Кто-то рядом - Хорошев Сергей 5 стр.


Переживал я! Ох переживал…

Да! Единственная… Вторая.

Первая – Юлька, одноклассница. Отличница. Ее все считали занудой. Не красавица, но и не страшная. Худая! То есть совсем-совсем худая! Тощая!

Как оказался у нее – не помню. Толи газету делать, толи к контрольной готовится… Дома никого – родители работают. Она возьми и спроси:

– Ты Кульков сексом занимался? – Слегка только покраснела. И глаза сразу отвела.

Если бы Колька Воскребенцев спросил, или там Влад… Я бы конечно и о Кире, у бабушки в деревне, и о проститутке Венере, и о тете Лене из второго подъезда… Соврал, да еще бы и подробно описал как я с Кирой, с Венерой и с тетей Леной!

– Нет. – Выдохнул и все.

– А давай попробуем… – Сама в сторону смотрит. – а то девчонки болтают…

В шестнадцать лет, не то что… У меня тут же в боевую готовность…

Прямо в ванной, секунд тридцать… Больше примерялись и кряхтели. Думаю, у обоих, кроме разочарования и стыда…

Через месяц опять попробовали. Уже на кровати. Дежурные, холодные поцелуи, быстрые поглаживания, и полторы минуты фрикций… Кроме боли… Опять взаимной.

– Врут дуры! – Сказала Юлька в тот раз и больше меня в гости не звала.

Я подумал тоже самое, с произнесением последнего слова в мужском роде и… Все же Юльке намеки делал… Но она обидела:

– Занимайся онанизмом – гораздо проще.

И я больше к ней близко не подходил, вроде и не знаю ее даже, вроде и не она моя первая женщина, и не я ее первый мужчина…

Воспоминания, воспоминания…

Жрать что-то хочется…

Время – второй час!


Глава 5.


Люблю повеселится, особенно пожрать!

Для того, чтобы хорошо покушать нужно самому это покушать приготовить.

Среди москвичей много несчастных людей – это москвичи в третьем и более поколении – у них не было и нет ни бабушки в деревне. Что такое бабушка в деревне? Это сметана, это пирожки, это парное молоко, это чистый воздух, это лес, это река, в которой можно ловить рыбу и эту рыбу потом можно есть, это…

У меня есть бабушка в деревне! Баба Маня. Давно, ох давно, не наведывался я к своей бабушке. Вырос?

Лето. Будет лето, и я не поеду ни в какую Турцию, плюну на Кипр, отрекусь от всей Европы и Азии и к бабушке, в деревню, в российскую глубинку, в бескрайний Оренбургский край!

Именно оттуда большинство вкусностей, которые я готовлю. И пельмени, сегодня я сварю себе пельмени, я научился делать там, у моей бабули.

Несчастные москвичи в третьем поколении! Они не знают, что такое пельмени! Не все конечно… Андрей Фот, ведет свою родословную от обезьяны обитавшей на территории нынешней Москвы еще в доисторическое время, однако настоящие пельмени пробовал – у меня.

Я вообще-то тоже коренной москвич, по материнской линии. Это отец из оренбургских казаков – приехал в Москву на геолога учится, в институт имени Губкина. Учился, учился и женился – на маме. Скоро и я появился. После учебы поехали родители в степь – нефть добывать. Отец привычный, а маме не климат – ни музеев, ни театров, а самое главное – пельмени самой лепи. Котлеты, голубцы, тефтели – опять самой! В магазинах, хоть кругом и развитое сельское хозяйство, да и в городе три мясокомбината, шаром кати – нет ни чего. Продукты только на рынке! Однако продукты – всем продуктам продукты! Но… Мама развелась и уехала. И меня забрала. На лето, правда, всегда к отцу отправляла, а сама личную жизнь пыталась наладить.

А у отца личная жизнь налажена. У него в этой жизни и жена, и двое сыновей – братья мои. И третий сын для него… Точнее не для него, а для его жены, отец почти все время на работе… Ну вот меня, да не одного, а с братьями моими меньшими – в деревню, к бабе Мане. И все лето мы там! Купаемся, рыбу ловим, по садам набеги устраиваем, в лес за ягодами и грибами… В выходной – пельмени лепим.

Рецепт я усовершенствовал. Баба Маня в тесто воды много льет – так легче катать, и летом не так быстро тесто засыхает. У меня же воды – чуть-чуть, в основном яйца и мука. Соль. Тесто желтое, как солнышко. Лепешки делаю тонкие-тонкие, почти прозрачные. А вот фарш…

Зимой, когда метет метель, и сплин английский в душу лезет… Я делаю самые лучшие, самые вкусные, самые-самые пельмени. Торопится не куда и мясо для фарша не через мясорубку, а режу вручную ножом. Долго! Но зато пельмени…

Мясо для фарша беру трех сортов – говядина, свинина и баранина. Обязательно – курдючное сало. И лука побольше. Поперчить, посолить, чесночка немножко.

