– Ну что, готов к труду и обороне?
– И днëм и ночью.
– Это хорошо.
– Хорошо бы – без казусов сегодня было…
Тут раздался мелодичный сигнал. Один из охранников включил клавишу на пульте связи и лаконично произнёс:
– «Барс» на связи…
Из аппарата донёсся заискивающий мужской голос:
– Алë! Скажите, а личную охрану вы обеспечиваете?
Охранник тут же по-деловому ответил:
– Разумеется. Расценки знаете?
– Конечно… Скажите, а на какой срок?
– Да хоть пожизненно. Подъезжайте, – и всë оформим.
– Спасибо! Я сейчас подъеду.
Охранник выключил связь и, улыбнувшись, взглянул на напарника. Тут же раздался ещë сигнал… Дежурный опять включил пульт:
– «Барс» на линии…
Из аппарата в дежурку ворвался драматический женский голос, срывающийся в плач:
– Алë! Помогите… пожалуйста, срочно…
– Что случилась? – напрягся охранник.
– Моего мужа в заложники взяли… Бандиты какие-то… Они на квартире; а он не выйдет, пока деньги не заплатит… Он позвонил и сказал…
– Сколько?
– Две тысячи долларов… Они могут убить его…
В аппарате раздался её плач.
– Да вы успокойтесь, – произнёс охранник. – Адрес скажите…
– Чей? Мой?
– Ваш мы уже знаем. У нас компьютер на это есть. Нам нужен тот адрес – где ваш муж находится в заложниках.
Охранник кивнул напарнику, тот быстро скоординировал на компьютере местонахождение звонящего абонента.
Женский голос растерянно ответил:
– Ой… А я не знаю… Постойте, у меня же телефон с определителем! Я номер записала; сейчас…
В это время на одном из мониторов возник бронированный автомобиль, подъехавший к служебным воротам. На пульте зажглась лампочка, и раздался голос:
– «Барс мобильный» – на въезде…
Второй охранник нажал клавишу и дал команду:
– Внешний пост, впустить «объект».
Раздался сигнал, ворота раскрылись, и броневик въехал на служебную территорию предприятия.
Тем временем первый охранник уже занëс принятые от женщины данные в компьютер и ответил:
– Будьте дома; мы сейчас выезжаем за Вашим супругом. Оплата – по факту. Всë.
– Ой, спасибо вам огромное! – прозвучал осчастливленный женский голос.
Охранник отключил линию и тут же врубил внутреннюю связь:
– «Барон», готовь группу захвата, – на Анадырском заложника вызволять… Кувалду прихватите, – для дверей, и пушку с автогеном, на всякий случай.
Он отключил связь, взял чистый бланк и что-то отметил на нëм…
Тут опять раздался сигнал на пульте. Второй охранник включил связь:
– «Барс» на связи.
– Скажите, а вы долги «вышибаете»? – осторожно прозвучал на том конце глуховато-вкрадчивый тенор.
– Нет. Вы не по адресу, – ответил охранник и отключил связь.
В это время в дежурку зашёл «Барон», – плечистый боец в камуфляже; первый охранник быстро вручил ему бланк:
– Вот адрес и всë остальное…
«Барон» убрал бланк с данными в карман и невозмутимо произнёс:
– Окей. Сейчас разберëмся.
– Сильно там не шумите, – с улыбкой напутствовал первый охранник.
– Как получится, – ответил «Барон». – Лишь бы стены не рухнули.
И они рассмеялись.
Тут раздались голоса, и в «дежурке» появились вооружëнные люди в камуфляже. Один из них посмотрел на «Барона» и бодро произнёс:
– Мы готовы. Заводи «тачку».
«Барон» в ответ кивнул и напоследок добавил:
– Ну, мы поехали.
– Ни пуха! – сказал охранник и сделал напутственный жест, рычагнув кулаком.
Группа захвата покинула дежурное помещение.
Охранники удовлетворëнно вздохнули и продолжили разговор, делясь своими соображениями.
– Ну вот, начало положено, – произнёс «Шнырь», являвшийся первым охранником.
– Да… И что за дебилы свои телефоны «засвечивают»; сейчас мозги им и вправят, по полной программе, – с сарказмом добавил второй охранник – «Лютый».
– Дак они ж хотели две штуки баксов; а на лоха и зверь бежит, – с развязной весёлостью высказался «Шнырь». Оба рассмеялись.
