– Перспектива чего? – Марк сделал глоток и даже закрыл глаза от удовольствия. Оказывается, именно этого ему и не хватало весь день – чего-нибудь поесть, ведь с самого утра он успел перехватить только сырный пончик по пути к месту преступления, так как уличный дёнер-кебаб, в котором он обычно завтракал, был ещё закрыт.
– Отсюда лучше вид на вон ту аптеку, автостоянку и стройку, – Аксель отвернулся к окну и, прикрыв один глаз, примерился, изобразив пальцами рамку.
– Я уж думал, ты хочешь написать что-то вроде «ностальгии по коммунизму», – Марк вытащил из холодильника упаковку нарезанной колбасы и основательно засохший батон.
Аксель поднял вверх указательный палец и рассмеялся. Кухня, на которой они находились, отлично подошла бы для этой темы. Старый кухонный гарнитур, пожелтевший от времени, хлипкий стол, который когда-то раскладывался вдвое и регулярно разбирался на запчасти для выноса в гостиную по особым торжествам и праздникам, газовая плита времён строительства Стены, духовка, которая не использовалась по назначению уже лет десять, и Марк понятия не имел, что за хлам в ней хранится. Из всей обстановки выделялся только новый серебристый холодильник, который пришлось купить в прошлом году взамен прежнего, отслужившего верой и правдой трём поколениям семьи Шнайдеров.
– Значит, ты не против? – спросил Аксель.
– Делай что хочешь, – махнул рукой Марк, вытаскивая пласт салями из упаковки.
– Супер! – воскликнул Аксель и вышел на балкон. Закрыв дверь, он помахал через стекло Марку.
– Да пошёл ты, – добродушно выругался Марк, продолжая уплетать колбасу и запивать её бульоном. Жизненные силы постепенно возвращались к нему.
***
– Куда вы меня везёте? – взволнованно спросила Эмма.
Автомобиль остановился на светофоре, и она выглянула в окно. В этот момент они как раз проезжали мимо коричневой коробки «Берлинской комической оперы». Толпа стояла у входа, не то ожидая начала спектакля, не то уже собираясь расходиться по домам. Эмма посмотрела на дверь. Где-то здесь должна быть ручка, но где? В накалённой обстановке замкнутого пространства лимузина девушка почувствовала, что у неё начинается приступ паники.
Говорят, в экстремальной ситуации мозг лучше концентрируется и легче принимает решения. Неправда. В экстремальной ситуации мозг отключается.
– Всего лишь до станции подземки, – донёсся до неё голос Фейербаха. – Potsdamer Platz вам подойдёт?
– Что? – Эмма не поверила своим ушам.
– Potsdamer Platz, – повторил он, дружелюбно улыбаясь.
– Нет, да, – закивала головой девушка, всё ещё сомневаясь в услышанном, – я поняла. Да, Potsdamer Platz мне подойдёт, – в этот момент лимузин повернул налево, а потом почти сразу направо, и Эмма едва успела схватиться за сидение, чтобы снова не скатиться к Фейербаху.
– Что ж, теперь, когда мы выяснили конечный пункт нашего путешествия и когда вы больше не ищете способов к отступлению, ручка там, слева снизу, кстати, – кивнул он. Эмма украдкой взглянула в указанном направлении и покачала головой, Фейербах говорил правду. – Позвольте рассказать вам, почему же я выбрал вас.
Девушка не стала уточнять «почему» и самое главное «для чего», а лишь внимательно посмотрела в лицо своего собеседника. Впервые за этот вечер она смогла так близко разглядеть его. В тусклом освещении салона мужчина выглядел старше, чем ей показалось на конференции. Взгляд его по-прежнему оставался задумчивым и даже каким-то отстранённым, хотя в уголках глаз и губ пролегли морщинки, выдавая в нём человека, который улыбался чаще, чем хмурился.
– Меня окружают циники, Эмма, – продолжал он тем временем, – люди, которые способны только на то, чтобы думать о деньгах, о выгоде, о чём угодно, тратя драгоценные минуты своей жизни на то, что этого совсем не стоит. Человеческая жизнь так коротка и так… хрупка, – сказал он, едва заметно облизнув губы. – Но им всё равно! – махнул рукой Штефан. – Вы невинное создание, Эмма, с такой чистой и открытой душой… Просто удивительно встретить такого человека, как вы, в это время, в этом городе, в вашей профессии. Я уверен, что у нас ещё будет время поговорить об этом, но сейчас… сейчас я хочу сделать вам предложение, – Фейербах выдержал паузу, и Эмма почувствовала, как её в очередной раз за сегодняшний вечер бросило в жар. Не выдержав взгляда мужчины, она отвернулась к окну. За ним медленно проплывала площадь, усеянная сотнями серых бетонных параллелепипедов – мемориал жертвам Холокоста. Между ними бродили, фотографируясь, туристы и бегали дети.
