– Значит: Сила, Время или храбрость? – Опять вслух заговорил Макс, прохаживаясь вдоль дверей. – Не особо-то я и силен. Лишнего времени тут тоже проводить не хочу. Про смелость тем более молчу… А такими темпами говорить с самим собой войдет у меня в привычку. Так что пора бы уже заткнуться.
Макс последовал своему совету, и еще раз прошелся возле дверей. Странно, но почему-то он уже твердо знал, какую из них откроет. Больше не мешкая, юноша толкнул дверь, отмеченную мордой льва.
За ней начиналась небольшая комната. Примерно четыре на четыре метра. Сразу в глаза бросалась противоположная стена, по которой водопадом вниз струилась вода. Бурным потоком она изливалась с потолка, впадая в заполненный до краев канал в полу. За водой отчетливо была видна дверь. Как ни странно, но брызг от водопада не было, и даже более того – жидкость в канале оставалась неподвижной.
Еще в комнате имелся каменный колодец, возвышавшийся над полом примерно на метр. Подойдя к нему, парень обнаружил на самом дне колодца ключ. Что впрочем, не делало его недосягаемой целью, так как дно колодца располагалось на уровне пола. При желании, ключ можно было бы достать и рукой. Но и этого, похоже, не требовалось – сзади к колодцу был услужливо приставлен длинный деревянный черпак.
«И в чем тогда подвох?» – удивился юноша – «Тоже мне испытание смелостью! Достать ключ, который наверняка откроет следующую дверь. Неужели в этом мире люди так бояться промокнуть?»
Улыбнувшись, Макс взял черпак и погрузил его в воду, желая выудить заветную вещицу. Произошедшее следом согнало с его лица улыбку. Стоило кухонной утвари оказаться в воде, как раздалось шипение. На глазах дерево начало плавиться. Испугавшись, юноша выронил остаток ручки, расплавившийся с тем же противным шипением. От черпака не осталось и пятнышка.
«Кислота!» – догадался Макс, отходя от колодца. Теперь задание приобретало совсем другие черты. Юноша даже пару раз бросил взгляд назад, на открытую дверь. Но отбросив мысли о бегстве, снова подошел к колодцу.
«Должен же быть какой-то способ достать ключ? – промелькнул в уме вопрос, на который сразу же родился ответ – магия»
– Тогда причем тут смелость? Достать ключ магией, и ей же раздвинуть поток впереди – тоже мне храброе испытание!
После получаса попыток найти ответ, Макс понял только одно – он жутко проголодался. Колодец уже не так пугал и даже стал привычной частью обихода. Устроившись на каменный край, юноша достал из рюкзака хлеб. После первого укуса пара крошек упало вниз, и с тем же противным шипением растворилось.
Хотя хлеб и был твердым, но он показался голодному Максу настоящим объедением. Быстро покончив с ним, и почувствовав какое-никакое, а насыщение, парень повертел в руках оставшийся после хлеба лист. «И какой смысл был заворачивать сюда хлеб, если хлеб все равно засох?»
Пожав плечами, юноша скомкал «обертку» и, перебросив через спину, уставился на потолок. Как ни странно, но шипения, от разъедаемого кислотой листа, не последовало. «Неужели промазал?» Озадаченный, парень обернулся и не поверил своим глазам. Лист спокойно плавал по кислоте, похоже, совсем не собираясь растворяться.
«Почему он не растворяется?» – спросил себя Юноша. Похоже, это могло помочь ему пройти испытание. И сразу же в уме появилась первая догадка «Может дело в цвете?». Чтобы проверить ее, Макс отрезал от своей зеленой рубахи небольшой кусочек и бросил вниз. Кислота с благодарностью приняла подношение и ответила шипением. Лист при этом продолжал спокойно плавать. «Тогда… может она не действует на растения?» Юношу осенило, и он достал книгу. Догадка оказалась верна: отец использовал в качестве закладки траву – давно засохший листок на коротком стебле.