Пока фарш делаю – тесто в холодильнике доходит. Понемногу его потом отрезаю и катаю. Слепил пельмень и на противень – подсушиться. Подсохнет, обвертится слегка – тогда в морозилку, если не варить сразу.

Но это не все. Варить их надо в бульоне. В жирном бульоне. Я свиное сало в пельмени не кладу, а из него бульон делаю – жирный, наваристый. Укропчику туда, лаврушки… Можно сельдерей и петрушку. Это когда Фот приходит. Любит он извращаться…

Ну что ж – бульон скоро сварится…

Звонит кто-то.

Фот! Унюхал?

– Ты что это не на работе?

– Пельмени? Угостишь?

– Угощу… Ты что не на работе, я спрашиваю?

– Фантомас к тебе в подмогу прислал. – «Фантамасом» он шефа – Железнова – прозвал, и считает это прикольным и оригинальным.

– В какую подмогу?

– По соседям пройти, фотки сделать. Вот – бумажку прислал, а это, – он открыл блокнот и оторвал первый листок, – Виктор Николаевич надиктовал, пока подвозил.

– Что надиктовал? – Наверное я немного взвизгнул. Андрей отлепился взглядом от кухонного проема и странно посмотрел на мой рот.

– Вопросы. Для соседей.

Отстранил меня рукой и прошел в кухню.

– Пельмешки! – Пропел Андрюха. И столько в эту песню он вложил детской непосредственности, что простил я ему и его приход, и Фантомаса, и Виктора Николаевича с вопросами. – За водочкой сбегать? – Так смотрят только дети на матерей, и так смотрел Андрей Фот на меня.

Но я не мать! И не отец.

– Нет! – Твердо произнес я, и в это время мой сотовый заголосил: «Шеф звонит! Шеф звонит!».

Андрей развел руками, успокоил жестом – сварю без тебя. Я нажал клавишу ответа.

– Да, Василий Сергеевич! – Определитель номера делал свое дело. Привычное «Алло», сменялось на обычное приветствие, и никто теперь не удивлялся: «А откуда ты узнал, что это я звоню?».

– Жень… Я тут тебе Фота, в помощь, отправил.

– Спасибо. Я и сам бы…

– Да. Конечно. Только тут такое дело – там соседка, напротив, о тебе в полицию звонила…

«Фак!» – ругнулся я про себя, не русским ругательством.

– Ты бумаги уже посмотрел?

Что тут Андрей отдал, так… Список, вопросы… Вопросы нафиг! Список квартир, фамилии, имена…

– Да! Вот, смотрю.

– Это мне участковый набросал – кто, где, когда. Соседи твои, у которых может УайФай от кафешки работать…

– Да?

Всего-то – местоимение. Однако, толи голос мой изменился, еще что, Василий Сергеевич решил объяснится:

– Да. Письма, по электронке, посылали подключившись к точке в кафе. Это выяснили. Так, что тебе повезло!

– В чем повезло? – я не понял намека.

– Ну… Как… Преступник под самым носом – материал твой, если что…

Вот это действительно – повезло! Ведь это действительно – материал! «Рядом с убийцей!». Нет! «Под прицелом киллера». Или…

– И интернет – халявный! – Продолжил Василий Сергеевич совсем не в свете творческих планов и надежд.

– Да… – Согласился я с выпавшей удачей, жить рядом с бесплатной точкой доступа в инет, откашлявшись. «Спасибо» вышло из меня сухим «кхе-кхе».

– Болеешь? – Участливо поинтересовалось начальство.

– Да нет… Так.

– А-а-а… Ну ты что о следующем убийстве то думаешь?

– Каком убийстве?

– Как же… Ритуальном.

– Ритуаль…

Дурак! Ведь убийца должен был прислать подробности готовящегося убийства! Да еще ритуального! А я… Я! Забыл!

– Василь Сергеевич! – Взмолился я. – Перешлите мне, пожалуйста, письмо это, а то я ничего не знаю.

В трубке запыхтели.

– А как? – После долгого молчания поинтересовалась трубка.

Я пустился в долгие объяснения: «нажмите клавишу… да-да, справа… а теперь… где русская «л» … да… вот… в верху, слева…». Фот заглянул, облизнул губы, закатил к потолку глаза, а я все объяснял, объяснял…

– Ушло! – Выдал шеф радостную весть.

– Ловлю! – Я.

