Я тяжело вздохнула, отвернулась к окну и больше ничего не стала спрашивать.
Мы подъехали к высокому дому, отец припарковался. Все это время я сидела и плакала. Я не могла принять тот факт, что нашего дома у нас больше нет. Дом, в котором я выросла! Сколько хороших воспоминаний он хранил? И я больше никогда не смогу его увидеть!
Отец достал чемоданы, и мы направились в новый дом. По пути мы продолжали молчать. В лифте он нажал кнопку двадцать первого этажа, прямо как в офисе, тот же этаж.
Когда мы вошли в квартиру, нас встретила тишина. Я ожидала, что мама с восторгом будет меня встречать, но дома никого не оказалось.
– Пап, а где мама?
– Мы сейчас к ней поедем, – тихо и спокойно произнес он.
– Куда? – выпалила я.
– Мама…, – он замялся, но продолжил говорить: – Она заболела.
Отец заволновался, подошел и обнял меня так крепко, что из его объятий было не вырваться. Только я и не собиралась на свободу. Очередная волна слез накатила, я знала, то, что я сейчас услышу, мне не понравится.
– Она не хотела тебя расстраивать. Тем более, что после второй химии ей стало лучше.
Услышав слово «химии» внутри меня все задрожало и перевернулось. Слезы полились сильнее.
– У нее рак? – я уже знала ответ на этот вопрос.
– Да, рак крови, – слова отцу давались тяжело. Он держал себя в руках, но я знала ему так же больно, как и мне, а может еще больнее.
– Я хочу поехать к ней прямо сейчас! – я сорвалась на крик. Эмоции настолько сильно захватили меня, что я уже не совсем себя контролировала.
– Да, конечно.
По дороге в больницу мы не говорили. Я не могла произнести ни слова! Слезы – это все, на что я была способна. Не помню, когда я плакала в последний раз. Моя жизнь до этого дня была безоблачной. Поводов для слез не было.
Мы шли по коридору в больнице, отец немного впереди, а я за ним. Все внутри сжималось от тревоги и дурного предчувствия. Эти чувства для меня были новыми, таких я не знала ранее. Когда мы вошли в палату, мама сидела, полулежа в кровати. Она была очень худая, и на ее голове почти не осталось волос. Это была уже не та эффектная женщина с безупречной прической и макияжем. Увидев меня, она подалась вперед. Я кинулась к ней, сжав ее в своих объятиях. Мне казалось, если я разожму свои руки, обнимавшие ее, то она исчезнет.
Так и произошло! Через шесть дней мама умерла!
Глава 3. Боль и чувство вины
Большей боли я не испытывала в своей жизни! Мир рухнул! Все вдруг стало неважным и ненужным. Казалось, эту боль невозможно пережить никогда. Ни дня без слез и горя, съедавшего меня глубоко изнутри.
Все дни, до смерти мамы, я была с ней в больнице. Я надеялась на чудо, но оно не произошло. Она умерла у меня на глазах.
Перед смертью мама просила меня о двух вещах: не бросать отца и закончить учебу.
Я обещала, что все сделаю, как она хочет.
К сожалению, не прошло и двух недель, как я нарушила свое первое обещание.
Боль от потери сводила меня с ума. Я не могла не пить, не есть, ни с кем нормально общаться. Все, на что я была способна – это слезы и истерики.
По утрам открыв глаза и осознав, что все произошедшее не сон, я начинала свои дни со слез и заканчивала их так же.
Через несколько дней после похорон, отец вышел на работу, и я оставалась одна в квартире. Целыми днями я плакала, смотрела наши совместные видеосъемки и фотографии мамы.
Моя подруга – Вика пыталась как-то меня отвлечь, вытащить из этого ада, но я не давала ей ни малейшего шанса на это, закрываясь от общения.
Каждый день папа приезжал на обеденный перерыв и пытался меня накормить, но безрезультатно. Я похудела, осунулась и стала превращаться в тень, которая постоянно плачет. Мне хотелось быть одной и переживать свою боль в одиночестве. Не было ни сил, ни желания разговаривать с кем-то.
Отец был сильным. Я знала, что ему очень больно, быть может, даже гораздо больнее, чем мне, но он держался изо всех сил и старался поддержать меня. Я же оказалась не готова к таким переменам в своей жизни! Да и как вообще к такому можно подготовиться?