Наблюдая, как быстро исчезает и эта «жертва» Макс задумался. На всякий случай он утопил в колодце нож, растворившийся ничуть не хуже предыдущих предметов. И наконец, смотря на уничтожаемое письмо Лайнела, остановился.
Большой палец коснулся зубов, а глаза неустанно следили за плавающим в кислоте листком. «Стоп, стоп! В чем его главное отличие от всего остального? Не цвет. Форма – но это было бы бессмысленно. Состав… тогда почему сгорела закладка? Думай! Это ведь испытание храбростью, в этом должна быть какая-то логика»
И тут глаза Макса широко раскрылись от появившейся догадки. Он поднял перед собой правую руку, на которой заиграли тени освещения.
– А что, если кислота не действует на живое? Ведь листок все еще свежий и живой, в отличие от закладки.
Вначале это показалось Максу логичным, он потянулся вниз рукой. И замер, чувствуя, как съежилось от страха сердце. Медленно юноша опустил руку вниз, но в нескольких сантиметрах от поверхности кислоты она остановилась. «А что, если я ошибаюсь? Где гарантии, что лист живой?» – в ответ в памяти услужливо всплыли предыдущие растворения.
Под звук бешено колотящего сердца, Макс стал медленно подниматься руку вверх. Он уже, было, совсем сдался, как вдруг его взгляд упал на листок, продолжающий свое мирное плавание по кислоте. На секунду это помогло вернуть решимость и, зажмурив глаза, парень рывком погрузил руку в кислоту. Пальцы нащупали ключ, а затем Макс истошно завопил…
Но вовсе не из-за кислоты. Причиной боли оказался сам ключ, так неожиданно укусивший юношу за палец. Крепко сжимая «кусающуюся пакость» парень вытащил руку. Драгоценная конечность не пострадала. А вот рукав рубахи и жакета полностью растворились.
Вытащенный на свободу Ключ продолжал извиваться в руке, пытаясь снова цапнуть парня мелкими зубками. Но ему это не удавалось. С мстительной ухмылкой Макс щелкнул по мнимому носу ключа, и, не обращая внимания на усилившиеся извивания, двинулся к потоку кислоты.
«Эту преграду будет преодолевать не столь страшно, сколь позорно» – горестно подумал юноша, осматривая, на прощание, свою одежду…
Глава 1. Андаргот
Школа боевой магии «Андаргот» была основана легендарным магом древности Первым. Имени выдающегося волшебника, впрочем, как и других сведений о нем не сохранилось. Истории доподлинно известно только одно. Первый жил в жестокие и кровавые времена нескончаемых войн. Поэтому и место для размещения своей будущей школы он выбрал посреди высоких непроходимых гор – в крепости Призрачного Спокойствия.
Минуло почти полторы тысячи лет со смерти Первого, и школа многократно расширилась. Некогда крохотная, крепость сильно разрослась. Ближайшие скалы сравняли магией, обрывы засыпали и вот Андргот стал гордым красавцем выситься среди гор. Изменились и окрестности школы. Доселе безжизненные окрестности запестрели крышами домов и прочих построек, горы прорезали дороги.
И вот, на месте некогда бесплодных земель вырос целый городок. Как и школу, его стали называть Андаргот. Канули в лету времена легендарных войн, а школа вместе с жавшимся к ней городком начали процветать. Во многом этому способствовали ведущие сюда «пути».
Издревле существовало около полусотни «Испытаний» для желающих обучаться искусству боевой магии. Через них в школу мог попробовать попасть каждый желающий, вне зависимости от своего статуса и происхождения. Но, помимо испытаний, было проложено еще столько же мирных «путей» предназначенных для торговцев, путешественников, и других людей, так или иначе желавших оказаться в школе Андаргот или одноименном городе.
Однако внутрь самой школы допускались далеко не все. Лишь выпускники и люди, так или иначе связанные с обучением могли попасть в замок. Остальным, даже светской знати, путь сюда был заказан. А ведь именно сегодня попасть внутрь хотели многие.
