«С 26 по 31 марта столовая не работает»
Логично, что попытка приоткрыть её успехом не увенчалась. Раздосадованному Саше оставалось только пустить сквозь зубы пару крепких фраз: похоже, сегодня ему нормально поесть не удастся – к буфету наверняка уже скопилась непролазная очередь. Уныло разворачиваясь обратно, Саша пошлёпал было назад, когда навстречу ему вышла их староста Люда Панченко:
– Саша!
Девушка быстро подбежала к своему однокласснику. Не поднимая взгляда, Александр угрюмо буркнул ей:
– Не работает.
– Я знаю, – махнула рукой Люда, – Я не по этому поводу.
– А по какому?
Сделав вид, что заинтересовался, Саша поднял глаза. Заметно занервничав, староста сразу же робко отвела голову, уткнув свои тусклые зелёные тоннели куда-то в пол.
– В общем… Саш, тебя директор вызывает.
Старшеклассник искренне удивился.
– Зачем? – спросил он.
– Не знаю, – пожала плечами Люда, – Сказал, зайти перед алгеброй. А уж зачем, не говорил. Но не злился вроде.
– Х-хорошо-о-о… Спасибо – задумчиво, почти нараспев протянул Саша.
Честно говоря, такой поворот событий не особо пугал его, хотя немного настораживал: с чего бы Николаю Петровичу вызывать Киселёва Александра к себе, да ещё перед своим же уроком? С учителями у него отношения вроде как неплохие, проблем в учёбе никаких нет, конфликтов с одноклассниками тоже – а к тому, что он выкинул сегодня на химии, все давно привыкли! Впрочем, отказывать во вполне законной просьбе директора школы №1 у него причин не было и не планировавший сегодня испытывать судьбу Саша скорее поспешил обратно по переходу в старый корпус.
Строго говоря, «старым» корпус был лишь хронологически: давным-давно, когда школа ещё не переехала в дом 3 на Мирном переулке, именно его здание отстроили на этом месте самым первым. Свеженький, чистый, цветовая гамма его ничем не отличалась от холла, разве что вместо плитки на полу лежал плотный серый линолеум. Прямо за закрытым решёткой окном коридора виднелась футбольная площадка, откуда, не будь на пути его сетки из стальных прутьев, в стекло запросто мог прилететь шальной футбольный мяч. Приятного розово-кремового цвета стены, лакированные деревянные двери, почти незаметная камера в углу стены – ничто вокруг не заставляло нервничать или бояться. Впрочем, как показывала многолетняя практика, бояться Саше вообще нет поводов: как ни крути, Николай Петрович не из тех, кто предпочитает прянику кнут. Вполне возможно, его опять приспичило порасспрашивать юношу о предстоящих экзаменах, ближайших планах и всё в этом духе. Эти учителя такие наивные: в свои-то годы столько всего повидали и все как один верят, что у него большое будущее! Зачем разочаровывать стариков, так думал он, и потому, дойдя где-то до середины коридора, ученик двенадцатого «М» класса безбоязненно постучался в ослепительно-белую дверь со скромной серебристой табличкой: «Кабинет директора».
За дверью раздалось громкое:
– Войдите!
Ни секунды ни колеблясь, Саша приоткрыл дверь и не спеша вошёл внутрь. Ученик «первой» школы сразу очутился в просторном, довольно светлом кабинете: большие, новые пластиковые окна с настежь открытыми жалюзи пропускали по максимуму солнечного света, успокаивая, согревая душу, настраивая тем самым на плодотворный разговор. Взгляд всякого сюда входящего немедленно упирался в большой, во всю длину стены шкаф, сверху донизу набитый по большей части разного рода никому не нужной документацией и никем не соблюдаемыми учебными планами – проклятие этой страны, бумажная волокита докатилась даже до сюда, и с этим как-то приходилось мириться. Зато другую, не менее важную часть личного кабинета директора составляли награды: дипломы, грамоты, бесчисленные кубки и медали едва помещались на паре-тройке выделенных им полок за стеклянными дверьми, часть грамот и вовсе переехала на соседнюю стену. Центральную часть кабинета занимал большой, овальной формы стол, сейчас заставленный какими-то папками, а вообще предназначенный для самых разных целей: от проведения заседания педсовета и официальных встреч до вызова «на ковёр» провинившихся или наоборот, отличившихся школьников.
