– Болтер! – неожиданно пришло мне в голову. – Вот что это такое!
Я радостно попытался потереть руки, но болтер11 (который я теперь так и буду называть) помешал это сделать. Зато случайно нажатый спусковой крючок позволил пуле (или болту, как, видимо, правильнее говорить) пролететь рядом с моим ухом и обдать его горящей струей.
– Тандерболт! – воскликнул я от неожиданности и потер внезапно заболевшее ухо.
После этого с криком: «А-а-а-а-а!» я принялся палить по всем целям, что попадались в поле моего зрения. А это были всё те же дырявые умертвия. Некоторые нашли себе полный покой, словив своими головами реактивные снаряды, но большинство опять же отделалось лишь новой кучей внушительных дырок. Тут уже надо было стрелять как-то более прицельно, но я пока не придавал этому большого значения.
Оружие оказалось забавным, но имело одну неприятную особенность: стреляло оно несколько реже, чем тот же дробовик. То ли пули подавались дольше, то ли времени на каждый выстрел отводилось больше – не знаю, но факт остается фактом: из болтера я стрелял гораздо медленнее, чем из дробовика или ружья (я уж не говорю о пулемете).
Что же ждало меня в конце? Диск повернут, оружие начало трансформироваться. По пиктограмме определить, что должно получиться в итоге, я не мог: какой-то непонятный прямоугольник с широкой ручкой, не более того. Превращение заняло порядочное количество времени. Если для переделки ружья в дробовик, да даже в болтер, требовалось две-три секунды, то теперь я ждал секунд десять, прежде чем что-то похожее на контуры оружия принялось вырисовываться. Затем еще десять, чтобы оружие приняло свой конечный вид. Это и правда оказалась приличных размеров мини-пушка (Забавно звучит, не правда ли? Но как-по другому мне было назвать здоровенный для моих рук агрегат, который в то же время напоминал небольшую пушечку?). У нее был широкий длинный ствол, здоровенная рукоять с не менее громоздким спусковым крючком. Даже если учитывать, что весила она не так уж и много, держать ее приходилось двумя руками, что явно создавало некоторые неудобства.
Я покрутил новое оружие туда-сюда, посмотрел в дуло (и только после этого подумал о возможных нежелательных последствиях), понюхал и, наконец, решил использовать его на уже проверенных умертвиях, от большинства которых осталась практически одна ходячая голова.
– Ну, ребятки, держитесь!
Я даже не сомневался, что из такой «дурры» должно вылететь что-нибудь действительно впечатляющее, и не ошибся. Яркая вспышка на мгновение ослепила меня, и яркий сгусток энергии понесся к умертвиям на дороге. Далее раздался необычный звук «фщух», и еще одна яркая вспышка осветила окрестности. После чего все умертвия, что попали под действие этой вспышки энергии, превратились в ничто, просто рассыпавшись мельчайшим прахом прямо там, где и находились в момент взрыва.
– Ёксель моксель парадоксель! – воскликнул я, потрясая оружием. – Вот это мой размерчик.
Однако, попытавшись выстрелить снова, я понял, что ничего не получается. В принципе, и монстров на дороге не осталось. Надо было подождать, пока ее заполнят вновь пришедшие, но очень хотелось выстрелить еще разок. Ан нет, ничего не вышло. Недоумевая, я принялся внимательнее рассматривать пушечку, периодически нажимая на спусковой крючок. Вскоре я заметил внушительных видов индикатор, который выглядел как батарея, показывающая недостаточную заряженность (и как я его сразу не заметил?). Сейчас он светился ярким синим светом. Электронные палочки, символизирующие о наполнении батареи, все появлялись и появлялись, однако пока они добрались только до половины объема.
– Ну, так дело не пойдет, – разочарованно и весьма огорченно протянул я.
С такой перезарядкой меня уже раз пятьдесят порвут. Но, пока мне ничего не грозило, я решил все же дождаться полной перезарядки хотя бы сейчас. Жаль, что часов поблизости не оказалось, но по моим ощущениям прошло не менее нескольких минут (думаю, около трех), прежде чем эта смертоубийственная штуковина вновь оказалась способной стрелять. Что я незамедлительно и сделал, еще разок выкосив всех вновь прибывших на дороге перед моим домом. Самое интересное, что эта мощнейшая штука никак не влияла на окружающую среду – ни тебе гигантской воронки, ни тебе оплавленных заборов и камней. Все оставалось в первоначальном виде. Ну разве что кроме всякой живности, принимавшей на себя всю тяжесть удара уничтожительной штуки.
