Голова моя пошла кругом, и не от выпитого вина.
– То есть ты нарочно все это подстроила?
– А ты как считаешь? Я уже давно все продумала. Это твоя дверь? – Она указала на узкую дверь, ведущую в мою каморку.
– Да.
Уходя, я оставил ставни открытыми, и теперь на стене плясали отблески факела, догоравшего на задних воротах. Я впустил Сабину внутрь и привлек к себе. Она положила мне на плечи руки, и я попятился к кровати, пока не уперся в нее коленями, и сел. В свете факела мне было видно, как лицо Сабины озарилось улыбкой – неторопливой довольной улыбкой, от которой в уголках ее голубых глаз собрались тоненькие лучики. Скажу честно, мне было страшно. В голову лезли малоприятные мысли: про то, что этак недолго потерять непыльную работенку, которую я получил в ее доме, про сенатора Норбана, про то, какое наказание меня ждет, если я хотя бы пальцем прикоснусь к его дочери. Но после этой ее улыбки их словно ветром сдуло. Я притянул Сабину себе на колени и принялся вновь осыпать поцелуям. Ее губы раскрылись навстречу моим, словно нежные лепестки.
– Но почему именно я? – прошептал я. То, что она предлагала мне, было гораздо больше, нежели я мог рассчитывать, гораздо больше, чем я заслужил, ведь приличные девушки так не поступают. – Почему?
– Викс, давай поговорим об этом позже, – прошептала она, касаясь губами моего уха. – Признаюсь честно, мне страшновато, так что, пожалуйста, не тяни.
И я не стал тянуть. Да и какие вопросы, когда тебе всего девятнадцать, тебя обнимает за шею хорошенькая девушка, которая готова ради тебя сбросить свои юбки. Так что я, махнув рукой на эти вопросы, опрокинул ее на узкую кровать.
Будь ласков – такой однажды был дан мне совет. И знаете, кто мне его дал? Моя мать, когда пару лет назад застукала меня в довольно пикантной позе вместе с юной соседкой. Помнится, мой отец тогда жутко рассвирепел и сказал, что надерет мне задницу, если вдруг выяснится, что я обрюхатил девчонку. А вот мать, вместо того, чтобы устроить мне головомойку, дала несколько ценных советов, и один из них был: «Будь ласков, особенно если у девушки это первый раз».
Не могу сказать, чтобы совет этот мне пригодился, потому что та, что открыла для меня радости плоти, была веселой, дебелой девахой, на три года меня старше, которая уже несколько лет таскала парней в свой любимый стог. А те, что были у меня после нее, оказались из той же породы. И все-таки в эту ночь, в свете мерцающего за окном факела, я вспомнил старый материнский совет и постарался ему следовать. Не знаю, насколько хорошо у меня это получилось, потому что в какой-то миг Сабина негромко ойкнула и прикусила губу.
Я тотчас же замер.
– Тебе больно?
– Немножко, – призналась она. Было странно слышать ее голос с собственной подушки. – Но ты не останавливайся.
С этими словами она обхватила меня за шею, привлекая к себе. Я же вновь припал к ее губам в поцелуе, помня наставления матери о том, что должен быть ласков и нежен, что не следует торопиться. Впрочем, еще миг – и я забыл все, в том числе ее имя и, может, даже свое собственное.
Затем мы с ней какое-то время лежали молча в темноте. Скажу честно, я чувствовал себя немного неловко, в отличие от Сабины.
– О боги, – вздохнула она, сплетая пальцы с моими. – Кажется, теперь мне понятно, что это такое.
– Извини, если я сделал тебе больно. Я не хотел…
– Нет, просто слегка больновато. Но крови, похоже, нет, – по ее голосу я понял, что она этому рада. – А так все более-менее ясно. Так что в следующий раз все будет гораздо лучше.
– В следующий раз? – Я даже оторвал голову от подушки.
– Почему бы нет? – Она положила голову мне на плечо. – Если ты, конечно, не против.
– Я-то не против, – усмехнулся я в темноте. – Хотя другие девушки обычно так не говорят. Но ты не такая, как все, госпожа.
– Можешь называть меня Сабиной.
– Сабина, – произнес я. Внезапно мне стало не по себе, и это при том, что она лежала рядом, прижавшись ко мне в темноте. – Ты не ответила на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Почему именно я? Кто я такой? Девушки вроде тебя не отдаются первому встречному стражнику.
