Там они некоторое время оставались неподвижными, прислушиваясь к внешнему шуму. Затем они прошли палисадник, как вдруг равномерный шум шагов заставил их вздрогнуть.
Эти шаги раздавались на шоссе, окаймляющем гавань.
Они затаили дыхание и спрятались за лежавшие там доски.
Проходил отряд сипаев, они почти касались палисадника. Но солдаты ничего не подозревали, как и всегда, и шли совершенно спокойно, не бросив даже взгляда на сад отеля.
Когда шум их шагов затих в отдалении, то Эвель, Устариц и Вильгельм перелезли через решетку, проскользнули под тень бананов, окаймляющих берег, и приближались к небольшому зданию, в котором находилась потешная шлюпка губернатора.
Они подошли к ней в тот момент, когда на часах форта рейда пробило половину одиннадцатого. Никто не сторожил окрестностей кирпичного шале.
– Смелее, товарищи, – приказал Эвель, – примемся скорей за дело!
– Поди-ка сюда, мальчик, – сказал Пиаррилль Вильгельму, – наступило время, когда ты должен показать нам, что наши уроки не прошли даром и что из тебя вышел юнга на славу.
Виль не заставил повторять два раза. Он очень гордился своей ролью и старался всеми силами исполнить ее как можно лучше.
– Я нисколько не боюсь! – смело отвечал мальчик.
Не заставляя матросов объяснять ему, он обвязал веревку, которая должна была служить ему, чтобы спуститься в здание, вокруг талии.
Время было размерено, минуты сочтены. Нужно было понимать с полуслова и действовать быстро. Общая опасность придавала им силы и быстроту мысли. Эвель примостился около стены, а Устариц вскочил ему на плечи.
Виль с легкостью кошки влез сначала на спину первого, потом на спину второго. Но до окна недоставало по крайней мере полфута.
– Не бойся! – сказал Эвель.
Британский геркулес взял в свои широкие руки локти баска Пиаррилля, приподнял его, а вместе с ним поднял и ребенка. Виль положил свои руки на подоконник. Он сел на него верхом и принялся разматывать веревку.
Устариц и Эвель держали ее конец, а ребенок спускался в кирпичный шале и ощупью приближался к шлюпке. Оба моряка отправились к воротам, через которые должно было выйти судно.
– Мальчуган, – спросил Эвель, – видно ли тебе там?
– Не особенно, – отвечал Вильгельм, – но как-нибудь справлюсь.
– Трудно будет вытянуть шлюпку оттуда?
– Да, понадобится один удар краги, но только один удар, не более. Шлюпка полностью снаряжена. Нужно только натянуть паруса.
– Теперь отодвинь задвижки и открой ворота, чтобы мы могли войти.
Оба матроса слышали, как Вильгельм отодвигал задвижки у ворот. Несколько минут они находились в страшном беспокойстве.
Задвижки были отодвинуты, но как открыть замок без ключа?
Виль кричал им через замочное отверстие:
– Налегайте на правую половину, она поддастся!
Послышался страшный удар.
Но вдруг появилась новая опасность. На дороге послышались шаги.
Это, вероятно, возвращался патруль.
Они опять закрыли ворота, а сами спрятались под тенью деревьев.
Патруль приближался. Гул от двадцати ног, правильно ступавших по земле, раздавался по всей окрестности.
В одну минуту бедных матросов объял ужас. Патруль остановился на несколько минут, но это была фальшивая тревога. Патруль продолжал идти своей дорогой.
Тогда Эвель, Устариц и Вильгельм Тернан открыли ворота настежь и постарались поставить тележку на рельсы.
Послышался звук городских часов. Они пробили одиннадцать раз, и их эхо разнеслось в сонном пространстве.
Эвель посмотрел вдаль: весь горизонт был покрыт сплошным мраком.
Только на расстоянии двухсот метров виднелась белая линия, извивающаяся, как змея.
– Волна, – проворчал он. – Море поднимается. Капитан должен быть здесь.
– Капитан сказал, что мы выйдем в полночь, – произнес Пиаррилль Устариц. – Нам еще нужно ждать целый час.