– Перезвоню. – Пообещал Железнов и отбился.

Пельмени оказались в самый раз – не холодные, не сильно горячие, проваренные.

– Может сбегаю? – Андрей не унимался.

– Ага! И пьяными по квартирам…

– Зачем? Гейдрих, – Это он так Виктора Николаевича прозвал, – о каком-то плане префектуры по благоустройству… Плюнь! Я этих бабок знаю! Я тебе ответы напишу за пять минут!

Я помотал головой.

– Сегодня святой день! Пятница. У нас…

– У меня. – Я решил внести ясность в вопросы собственности.

– Хорошо – у тебя есть пельмени. У меня есть деньги. Рядом есть магазин. Завтра ни куда идти не надо! А?

Я просчитывал ситуацию. С одной стороны, Андрюха прав – пятница, ехать и идти никуда не надо. К пельменям можно прикупить селедки и салатик какой…

– Вечером. – Благосклонно заверил я друга, решительно взяв ложку и приступил к трапезе.

Фот кивнул и последовал моему примеру. Ел он шумно, со вздохами, чмоканьем, присвистом. А если соседи извращенцы? Подслушивают? Что они могут подумать?

Хотя пока в извращенцы записали меня. Записала – бабушка из дома, напротив. Сама…

Только я доел, телефон разразился новой тирадой во славу начальства.

– Да, Василь Сергеевич…

– Ну? Смотрел?

– Щас! Обедал. Щас посмотрю. Я перезвоню!

Отбой.

Ноутбук на окно. Так.. Почта…

Ни фига себе!

Андрюху отправить…

– Ну – чай попил?

Фот блаженствовал. Слегка кивнул, и потянулся к чайнику.

– За водкой кто пойдет? – Намекнул я.

– Схожу… Не боись. Вот еще…

– Надо, Андрей! Надо сейчас идти. – Я старался быть настойчивым.

Фот насупился.

– Зачем? Через минуту разберут?

– Мне позвонить надо. – Признался я.

– Подруге?

Медленные движения моей головы справа налево заверили его, что позвонить мне надо по делу. По важному делу.

Несколько секунд он размышлял. Затем решительно встал и направился к выходу.

– Денег дать? – Зачем-то поинтересовался я. Ведь он обещал купить.

– Давай!

В кармане оказалось триста. Я протянул купюры, Андрей махнул – хватит, и вышел.

Я сразу к ноутбуку…


Глава 6.


«В воскресенье ритуальное убийство. Церковь, праздник, имя.

Ждите!».

Значит теперь просто убийство. Фамилии нет. Есть намек на церковь, то есть место.

Что-то не похоже на нашего киллера – ни тебе фамилия, ни точного времени, как в прошлые разы.

У меня под боком церковь, рядом с парком, и есть зацепка, что преступник где-то рядом живет.

Что там Железнов за бумажку прислал? Вот!

Квартира № 37 – Власов Георгий Владимирович, Власова Вера Вениаминовна, Власов Владимир Георгиевич – вопрос.

Квартира № 38 – Гончар Борис Борисович – восклицательный знак.

Ладно, что у нас по соседству?

Квартира № 49 – Лушкина Маргарита Леонидовна – два плюса.

Квартира № 53 – Кульков Евгений Валентинович – восклицательный…

Позвоню шефу!

– Василь Сергеевич… Получил я письмо – загадочно, конечно… И вот листок вы прислали…

– Это Фот который передал?

– Да.

– Это от участкового – твои соседи.

– Это я понял… А вот знаки здесь – плюс, минус, вопрос?

– Плюс – можешь не ходить, участковый квартиру знает – наведывался, а уж если два – то всех знает хорошо. Восклицательный – под подозрением – не адекват. Вопрос – сам понимаешь – ничего не понятно – из тех, что «не был, не состоял, не…». Разберешься.

– А тут и на мне восклицательный…

– А ты женись! Три года живешь в доме, а девушки – не постоянные, редкие и по информации майора Дергача – расфуфыренные, на проституток смахивают. И друзья к тебе ходят… Один Фот чего стоит! Так что, в глазах участкового майора Дергача – личность ты не адекватная, подозрительная и находящаяся под пристальным вниманием! Понятно?

Железнов охарактеризовал меня четко, грамотно, по-военному кратко.

– Понятно… – Протянул я. – А вот Лушкина – целых два плюса! А с ее телефона звонили…

– Скорее всего в коробке, в телефонной подключались… Митрич всех в квартире знает и не один год – говорит хорошая семья там… Так что можешь не соваться. Хотя… Как хочешь.