Они устроились поудобней в креслах, расслабилсь, закурили…
«Лютый» перевёл тему:
– Что-то Машка пропала куда-то…
– Да видать, на юга подалáсь… Если не запороли… Прокололась, дура; говорили ей – давай вместе работать. Нет же… Свободы захотелось…
– Ещë меня этот вагонный философ раздражает… Строит из себя Сократа… Это ж надо – «Доллара» охмурил! Так тот теперь нас и знать не желает. Это надо же – из рэкета в писатели! Хэмингуэй доморощенный…
Сказав это, «Лютый» прищурился, словно хотел взять на мушку «вагонного философа» и доморощенного Хэмингуэя «Доллара».
– Ладно; посмотрим, что «Батя» решит, – успокоительно произнёс «Шнырь».
– Посмотрим, – протянул «Лютый», неподвижно и напряжённо глядя в пространство.
«Шнырь» откинулся на спинку кресла. Он по-свойски бросил «Лютому»:
– Не парься. Всё будет ништяк.
«Лютый», болезненно усмехнувшись, посмотрел на «Шныря» и начал нервно постукивать пальцами по столу. Он вдруг неоднозначно высказался:
– Фильтруй ситуацию, браток… И не обольщайся…
Он затянулся сигаретой и продолжил:
– А с «Философом» я всё-таки разберусь…
– Вот дался тебе этот «Философ», – с усмешкой отреагировал «Шнырь». – Как будто других проблем нет.
«Лютый», растянувшись в кресле, как-то странно произнёс:
– Эх, кабы не «Малина», был бы я спокоен…
Он вдруг стал нервным:
– Она ж блин должна всем нам! И слиняла куда-то, стерва!
– Это понятно, – ответил «Шнырь». – Ну а «Философ» -то здесь причём?
– «Философ» -то? А просто когда-нибудь подвернётся мне под горячую руку, – мало не покажется, урою так, что геологи не найдут… Зря с ним «Батя» церемонится – «Пересветов, готовься к переезду…» Блин… Нужно сразу на место всех ставить! В рог дать, чтоб навек запомнил! И вообще, все бараны должны быть в стаде! И чтоб не дёргались!
«Шнырь» успокоительно отмахнулся:
– Всё это нервы, Васёк.
– Да… Нервы… И стервы…
«Лютый» докурил и задумался…
Эти два приятеля, будучи внутренне взаимосвязаны, внешне не имели ничего общего. Они, скорее, взаимно дополняли друг друга. Обоим было давно за тридцать, и кипела в них жизнь. Валерий Пименов, получивший прозвище «Шнырь» за свою находчивость и изобретательность в житейских перепетиях, имел необычайную особенность – вливаться в разговор и быть на виду в нужное время, когда этого требовала ситуация. Он был чрезвычайно пластичен и обходителен в кругу вышестоящих, а также малоизвестных лиц. «Шнырь» находил выход из любого тупика. Его ныряющий проницательный взгляд видел то, чего не замечали другие. В Муниципальную охрану Пименов попал благодаря своей исключительной жизненной неугасимости. Вообще, Валерий Пименов тяготел к блатарям-ухарям, героям-шварценеггерам, а проще говоря, к сильной личности, что и предопределило его знакомство с Бутовым – «Лютым». Но также Пименов испытывал и сострадание к обездоленным и униженным, проявляя при этом внимание и чуткость, необходимые в его сложной профессии; хотя это было лишь показной гранью его гибкой натуры. Во всех этих уникальных качествах Валерий Пименов был просто необходим Всеволоду Илларионовичу Венскому.
Что касается агрессора по кличке «Лютый», – то это был обыкновенный профессиональный бандит. Ему незачем было рассуждать о гармонии души и тела, о жертве и милости; он не ведал, зачем пел Высоцкий и кто сжëг Гоморру, человеческие стремления и мытарства для «Лютого» были однозначны. На службе он был Бутов, для ближних – Василий, для всех остальных – «Лютый». В былые годы он промышлял разбоем в лëгком аспекте, не выдававшем его как заядлого гангстера, подрабатывая на частном бизнесе. Но как ни крути, а стабильность дороже, и «Барс» принял в свои ряды достойного охранника. Нужно отдать должное Бутову по кличке, несколько оправдывавшей его натуру. Физически он был сложен безупречно, это был атлет от рождения, и удар его был сокрушителен. Кроме того, Бутов постоянно поддерживал свою спортивную форму. Его литая фигура и скуластое лицо с надменно-бескомпромиссным взглядом внушали надëжность. Глядя на него, коллеги подобострастно подшучивали: «Не имей сто друзей, а имей одного Шварценеггера…» Как и «Шнырь», – «Лютый» никому ни словом не высказывался о своих делах, связанных с Венским. И вообще, менталитет их структуры был синтезирован филигранно: директор интеллектуально-гуманитарного учреждения с мощным бизнес-потенциалом, муниципальная охрана, «отмывщики» в ювелирном, поставщики незаменимого товара, и незримая сеть теневых связей. А пока существует сеть, – существуют контроль и отбор. И отбор призывает быть чутким. Эта чуткость вела и хранила навигаторов тайной сети, так привыкшей блистать наяву…
6. Импровизации судьбы
Между тем, события дня развивались весьма оживлённо и виртуозно. В одном из солидных московских автосервисов шла полным ходом работа по ремонту и обновлению иномарок. В тылу предприятия, – неподалёку от задних ворот стояли двое работников этого сервиса: Лëня Железнов и Коля Ключевой. Они решили слегка проветриться, а заодно решить нечто экстренно важное, потому как оба они смотрели в сторону задних ворот, явно кого-то поджидая…
Не прерывая своего наблюдения, Николай резюмировал:
– Хорошо, что помыли, – товарный вид, сам понимаешь…
– Само собой, – ответил Леонид.
