу. Парализован и ослеп?
Как ни странно, это предположение не вызвало паники. Главное, я мыслю, следовательно, существую, заявил Аристотель. Или Познер.
В пробудившемся мозгу резво закопошились идеи. Словно цыплята в инкубаторе вылупились.
Первое соображение: это не сон!
Тогда погадаем. Допустим, я был у бабы, потом не вовремя явился ее муж, и она спрятала меня под кроватью. Для надежности замаскировала чемоданом. Ну, на троечку эта версия сойдет. Все же лучше, чем лежать… в гробу. Ёк макалёк! Я умер?
Или как бы умер, меня закопали, а сейчас вот проснулся от этой самой летаргии. Ух, как все плохо – я бы застонал, но рта не было. Или он заклеен. Господи, а вдруг какие-то бандиты меня связали, сунули в багажник, везут убивать. Тьфу… маразм.
Спокойно! Не паниковать! У меня просто пьяный бред. Бухал, перебрал, отключился, а белочка утащила в дупло. Типа вытрезвитель. Полежу во тьме, приду в себя, опохмелюсь, побреду домой. Эта версия мне понравилась. Я бы даже облегченно вздохнул. Если б мог дышать.
Но я не дышал. Зато чувствовал запах…
Запах! Я принюхался, хотя знал, что нос не работает, да и не было его вообще, носа. И все же я ощущал запах – может, впитывал его обездвиженным туловищем, лишенным рук и ног. Пахло мертвечиной!
Я в морге. Лежу после аварии, изрезанный патологоанатомами. Поэтому не могу двигаться. Эта жуткая мысль почему-то успокоила. Появился фундамент, на котором я разложил свои соображения.
Итак, я очнулся в темноте, в незнакомом месте, без рук, без ног, без глаз, носа и рта. Хер-то хоть при мне? К черту хер, потом вернемся к малышу, сейчас о главном! Значит, я попал в аварию, меня выпотрошили и оставили в морге. Стоп! В морге ли?
А человек ли я вообще?
Может, мумия.
Попытался представить себя фараоном в саркофаге. Как там… Хуфу? Пирамиды, сфинкс, священный жук не воодушевили. Хуфу с ними.
Или разобрали на органы. Остался беззубый череп с заначкой мыслишек. Вы все подонки, подонки, подонки! Мысли начали путаться, меня понесло куда-то… я игрушка, примитивный искусственный интеллект со сбоем программы, меня сдали на перепрошивку. Я Иона, проглоченный китом. Пророк во чреве, ага.
Бриллиант в бархатной шкатулке. Вот сейчас загадочная красавица откроет ларец, прикоснется ко мне с вожделением нежными пальчиками.
Я клык в пасти белой акулы-людоеда, погибшей от заворота кишок, потому что она сожрала мутанта, пропитанного радиацией, ГМО и мельдонием.
Семечко, прилипшее к ботинку старого садовника Савельича, любителя клубничного самогона и газеты «Правда». Псих в момент ломки. И тому подобное.
Надо сосредоточиться.
Я жив.
У меня ничего не болит, не хочу ни есть, ни спать, ни трахаться. С последним пунктом определюсь позже. Я бессмертен.
А если я… бог?! Это самое приятное предположение, открывающее заманчивые перспективы. Исполать мне, алоха и марш гладиаторов.
Я бог в зачаточном состоянии. Скоро рожусь. На радостях я потянулся всем телом, словно ребенок после сна…
…и вдруг явно почувствовал, как шевельнулось в груди нечто острое. Кол?!
Итить его через селезенку, оказывается, я вампир! Упырь, вурдалак, кровосос. Дракула, забаненный Высшим Модератором.
Полный песец и катастрофа от великого до смешного.
Горькое открытие. Но оно воодушевило.
Упыри тоже люди. В смысле, имеют права, твари дрожащие.
Прикинул позитив. Нечто вечное, вне времени и пространства. Пока существует эта планета, мы не сгинем, не канем в небытие. Мы будем жить и цвести. С этой мыслью я попытался приподнять голову. Яростный миг сопротивления – и мне удалось выпрямить шею! Макушкой коснулся доски. Так и есть, лежу в гробу.