– Да… Вот по поводу – соваться… А зачем соваться? Мне тут Фот от Виктора Николаевича…

– Виктор Николаевич так, – прервал меня шеф. – помочь просто хочет. Легенду вам с Андреем… Мол молодые журналисты, ленивые, по подъезду пройтись решили, раз редакция задание дала, ну заодно и познакомитесь. Понятно?

– Да… В общем то…

– У тебя с чутьем журналиста как?

– Нормально. – Несколько неуверенно поспешил я уверить шефа в своей профпригодности.

– Вот и хорошо. Участковый участковым, а ты чутьем! Может унюхаешь что…

– Как собака… – Сорвалось у меня не кстати.

– Собака животное хорошее. Водку не пьет, и песни по ночам не орет. Намек ясен?

Железнов часто удивлял меня, в том числе и способностями: читать мысли, через телефон определять запахи, видеть сквозь стены.

– Нет! Что вы! Василь Сергеевич… Всего один раз! Мы пото… – Я осекся.

– И потом – не надо. Фот небось уж за бутылкой побежал?

И тут раздался звонок в дверь.

– Да нет… Покурить… Уже возвращается.

Звонок выводил настойчивую трель.

– Открывай и помни! Завтра отзвонишь. – Закончил шеф наставления.

Я кивнул телефону и отбился. Чего говорить – и так все видит, через время, через расстояния…

– Ты че не открываешь? – Андрей стоял набыченный. – Запор?

– Сам запор! Шеф звонил… точнее я ему звонил – а он уж знает, что ты за водкой пошел.

– Откуда?

– Оттуда! Ты вообще личность подозрительная! – Я сунул ему под нос листок с крестиками и вопросами. – Вот! – Мой палец очертил мою фамилию.

– Ну и что?

– Восклицательный знак. И это значит – я личность подозрительная.

– Это кто же определил?

– Майор Дергач! И Железнов, Василий Сергеевич, его определение расшифровал. Говорит – Фот, который к тебе часто ходит, на тебя всем своим видом и поведением, бросает темную и глубокую тень!

– Темную тень?

– Косуха – раз, бандана с черепами – два, перчатки с клепками – три. Ну еще – кожаные штаны, казаки со шпорами…

– Нормальный вид…

– Водку вон купил…

– Продают – вот и купил. Мы же договорились? Под пельмешки. Вот селедка, хлеб, салат… Ты че? Да и вообще – твой Дергач – туповатый мужик под пятьдесят, в грязноватом пиджаке и не чищенных ботинках! Подозревает даже детей!

– Откуда знаешь?

– Да… В магазине встретились. Почитать ему захотелось – вот я ему свой паспорт и дал.

– Представляю… – В паспорте Андрей Андреевич Фот представал образцово-показательным комсомольцем, собравшимся на ударную стройку в Сибирь – на БАМ, или еще куда. По молодости он решил, что фотография в официальном документе тоже должна быть официальной. Потому постригся, побрился и надел отцовский костюм, с Олимпиады 80 висевшей в шкафу как реликвия.

– Долго он сравнивал! – Хихикнул Фот.

Бутылку и закуску поставили в холодильник. Андрей налил себе чай. Я изучал вопросы Виктора Николаевича. Все вертелось вокруг молодежи, как-то: наркомания и алкоголизм; отношение к пожилым; сексуальная распущенность…

Сначала я читал с улыбкой – нашел что спрашивать! Уж я бы и сам бы… Скоро улыбка исчезла – до меня дошло – вопросы не просто так составлены – они с определенной целью составлены, и цель эта… Я разозлился! На Виктора Николаевича. Ведь мог бы написать…

– Андрей! – Оторвал я друга от созерцания вороны за окном. – А Попов не говорил – зачем эти вопросы?

– Говорил. – Я поднял брови и несколько подал тело вперед. – Он говорил – вы все равно сегодня полдня думать будете как с соседями познакомиться и ни чего лучше бутылки водки и новоселья не выдумаете. Лучше притворитесь молодыми и ленивыми…

– Ну, это бы мы и без него сообразили! – Я изобразил униженное достоинство.

Фот пожал плечами – его дело фотографировать, а не вопросы задавать. Он художник, а не вопросозадавальщик.

– Только зачем – он сказал ты сам знаешь.

Конечно – я знал! Но знание это находилось вне моей головы – рядом, почти в ней, почти-почти… Я уже мог это знание погладить, прикоснуться к нему…

«Шеф звонит! Шеф звонит!» – третий раз за короткое время запел мой мобильник.

– Да, Василь Сергеевич.

– Евгений… Тут Виктор Николаевич… Передаю трубку.

– Алло! Евгений? – Нет! Ведущий журналист, вопросов написал кучу, а с кем говорит не догадывается.

Назад Дальше