– Только бы не взошла луна, – вздохнул бретонец.
– Ба! – весело воскликнул маленький Виль. – Господь покровительствовал нам до сих пор, так неужели Он оставит нас в последнюю минуту?
– Ты хорошо сказал, малютка, – поощрил его бретонец. – Будем ждать и надеяться.
В ожидании капитана матросы и мальчик уселись в шлюпку, закрылись парусами, чтобы охранить себя от насекомых, которых много водилось в той местности.
– По моему мнению, – сказал Эвель, – мы можем пока немного поспать.
– Спи, если хочешь, – согласился баск, – а я буду ждать капитана.
Он закрыл ворота во второй раз и приткнулся около них, закуривая трубку.
– Только не подожги камбуз! – проворчал Эвель, лениво растягиваясь на парусах, сложенных у мачты.
Однако сон матроса не был продолжителен. Раздался тихий протяжный свист.
– Слушайте, братцы! Будьте настороже, кто-то идет.
Этот кто-то был не кто иной, как Жак.
Трое товарищей были очень удивлены, увидев подошедшего к ним молодого корсара в бальном костюме. На нем были короткие брюки, рубашка с кружевным жабо, треуголка с шелковыми петлицами, а сбоку сабля с перламутровой рукоятью.
– Капитан, – спросил Эвель, посмотрев на него, – неужели вы думаете выйти в море в этом костюме?
На это капитан весело ответил:
– У меня не было времени переодеться, я только что вышел с бала. Но мы должны отправиться сию минуту, я переменю костюм на море. Тащите скорее шлюпку.
Тележка была не особенно тяжела. Англичане – народ практичный – умеют всегда прекрасно сочетать комфортабельность с удобствами жизни. В данном случае лорд Блэквуд даже превзошел своих соотечественников.
Крепления, которые удерживали шлюпку у стены, были открыты, и лодка быстро соскользнула вниз по железным рельсам. Осторожными методичными толчками матросы довели ее до берега и спустили на воду. Оставалось только снять тент, уставить подвижной руль и дожидаться прилива.
Это было недолго. Рельсы проходили довольно далеко за берег, так что люди стояли по пояс в воде, толкая шлюпку. Прилив мало-помалу поднял ее, а первая сильная волна освободила лодку от поддержек.
Четыре удара весел отделили их от берега на расстояние пятидесяти саженей.
– Кто из вас знает фарватер? – спросил Клавалльян.
– Кажется, никто, – ответили оба матроса.
– Тогда с Божьей помощью будем надеяться на нашу счастливую звезду и поедем.
Десять метров они шли вдоль загороди, брошенной англичанами далеко в море.
Море было очень бурным. Пришлось бороться со стихией и нельзя было натянуть паруса из предосторожности, чтобы лодка не опрокинулась. Около двух часов ночи показалась на небе луна. Она была только в первой четверти, поэтому свет был не особенно ярок.
– Нам нужно непременно достигнуть фарватера до начала дня! – сказал Клавалльян.
Каким образом пройти этот опасный переход без помощи лоцмана?
В ту минуту, когда они задумались над этим, само Провидение явилось им на помощь.
Лодка с индийскими рыбаками выходила из гавани и шла в открытое море. Она незаметно приблизилась к шлюпке беглецов.
– Слушайте! – закричал Жак своим товарищам. – Вот наше спасение.
Шлюпка остановилась, и в то время, когда рыбаки проходили мимо, Эвель и Устариц зацепили лодку баграми.
Сначала индийцы испугались, но потом успокоились, потому что баск бегло говорил на их языке. Он объяснил им, какая услуга от них требуется. Конечно, индийские рыбаки охотно согласились быть лоцманами беглецов и проводили их до выхода в фарватер, который начинался за барьером.
Следовательно, четыре француза были укрыты от преследования неприятелем.
Тогда только они решились поднять паруса. Для этого наступило время. В течение четырех часов Эвель, Устариц и маркиз гребли без перерыва, их руки не оставляли весел. Их ладони, не привыкшие к работе, покрылись мозолями.
