– Привет, Джеймс! Рад видеть тебя в наших стенах. Давненько Вы к нам не заходили. Что будете пить?
– Здравствуй, Джо! Сделай-ка, «мунвок».
– «Лунную прогулку»? Как? Ты стал трезвенником?
– Убедил. «Бленхейм»!
– Вот это – другое дело! Что новенького в недрах земли? – шутливо спросил бармен, поигрывая шейкером.
– Извини, Джо, меня ждут, – Мэнсон кивнул на примостившегося в уголке бара Торпа.
– Ты что, стал встречаться с мальчиками? У меня здесь это не принято, – только Джо Гилмор мог позволить себе так пошутить.
– В каком-то смысле, да, – в тон ему ответил Мэнсон.
Перед Торпом лежала тонкая картонная папка. Без лишних слов Мартин пододвинул её боссу. Внутри лежало всего три или четыре листа бумаги, исписанных убористым почерком.
– Что это, Мартин? – спросил глава «Мэн-Кона», который привык к тому, что ему подают машинописные документы.
– Насколько я понимаю, вы сами требовали конфиденциальности. Я не так хорошо владею машинописью, чтобы быстро набрать этот текст, а передавать его машинисткам опасно. Даже мисс Кук. Это единственный экземпляр.
– Понятно, – Мэнсон закрыл папку. – Я прочту его в машине. Спасибо, Мартин до завтра! Мистер Гилмор, счёт! – Мэнсон встал, бросил на столик смятую пятифунтовую купюру и направился к выходу из бара.
Глядя на него, Мартин Торп широко улыбался.
– Хитрая сволочь, – прошипел он себе под нос, – но я тоже не вчера родился…
Торп дождался пока бармен принесёт счёт, рассчитался по нему и вышел из «Савоя». Этот длинный июльский день в Лондоне заканчивался мелким моросящим дождём. Сидя на заднем сиденье своего «роллс-ройса», летящего по западному шоссе, сэр Джеймс Мэнсон рассеяно перебирал исписанные листки доклада. Убористый почерк Мартина было легко читать. Его выводы и предложения были точны и всесторонне выверены. И всё же что-то в них главу «Мэн-Кона» настораживало. Пытаясь собраться с мыслями, магнат вновь и вновь перечитывал короткий доклад. Торп предлагал продолжить игру вокруг Хрустальной Горы, выводя на сцену новые фигуры. При этом он предполагал, что Шеннону и новым руководителям Зангаро кое-что известно о планах «Мэн-Кона». Поэтому он предлагал изучить все связи наёмников, уделив особенное внимание их весенним контактам. Он справедливо полагал, что значительная часть контрагентов Шеннона побоится конфликтовать с могущественным магнатом и за некоторое вознаграждение даст всю информацию о нём. Во-вторых, Торп предлагал отследить финансовые операции наёмников и подкупить их партнёров, создав, таким образом, непреодолимые финансовые трудности у нового режима. В-третьих, предлагалось сформировать правительство Зангаро в изгнании, выдвинув нового претендента на власть, и объявить путчистов не легитимной властью. Тем временем, компания «Бормак» официально вступит в переговоры с новыми властями и в обмен на решение вышеозначенных проблем получит требуемую концессию. По мнению составителя, реализация этого сценария была возможна только при выполнении двух условий полной поддержке Форин Офиса и устранении Шеннона на заключительном этапе.
Поскольку история с платиной во всех деталях была известна только сэр Джеймсу, мистеру Эндину и самому Мартину, он предлагал не вовлекать в проект новых игроков. При этом босс продолжал руководить операцией из-за кулис, обеспечивая её финансовую и политическую поддержку, а Саймон должен был заняться формированием оппозиции и проведением розыскных операций. Поскольку Мартин Торп никоим образом не был вовлечён в подготовку переворота, он предлагал себя в качестве главного представителя «Бормак» на переговорах в Зангаро. Для того, чтобы занять официальный пост в этой компании, он предлагал произвести ещё одну эмиссию её акций, и часть их продать непосредственно «Мэн-Кону». Это позволит включить Торпа в Совет Директоров «Бормака», не вызвав подозрений у акционеров и менеджеров «Мэнсон Консолидатед». Проспект эмиссии был приложен в отдельном конверте: как оказалось, именно сегодня, этот вопрос обсуждался сегодня на встрече майора Лютона и Гарольда Робертса.
– Шустрый малый, – задумавшись пробормотал Мэнсон.
– Вы что-то хотели, сэр, – шофёр сбросил скорость, услышав шефа.
– Нет, нет. Поезжай дальше, – Мэнсон с безразличием смотрел как сквозь пелену дождя мелькают освещённые окна домов какого-то городка.
Заметив направление взгляда хозяина, шофер посчитал нужным сообщить:
– Нортгроув, сэр. Уже подъезжаем.
Как и в Лондоне, в Глостере моросил мелкий дождь.