Думаете, забили в грудь кол, избавились навеки?
Слава КПСС! То есть… да здравствует вампиры и мировой упыризм!
Я рванулся вновь, чувствуя, как тело наливается силой, как начинают шевелиться пальцы, на которых медленно прорастают когти. Что ваша острая палка против моих когтей и клыков?
А ну-ка! Осторожно нащупал тонкий паз в досках гроба и вонзил в эту щель удлиняющийся коготь. Путь к свободе сквозь могильную тоску и мать сыру-землю.
Я взламывал доски, росла моя сила. Я жаждал солнца, хотя сомневался, что яркий свет полезен упырям. Но древний инстинкт, словно навигатор в джипе, направлял меня в сладкий мир тепла, воды, звуков и обладания природой. Пела во мне охота радостного безумия. Аппетит ветра и дождя.
Люди, я скоро встречусь с вами. Кстати, когти еще больше выросли.
Доски, наконец, треснули, скособочились, и я оказался наполовину освобожденным. Что за аферисты гробы делают! Говно, а не гробы, соплей перешибешь. Привет вам от дракулевича…
Двигаться сквозь почву было уже легче. Во мне ширилась мощь, играл кураж. Я пробивался к свободе, как граф. Земля, песок, перегной, щебень, мусор, – раскапывал, как адский крот. Словно потусторонний земснаряд. Дрожь земли, десятая серия. Я Тот, Кто Удрал Из Могилы.
Растолкав последние комочки земли, я с торжествующим воплем рванулся на волю…
…из рыхлой бороздки, пересекающей холмик захоронения, выглянул ликующий бледный росток вьюнка с пружинками гибких усиков.
Посмотрел вниз, вздохнул, спасибо за поддержку, Савельич! За подпитку, которой невольно поделился. За юдоль и душу тебе низкий поклон.
Отдыхай, друг.
Дальше я сам.
Девятый инвестиционный форум
Вячеслав Слесарев
Нужду братья справили прямо на Лиговском проспекте, без особых церемоний, просто подойдя поближе к стене жилого дома. Улица была пуста. Лишь по противоположной стороне, напоминая робота из малобюджетного фантастического фильма, проковыляла какая-то бабка в противогазе и резиновых перчатках по локоть.
Некоторое время они шли молча. Первым молчание нарушил Виктор:
– Похавать бы чего, – тоскливо простонал он.
– Да? И где ты хавчика возьмёшь, гений? – поддел его Моисей.
– Да магазинов кругом хоть жопой жри. Только закрылись все. Из-за этого, как его, вир… – Виктор сосредоточенно пощелкал в воздухе пальцами, – из-за вер… из-за версуса!
– Из-за вируса, даун, – поправил его Моисей, – ви-ру-са!
– Данунах, нет сил терпеть, вот возьму и… – с этими словами Виктор схватил металлическую урну, размахнулся и приложил ею по витрине небольшого продуктового магазинчика. Результата не последовало. Даже после нескольких ударов стекло удалось разве что поцарапать.
– Погодь! Смотри-ка! – Моисей указал на дверь магазинчика. Та была закрыта, но из замка свисала связка ключей. Он повернул ключ и отпер дверь. Тут же заверещала сирена.
– Сигналка! Валим! – Виктор бросил урну на землю, и собрался, было, бежать.
– Херня, я щас её взломаю! – Моисей зашёл внутрь, сорвал со стены огнетушитель и принялся яростно дубасить им по источнику звука – чёрной сирене под потолком. Сирена сначала захрипела, а потом, когда огнетушитель перебил провод, замолкла вовсе.
– Чисто! – крикнул Моисей брату, победно потрясая над головой обеими руками. Перед ними простирался продуктовый супермаркет, ещё не тронутый, затаренный под завязку.
– Это мы неплохо зашли. Тут хавчика – горы, – Моисей схватил с хлебного лотка лепёшку и разом умял её. Потом открыл банку «яги» и залпом её опустошил.