Сабина негромко усмехнулась. Я уже слышал от нее этот смешок, и он мне ужасно нравился.
– Ты будешь удивлен.
– Вряд ли. Обычно патрицианки хранят свою девственность для мужа, по крайней мере должны хранить. Так в чем твоя причина?
– Ни в чем. Вернее, в тебе. – Она потянулась ко мне, чтобы снова поцеловать. – Просто с тобой приятно, Викс.
Ее волосы упали мне на лицо. Мои руки скользнули вокруг ее талии, и я забыл свой вопрос.
Болван. Вибия Сабина ничего не делала без причины.
Глава 5
Сабина
Как жаль, вздохнула Сабина, что Викс не умеет лгать.
Нет, конечно, врун он был еще тот, только какой от этого толк, если лицо его тотчас заливалось краской, становясь того же цвета, что и волосы, после чего он засовывал большие пальцы за поясной ремень и начинал заикаться. Она была готова стонать, когда он в последний раз разговаривал с ее отцом.
– Какой прекрасный день, – рассеянно произнес Марк, когда Викс, поправляя на бегу перевязь с мечом, подскочил к носилкам. – Совсем не жарко.
– Верно, доминус.
Удостоившись от отца прощального поцелуя, Сабина крутилась поблизости и потому прекрасно видела, как из-за ворота к ушам Викса начала приливать красная краска.
– Я слышал, здесь у вас было дождливо? Как жаль, однако, что моя дочь такая упрямая и не захотела остаться с нами на вилле. Согласись, что на взморье гораздо приятнее.
– Мы не сидели без дела, – сказала Сабина. Викс укоризненно посмотрел на нее поверх головы сенатора, в ответ на что она едва не расхохоталась.
– Ну что ж, похвально. А теперь, молодой человек, я хотел бы опереться на чью-то сильную руку, – отозвался Марк Норбан.
Вместе они помогли ее отцу сесть в носилки. Сабине оставалось лишь надеяться, что мысли отца вновь заняты сенатскими делами и он вряд ли заметил предательски-пунцовые щеки Викса.
– Ты с ума сошла, – прошипел Викс, когда сенаторский паланкин удалился на приличное расстояние. – Теперь нам все это так просто с рук не сойдет! Ведь все твои вернулись в Рим!
– Ничего страшного, – пожала плечами Сабина и невинно помахала ресницами. – Я приду к тебе сегодня ночью.
– Но ведь дом теперь полон слуг! И эта старая перечница, твоя нянька, и твоя мачеха – они подмечают все. И сам сенатор, который все знает! – Викс машинально взъерошил рыжие волосы. – Кто-то наверняка увидит. Ты представляешь себе, что потом будет?
– Ничего не будет, – спокойно возразила Сабина. – Разумеется, отец страшно расстроится, но этим все и кончится. Он не станет меня пороть и не выгонит на улицу.
– А меня? Меня уж точно отправят на галеры за то, что я лишил девственности патрицианку.
– Никуда тебя не отправят. Потому что нас не поймают.
Да, из Викса лжец никакой – в отличие от нее. Кстати, ничего удивительного. Ведь она росла, наблюдая за тем, как отец – если требовалось протащить нужный ему закон или эдикт – обрабатывал других сенаторов, причем делал это так ловко, тонко и умело, что те даже не замечали, что он играет ими, как пальцы струнами лиры. Разве не видела она, какие усилия предшествовали этой игре, с каким тщанием готовил отец спектакли, которые затем разыгрывал в сенате? По сравнению со всем этим тайная любовная интрижка – это детские шалости.
– Согласна, шалости не совсем детские, – сказала она тем же вечером, когда Викс впустил ее к себе. Она тотчас бросилась на залитую лунным светом кровать и легла, подложив под голову руки и в упор на него глядя. – Но если быть осмотрительными, то ничего страшного. Например, я могу в течение нескольких недель изображать бессонницу, чтобы слуги привыкли к тому, что жара не дает мне уснуть и я ночью брожу по дому или уединяюсь с книгой в отцовском кабинете.