– Но главное – всё пашет, всё – как с нуля, – с удовлетворением подытожил Николай.
Наконец, во дворе автосервиса появился плотный мужчина солидных манер в плаще и кашне. Он не спеша осмотрелся и, увидев Железнова с Ключевым, с улыбкой кивнул.
Коля Ключевой быстро подошёл к нему и спросил:
– Ну что, берëм? Все нормально?
– Да, конечно. А где машина?
– А вот – рядом, – ответил Ключевой, указующим жестом напутствуя прибывшего клиента.
Все трое прошли в сторону цеха и свернули к торцу предприятия. Увидев блестящий респектабельный «Опель», шикарный клиент широко и взволнованно улыбнулся:
– Хороша… Хороша…
– Садитесь, – предложил Николай, открыв левую переднюю дверцу «Опеля».
Клиент сел за руль, Николай – рядом, а Леонид – сзади. Покупатель достал из внутреннего кармана тугую денежную упаковку и вручил еë Николаю:
– Здесь ровно.
– Спасибо, – ответил Ключевой, убирая деньги в карман.
Он с тихой радостью посмотрел на нового владельца «Опеля» и со знанием дела добавил:
– Всë – в норме; бак полный. Можете ездить. Все документы – вот здесь.
И он указал на пакет документов, закреплëнный на верхней панели. Затем улыбнулся покупателю и заключил:
– Если что – созвонимся.
– Конечно. Спасибо, – ответил клиент, взволнованно глядя то на Ключевого, то на панель приборов.
– Ну, мы пошли. Счастливо! – сказал Николай, открывая дверцу.
– Счастливо! Я здесь проеду? – спросил клиент, окинув взглядом тыл предприятия.
– Конечно, – ответил Ключевой.
Они пожали друг другу руки. Николай с Леонидом вышли из машины, а «Опель» плавно вырулил к задним воротам автосервиса и исчез за пределами предприятия.
Ключевой с Железновым проводили взглядами отправленный «Опель», весело переглянулись и обменялись своими чуткими предвкушениями:
– Ну что, Лёня, воздадим должное нашим трудам!
– Ударим автодосугом по ханжеству и обывательству! – с пылом ответил Лёня Железнов, пребывающий в лёгкой эйфории от удачной сделки.
– Обязательно. Моя сегодня вроде как гостей «намывает»… Можно расширить сервис…
Коля многозначительно глянул на Лёню.
– Нужно! И наладить гармонию отношений, – продолжил Лёня.
– Но без негативных последствий…
– Не боись, в трансмиссию не ляжем.
– Надо бы «бабки» пересчитать, – заключил Николай, хлопнув по своему объёмному грудному карману.
– А «Опель» -то хоть «чистый»? – вдруг озабоченно спросил Леонид.
– Обижаешь. Заказчик на сдачу пригнал. Двадцать процентов – наши. Так что не переживай. Оторвёмся…
– А покупатель? – опять напрягся Леонид.
– Что покупатель? – не понял Николай.
– Что-то как-то быстро он уехал, – не проверил толком ничего, раз – и всё… – растерянно продолжал Лёня.
– Так у нас с ним – договор: если в течение недели что-то выходит из строя, то я за свой счёт всё новое ставлю. Так что здесь лажа исключена. Всё должно быть на уровне.
Сказав всё это, Николай Ключевой с достоинством посмотрел на Леонида, а потом – куда-то вверх, в небо, словно ища подтверждения свыше…
– Да, круто, – заключил Леонид, глядя в пространство. – Из тебя выйдет настоящий топ-менеджер по продаже бэушных тачек.
Внезапно сзади них раздался громкий командный голос:
– Железнов! Ключевой! Ну где вы пропали?!