– Я предлагаю вам написать книгу, – произнёс в итоге Фейербах.
Глава 5
– Ну что, кажется, это здесь, – Диана остановились у выкрашенной в коричневый цвет деревянной двери с табличкой «Лиза Майер» и постучала.
На стук никто не ответил. Но женщине показалось, что она услышала какой-то звук. Она присела на корточки и приложила ухо к замочной скважине. Замок был старый и оттуда тянуло прохладой. Где-то в квартире скрипнула половица.
– Там кто-то есть, – шёпотом сказала Диана и достала из кармана красной кожаной куртки набор отмычек.
Тезер огляделся по сторонам и приготовил пистолет.
Замок щёлкнул, и Диана осторожно толкнула дверь. Свет, проникший из подъезда, выхватил в полумраке квартиры два силуэта. Выгнув спинки, они жмурились и тёрлись друг об друга, но увидев незнакомцев тут же пригнули уши и разбежались в разные стороны.
– Коты, – поморщился Тезер и, вытащив носовой платок, приложил его к носу. Запах в квартире стоял соответствующий. Сколько дел могут наделать два вполне взрослых пушистых создания?
Диана включила свет. Из длинного узкого коридора, обклеенного однотонными белыми обоями, вели три двери – в кухню, в ванную и гостиную. Все три комнаты выходили на одну сторону и отличались высокими потолками, но малыми габаритами. На кухне умещался только небольшой кухонный гарнитур и столик на двух человек, а в гостиной, которая служила одновременно и спальней, стоял шкаф, телевизор и разложенный, но аккуратно застеленный синим покрывалом диван. На стенах не висело ни одной картины, на окнах не было цветов, и только кошки, одна рыжая, а другая серая с белыми лапами, добавляли жизни и разнообразия аскетичному интерьеру.
– Похоже, Лиза Майер была не самым притязательным человеком, – почесал бородку Тезер. В резиновых перчатках делать это было не очень удобно.
– Ага, – Диана открыла дверцы шкафа и окинула взглядом содержимое. Вся одежда была разложена по полочкам и развешана по плечикам, а также по цветам, фактуре и, похоже, сочетаемости. – И кажется ещё педантом, – добавила она и вздрогнула. Рыжая кошка заскочила на полку и потёрлась о её бедро. – Они, наверное, голодные, Тез, – обернулась она к Тезеру.
– Понял, – кивнул он и пошёл на кухню. Рыжая метнулась за ним, а серая лишь недоверчиво повела ушами, но едва раздался звук открываемой дверцы холодильника, как её тут же словно ветром сдуло.
В холодильнике, заполненном всевозможными баночками и контейнерами, под кошачьи консервы была отведена целая нижняя полка. Тезер открыл банку и огляделся в поисках мисок. Кошки вились вокруг него и почти синхронно мяукали, требуя еды. Миски нашлись под столом и были настолько идеально вылизаны, что их даже не пришлось мыть. Он вывалил еду и почти минуту наблюдал, как стремительно она исчезает в кошачьих желудках.
– Бедные создания, – сказал он вслух, – если вас никто не заберёт, придётся отвезти вас завтра в приют.
– Что? – донёсся до него голос Дианы из гостиной.
– Ничего, – отозвался Тезер, выглянув в коридор. Тут его внимание привлекла висевшая на вешалке сумка. Он снял её с крючка и пошёл к Диане. – Смотри-ка, что у меня есть.
– Да, я тут тоже в шкафу кое-что нашла, – она показала на лежавший у неё на коленях ноутбук, – но давай сначала твоё.
Она отложила ноутбук в сторону, и они принялись методично выкладывать содержимое сумки на диван: расчёска, тушь, старый чек из магазина, визитница с разложенными по алфавиту дисконтными карточками, пропуск.
– Feuerbach Robotics, – прочитала Диана, – Лиза Майер, бухгалтерия. А вот и место работы.
