ЛЕНЬКА. Дятла верни, хач-карагач!
ЖОРА. Прости, я про него забыл. Сейчас направлю. Ну, как тебе все это?
ЛЕНЬКА. Не верится.
ЖОРА. Я тоже ничего не помню о прошлой жизни.
ЛЕНЬКА. Может, он врет?
ЖОРА. Давай проверим?
ЛЕНЬКА. Как?
ЖОРА. Сейчас. Эй, пан Контушовский, отзовись!
КОНТУШОВСКИЙ. Что тебе?
ЖОРА. Вот скажи, как меня звали в прошлый раз?
КОНТУШОВСКИЙ. Василием.
ЖОРА. Ты подслушал наш вчерашний разговор с Немо?
КОНТУШОВСКИЙ. Больно надо.
ЛЕНЬКА. А как звали меня?
КОНТУШОВСКИЙ. Кукуем Джопуа.
ЛЕНЬКА. Сам ты Джопуа. Меня зовут – Леонид Циммерман!
КОНТУШОВСКИЙ. Еще один жид прибыл!
ЛЕНЬКА. Да пошел ты на доски для сортира!
ЖОРА. Ха-ха-ха!
КОНТУШОВСКИЙ. Да пошли вы туда оба! На внутреннюю отделку!
На следующий день
ЖОРА. Ленька!
ЛЕНЬКА. На связи.
ЖОРА. Дятел вернулся?
ЛЕНЬКА. Да. Что-то он больно толстым стал. Скоро летать не сможет от ожирения.
ЖОРА. Эй, Немо!
НЕМО. Слушаю.
ЖОРА. Скажи, а где сидит Контушовский. И, вообще, кто он такой?
НЕМО. Из трех старых дубов в центре леса самый высокий мой. А самый
молодой из них – обитель пана Контушовского. Мы, так сказать, соседи. Но молодость дуба – понятие относительное. Контушовский появился здесь двести с лишним лет назад. И, по всем признакам, сидеть ему еще долго.
ЛЕНЬКА. Надо же, какой срок. Видать, эта гнида народу перебила – не чета нам. И чем
же он занимался в той жизни?
НЕМО. Он рассказывал, будто служил главным палачом у региментаря Иосифа
Стемпковского, который во второй половине восемнадцатого века занимался
казнями захваченных в плен гайдамаков. Это было на Украине. Но мне почему-то кажется, что он врет. Скорее всего, он сам и есть Стемпковский, которого в народе прозвали Черным Осипом.
ЖОРА. Ты говорил, что дуба три. Кто хозяин среднего?
НЕМО. Очень таинственная личность. Он занимает дерево около восьмиста лет, но редко с кем общается. За это время мы перекинулись с ним всего несколькими общими фразами. И я до сих пор не знаю, кто он такой. Но чувствую, что крови на нем не меньше, чем на пане Контушовском.
ЖОРА. Слушай, а бабы здесь есть?
НЕМО. Гм… Не встречал. Скорее всего, для них приспособлен другой лес… Все,
не могу больше общаться! Недалеко от меня стоит молодой бук. Туда только что кого-то вселили. Весь трясется… Понаблюдаю. Бук живет не менее пятиста лет. Видимо, интересная личность прибыла.
ЛЕНЬКА. Жора, и что ты об этом думаешь?
ЖОРА. Пока ничего. В голове – точнее в стволе – не укладывается. А кто такие гайдамаки?
ЛЕНЬКА. Это что-то типа казаков. На правобережной Украине они жгли панские усадьбы и воевали за свободу. То есть пытались освободить украинцев от польских оккупантов.
КОНТУШОВСКИЙ. Слова-то какие! Оккупанты. Свобода. Да они – самое мерзкое
голоштанное быдло! Разбойники, грабители, насильники и убийцы!
ЖОРА. А ты, выходит – голубь сизокрылый?
КОНТУШОВСКИЙ. Я не голубь. Я пан Контушовский. И то, что я делал – делал
правильно. И горжусь этим. Я не убивал, я мстил. Я наказывал гайдамаков за зверства, которые они чинили мирному населению.
ЛЕНЬКА. Ну прямо Герой Речи Посполитой.