У распахнутых дверей цеха стоял директор – солидный мужчина в костюме и галстуке.
– Сейчас идëм, Борисыч! – бодро отозвался Железнов.
Друзья направились в цех, попутно предвкушая дальнейшие мероприятия…
Эти два задушевных парня были друзьями. Хотя, быть может, это громко сказано. Во всяком случае, приятелями «неразлей-вода» они были точно. И были они разные по натуре своей и мироощущению, – тому тончайшему инструменту души человеческой, тому сенсорному индикатору, что отделяет пыл от горячки, различая дар и приманку, и, тем самым, предопределяет судьбу. Леонид был, скорее, мечтателем, этаким беззаботным кутилой жизни, вертопрахом страстей своих и желаний, порой туманных и непредсказуемых, исходящих из некоей глубинной обособленности его загадочно-чуткой натуры, ни на кого не похожей и никому не обязанной. Это был тип личности, глубоко чувствующей и ранимой, той вольной тайны, что сохраняет себя за внешней бесшабашностью и дворовым компанейством. Николай же был человеком более консервативным и практичным. Автосервис являлся для него источником дохода, а «Гуманитарий» – центром отдыха и досуга. Он не вдавался в детальный расклад тех мотивов, что строят судьбу и слагаются в гимн или в прозу. Николай Ключевой просто любил жизнь во всей еë красе и силе, и ничего не жалел для сохранения в себе этой отрады. Это был однолюб и одногляд с тем нерушимым эго, которое цементирует прагматизм; и вся эта закостенелая однобокость его мировосприятия, по всей видимости, и притягивала его к Леониду, который был внутренне многогранным и гибким.
Итак, Железнов с Ключевым, вдохновлённые новым подспорьем, с головой окунулись в родную работу. Крутой автосервис гудел и наращивал мощь оборота…
А в это время Алексей Иванович Вольнов уже выходил из банка, что на Стремянном, где он произвёл некоторые операции, известные лишь ему одному. Он прошёл к своей машине «Вольво», стоявшей неподалëку – возле бордюра, сел рядом с водителем и удовлетворëнно произнёс:
– Ну вот, процесс пошëл. Теперь всë в потоке.
– Едем? – спросил водитель.
– Да; двигай, Серëга, – ответил Вольнов и вдруг почему-то заговорил стихами:
– Дорога поёт
И народу не спится;
А в сердце поёт
Синекрылая птица…
Повеселевший Крюков нажал на газ; автомобиль «Вольво» мягко вписался в дорожную трассу. Некоторое время они ехали молча, поглощённые своими размышлениями, но что-то заставило их выйти из дум и безмолвных фантазий. Внезапное скопление машин, создающих дорожную «пробку», заставило Крюкова притормозить… Вольнов обратил взор вправо и увидел возле ампирной арки мощнопанельного дома большое скопление людей и оцепление, которое пытались преодолеть особо любопытные. Вооружëнные люди в униформе корректно и непреклонно отстраняли назойливых прохожих…
– Что это там за нашествие? – удивлённо спросил Вольнов, глядя на столпотворение возле арки.
– Да у нас что ни день – то нашествие, – отозвался Крюков с иронией, поглядывая то вправо, то вперёд – на дорогу, заполненную автотранспортом. – Ещë эта «пробка» дурацкая…
Наконец, движение выровнялось, дорога стала более свободной, и Крюков прибавил скорости.
– Ну вот и рассосались… Обормоты. Понапокупали машин, а ездить не научились, – добродушно ворчал Вольнов, глядя в лобовое стекло.
– Надо на вертолëте летать, – пошутил Крюков.
– Это точно, – подтвердил Вольнов. Он вдруг оживился:
– Слушай, Серëга, давай в какой-нибудь кабак заедем, – поуютней, чтоб кухня хорошая была, – подзаправиться надо…
– В «Славянский базар» можно…
– Точно. Поехали! – произнёс Вольнов, сглотнув слюну.
И Крюков взял курс на «Славянский базар»…
Если бы Вольнов с Крюковым остановили машину возле арки с оцеплением, вышли и просочились бы сквозь столпотворение вглубь этой ампирной арки, разверзающей простор патриархального двора, то они бы явились свидетелями следующего.
В глубине этого просторного таинственного двора, слегка затуманенного щемящим осенним маревом, возвышался какой-то деревянный помост, – не то сцена, не то плаха. На помосте, в самом центре его, стояла дивной красы пифия, облачëнная в грубое рубище. Она была боса и неподвижна, потому как верëвки, туго перехваченные поверх рубища, крепко держали еë привязанной к деревянному столбу вдоль спины…