К слову, о нём – во главе стола, в большом офисном кресле точно посередине между здоровыми флагштоками с флагами Российской Федерации и города федерального значения Северный Саратов, сидел мужчина середины пятого десятка лет. Несмотря на свой, в общем-то, уже солидный возраст, выглядел он достаточно молодо. Пусть его шевелюру кое-где успела тронуть благородная седина, пусть война оставила на этом загорелом лице пару-тройку морщин, в глазах этого человека по-прежнему играла необыкновенная энергия. Глядя в его широкие, крепкие руки, уверенно державшие как обычный молоток, так и руку какого-нибудь чиновника, не приходилось сомневаться в том, что они заслуженно вот уже пятнадцать лет держат бразды правления школы №1, а солидная повседневность в одежде с прямоугольными очками на носу делали из Николая Петровича человека с виду строгого, но справедливого.
Увидев перед собой старшеклассника своей вотчины, директор школы №1 добродушно, будто говорит с родным сыном, воскликнул:
– О, Саша! Привет – проходи, присаживайся.
Ладонь мужчины указала Александру на стул прямо перед ним. Пройдя через весь кабинет, Саша снял с плеч сумку и уверенно присел на предложенное ему место.
– Вызывали, Николай Петрович? – негромко спросил он.
– Вызывал, Сашка. Вызывал… – задумчиво перелистывая какие-то документы, пробормотал директор.
«И зачем же?» – хотел было спросить двенадцатиклассник, но промолчал.
– Ко мне тут Елена Львовна подходила – поведал ему Николай Петрович, – Сказала, ты чуть не сорвал ей занятие по химии. Не объяснишься?
Недолго думая, Саша принялся объяснять ситуацию:
– Ну начнём с того, что урок я не срывал – спокойно сказал он, – Я просто поправил Елену Львовну в части заданного ей же домашнего задания. И обосновал своё мнение. Разве не в этом состоит задача ученика – высказать своё мнение учителю, если оно отличается от предложенного?
– Ну так-то оно да, – понимающе кивнул директор, – Но как мне сказали, ты вскочил со своего места, самовольно расхаживал по классу, мешал остальным отвечать…
– Во-первых, никому отвечать я не мешал – парировал Александр реплику химички, – Отвечать просто было некому. А во-вторых, я просто сократил время на формальности в виде поднимания руки, встречных вопросов и диалога. Таким образом, я даже сэкономил время от урока. И в-третьих, задача учителя всё таки заключается в изложении верного! – сделал он акцент на последнее слово – материала, а вовсе не в подготовке к экзаменам. А если учитель неправ, не будет ли правильным его поправить?
Тяжело вздохнув, Николай Петрович снял со своего носа очки: очередной разговор со старшеклассником зашёл в тупик, при этом явно не в пользу учителя.
– Эх, Саша, Саша – устало протянул он, – Я понимаю – ты у нас умный…
– Не надо, Николай Петрович – я всего лишь запоминаю школьный материал…
– Так, Киселёв – не спорь! – чуть повысил свой голос директор, но сразу смягчился – Я понимаю, что твои знания обходят школьную программу порядка на два, что тебе уже скучно на уроках, но ты учителей-то пожалей! Ладно класрук, ладно Юрий Николаевич, твой физик, да ладно даже я – мы кое-как привыкли к твоим выходкам. Но Елизавету Львовну-то побереги! Она у нас одна по части химии осталась и заменить её просто некем – не мучай бедную женщину. А Ольга Николаевна – ты ж её сомневаться во всём заставляешь! Как сейчас помню: на пробном экзамене, к простейшей задаче по генетике привёл целых три решения, из них одно – вообще из вузовской программы! Вот ты выпустишься, а им ещё преподавать. И как им смириться с тем, что какой-то, прости уж за выражение, сопливый юнец утирает им нос в том, чему они учились много лет?