Но все же нужно было как можно скорее прийти к какому-нибудь решению. Действительно, такое бегство на губернаторской шлюпке было равносильно сумасшествию. Только любовь к свободе могла заставить этих людей пренебречь всеми опасностями и пуститься в такое рискованное дело.
В самом деле, они подвергались всем опасностям моря, а Индийский океан, как известно, шутить не любит. Даже и большие суда с опытными командирами и лоцманами попадают во всевозможные случайные ситуации в этом бурном океане.
Что ожидало этих людей, пустившихся в море в небольшой скорлупке, которой грозила опасность от тайфунов, циклонов и водоворотов? В особенности в такое время года, когда бури свирепствуют в этом океане.
Время приближалось к весеннему солнцестоянию, которого опасаются все. Если опасность бурь не была еще так велика, то все же надо было опасаться различных колебаний температуры.
Они плыли под жгучим небом, приближаясь к экватору, то есть к тому ужасному кругу, который делит Землю на равные полушария, и на котором солнце постоянно держится в зените.
Но и это еще не все. Беглецы взяли с собой очень мало съестных припасов – на пять-шесть дней, не более. Каким образом им помочь в этом ужасном положении? Каким образом им поддерживать свои силы и здоровье?
Но что их особенно беспокоило, так это то, что они взяли с собой очень мало пресной воды.
Но как помочь этому горю?
Подняться к северу? Об этом нельзя было и думать. Это значило бы усложнить затруднения, потому что там, на севере, был враг – англичанин, властелин Бенгалии, устьев Годавери и Брахмапутры, и тогда его крейсеры нагонят беглецов и захватят их вместе со шлюпкой.
Следовательно, это было невозможно. Беглецы колебались относительно выбора направления. Идти на восток или на юг?
Клавалльян решил, что они отправятся на юг в открытое море.
Кроме того, он решил, что будут держаться как можно ближе к берегу, чтобы быть постоянно недалеко от земли и чтобы на случай опасности укрыться от английских судов в какой-нибудь бухте. Они опасались даже небольших лодок, которые могут их захватить в плен и отвести в Мадрас.
В первый день все обошлось благополучно.
Поднялся легкий северный ветерок, паруса надулись и судно пошло по его направлению. Шлюпка подвигалась вперед с быстротой колесницы, запряженной быстрыми конями.
Она подвигалась на волнах, не теряя из вида берега, и шла в южном направлении, к Цейлону и к Палкскому проливу.
Наши путешественники по прошествии двух дней решили отдохнуть на пустынном берегу, пострелять там дичи, чтобы этим увеличить запас свежего мяса; кроме того, они думали найти здесь пресную воду.
Это несколько обнадежило беглецов.
На пятое утро, когда они вздумали рассматривать горизонт на севере, зоркий глаз Устарица открыл белое пятно, которое, увеличиваясь, обратилось в паруса военного корабля.
– Нас преследуют, – сказал Жак. – Это корвет, он называется «Старый Нейл». Его ожидали в Мадрасе на другой день после нашего отъезда. Он за нами гонится.
И шлюпка по приказанию своего молодого начальника натянула все свои паруса, насколько было только возможно, и пустилась по ветру вперед.
Жак Клавалльян решительно не знал, что делать. Более всего он опасался за маленького Виля. Корвет их уже видел и гнался за ними.
Погоня продолжалась без отдыха до наступления ночи.
Все это время шлюпка держалась на достаточном расстоянии. Быть может, была еще возможность ускользнуть после наступления темноты. Но для этого нужно было, отдалившись от берега, направиться к востоку и отдать себя на волю случая.
Клавалльян посоветовался со своими товарищами.
– Нам остается два выбора: отыскать какое-нибудь уединенное место и спрятаться там, чтобы скрыться от преследователей, и второе – броситься вплавь, отдавшись на милость волн. В первом случае экипаж корвета может нас настичь, если мы не сумеем достаточно прикрыться; во втором случае мы можем нарваться на ужасные циклоны. Что мы должны предпринять, по вашему мнению?