В последний день Июня – конец месяца испытаний и начало церемонии посвящения. Именно сегодня в полдень истекал крайний срок, отведенный желавшим стать волшебниками.
***
Не смотря на общее оживление, В Малой гостиной Андаргота сейчас было практически безлюдно. Лишь два учителя-магистра в парадных одеяниях стояли посреди залы, и скучающе посматривали то на огромные настенные часы, то на двери, во множестве проступавшие в стенах.
Малая гостиная была тем самым местом, куда попадали кандидаты в волшебники. Это было странное, очень просторное помещение, способное вместить в себя целый трехэтажный дом. И всюду здесь, куда не глянь, были двери. Они шли ровными рядами, располагались одна на другой, и их не было разве что на потолке.
Справедливости ради стоит отметить, что к каждой из дверей имелся доступ. В этом плане очень помогали каменные ступени, которые змейками вились по стенам. Иногда ступеньки соединялись, образуя широкие удобные парапеты. И не было среди дверей малой гостинной двух похожих. Каждая чем-то, да выделялась. А на некоторых вдобавок красовались приклеенные цветные полоски: желтые, синие либо красные.
– Как ты думаешь, Аластер, еще кто-нибудь придет? – Спросил один из магистров, одетый в темно-зеленый плащ, который скрывал остальную одежду. Над правым плечом учителя проступала рукоятка двуручного меча. Черные волосы были сплетены в конский хвост, усы и борода аккуратно пострижены. Темно-серебряные глаза магистра перебегали с одной закрытой двери на другую. Исходя из внешнего вида, ему можно было дать лет тридцать-сорок.
– Я буду рад открытию любой из дверей. Ах, наше искусство так благородно и необходимо… но слишком мало людей решают посвятить себя ему. – Произнеся это, второй магистр взмахнул длинными локонами цвета пшеницы. Одновременно по залу разнесся звон тяжелых доспехов, в которые он был облачен. В отличие от своего старшего товарища, магистр света буквально источал молодость и лучезарность.
– Будешь рад любому, Аластер? Даже избравшему Путь тьмы? – спросил брюнет, с удовольствием подмечая, как от его слов лицо собеседника дрогнуло. Однако блондин быстро вернул самообладание и улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов:
– На все есть свои причины… А ты сам, Плацид, кого бы хотел видеть?
– Я бы хотел видеть все три стрелки тех часов на двенадцати.
Аластер радостно зассмеялся. Звонкий и искренний смех – единственное в нем, что озадачивало Плацида, во всем остальном считавшего светлого магистра либо лицемером, либо просто глупцом.
Раздался скрип двери, и оба учителя-магистра одновременно обернулись. И если на лице Аластера удивление было частым гостем, то повидавший многое Плацид почти забыл о таком чувстве. Сейчас ему пришлось о нем вспоминать, так как распахнулась та дверь, открытия которой можно было ожидать меньше всего. Оба учителя замерли от неожиданности.
В малую гостиную Андаргота неуверенно зашел совсем юный парень. Выглядел он ужасно: вся одежда выше пояса сгорела, на штанах местами зияли дыры. Стыдясь своего состояния, юноша не сводил глаз с пола.
Поддавшись отческим чувствам, Плацид расстегнул свой плащ и набросил его на новоприбывшего. Парень удивленно поднял взгляд и благодарно кивнул. Ответив тем же, учитель отвернулся, ощущая небольшую растерянность. Не столько из-за совершенного поступка, сколько из-за своего вида: Плацид не хотел выставлять напоказ свои доспехи из драконей чешуи. Но от привычки носить их повсеместно было нелегко избавиться. Аластер коротко взглянул на доспехи Плацида, а затем обратился к парню:
– Поздравляю тебя с успешным прохождением испытания Невидимой магии! Как твоё имя, юный волшебник?