Заново водрузив прямоугольные линзы себе на нос, Николай Петрович вдруг спросил у Саши:
– Ты, кстати, куда поступать собираешься?
Школьник в ответ тяжело вздохнул: надеялся на простой выговор – ага, размечтался!
– Пока не знаю – тихо забормотал он, – Вообще, буду ли… И куда?
– Брось, Саш! Сколько раз тебе говорю: не бойся возможностей – твердил ему Николай Петрович, – С твоими-то способностями, если есть шанс зацепиться где получше, почему бы и нет?
– Николай Петрович, давайте не будем загадывать – с тяжёлым сердцем ответил Саша, – Я рад, что вы меня так высоко оцениваете, но экзамены ещё не прошли. И потом, вы ж знаете, моя мама может просто не потянуть моего переезда…
– Брось ты уже! – махнули ему рукой, – Люди и не такое тянут. А не потянет она – потянешь ты! И потом, матери они все такие – боятся, что их чадо отберут, вот и держат у сердца, порой во вред. Не ты первый, не ты последний – чего я, не знаю, что ли?
В ответ Саша тяжело опустил голову. Глаза его были полны печали.
– Так вы… за этим меня вызвали? Поговорить хотели? – с трудом сдерживался он.
Тут Николай Петрович спохватился:
– Прости, заговорил тебя совсем! Я чего тебя вообще… Звал…
Задумчиво оборвав предложение, директор школы вдруг встал из-за стола. Довольно забавно было видеть, как мужчина в самом расцвете сил неуклюже роется в каких-то папках в поисках одному ему известной бумаги. Искоса разглядывая его пиджак, Саша отчего-то подумал, что этот пепельно-серый почти такой же, как цвет линолеума в коридоре. Эта странная и немного глупая мысль вызвала у него недюжинное любопытство: может, это не просто совпадение? Да не, бред какой-то!
Вскоре отыскав нужный ему документ, Николай Петрович снова присел на своё место. Саша сразу обратил внимание: бумага, которую держал в руке директор школы, была светло-голубого цвета. Этот с виду обычный факт изрядно удивил его: такие бумаги используют только в южной части города – откуда она у него?
– Скажи, пожалуйста, Саша – загадочно протянул Николай Петрович, – Ты знаешь… Некую… Рыжову Настасью Анатольевну?
В этот момент у Саши перехватило дыхание, а вслед за ним – чуть не остановилось сердце. Всего за несколько секунд лицо старшеклассника заметно побледнело. Трясущиеся руки судорожно вцепились в край стола, а нижняя челюсть сама собой отвалилась. Ледяная волна ударила в мозг, разорвав мыслительный орган на неспособные рассуждать здраво части – как? Откуда? Опять… она? Этот человек, эта девушка была куда больше, чем просто старая Сашина знакомая, чем просто его друг или даже враг. Когда-то давным-давно они с Настасьей учились в школах по соседству – меньше чем на месяц его младше, школьница носила форму частного лицея №13, пристроившегося в том самом здании банка на пересечении Мирного переулка и Советской. Фактически их учебные заведения разделяло не больше пятидесяти метров, но по странному стечению обстоятельств познакомились они совсем в другом месте, а именно – в школе спортивно-бального танца неподалёку. Так уж сложилось, что придя одновременно в одну и ту же секцию просто из любопытства, убить появившееся свободное время, и у него, и у неё просто не нашлось партнёра для этого и их вполне закономерно поставили танцевать вместе. Это оказалось судьбоносным решением: быстрота и отточенность движений баскетболиста идеально гармонировала с её женственной грацией – быстро научившись не стесняться друг друга, парень с девушкой скоро достигли настоящего совершенства в новом для них обоих ремесле. Встречи на танцах помогли Саше найти общий язык с Настасьей и в обычной жизни и уже скоро они стали пересекаться до и после занятий в школе.