– Все, кроме плена! – единодушно воскликнули оба моряка.
– А ты, Виль? – спросил маркиз. – Ты ведь также имеешь право голоса.
– Я скажу то же, что Эвель и Пиаррилль, – храбро ответил ребенок.
– Тогда с Богом! – торжественно произнес Клавалльян.
Он стал ожидать, когда станет еще темнее.
Наконец наступила ночь. Шлюпка направилась к юго-востоку, к Никобарским островам, находившимся на расстоянии трехсот миль, в лабиринтах которых можно было легко избегнуть преследования.
Когда рассвело, все с радостью увидели, что пошли верным путем – корвета не было видно на северном горизонте.
Однако около полудня он появился на западе. Экипаж корвета заметил тех, кого искал, и нагнал их с востока.
– Черт возьми, – ворчал Эвель, сжимая кулаки, – у англичанина хороший глаз и неплохое чутье. Он нас накрыл и более не выпускает из рук.
Шлюпка шла со скоростью десять узлов. Ветер дул с севера и был благоприятен для обоих противников. При наступлении ночи он стал ослабевать. Температура была высокая, а пересохшие горла беглецов невозможно было смочить ни одной каплей воды.
На заре на юго-востоке показалась земля. Приближались к опасному Никобарскому архипелагу, но, быть может, это и было спасение.
Земля виднелась только как узкая лиловая полоса; расстояние до нее казалось около тридцати миль.
В это время жара стояла слишком сильная, воздух заставлял задыхаться; ветер был едва заметен. Моряки немного встревожились и замедлили ход шлюпки. Уже шесть дней, как они быстро бежали от преследования и сделали более трехсот шестидесяти миль.
В то время, когда они замедлили ход судна, заметили, что, к их ужасу, неприятель подвигался все ближе и ближе.
Вдруг Устариц закричал:
– Рифы, рифы! Если мы тут не погибнем, то спасены!
И он указал на зеленоватые отроги, которые то выходили из воды, то показывались под ее прозрачной поверхностью в виде зеленоватых голов, похожих на диких зверей, как бы стерегущих свою добычу.
Эти подводные скалы были рассыпаны в изобилии по всем сторонам, подобно авангарду застрельщиков, прикрывающих приближение к твердой земле. Все же небольшому судну можно было как-нибудь пройти между скалами и избежать опасности; но большое судно не могло об этом и думать. Оно вынуждено было оставаться за этой естественной преградой. От этой долгожданной надежды у баска вырвалось даже радостное восклицание:
– Если мы не погибнем, то мы спасены!
У беглецов не было ни географической карты этой опасной местности – таковых вообще тогда не существовало, – ни кормчего, могущего их здесь провести. Опасность угрожала им со всех сторон.
В течение двух часов они шли наудачу и все время, не подвигаясь ни на шаг вперед, чувствовали, что их шансы уменьшаются с каждой минутой, между тем корвет все ближе подходил к опасному барьеру.
Когда он приблизился на достаточное расстояние, то дал выстрел. Это служило вызовом. Англичане требовали от беглецов сдаться.
На это можно было ответить только поиском убежища. После долгой борьбы со сложившимися обстоятельствами они достигли довольно глубокого ущелья.
Если они и не были спасены, то все же могли быть вне опасности.
Но положение усложнилось.
Ветер вдруг стих. Небо покрылось черными тучами и давило, как свинец, на неподвижную поверхность моря. Необходимо было работать веслами.
– Дурное предзнаменование, – ворчал Устариц, – скоро будет шторм.
– Да и пусть будет! – воскликнул Клавалльян. – Он прогонит англичан.
Но, как видно, англичане были более сведущими и знали лучше фарватер. Корабль обошел рифы так, что беглецы увидели неприятеля следующим по кривой линии перпендикулярно материку; он намеревался отрезать им отступление.
Но, к счастью, затишье было так же пагубно и для неприятеля.
Корвет вдруг остановился посреди пролива, в который только что вошел. Его паруса опустились, как крылья раненой птицы, и повисли, словно неподвижные лоскутья. Это была вынужденная остановка.