– Может, ты бродишь по дому в поисках кого-то еще? – огрызнулся Викс, с вызовом сложив на груди руки. – Например, того тощего мальчишку? Тит, кажется, его так зовут. Хотя ума не приложу, зачем тебе…
– Не глупи! Я действительно читаю по ночам в отцовском кабинете. Главное, несколько раз быть пойманной за этим невинным занятием, – как ни в чем не бывало пояснила Сабина, – после чего можно делать все, что угодно. Я также взяла за привычку наведываться по ночам в кухню, как будто я, проведя полночи за чтением, страшно проголодалась. А как ты сам знаешь, от кухонь до твоей каморки рукой подать.
Викс поймал себе на том, что расплывается в ухмылке, однако продолжал изображать обиженного.
– И что из этого?
– То, что в доме не найдется ни одного раба, который бы удивился, увидев, как я ночью выхожу из своей спальни и крадучись иду по той части дома, где обитает прислуга, в сторону кухонь.
– Все равно опасно, – упирался Викс. – Попадись тебе навстречу тот, кто…
– Я принесла жертву Фортуне, чтобы она ниспослала нам удачу, – успокоила его Сабина. – И на всякий случай продала свое любимое жемчужное ожерелье, на тот случай, если придется подкупить любопытного раба.
– То есть ты все продумала заранее? – Викс расплылся в улыбке от уха до уха, отстегнул меч и зашвырнул его в угол.
– Теперь тебе понятно, зачем мне понадобилось уезжать в Байи? – Сабина присела на кровати и принялась вынимать из волос шпильки. – Ты даже не представляешь, каких трудов мне это стоило! Начать с того, что я целых несколько дней тонко намекала отцу, что неплохо бы пристроить тебя к нам в дом в качестве телохранителя…
– Я так и думал, что это твоя идея.
– Моя, чья же еще! Но нужно было сделать так, чтобы отец подумал, будто она принадлежит ему. Ну и поскольку он человек проницательный, мне потребовалось время, чтобы вложить ее ему в голову. – С этими словами Сабина распустила по плечам волосы. – Затем мне пришлось выяснить, каким образом женщины предохраняются…
– Что-о-о? – Викс едва не подавился, услышав ее слова.
– Как женщины предохраняются от беременности, Викс, потому что от этого родятся дети. По крайней мере мне так сказали. Ты даже не представляешь, сколько времени у меня ушло, чтобы все как следует разузнать. Кальпурния хочет иметь дюжину детей, поэтому она такими вещами не пользуется. Нет у нее и бесстыдных подруг, которые бы просветили ее на этот счет. Моя мать наверняка знала, как это делается. Так или иначе я была вынуждена обратиться за советом к опытным шлюхам. Они порекомендовали мне египетский пессарий. По их словам, он надежно защищает в любых случаях.
Викс нырнул в постель и навалился на Сабину всем телом. Та, в свою очередь, сделала вид, будто пытается его сбросить, однако он легко сломил ее притворное сопротивление. Затем припал к губами к ямочке между ключицами, – это было его излюбленное место, – после чего губы переместились выше, к ушной мочке.
– Признайся, что ты интриганка.
– Не спорю, – согласилась Сабина, отвечая на его поцелуй, после чего взялась рассказывать Виксу свои секреты. Она действительно была горда собой за то, что сумела разыграть столь изощренный спектакль, и была бы только рада удостоиться аплодисментов. Ее поход в бордель за советом, как предохраниться от нежелательной беременности, был сродни подвигу какого-нибудь Геракла, однако сами шлюхи, по ее словам, оказались очень даже приветливыми, как только поняли, что совета она просит у них как самая простая женщина, а не какая-то там извращенка. Да-да, представь себе, они были очень даже милы и в придачу к баночке чудодейственного египетского снадобья надавали кучу самых разных советов по поводу того, как надо соблазнять мужчину, и даже при помощи флейты показали ей, как это выглядит, – за что им большое спасибо, что бы она без них делала. Когда же она завела разговор про то, как готовила почву для своего будущего спектакля, Виксу стало слегка не по себе.
– Ты хоть понимаешь, в какие неприятности ты могла вляпаться? – спросил он, слегка отодвигаясь вбок. – И давно ты вынашивала свои замыслы?
«С того самого дня, как ты поцеловал меня после скачек», – мысленно ответила Сабина. Хотя. Сказать по правде, окончательное решение было ею принято в тот день, когда ей сделал предложение Тит.