В один из дней, просматривая очередную видеосъемку с нашего совместного отпуска в прошлом году, я поняла, что больше не могу выносить эту боль! Я должна что-то сделать, чтобы мне стало легче. Я хотела сбежать от этой тоски и скорби. Все это было невыносимо! Тогда я предположила, что если вернусь в Англию, то мне станет легче. Я думала только о себе, о том, насколько мне больно, и как все плохо. Хотела бежать из этого дома, который не успел стать мне родным. Эти стены давили на меня, а воспоминания сводили с ума. Боль от потери всего, что я любила, съедала изнутри. На тот момент я не видела другого выхода! Я ухватилась за мимолетную мысль, которая проскользнула в моей голове, взяла планшет и посмотрела ближайшие рейсы. Как будто кто-то свыше сделал мне маленький презент! Был вылет рано утром, и были свободные места в самолете. Я, не задумываясь, купила билет. Схватив маленький чемодан, я стала поспешно скидывать в него только самое необходимое. Два больших чемодана, с которыми я приехала, остались стоять так и не распакованными.
Отец так тихо вошел в комнату, что я даже не сразу заметила его присутствие. Я настолько была увлечена сборами, искренне веря в то, что этот отъезд даст мне долгожданное облегчение, и боль станет меньше, что не обращала внимания уже ни на что. Это был тот самый случай, когда ты не особенно отдаешь себе отчет в том, что именно делаешь, и какие последствия принесут твои поступки. У меня не было времени обдумать свое решение. Или возможно, желания думать не было?
– Что ты делаешь?
Папа задал мне вопрос, на который уже знал ответ. Он очень хорошо меня чувствует и понимает. Солгать отцу в принципе нереально! Он всегда видел меня насквозь. Да я собственно никогда и не прибегала к помощи лжи, в этом не было необходимости. Отец всегда был другом для меня!
– А! Я? – я растерялась, не ожидая его возвращения с работы. За все это время я ни разу не вспомнила об отце. Я думала только о своем спасении. – Мне нужно ехать, пап, – выпалила я.
Не поднимая глаз на отца, я продолжала запихивать вещи в чемодан. Мои руки затряслись. Может от стыда? Не знаю! На глазах навернулись слезы.
– Куда? – отец был удивлен моим поведением.
– Пап, – я замямлила. – Мне нужно возвращаться, надо подготовиться к учебе.
Боже! Какой бред я несла! Летние каникулы в разгаре, никто не готовится к учебе летом. Но я упорно продолжала оправдываться.
– Да, и с квартирой нужно будет решить вопрос. Мне надо переехать. Эту квартиру мы больше не можем себе позволить.
– Цветочек, все в порядке. Живи там, я хорошо зарабатываю.
– Нет, пап! – я перебила отца и наконец, подняла свой взгляд на него.
Папа был растерян. На его мудром лице читалась печаль и тревога.
– Мне уже давно пора перестать бесцеремонно транжирить твои деньги. Твоя дочь эгоистка, которая всегда думала только о себе, – слезы скатывались одна за другой по моим щекам, а голос дрожал.
Я сказала правду, которую отец никогда не осмелился бы мне сказать, потому что слишком сильно меня любит. Осознание того, что я права, приносило боль. Эти слова были брошены сгоряча, но они отражали действительность. Реальность такова! Да, я такая и всегда была такой! Самовлюбленная и эгоистичная – это обо мне!
– Перестань. Зачем ты так говоришь?
– Говорю, как есть! – голос сорвался, и я уже не могла произнести ни слова.
От слез перехватило дыхание, я закрыла лицо руками и зарыдала. Папа подошел и обнял меня.
– Все будет хорошо, мы справимся.
– Я не уверена, что смогу это когда-нибудь пережить. Так больно, пап.
– Я знаю, малыш, – он стал гладить меня по голове.
Я пыталась вспомнить, зачем вообще уехала учиться так далеко от своих родителей? Ведь моя семья была идеальной! Родители обожали меня, давая мне все, ничего не требуя взамен.
Я продолжала плакать, а папа утешал.
– Я решила. Мне правда нужно уехать, – едва слышно произнесла я.
– Я понимаю.
Папа не стал меня отговаривать. Он все понимал. Отец всегда ставил мои интересы и желания на первое место. Его любовь настолько сильна и безгранична, что он даже не замечал недостатков своей дочери.