– Нервная, похоже, работа, – Тезер посмотрел на просвет пузырёк с таблетками: на самом дне виднелись последние три штучки.:
– Что там? – вытянула шею Диана.
– Похоже, антидепрессанты, – протянул мужчина, разглядывая этикетку.
– Да, я бы тоже в депрессию впала, если бы жила в таком месте, – хмыкнула она. У самой Дианы дома был целый музей «Формулы 1» – ретро-афиши, которые собирал ещё отец, шлемы пилотов и даже автомобильный диск, который служил ей подставкой для телевизора, который она, правда, никогда не включала.
– Посмотри, – Тезер извлёк на свет телефон, устаревшую модель с кнопками и монохромным экраном.
– Не знаю, – с сомнением покачала головой Диана, – либо это запасной телефон, либо наша девушка ретроград. Я делаю ставку на первое.
– Почему? – спросил Тезер, пролистывая список вызовов.
– Потому что эту сумку она не забыла дома, а намеренно оставила. Судя по тому, как она была одета, при ней, скорее всего, был какой-нибудь небольшой клатч.
– Тем не менее с этого телефона последний раз звонили вчера в семь часов вечера некой Лоле и вызов продолжался пятнадцать секунд. Да и вообще-то она активно пользовалась этим телефоном. Каждый день звонила… маме, – Тезер повернулся к Диане.
Она глубоко вздохнула и закрыла лицо руками:
– Ненавижу это. Больше всего ненавижу это в нашей работе.
Тезер сочувственно посмотрел на неё. Ему никогда не доводилось сообщать родственникам о погибших, но он знал, что вряд ли смог бы, не хватило бы хладнокровия и беспристрастности.
– Не скучаешь по дорожной полиции? – спросил он.
– Гонять с мигалками, нарушая правила, можно и здесь, – слабо улыбнулась Диана, – только здесь платят больше. Тебя-то как в криминальную полицию занесло?
– Любил детективы в детстве смотреть.
– Да ладно? Серьёзно?
Тезер кивнул, Диана прикрыла рот ладонью и издала смешок.
Серая кошка запрыгнула на диван и принялась громко умываться.
– Ладно, что там ещё в телефоне?
Тезер потёр нос и начал просматривать список контактов.
– Агнесс, ветеринар, Габи, Зизи, Лола, мама, парикмахер, работа, – Тезер остановился.
– А дальше?
– А всё, больше нет.
– Какая богатая социальная жизнь.
Диана потянулась за ноутбуком. Пароля на нём, к счастью, не было. На весь экран был открыт интернет-браузер. Среди сохранённых вкладок Диана нашла несколько сайтов по кулинарии, пару женских журналов, форум для кошатников и одну популярную социальную сеть.
Хотя в друзьях Лизы Майер значилось порядка пятидесяти человек, никто не оставлял комментарии под новыми фотографиями её кошек и постами про любовь и отношения, от которых так и веяло осенней депрессией. В истории сообщений хранились только редкие поздравления с Рождеством и Днём рождения. И только последнее сообщение, полученное на прошлой неделе, отличалось от всех остальных. Оно пришло от той же Лолы.
– Привет, Лиза! – прочитала вслух Диана. – Как дела? Я знаю, что мы давно не виделись, но Рори мне сделал предложение!!! НАКОНЕЦ!!! Мы женимся через две недели!!! Я устраиваю девичник, ничего особенного, так, небольшие посиделки. Приходи! Буду рада тебя видеть! Соберёмся, как раньше. Позвони мне. Обнимаю…
– Да что там за Лола? – Тезер наклонился поближе и заглянул в монитор.
Диана открыла страничку Лолы и снова не удержалась от смешка. Короткостриженная брюнетка на всех фотографиях размахивала руками, и на каждой из них у неё был раскрыт рот.
– Жизнерадостная девица, – прокомментировал Тезер.
– Свяжись с ней, – сказала Диана, закрывая ноутбук и поднимаясь с дивана, – пусть приедет завтра в участок, а я позвоню матери жертвы, но сначала мы выйдем отсюда или я разрыдаюсь от этого запаха.
Тезер хмыкнул и начал собирать вещи обратно в сумку.