КОНТУШОВСКИЙ. Да, я герой, а вы…
ЖОРА. Слушай, герой, тебя кто в разговор звал? Никто. Вот и заткнись!
ЛЕНЬКА. Погоди, Жора. Продолжай, Контушовский.
КОНТУШОВСКИЙ. А что тут продолжать? Рассказывать что-либо быдлу – все равно,
что бисер метать свиньям. Как ты там в этот раз назвался? Циммерманом? Посмотрел бы, что гайдамаки в тысяча семьсот шестьдесят восьмом году творили с твоими соплеменниками. А особенно – с соплеменницами. Сам бы в палачи прибежал записываться!
ЛЕНЬКА. И что они творили?
КОНТУШОВСКИЙ. Потом расскажу. Сдается мне, что прибыл еще один известный негодяй. Типа вас. В молодом буке напротив меня я чувствую мысленный запах этого мерзавца. Господи! Ну, сколько же времени можно меня так мучить! Если ты засадил меня сюда, то огради хоть от этих трех скотов! Никогда еще они не собирались все вместе!
ЖОРА. Каких трех скотов?
КОНТУШОВСКИЙ. Двое из них – вы. А третий только что появился.
ЛЕНЬКА. И кто это такой?
КОНТУШОВСКИЙ. Да пошли вы все туда, откуда прибыли!
ЖОРА. Эй, придурок, ты куда делся?
ЛЕНЬКА. Контушовский, отзовись!
ЖОРА. Смылся, гад. Интересно, кто же там прибыл?
ЛЕНЬКА. Мне кажется, если Контушовский так хорошо его знает, значит,
он – личность общительная. Подождем до завтра.
ЖОРА. Хорошо. Пока.
ЛЕНЬКА. Пока.
Продолжительное мыслемолчание
Глава третья
Утро следующего дня
ГОЛОС. Немо, ты все еще здесь?
НЕМО. Да.
ГОЛОС. Ты тормоз. Я б за столько лет не то что пешком ходить, бегать бы уже
выучился.
НЕМО. И это вместо приветствия?
ГОЛОС. Зачем? Вы и так здесь все с приветом.
НЕМО. Спасибо на добром слове.
ГОЛОС. Я смотрю, ты шутить стал? Похвально. За две тысячи лет первая шутка. Это радует. Пройдет еще тысяча и ты, глядишь, песенку споешь. Быстро учишься. Одним словом – способный.
НЕМО. Если ты и дальше будешь издеваться, я перестану с тобой общаться!
ГОЛОС. Куда ты денешься! Твоя болтливая сущность не даст молчать. Если
заткнешься, тут же засохнешь и превратишься в гербарий. Лучше ответь: на
дятла не богат?
НЕМО. Живет у меня целое семейство.
ГОЛОС. Отправь их всех сразу ко мне.
НЕМО. Это ты в бук вселился?
ГОЛОС. Я.
НЕМО. Отправил. И кто ты в этот раз?
ГОЛОС. Профессор.
НЕМО. И как зовут?
ПРОФЕССОР. Так и зовут.
НЕМО. Понятно.
ПРОФЕССОР. Меня всегда восхищала твоя сообразительность.
НЕМО. Спасибо за комплимент.
ПРОФЕССОР. У-у-у, как ты тяжел мыслью! Опять я попал в конгломерацию тупых идиотов! Эй, Контушовский, ты-то хоть здесь еще?!
КОНТУШОВСКИЙ. Здесь.
ПРОФЕССОР. Слава богу! Хоть будет с кем поругаться. Все ж веселее.
КОНТУШОВСКИЙ. То есть в ранг идиотов ты меня не ставишь?
ПРОФЕССОР. Эка, ты себе польстил!
КОНТУШОВСКИЙ. Опять за старое взялся.
ПРОФЕССОР. Старое – это хорошо выдержанное новое.
КОНТУШОВСКИЙ. Идиотская мысль.
ПРОФЕССОР. Идиотскими мысли становятся только после того, как вылетают из
дуба, в котором сидит Контушовский.
КОНТУШОВСКИЙ. Никакое звание – в том числе и профессорское – не сможет скрыть очевидный факт, что быдло есть быдло. Все! Не желаю с тобой общаться!
НЕМО. Опять поссорились.