Еще какое-то время я провела в его объятьях. Мы почти не говорили. Я – плакала, а он – успокаивал.
Рано утром папа отвез меня в аэропорт.
Вот так я нарушила обещание, что дала маме перед смертью! Я обещала ей, что никогда не брошу отца. Я могла пробыть с ним до конца лета, вместе переживая нашу потерю, но мне было жаль себя. В тот момент я не думала об отце. Тогда я еще не подозревала, какую ошибку совершаю.
В самолете я старалась не думать о правильности своего поступка. Мне казалось, что как только самолет приземлится в Англии, мне сразу же станет легче. Только я ошиблась!
Когда я получила багаж, зазвонил мой сотовый. Это была Вика – моя лучшая подруга. Мы дружим еще со школы. Она не знала, что я уехала. Ответив на звонок, я услышала ее приятный голос.
– Привет подруга! Почему не открываешь дверь? Опять дрыхнешь? Пицца стынет, открывай скорей.
После смерти мамы она пыталась меня поддержать и часто приходила в гости.
– Меня нет дома.
Я не ожидала ее звонка и была немного растеряна. Я знала, она не одобрит мой отъезд.
– Что? Ты, наконец, куда-то выползла?
– Я уехала, – после короткой паузы, я поспешила пояснить, – То есть, я уже в Англии.
– Что? Ты прикалываешься? – она была удивлена и повысила голос.
– Нет, это правда. Только что прилетела, еще в аэропорту, – я ответила тихо.
Как вообще можно объяснить, что я решила сбежать? Я подозревала, что Вика скажет мне все, что думает по этому поводу.
– Ну ты даешь, подруга! А отец знает?
– Да.
– Зашибись! И, что, ты просто взяла и уехала? Почему? Ничего даже не сказала! – в ее интонации звучали нотки претензий в мой адрес.
– Я не могу, – слезы подступили, и голос задрожал.
Я подошла к панорамному окну, чтобы не привлекать к себе внимание окружающих. За окном было пасмурно, все небо затянуло темными тяжелыми тучами. Казалось, что сама погода на меня злится.
– Я не могу этого больше выносить!
– Знаю, тебе больно, но как же отец? Ты его бросила одного! Вместе вам было бы легче справиться с потерей.
– Да ни хрена не легче! – я заорала в трубку. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! – я договорила фразу и отключила телефон.
Я прислонилась лбом к холодному стеклу окна и слезы вырвались наружу, стекая по щекам. Мне было невыносимо больно. Душа разрывалась на части, и хотелось кричать. Я посмотрела на небо, которое отражало мое состояние. В тот момент я осознала, какую ошибку совершила. До меня дошло, что я нарушила обещание, данное маме! Я сбежала, думая только о себе!
Трясущимися от волнения руками я начала искать в списке вызовов номер отца. Через два гудка он ответил:
– Ева, долетела хорошо? – с неподдельной заботой произнес он.
Стало так больно, еще больнее, в миллионы раз тяжелее, чем было. Что же я натворила?! Безумное чувство вины навалилось с такой силой, что, казалось, я не выдержу, сломаюсь.
– Папа, прости, что я сбежала, – слезы никак не отступали. Это были слезы отчаяния!
– Ева, не плачь. У тебя все в порядке? – в его голосе появилось волнение.
Я не хотела его расстраивать и пыталась взять себя в руки.
– Все будет в порядке, пап, наверное, не знаю, – уже спокойней и сдержанней произнесла я. – Ты сердишься на меня?
– Не сержусь. Я все понимаю, цветочек.
– Мне так жаль, пап, что я так поступила. Просто так больно, пап. Я не могу этого больше выносить.
– Я понимаю, все понимаю. Мне тоже очень больно. Но мы справимся, ведь мы сильные, – он пытался меня успокоить, но его слова не приносили успокоения.
– Наверное, – я не могла говорить, ком в горле и слезы мешали мне. – Ладно, пока, пап. Я позвоню позже.
– Я тебя люблю, малышка.
– Я тоже тебя люблю, пап, – говорить было невозможно, слезы перекрывали дыхание, и я отключила телефон.
Боль от потери самого близкого человека, плюс чувство вины перед самым близким человеком – это худшее, что можно испытать!
По возвращении в Англию мне, конечно, не стало легче, а стало в миллион раз больнее!