Глава 6
Сочинительством Эмма начала увлекаться ещё в раннем детстве. Придумывала на ходу стишки и короткие истории, а родители в умилении записывали их. Потом, когда ей было лет девять, Эмма освоила старую бабушкину печатную машинку. Компьютеры она не признавала, считая, что ими пользуются только какие-то поддельные писатели, настоящие же доверяют исключительно печатным машинкам.
В старших классах Эмма решила продолжить свою «писательскую карьеру» и податься в журналистику. К сожалению или к счастью, но рынок труда в тот момент мог предложить только один вариант – школьную газету, которую возглавляла учительница английского языка и в которую, помимо Эммы, ходили ещё парочка энтузиастов: мальчик, который хорошо рисовал, но ни с кем не общался, и девочка-студентка по обмену из Канады. Да и те вскоре нашли для себя более интересное занятие на почве совместного интереса к книгам, а точнее, к книжным шкафам, за которыми можно тайком целоваться.
Для Эммы это был своего рода удар. Отчасти потому, что мальчик ей всё-таки нравился, хотя она никогда и не рассчитывала оказаться с ним за шкафом, но больше из-за того, что он предал их общее дело.
Потом были маленькие заметки для местной газеты и одна большая статья для крупного молодёжного журнала, которую так никогда и не опубликовали.
Теперь Эмма практически не писала, разве только если перепадало какое-то задание от шефа, и вдруг такое предложение.
Девушка отвернулась от окна и внимательно посмотрела на Фейербаха.
– Я вас правильно понимаю, вы предлагаете мне написать книгу?
– Именно так я и сказал, – утвердительно кивнул мужчина, продолжая улыбаться.
– О чём? – спросила Эмма.
Штефан усмехнулся.
– Обо мне, естественно.
– Ах, ну да, – кивнула девушка, – простите, что я сразу не догадалась, – сказала она и снова смутилась.
Воспитание говорило ей, что нельзя дерзить Штефану Фейербаху, но вымотанные им нервы требовали возмездия. – Но я не думаю, что смогу выполнить эту почётную миссию, – Эмма поджала губки и скрестила руки на груди.
– Я думаю, вы справитесь, – дружелюбно ответил мужчина, пристально глядя ей в глаза.
Автомобиль повернул налево, за окном потянулись освещённые оранжевыми фонарями аллеи Тиргартена.
– Я не знаю, как писать книги, – пожала плечами Эмма. – И вообще, почему я?
– Вы напишете правду.
«О да, – мрачно подумала Эмма, покусывая нижнюю губу, – я напишу всю правду о том, как этот паршивец запугивает молоденьких девушек!»
Штефан рассмеялся.
– Вы мне нравитесь, Эмма, – сказал он. – Позвоните Кристине, моей помощнице, она перешлёт вам мои условия и назначит время встречи.
– Я не думаю… – замотала головой девушка, глядя на визитку, которую протягивал ей Фейербах.
Лимузин остановился.
– До встречи, Эмма, – Штефан ещё раз улыбнулся, взял её руку и вложил в неё свою визитку. В этот же момент дверь автомобиля открылась.
– Я… не… до… до свидания! – пробормотала девушка и, не глядя на мужчину, вылезла из машины, отказавшись от предложенной охранником помощи.
Пронизывающий ветер, гулявший между небоскрёбами Потсдамер платц, сразу же растрепал её волосы и забрался под распахнутое пальто, пробрав до самых костей. Она поспешно застегнула пальто и, отчаянно стараясь не стучать зубами, пробежала мимо остатков Берлинской стены, пересекла Потсдамер штрассе и скрылась в недрах подземки.
Я никогда ему не позвоню! Никогда! Никогда!!!
***
Позже Эмма лежала в горячей ванне, кутаясь в пушистую пену. Одинокая свечка на полочке у запотевшего зеркала отбрасывала причудливые тени на белые кафельные стены. Влажный воздух был наполнен ароматами шоколада, клубники и банана, но Эмма чувствовала лишь запах духов Штефана Фейербаха и кожаного салона его лимузина. Раз за разом она прокручивала в голове их разговор. Сколько остроумных фраз она могла бы ему сказать, как раскованно и самоуверенно могла бы себя вести. Она оставила бы за собой последнее слово, громко хлопнув дверью. Нет, она бы бросила его визитку ему в лицо и залепила бы пощёчину за то, что он посмел прикасаться к ней! Нет, лучше бы он прикасался ещё. И ещё. И ещё! Ох, она бы стянула с него этот галстук и…