Наевшись и напившись до отвала, братья припасли с собой по сумке с чипсами и пивом, и решили, теперь уже в качестве развлечения, снова отравиться на улицу на променад.
Не пройдя и сотни метров, Виктор заметил, что по левую руку от него семенит стройная женщина, блондинка, лет под сорок. Причёска её растрепалась, но одета она была в элегантный тёмно-красный костюм бизнес-леди. Женщина жадно смотрела, как Виктор запускал руку в пакет с чипсами и отправлял их пригоршнями в рот. Проводив глазами очередную порцию, она, наконец, потянулась к пакету:
– Дай мне, есть хочу! – голос у неё был низкий и весьма сексуальный.
– Э, не! Так не пойдёт, – Виктор убрал от неё подальше пачку, – еда денег стоит. Деньги-то есть? – спросил он, скептически отмечая, что у дамочки нет сумочки.
– Денег? Нееет… – брови женщины поползли вверх.
– Ну, а как же ты платить будешь?
Женщина посмотрела на пачку, потом нетерпеливо покрутилась на месте, и наконец ответила:
– Буду… Писей!
– Ну, вот это совсем другое дело! Тогда идём обратно, в магазин, – Моисей демонстративно позвенел ключами и положил руку даме на плечо.
Жанна Григорьевна – по дороге в магазин братьям удалось узнать, что именно так звали девушку, стояла на коленях на ленте кассового транспортёра и жадно уплетала шоколадки из поставленной перед ней коробки с надписью «Марс». Казалось, она не предавала особого значения тому, что Моисей подошёл к ней сзади, задрал юбку и резким движением сорвал с неё трусики. Потом, когда он сходу приступил к своему делу, было неясно, то ли она мычит от радости потребления батончика, то ли это реакция на происходящий с ней половой акт.
Наскоро справив похоть, Моисей плюхнулся в кресло кассира и закурил взятый здесь же, на кассе, Винстон.
– Вить, ты-то бабу будешь? – спросил он у брата, который всё это время стоял рядом, задумчиво потягивая пиво из бутылки. Тот как-то резко спохватился и судорожно принялся расстёгивать штаны.
– Да не спеши ты так! – добродушно рассмеялся Моисей, отправляя кольцо дыма под потолок, – никуда она не денется. Теперь у нас целая куча времени.
Выйдя в очередной раз подышать воздухом, братья заметили разительные изменения в уличном пейзаже. Прямо перед их магазином, припарковавшись носом в покосившийся столб, стояла полицейская машина. Водитель был придавлен к сиденью подушкой безопасности, и то ли спал, то ли умер. Второй полицейский стоял снаружи машины и сосредоточенно скрёб ногтями дверь. Очевидно, он что-то там забыл или захотел поговорить со своим коллегой, и теперь безуспешно пытался войти внутрь.
– О! Менты! За нами походу приехали? – нахмурился Виктор.
– Может и за нами, только, кажется, им тут и без нас весело, – заметил Моисей.
– Позвольте-ка, господин милицейский, это ручка, она открывается вот так, – он демонстративно дёрнул за ручку, открыл дверь патрульной машины, и сделал пригласительный жест.
Полицейский послушно сел в машину. Дверь за ним захлопнулась.
Через пару минут, когда стекло изнутри запотело, мент принялся искать выход наружу: он стучал коленями в дверь, бил ладонями по стеклу, но всё тщетно. Наконец, он успокоился, опустил голову и заплакал.
– Попался, ментяра! Хрен он теперь оттуда выберется! – обрадовался Виктор.
– Братуха, да мы с тобой тут таких дел натворим! – воскликнул Моисей, – иди-ка сюда! – он в сердцах обнял брата и прижался лбом к его лбу.
– Этот город наш! И мы будем делать здесь всё, что захотим. Мы – банда! – кричал он, тряся брата за плечи. Давай, повторяй за мной: – Мы банда!
Они ещё долго стояли в обнимку, раскачиваясь посреди проспекта, завывая по-волчьи и выкрикивая:
– Мы – банда!..