Вернувшись в свою квартиру, я проплакала весь оставшийся день. Я никак не могла взять себя в руки и успокоиться, даже не помню, как уснула. На следующий день, лишь только к вечеру, я смогла выйти из квартиры, чтобы купить себе хоть какой-то еды.
В супермаркете я случайно встретила однокурсницу – Меган. Мы столкнулись в отделе с фруктами. Я настолько была погружена в свои мысли, что даже не заметила ее. Мы не были подругами, но иногда пересекались в компании общих знакомых. Она жила более приземленно в сравнении со мной. Я не особенно хорошо ее знала. Предполагаю, что Меган из малообеспеченной семьи. Она совмещает учебу с работой и кажется, снимает небольшую квартирку с кем-то на пару.
– Привет! Разве ты не уехала? – светло-серые глаза Меган излучали удивление.
– Привет. Я уже вернулась, – мои глаза стали влажными, но мне все же удалось сдержать слезы.
Меган – шатенка с вьющимися от природы волосами, худощавого телосложения и довольно высокого роста. Она всегда доброжелательна, спокойная и сдержанная в своих эмоциях. Меган оказалась именно тем слушателем, который мне был нужен.
Мы вышли из супермаркета и отправились в кафе неподалеку. Я рассказала ей обо всем, что со мной произошло. Мне было настолько тяжело, что потребность выговориться уже зашкаливала за пределы допустимого. После того, как я выговорилась, перешла к проблемам насущным.
– Мне срочно нужно найти бюджетное жилье. Моя квартира слишком дорогая. Я больше не могу себе ее позволить.
– Ты можешь переехать ко мне. Моя соседка окончила учебу и съехала, а я еще никого не нашла на ее место.
– Ты не шутишь? Правда? – это были первые хорошие новости за последнее время.
– Ну, это конечно, не то, к чему ты привыкла. Квартира очень маленькая: две крохотные спальни и кухня-гостиная. И у тебя не будет отдельной ванной, – она мило улыбнулась.
Я подумала: почему мы никогда с ней близко не общались, ведь она довольно милая? Ах, да, я и забыла: Меган не таскается по бутикам в поисках модных шмоток! Она работает сама, а не сливает папочкины деньги. Наверное, поэтому и не дружили. Мне стало стыдно за то, какая я на самом деле.
– Это неважно. Спасибо.
– Кстати, оплата пополам.
– Да, конечно, – я вздохнула с облегчением и продолжила: – Еще мне нужно найти какую-то работу, чтобы совмещать ее с учебой. Я должна стать более самостоятельной. Я не могу и дальше продолжать транжирить отцовские деньги, пришла пора повзрослеть.
– Знаешь, мне кажется, ты уже повзрослела. По сравнению с той девушкой, которую я видела месяц назад – ты круто изменилась.
– Той девушки больше нет! Теперь все по-другому, – я отвернулась в окно, и слезинка скатилась по моей щеке.
Меган положила свою руку поверх моей и тихо произнесла:
– Ты справишься. Нужно время.
– Я в этом не уверена. Никогда еще мне не было так больно.
– Знаешь, когда умер папа, мне было двенадцать, а брату – шесть. Нам было очень тяжело. Мама стала работать на двух работах, чтобы мы могли жить достойно. Время лечит. Поверь! Я это точно знаю. Со временем боль утихнет, и ты сможешь жить без этой тяжести. Я не говорю, что ты ее забудешь! Я не забыла своего отца! Но спустя какое-то время мне стало легче. Эмоции притупляются, и боль от потери отходит на задний план. Останутся только воспоминания, а с годами и они будут вытесняться твоей настоящей жизнью.
Она говорила, а по моим щекам стекали слезы. Я не знала, что жизнь Меган была такой. Да и вообще я по сути, ничего о ней не знала.
– Я не знала, что твой отец умер. Мне жаль.
– Когда папа был жив, мы жили иначе. Моя жизнь тоже круто изменилась после его смерти. Так что я представляю, что ты сейчас чувствуешь. Но самое главное не отчаиваться, а пытаться жить дальше. Меня спас мой брат. Он был маленький, и нужно было о нем заботиться в то время, когда мама была на работе. Тебе надо загрузить себя чем-то по максимуму, чтобы не оставалось свободного времени на грустные мысли. Я думаю, работа – это действительно то, что тебя отвлечет.