– А что, весьма полезная вещь, – в полном восхищении смотрел я на оружие.
Никаких повреждений инфраструктуре, только живая сила. Если бы оно еще и стреляло, как пулемет, то я бы вообще мог ничего не опасаться. А так…
Честно говоря, сидеть в позе наездника на не самой удобной для сидения крыше уже начинало надоедать. Я сменил оружие на дробовик и закинул его за плечо. Пора было хоть немного перекусить – благо, консервов я успел набрать достаточно. Первым делом на себя обратили внимание банки с зеленым горошком и кукурузой – одни их моих любимейших продуктов. Ими я и запасался в первую очередь. И вот теперь, откупоривая банки (повезло еще, что крышки у них открывались с помощью пивной чеки), я обнаружил, что есть-то мне и нечем. Так и пришлось содержимое переливать из банок прямо себе в рот. Не самое, доложу я вам, приятное занятие. Несмотря на то, что я очень старался быть предельно аккуратным, некоторая часть сока оказалась на моей футболке. Чертыхаясь и раздраженно встряхивая футболку, я чуть не свалился, с трудом удержавшись прямо за трубу, отчего та обиженно заскрипела.
– Ой, ой.
Я сразу ослабил хватку, уронил недоеденную банку на крышу (та, почувствовав свободу, тут же ринулась вниз по шиферному желобку и исчезла внизу), зато освободившейся рукой мгновенно уцепился за саму крышу. Немного переведя дух, я сумел вновь выровняться и принять более непринужденную позу.
– Тандербол тебя раздери, – обиженно проворчал я, принимаясь за вторую банку.
Банок с консервами в рюкзаке было много, но самое обидное состояло в том, что многие из них оказались всякими малополезными вещами – томатной пастой, оливками (и кто только протащил ко мне на дачу такую гадость?), да еще и шпротами. В принципе, всякие рыбные консервы я любил, но есть их без хлеба было бы верхом безобразия.
Огорченно повертев банку из-под доеденной сладкой кукурузы, я запустил ею в одно из умертвий. Оно ловко подставило голову под удар и даже не шелохнулось, получив точно в лоб. Я засмеялся, но этот эпизод лишь ненадолго скрасил моё неприятное существование. Надо было что-то делать. А что можно было придумать? Только мочить, как говорится, козлов (точнее, умертвий) в сортирах. На том мы (я и мое самосознание) и порешили. Однако, пока я собирался, тьма совершенно подлым образом начала сгущаться над моим домом (вполне возможно, что она сгущалась по всей нашей округе, но я не мог этого знать в тот момент).
– Ладно, – махнул я рукой. – Хотя… – И пару раз пальнул в скопление врага. – Нет, да ну его. – И полез поближе к трубе.
Долго не удавалось нормально устроиться. Всё время боялся заснуть и свалиться. А исполнять роль Шалтая-Болтая, да еще и ночью, было бы крайне неприятно. Для надежности я приобнял трубу одной рукой, другую просунул и замотал в лямки рюкзака, а сам лег животом на неудобный угол крыши (который сразу же этим воспользовался и впился в мои ребра). Кроме того, я был в одной футболке, а, несмотря на конец весны, холодало по ночам еще вполне прилично. Кроме того, железный конек крыши промерзал значительно быстрее, чем я его нагревал. В общем, как можно догадаться, хорошенько отдохнуть и получить положительный заряд бодрости было проблематично. Зато под утро продрог я довольно сильно, так что зубы стучали неприятно громко, сгоняя даже остатки ночной дремы. Понимая, что валяться более смысла не имело, я поднялся и хорошенько встряхнулся. Прямо как пес, который решил сделать себе более пушистую укладку.
– Движение – жизнь, а много движения – это тепло, – стал настраивать себя я, выполняя разминочные движения руками.