Однако кто сказал, что двое молодых людей переходного возраста на этом остановятся? Никто ровным счётом так ничего и не понял, но всего через месяц главная звезда «М» класса стал постоянно появляться возле стен своей школы под ручку с обворожительной, огненно-рыжей под стать её фамилии миниатюрной красоткой из соседнего лицея. Ещё задолго до раздела Саратова на Северный и Южный школа №1 и лицей №13 часто враждовали друг с другом по самым разным поводам, но косые взгляды одноклассников ничуть не пугали ни его, ни её: как это часто бывает в столь юном возрасте, они были необыкновенно счастливой влюблённой парой и не представляли жизни друг без друга. А вскоре их танцевальный дуэт начал добиваться успеха – пара Киселёв-Рыжова стала раз за разом занимать призовые места в танцевальных конкурсах городского, областного и всероссийского уровня. «Огонь и его кузнец», как прозвали их завистливые соперники, с ходу ворвались на этот Олимп, завоевав по пути сердца судей, вдохновляя себя и других на новые свершения.
Однако незадолго до «Кровавой весны» всё неожиданно изменилось: всего за неделю до начала войны, в тот роковой день Саша со всех ног летел с утра пораньше на метро – хотел как обычно заехать к Настасье перед занятиями, чтобы вместе доехать до школы и заодно (надо же было так случиться!) пригласить её в кино на новый фильм. Подойдя со всей ответственностью к моменту, парень рассчитывал сделать любимой приятный сюрприз, но когда он подошёл к её дому, солидной двухэтажной новостройке на окраине города, на телефон Александру пришло сообщение. От Настасьи:
«Пора расставить все точки над „i“ – мне надоела твоя компания: ты просто конченый придурок, которой мне никогда не нравился. Я просто притворялась, чтобы самой научиться танцевать. Можешь забыть обо мне – не твоего уровня птица. Уходи: не хочу тебя более ни видеть, ни знать. Прощай, неудачник!»
Удивлённый, нет – ошарашенный до глубины души, Саша поначалу было решил, что это какая-то ошибка: что у его Рыжули украли телефон, взломали почту или ещё чего. Иначе как такое вообще возможно: почти полгода вместе, пять месяцев идеальных отношений – и тут на тебе! Всё обман – коварное притворство?! Но попытавшись позвонить ей на домашний телефон, узнать, что же произошло, Александра попросту шесть раз сбросили. А когда тот посмотрел в сторону комнаты Настасьи, то ясно разглядел в окне второго этажа девчачий кулак, показывающий средний палец.
Долгие дни Саша не мог принять, что всё это произошло с ним – подросток просто не мог поверить, что его выкинула, словно надоевшую игрушку, та, кого он искренне любил. Столько времени искал возможности поговорить, выяснить, что стало не так, но всякий раз натыкался на непреодолимую стену: номер телефона и почту Александра девушка внесла в «чёрный список», а попытка встретиться с Настасьей у неё в школе лишь чудом не кончилась дракой с «тринадцатыми». Отвергнутый, никак не понимал, что же происходит: неужто это и вправду случилось? И только спустя пару месяцев после того, как одно-единственное сообщение разделило его жизнь на «до» и «после», совсем как полгода спустя город Саратов, наконец осознал: всё, написанное Настасьей – правда. Всё то время, что они были знакомы, девчонка скрывала под маской милашки свою истинную, лживую и циничную натуру. И тогда, в то злополучное утро, он впервые увидел её истинную личину: она действительно не хочет его видеть. Эта рыжая никогда его не любила – и не любит.
После этого парень оборвал все связи с Настасьей – пятнадцатилетний мальчуган на собственной шкуре осознал, что никакой взаимности его чувствам не было и нет. Те билеты в кино пришлось попросту выкинуть – бедняге не хотелось даже вспоминать, что когда-то в его жизни присутствовала эта ведьма. Пожалуй, то был редкий случай, когда поговорка о рыжих была правдивой – у Настасьи не было не только души, но и сердца. А после того, как в Саратов вошли войска НАТО, этот дом и эта школа волею судьбы оказались по ту сторону границы. С тех самых пор Саша почти забыл о её существовании, однако теперь, спустя вот уже два года, как они расстались раз и навсегда, услышав до боли знакомые ему инициалы, Александр был поражён до глубины души.