ПРОФЕССОР. Ну и не надо. Общайся с такими же садистами, как ты. Полон лес.
КОНТУШОВСКИЙ. Я не садист. Я – мститель!
ПРОФЕССОР. Правда? Придется тебе снова Фрейда цитировать.
КОНТУШОВСКИЙ. Пошел ты со своим Фрейдом!
ПРОФЕССОР. Ну, вот и поговорили. Немо, что новенького?
НЕМО. Ничего.
ПРОФЕССОР. Этот затворник в среднем дубе так и не проснулся?
НЕМО. Нет.
ПРОФЕССОР. Зря. Чувствую, что там сидит тот еще фрукт… А из недавно
прибывших? Есть интересные экземпляры?
НЕМО. Есть. Двое московских убийц. Уже переругались с Контушовским.
ПРОФЕССОР. Если ругаются с Контушовским – это хорошо. Значит, приличные
ребята.
КОНТУШОВСКИЙ. Что может быть приличного в убийцах?
ПРОФЕССОР. Вот ты сам себя и охарактеризовал. Ура! Садист-убийца ударился в самокритику!
КОНТУШОВСКИЙ. Тьфу на тебя!
ЖОРА. Привет, Профессор!
ЛЕНЬКА. Привет!
ПРОФЕССОР. Здравствуйте, ребятки! Ну-ка, доложите, кто такие?
ЖОРА. Я Жора Мовсесян.
ЛЕНЬКА. Я Леня Циммерман, по-прозвищу Македонец.
ПРОФЕССОР. А-а-а… Слышал, слышал. Работали киллерами. Один у Петровича, второй у Гоги-грузина.
ЖОРА. Да. Ты знаешь об этих авторитетах?
ПРОФЕССОР. Конечно. Преступный мир тесен.
ЛЕНЬКА. И как они поживают, если еще не сдохли?
ПРОФЕССОР. Живы-здоровы. На последней разборке Петровичу оторвало ногу
гранатой. Ходит теперь с костылями. А Гоге пулями разворотило живот. Ему полжелудка отрезали и теперь он не может есть шашлык. А так у них все нормально. Все по-прежнему. Стригут лохов и снимают пенки с кретинов.
ЖОРА. Ну и черт с ними. А ты кто такой?
ПРОФЕССОР. Я обычный преподаватель одного из ВУЗов. Профессор. Доктор исторических наук. Специалист по истории Ближнего Востока и Центральной Азии.
ЛЕНЬКА. Именно за это тебя закатали в дерево?
ПРОФЕССОР. Почти. Я наладил поставки афганского героина. Огромными партиями.
ЖОРА. Я понял. У тебя и в прошлой жизни было прозвище «Профессор».
Петрович хотел этот бизнес у тебя отнять. Я должен был тебя грохнуть. Мне даже аванс выдали. Но – не сложилось.
ПРОФЕССОР. Ха-ха! Все сложилось. Свято место пусто не бывает.
ЖОРА. И кто же тебя замочил?
ПРОФЕССОР. Ваня Кацапет.
ЖОРА. Е-мае!
ЛЕНЬКА. Ха-ха-ха!
ЖОРА. Это же наперсточник с Дурасовского рынка! Он же простой жулик! И это киллер?
ПРОФЕССОР. Правильно. Он решил меня убить в подъезде моего дома. Причем
топором. И это ему удалось. Я, правда, долго убегал вверх по лестнице, а он, пыхтя, гнался за мной. В итоге – догнал. Никто из жильцов подъезда, естественно, не вышел на помощь, но зато все, глядя в дверные глазки, прекрасно запомнили убийцу. Теперь Ваня
ждет суда и надеется, что ему влупят пожизненное заключение вместо расстрела.
КОНТУШОВСКИЙ. Вот тебе и пожалуйста! Наводнил город наркотиками. От этой гадости люди мрут почище, чем от оружия. Я бы на месте этого Вани взамен топора использовал хороший дубовый кол. И вставил бы его совсем не в голову!
ЖОРА. Заткнись, зараза панская!
КОНТУШОВСКИЙ. Еще чего? Мысль не заткнешь! В отличие от пасти. В прошлый раз, а это было сорок пять лет назад, гнида, которая называет себя Профессором, попала сюда после того, как побывала в роли доброго японского доктора. Этот доктор занимался опытами, используя китайских военнопленных солдат в виде лабораторных мышей.