Вокруг стояла полупроглядная серость. Говорю «полупроглядная» потому, что непроглядной она уже не была, а проглядной еще не была, вот и получилось что-то среднее. Я подполз к краю, и умертвия, которые и так смирными не были, зашевелились еще более резво. Четко различить своих противников у меня не получалось – лишь черные размытые силуэты, которые носились туда-сюда, толком не сумев придумать, как добраться до меня. Но сейчас тени стали перемещаться заметно быстрее, и двигаться они стали более осмысленно.
– Глючит, небось, меня спросонья, – подумал я. – Или это я сам такой заторможенный, вот и кажется мне пока, что остальные стали двигаться намного быстрее.
Оставив решение проблемы на потом – так сказать, до более светлых времен, – я перебрался обратно к рюкзаку и принялся в нем рыться в поисках чего-нибудь более-менее вкусно-съедобного. В руки попалась красная фасоль в томатном соусе. Может, и не самый лучший вариант, но вполне приемлемый. Вот только есть приходилось еще более осторожно, так как тягучая сладковатая масса могла основательно и надолго запачкать меня и мои вещи. А ближайшая помойка (в смысле, возможность помыться) на горизонте даже не маячила.
Пока я ел, звезды постепенно начали исчезать с небосвода, поглощенные светом восходящего солнца. В обычное время я очень редко так рано просыпался. А уж чтобы посмотреть на небо и застать эту смену ночи и дня и говорить не приходилось. Теперь же, поглощая содержимое банки, я мог в полной мере оценить всю красоту этого перехода.
– Ляпота12! – слегка подчавкивая, произнес я, откинувшись на трубу, после чего чуть не потерял равновесие и замахал руками, выравниваясь и обливаясь остатками фасоли. – Тандерболт тебя раздери! – завопил я, отбрасывая уже явно пустую банку в сторону, отчего та загремела по шиферу куда-то вниз. – Ну, хоть не упал, – постарался я найти какой-нибудь положительный момент в этом эпизоде.
После того, как я выровнялся и стряхнул с себя остатки еды, мне наконец удалось спокойно посидеть и прийти в себя.
– День что-то не задался.
Я хмыкнул и перевел диск на положение «пулемет» – пришлось поднести оружие поближе к глазам, чтобы не ошибиться. Теперь можно было и пострелять. Я улегся поудобнее и принялся палить прямо в небо. Теоретически я целился прямо в звезды, но, естественно, понимал, что пули Землю покинуть никак не смогут. Притяжение, однако. Несмотря на всю бесполезность моего занятия, душевное равновесие за счет стрельбы восстановилось очень быстро и весьма надежно. Постепенно светало. Трассирующие пули одним своим видом заглушали ворчание и визг под крышей, давая возможность побыть в другой реальности – не такой злобной и отвратительной. А мне ведь вот-вот предстояло в нее вернуться.
Тьма рассеялась, но с ней рассеялось и мое благодушное состояние, которое навеяла на меня пальба. Я подполз поближе к краю, чтобы посмотреть на тех хмырей, что беспокойно толпились внизу. Сначала я подумал, что мне показалось, но, понаблюдав чуть дольше, понял, что так и есть – умертвия стали двигаться намного быстрее. Приблизительно раза в два. Это все равно было медленнее обычного быстрого человеческого шага, но все же прибавка выглядела весьма заметной. Это мне очень, даже очень-очень не понравилось.
– Тандерболт… Дождался. Надо было всех перестрелять, пока они еще тормозили, – пробурчал я, выбирая на этот раз болтер.
За ночь мне в голову так ничего полезного и не пришло, поэтому оставалась только одна возможность: перестрелять всех тех, кто мне мешает. А мешать мне собирались, как я понял, сразу всё, что было весьма неприятно. В голове еще бродили мысли по поводу того, что «может быть, всё вернется, как было, умертвия снова станут людьми» и т. п. Но в душе я понимал, что такой благоприятный вариант развития событий весьма маловероятен. А вот то, что я тут так и окочурюсь на крыше, было намного более вероятно. Поэтому я решил, что необходимость вырваться отсюда становится моей первоочередной задачей. А побочным продуктом такого решения стала необходимость уничтожить всех умертвий. Лишних укусов мне получать не хотелось. Да и как тут вообще можно было спуститься, если эти недруги шатались повсюду, заполонив не только улицу, но и весь мой еще недавно такой уютный домик?