Тит. Милый, застенчивый юноша с удивительно твердым взглядом. Помнится, он тогда сказал ей, что мы всегда ищем тех, чьи недостатки нам не подходят. Эта мысль глубоко запала ей в душу. А еще он жаловался на то, что у него нет собственных мыслей и он вынужден вечно цитировать чужие.
Впрочем, эту мысль Сабина оставила себе, а сама ответила на первый вопрос Тита.
– Один мудрый человек когда-то сказал мне следующее. – С этими словами она взяла в свою руку Викса. – Мол, что бы человек ни делал, его всегда будут преследовать неприятности. От них не убежишь, поэтому можно делать все, что вздумается.
– И кто этот мудрец? – Викс пристально посмотрел на нее сверху вниз.
– Это точно был не Платон.
– Похоже на мои собственные мысли.
– Так это ты и есть, Верцингеторикс! Много лет назад, при нашей первой встрече. – Сабина обняла его за шею. – Как видишь, я не забыла.
Викс расхохотался и с такой силой прижал ее к себе, что у Сабины перехватило дыхание.
– По крайней мере ты способна распознать мудрость, – ослабил он хватку.
– Задуй лампу, – велела Сабина, отдышавшись. – И дай мне кое-что испробовать. Правда, заранее предупреждаю, до этого я видела только флейту.
Викс
Сабина. Вибия Сабина.
Красивое имя. И все равно оно давалось мне с трудом, независимо от того, сколько раз она проскальзывала в мою дверь, сколько раз я сжимал в объятиях ее теплое, обнаженное тело.
Сабина. Даже в темноте ночи оно отказывалось слетать с моего языка.
А ведь, клянусь Хароном, ночи у нас с ней были, и какие!
В жизни нет ничего лучше молодости и любви. Нет, в мире наверняка имелись девушки посимпатичнее Сабины, например, я предпочитал пышногрудых, которые почти не задают вопросов. Но до нее никакая другая девушка не затаскивала меня в постель сама, чтобы получить от меня то, что хочется ей. Раньше условия диктовал я. Сабина же, казалось, никак не могла насытиться мной. Мной. Верцингеториксом. Сыном рабыни и гладиатора, а вскоре уже не мог насытиться ею и я. А еще были долгие влажные дни, когда я заступал на караул. Я стоял у ворот, переминаясь с ноги на ногу, я ерзал на стуле, давясь за обедом горячей похлебкой, беспокойно ворочался в постели, пока не всходила луна. И тогда дверь в мою каморку приоткрывалась, и внутрь проскальзывала ее тень. Она еще не успевала закрыть за собой на засов дверь, как во мне уже вскипала кровь, и я одним прыжком настигал ее и прижимал к стене. Насытившись друг другом, мы ложились с ней в кровать и говорили часами. И это тоже было для меня чем-то новым. Обычно я с девушками не разговаривал. Особенно под одеялом. Из-под одеяла обычно доносилось лишь девчачье хихиканье, после чего я торопился поскорее смыться, чтобы меня не застукал отец или брат моей очередной подружки. Да и о чем вообще с ними можно было говорить?
– Ты, конечно, милый, Викс, – сказала мне моя самая первая девушка в Бригантии. – Но ты туповат. С тобой скучно.
И знаете что? Я не стал с ней спорить. А вот Сабина могла говорить со мной часами.
– Брундизий, – мечтательно шептала она, подперев кулачком подбородок. – Ты ведь там вырос, верно? Расскажи мне о нем.
– Тебе когда-нибудь хочется спать? – спросил я зевая.
– Когда я узнаю что-то новое – нет. Твое детство не сравнить с моим. Расскажи мне что-то такое, что случилось с тобой, когда ты был ребенком. Что-нибудь смешное.
Я задумался.
– Когда мне было семь лет и я жил в Брундизии, меня на улице поймал за шиворот один лысый человек в тоге и предложил мне устриц. Я знал, что ему нужно от меня на самом деле, но и бесплатное угощение я пропустить никак не мог.
– И что произошло?
– Я пошел к нему домой, наелся до отвала устриц, после чего он начал тыкать мне в бедро своим членом. И тогда я взял два его пальца – вот так – и рывком развел их в стороны. И пока он от боли орал как резаный, и скакал по комнате, я выскочил в окно.