А за тридцать лет до китайской эпопеи уважаемый Профессор проторчал здесь в качестве акации. За что? За то, что в годы первой мировой войны, будучи немецким генералом, дал французам понюхать иприта. И после всего этого именно я садист?
ПРОФЕССОР. Садисты бывают трех видов: по определению, по понятиям и по натуре. Контушовский – сумма. Все три вида ужились в его душе и сидят, крепко обнявшись. Тут и доказывать ничего не надо. Я слышал, как он рассказывал Немо о сдирании с людей кожи клочками. Его мысли тряслись от возбуждения, а листья
на ветках торчали вертикально!
КОНТУШОВСКИЙ. Вранье!
ЛЕНЬКА. Да заткнись ты, наконец, скотина панская!
КОНТУШОВСКИЙ. Идите вы к Профессору иприт нюхать!
ЖОРА. Все это, конечно, интересно. Но меня больше всего волнует то, что Профессор помнит все свои прежние отсидки.
ПРОФЕССОР. Да, помню.
ЛЕНЬКА. А мы – нет.
ПРОФЕССОР. И когда вы последний раз были здесь?
ЖОРА. Немо говорит – двадцать пять лет назад.
ПРОФЕССОР. Сколько сидели?
ЖОРА. Два года.
ПРОФЕССОР. Тот, кто вас сюда засадил, использует для определенных занятий. Причем мелких. Одно дело какого-нибудь Профессора завалить, а другое – уничтожить несколько тысяч человек газом. Я – крупная рыба. Память мне дана с какой-либо целью.
ЛЕНЬКА. Какой?
ПРОФЕССОР. А этого я и сам не знаю.
ЖОРА. Мне сначала казалось, что отсидка в дереве – наказание с целью
исправления. Но вышло так, что и в прошлый раз мы были бандитами. Какое, к черту, исправление?
ПРОФЕССОР. В том-то и дело. Бандиты нужны всегда. Без зла добро
существовать не может. Мне кажется, что в вашем положении есть один большой плюс. В прошлый раз вы сидели всего два года. И в этот долго не задержитесь. Если за жертвой гоняется убийца с топором, напрашивается вывод: с квалифицированными бандитами в каком-то месте возник дефицит. Поэтому скоро вам придется собирать манатки. Вспомните еще мои слова!
КОНТУШОВСКИЙ. А я сижу двести двадцать лет! Почему?
ПРОФЕССОР. Потому что в квалифицированных садистах никогда нет недостатка. В любой стране их навалом. Хоть лопатой греби!
КОНТУШОВСКИЙ. Эх, попался бы ты мне тогда, когда я проводил казни в селе Кодне! Я бы тебя сначала распилил на маленькие поленья. А потом эти обрубки медленно распустил бы на спички. И таковыми спичками вся шляхта стала бы разжигать трубки.
ПРОФЕССОР. Поняли, что означает выражение «крыша поехала»? Представьте себе пана Контушовского в роли палача. Он появляется перед гайдамаками и вместо того, чтобы их увечить, начинает заниматься пилкой и рубкой дерева! Вот это шоу!
КОНТУШОВСКИЙ. Хр-р-р!
ЖОРА. Злится.
ПРОФЕССОР. Да. Его дуб трясет, как алкоголика с похмелья.
ЛЕНЬКА. Хорошо ты ему вставил! Надолго хватит.
ЖОРА. Жаль. Без клоунов скучно.
ПРОФЕССОР. Клоунов здесь хватает. Не пройдет и минуты, как новый объявится.
НЕМО. Я слушал ваш разговор и мне непонятно одно…
ПРОФЕССОР. Что я говорил?
ЖОРА. Ха-ха!
ЛЕНЬКА. Ха-ха-ха!
НЕМО. Что смешного? Мне непонятно, почему я сижу здесь две тысячи лет? Может, обо мне просто забыли?
ПРОФЕССОР. Неудивительно.
НЕМО. В смысле?
ПРОФЕССОР. Кому нужна такая нудная личность? Кстати, если б ты рассказал,
за что сюда попал, то мы, может, и нашли бы ответ на твой вопрос.