Я прицелился и выстрелил. То ли я промахнулся (что было весьма вероятно, учитывая слишком малую практику стрельбы), то ли умертвие вовремя дернуло головой.
– Ладно, – решил я и выстрелил вновь, на этот раз прицелившись намного более тщательно.
Снова мимо. Зато два приличных размеров кратера образовались на дороге.
– Хм-м… – обиженно протянул я и выдал целую серию выстрелов.
Два умертвия повалились на дорогу с разорванными грудинами. Еще одному оторвало руку. Но вскоре все раненые снова были в строю и злобно ворчали на меня снизу.
– Понятно, вас надо добивать, пока не встали.
Быстро вырабатывающаяся привычка разговаривать с самим собой наводила на мысль о том, что до безумия мне оставалось не так уж и далеко. Теперь я решил действовать более хитро: стрелял в умертвие, пока оно не падало, подстреленное в какую-нибудь более объемную часть тела, чем голова, а затем всю серию выстрелов направлял на то, чтобы попасть наконец-то точно в голову. Пока умертвия пытались подняться, они выглядели, как перевернутые беззащитные черепахи, вяло перебирающие ножками. Но даже такое их состояние длилось недолго, вскоре умертвие отыскивало руками и ногами какую-нибудь опору, после чего весьма быстро координировалось и поднималось на ноги. Это настораживало – умертвия оказывались не такими уж и беззащитными, как казались в начале.
Таким образом я убил двух чудиков, однако времени на это ушло не так уж и мало. Не стоит забывать, что болтер стрелял несколько медленнее ружья или винтовки, так что времени на прицельный выстрел по малоподвижной лежащей цели было не так и много. Точнее, времени не на сам выстрел, а на некоторое их количество. Это огорчало, поэтому вскоре я переключился на снайперку.
Дело сразу пошло на лад. Все относительно дальние цели я начал укладывать с одного-двух выстрелов. Но вот с теми умертвиями, которые находились прямо под окнами, разобраться было несколько труднее. Аккуратно свеситься вниз, да еще так, чтобы не упасть, да так, чтобы была возможность попасть в тех, кто стоит под самым домом или даже находится внутри него, было очень проблематично. Во всяком случае, если анализировать свои действия. Но все-таки размышления меня не остановили (виной всему – извечное любопытство, от которого страдали многие люди: «А что получится, если…?»).
Я все же не стал полностью свешиваться, так как еще голову совсем не потерял, а высунулся правым плечом, держа винтовку одной рукой (ремень от оружия перекинуть через плечо я не забыл, мне даже показалось, что так и было рассчитано изначально, слишком уж четко и надежно теперь оно удерживалось в моей руке).
– Ну что, демоны, поиграем? – усмехнулся я и выстрелил, как только цель попала в перекрестье.
Башка чудика разлетелась красивым красным веером, однако из-за того, что я смотрел на это дело через прицел, инстинктивно дернулся, опасаясь, что кровища попадет мне в глаз (чего, конечно же, не могло случиться, учитывая, что глаз у меня был прикрыт оптикой). Собственно, это действие и спасло меня от лишних неприятностей. Как только я дернулся, снизу вылетела корявая рука, стремящаяся схватить ствол винтовки. Автоматически открыв левый глаз, я стал свидетелем уникальной мизансцены: как умертвие вылетает из окна и прыгает точно на меня. Уникальность мизансцены (не считая того, что такое я видел впервые) состояла еще и в том, что одним глазом я смотрел через прицел, а другим нет. Эта сюрреалистическая картина, наверное, могла бы свести меня с ума, если бы не моя природная уравновешенность (или же обычная тормознутость). Все выглядело, как в замедленной съемке: медленно летящее умертвие. Причем сначала оно летело ко мне. Я видел, как искаженная морда пыталась то ли укусить, то ли просто вцепиться в мою плоть, а лапы-руки хватали воздух в каких-то сантиметрах от дула винтовки и крыши.