– Ма… – Парень хотел было что-то сказать, но оборвал себя на полуслове, что заставило магистра удивиться. После короткой паузы, юноша заговорил вновь. – Лайнел. Меня зовут Лайнел.
– Хорошо… Лайнел. Переодеться или отдохнуть с дороги ты уже не успеешь: церемония вот-вот начнется. Но прежде чем пропустить тебя внутрь, я должен задать вопрос… – Аластер бросил взгляд на Плацида, но тот продолжал молчать. – Скажи. Ты подтверждаешь выбор Пути? Или же… тебя привело сюда чье-то принуждение?
Плацид заметил, что парень колеблется, и мысленно пожелал ему не вступать на бессмысленнейший из всех Путей. «Не принимать решения, о котором придется жалеть всю жизнь».
– Я… подтверждаю свой выбор.
Стоило Лайнелу произнести это, как раздался звон. Настенные часы возвещали о полдне.
***
Главный парадный зал Андаргота, предназначенный для церемоний школы, был огромен. Не многим уступая футбольному стадиону, он с легкостью мог вместить в себя несколько тысяч человек. Вместо дверей залу служили большие двустворчатые черные ворота. Обитые железом, они всегда были открыты в знак мирных времен.
Но Главный зал впечатлял не только своими размерами. В первую очередь взгляды вошедших всегда приковывал потолок-купол. Именно с него и начиналось Знакомство с Главным Залом. С уникального сплошного купола из стекла, созданного невероятной магией древности. Почти без искажения купол позволял наблюдать за небом. Но стоило новоприбывшему заинтересоваться каким-либо отдельным облаком или звездой за стеклом, как волшебный потолок моментально увеличивал желаемое. Такова была магия этого стеклянного купола.
Конечно, подобный потолок вдобавок ко всему давал и прекрасное освещение, позволявшее по достоинству оценить богатое убранство Главного Зала: пять разрисованных деревянных столов на пятьсот персон каждый; гобелены с изображением великих битв, давно минувших, а порой и не столь отдаленных; портреты легендарных волшебников и выдающихся людей. И лишь после знакомства со всеми этими предметами искусства, взгляд мог случайно задержаться на стоявшей в центре старой чаше.
Совсем непримечательная, эта чаша редко у кого вызывала интерес. Тем не менее, это было главное богатство парадного зала – легендарная Чаша Распределения, отлитая еще во времена Первого. Даже по меркам местных волшебников ее магические свойства были абсолютны неповторимы. Драгоценная чаща всегда занимала свое место прямо напротив входа, возле стола, предназначенного для магистров и почетных гостей школы.
Начиная от входа и вплоть до Чаши Распределения, вел приятный на ощупь трёхполосный ковер. С красной полосой в центре и белым по бокам, этот ковер занимал весь проход, и как ни странно, никогда не пачкался. По левую и правую сторону от образуемого ковром прохода столи столы для учеников. Всего их было четыре, ровно по одному на каждый год обучения.
Сейчас все столы, кроме предназначенного новым ученикам, были заняты. Стоял шум и гам. Однгорупнники, не видевшие друг друга долгих два месяца, радостно приветствовали друг друга. Кто-то хвастался победами, кто-то просто обменивался словами, а некоторые молчали, вспоминая не вернувшихся товарищей. Несмотря на это, в целом в зале стояла радость и веселье. Многие с оживлением обсуждали предстоящее событие.
Большой группой новички, которым только предстояло стать волшебниками, толпились перед Чашей Распределения. Все они были разногодки, но все же их возраст варьировался от четырнадцати до двадцати лет. Именно таков был возраст попадавших в школу боевого волшебства. И крайне редко случалось, когда кому-то старше или младше, удавалось пройти испытания магии.
Чувствуя на себе любопытные взгляды, многие первогодки смущенно переминались с ноги на ногу. Видно было, что им не терпится уже поскорее пройти церемонию и занять места за общим столом. Никто из них не разговаривал и лишь изредка кто-то шепотом перекидывался парой слов.