НЕМО. Я не нудный. И рассказывать ничего не буду. Верни дятлов. Все.
ЖОРА. Обиделся.
ПРОФЕССОР. Это хорошо. Я заметил, что до него лучше стал доходить смысл
сказанного. Раньше он был гораздо наивнее. Ладно. На сегодня хватит общения. Я еще не пришел в себя после вселения, а тут этот Контушовский. Да еще в таком объеме. Пока.
ЖОРА. Пока.
ЛЕНЬКА. До завтра.
На следующий день
ЖОРА. Ленька, отзовись.
ЛЕНЬКА. На связи.
ЖОРА. Ночью прошел дождь. Корни впитали влагу. Хорошо-то как!
Чувствую себя пьяным.
ЛЕНЬКА. Мне тоже в кайф.
ЖОРА. Дятла пришлешь?
ЛЕНЬКА. Не могу. Этот ушлепок ночью выставил из дупла клюв и наглотался холодной воды. Теперь чихает и кашляет. Лежит кверху пузом и косит под больного. Пусть оклемается.
ЖОРА. А что мне делать?
ЛЕНЬКА. У Немо попроси. У него их целый выводок.
ЖОРА. Хорошо.
ЛЕНЬКА. Тихо! Кажется, к опушке приближается машина. Слышишь?
ЖОРА. Да.
ЛЕНЬКА. Отбой связи.
Через час
ЛЕНЬКА. Жора, отзовись.
ЖОРА. Ну, что новенького?
ЛЕНЬКА. Приезжали три машины. Вылезла из них толпа людей и собралась
возле щита. Судя по здоровенным животам – чиновники. Беседовали долго.
ЖОРА. Слышно было, о чем говорили?
ЛЕНЬКА. Частично.
ЖОРА. И?
ЛЕНЬКА. Я так понял, что здесь собираются строить дачный поселок для
блатных граждан Российской Федерации.
ЖОРА. То есть будут рубить лес?
ЛЕНЬКА. Да. Именно с нашей стороны и начнут.
ЖОРА. Постой, но здесь же заповедник.
ЛЕНЬКА. Вот об этом речь и шла. Встречались чиновники с застройщиками. Первые предлагали за крупную сумму денег немножко подвинуть щит вглубь леса и оформить это документально.
ЖОРА. Немножко – это насколько?
ЛЕНЬКА. На два километра.
НЕМО. Правда? Тогда и мы попадаем. Наши дубы находятся в километре
от опушки.
ЖОРА. И что решили?
ЛЕНЬКА. Долго торговались, но в итоге пришли к общему знаменателю.
ЖОРА. Когда начнется вырубка?
ЛЕНЬКА. Сразу после того, как передвинут щит. Я так думаю, что в течении
нескольких недель чиновники утрясут это дело. Сейчас все делается быстро. Были бы деньги.
КОНТУШОВСКИЙ. Это несправедливо! Два охломона только вселились, и их сразу
рубить? А про этого злодея Профессора я вообще молчу!
НЕМО. Пан Контушовский, ну как тебе не стыдно! Счастье, наконец,
постучалось тебе в ствол, а ты мелочно цепляешься за справедливость.
КОНТУШОВСКИЙ. Заткнись, недоумок! Пусть нас рубят, а их оставят. Зеленые
насаждения должны быть в каждом дачном поселке. Нельзя же дачу строить в голом поле.
ГОЛОС. Иудей!
ЛЕНЬКА. Кто меня зовет?
ГОЛОС. Ты мне не нужен. Иудей!
НЕМО. С пробуждением. Что тебе?
ГОЛОС. Я не спал. У меня в дупле жил дятел женского рода. Твой дятел
мужского рода совратил моего. И увел к себе. Теперь у них потомство и они живут у тебя. Верни мне дятла. Он – моя собственность!
НЕМО. Ну, насчет собственности ты, конечно, загнул. И твоего дятла я
вернуть не смогу, раз сложилась семейная пара. Но потомство уже подросло, и, я надеюсь, можно будет отправить к тебе какую-нибудь молодую особь. Тебя это устроит?
ГОЛОС. Мне все равно, какой дятел прилетит. Главное – чтобы он был.
НЕМО. Хорошо. Ты слышал новость о вырубке?