Из помятой мусорки вывалился клок «Ведомостей». Текст на нём начинался с полуслова:
«…вили особо опасный штамм вируса, получивший кодовое название „Омега“. В отличие от своих предшественников, эта разновидность атакует головной мозг, не затрагивая лёгкие или органы пищеварения. Любопытно, что показатели IQ тестов у заражённых этим штаммом снизились минимум на двадцать пунктов. То есть, люди с высоким интеллектом после заражения показали средние результаты, а люди с посредственным умом – перешли в категорию „лёгкое слабоумие“. Ещё одной особенностью штамма Омега является то, что у перенесших его не остаётся антител. То есть, переболев им, вы буквально сразу можете подхватить этот вирус ещё раз. Проанализировав все эти необычные симптомы, британские эпидемиологи забили…» – на этом текст обрывался.
Осенний питерский ветер поднапрягся и перевернул клок газеты. На обратной стороне был заголовок:
«Девятый инвестиционный форум: умная стратегия научного развития». Ниже шёл текст:
«На открытие очередного Инвестиционного форума в городе на Неве прибыли сооснователи Фонда научных инвестиций, профессора Гарвардского университета, братья Моисей и Виктор Вайнберги. Несмотря на свой молодой возраст, они уже занимают двенадцатую и четырнадцатую строчку в российском списке Форбс. Любопытно, что братьям принадлежит мировой рекорд по уровню интеллекта: сто девяносто и сто восемьдесят две единицы, при том, что средний по человечеству уровень IQ составляет сто единиц. По словам учёных-визионеров, их долгосрочные научные приоритеты включают в себя: открытие принципиально новых видов транспорта, решение глобальных проблем голода, безопасности, демографии, освоение человечеством новых жизненных пространств, в частности – Марса…»
Подкроватный монстр
Сергей Резников
Фреда задолбал этот мелкий. Ух и шило в жопе! Хотелось выпить пивка, ещё разок курнуть на крыльце, посмотреть сериальчик, но пацан со странным именем Густав всё никак не мог угомониться.
– Фред, давай поиглаем в пьятки!
– Не хочу, я устал.
– Я всё маме ласкажу, она тебе не заплатит.
Пришлось играть с этим вымогателем. Фред излазил весь странный, большой и неухоженный дом, пока искал пацана, измазался пылью, иззонозил руки на чердаке. Густав ловко прятался, зная каждую нычку. Найти его было иногда очень трудно. Фред и не заметил, как стрелка часов подступила к одиннадцати вечера.
– Всё, пора спать!
– Нет, давай ещё иглать! – орал Густав. – Ты – нянька, должен слушать меня!
– Ха! Кто тебе такое сказал? Наоборот, нянек слушаются дети. Ты всё путаешь, пацан.
Густав захныкал, размахивая маленькими кулачками. Спорить было бесполезно.
– Ладно, твоя очередь искать.
Фред решил, что слегка напугает мелкого, и тот угомонится. Главное, не переборщить – если расскажет всё мамке, сто заветных баксов не видать как собственных ушей, ещё и на сайте в чёрный список занесёт. Работать бэби-ситтером Фред не любил, но иногда не гнушался таким заработком и в целом справлялся неплохо, если не считать случая с окурками от косячков, найденными родителями одного из мелких во дворе. Тогда его крепко обругали и не заплатили. Но теперь он стал осторожней, все окурки и банки из-под пива прятал в рюкзаке и уносил с собой.
В спальне наверху было душно, окно давно не открывали, постель на кровати валялась грязным комом, а под самой кроватью, где устроился Фред, пахло немытым полом.
«Родители ссыкуна Густава, похоже, те ещё свиньи», – подумал Фред и чуть не чихнул от поднятой пыли. Под кроватью было темно и жутковато. Мелкого пришлось ждать минут пятнадцать, тот словно издевался. Фред захотел в туалет и решил было выбраться наружу, плюнув на дурную затею, но дверь со скрипом открылась, и Густав зашёл в комнату. Маленькие ножки, обутые в красные сандалии, засеменили по полу.
И тут настала пора выхода Фреда. Он дико зарычал, забил руками по кровати.