HORA VERITATIS
Близилась полночь, и леди Мэнсон уже давно поднялась в спальню, но сэр Джеймс Мэнсон всё ещё сидел в библиотеке с папкой Торпа в руках. Его беспокоила мысль об утечке информации о платине, проходящая красной линией через доклад.
– Откуда этот проклятый наёмник узнал о платине? – думал он. – Неужели Саймон проговорился? Не может быть? Если не он, то кто же?
Неожиданно дверь в библиотеку отворилась: на пороге стояла заплаканная Джули, любимая и единственная дочь магната. На ней была надета ночная сорочка и тёплые ночные тапки. Дочь магната была ростом чуть больше пяти футов, и держалась очень прямо. Темно-каштановые волосы ее были распущены, окупаясь до талии. Ее дерзкое круглое личико казалось ангельски невинным. Слёзы текли по её щекам, оставляя влажные следы:
– Папочка, ты не спишь?
– Нет, доченька. Ты плачешь? Кто тебя обидел?
– Папочка, ты только не сердись…
– Что ты, доченька? Как я могу на тебя сердиться? Проходи, садись, рассказывай. Не бойся, для тебя я сделаю всё, что ты захочешь! Что-то случилось с Тамерланом?
Мэнсон притянул дочь к себе, обняв её за плечи.
– Нет, папочка. Я влюбилась! – Джулия неловко обернулась, пытаясь заглянуть отцу в лицо. Мэнсон смутился, уловив в глазах дочери надежду.
– Он что тебя обидел! – Мэнсон выпрямился и, грозно нахмурив брови, поставил дочь прямо перед собой.
– Нет, нет, нет! Он хороший, он интересный и богатый! – затараторила Джулия, пытаясь улыбнуться. – Просто он работает на тебя. А ты его отправил далеко-далеко…
– Куда? – лицо магната выражало искренне удивление. Он перебирал в голове сотрудников «Мэн-Кона» и силился понять в кого влюблена его дочь.
– В Африку! Он там умрёт! Он сам сказал! – Джулия начала вновь хлюпать носом.
– Ну успокойся, успокойся! Я его сейчас вызову назад, – почти запричитал отец, вновь обнимая дочь. – Неужели моя дочь втюрилась в Эндина? Вот пройдоха! – его мозги искали простого объяснения.
– Не вернёшь! Он сказал, что поехал там умирать – почти выкрикнула лочь и отстранилась от отца.
Ничего не понимая, Мэнсон решился на прямой вопрос:
– Как его зовут?
– Карло! Карло Шеннон! Он наёмник! – звонко и отчётливо произнесла дочь. Магнату на мгновение показалось, что у него из-под ног ушёл пол: он так и рухнул в стоящее рядом кресло. Теперь уже за отца испугалась дочь. Она со всех ног бросилась к отцу. Ночные тапки соскользнули с её маленьких ног, зацепившись за ковер:
– Что с тобой, папочка? – она бросилась к нему. – Что случилось?
– Ничего дочка, пройдёт! А теперь подай мне мой бокал, садись в кресло и подробно расскажи мне обо всём…
Джулия села в кресло напротив, подтянув к подбородку свои босые ноги и стала без умолку говорить. Её бесхитростный рассказ со всеми деталями и подробностями занял минут двадцать. Она уделяла много внимания несущественным деталям, но всё же лишь умолчала о том, что рассказала своему возлюбленному об отцовских документах на столе в отцовском кабинете. Слушая лепет дочери, сэр Джеймс понимал, что молодая, неопытная девочка оказалась в лапах опытного, аморального наёмника, который использовал её для того, чтобы поближе подобраться к нему и разведать его планы. Когда Джулия замолкла он её спросил:
– Расскажи ещё раз, кто вас познакомил?
– Фрэд, дружок моей подруги Кэрри! Мы с ней учились на курсах манекенщиц. Фред и Карло зашли за нами на квартиру Кэрри рядом с Мэйда Вэйл. Оттуда мы направились в «Бейкер энд Оувен», что в Мэрилибоун…
– Достаточно. Кэрри всё ещё живёт там?
– Да! Я могу ей позвонить. Она с радостью приедет к нам на вик-энд, – Джулия растерянно улыбалась, наблюдая за отцом. После долгого молчания Мэнсон медленно произнёс:
– Вот что дочка! Поживи-ка дома. Если хочешь, можешь пригласить эту свою подругу – Кэрри – в гости. И, главное, никому не рассказывай о Шенноне. Даже маме! – Он неожиданно повысил голос, но дочь только вяло закивала головой. – Обещаю, что я с ним разберусь…– последние слова магната прозвучали несколько зловеще, но перенервничавшая Джулия не обратила на это внимания. Сэр Джеймс встал, приобняв, поцеловал своего единственного ребёнка в лоб, и мягко произнёс:
– Иди спать, доченька. – Когда дверь за шаркавшей ночными тапками Джулии, он вновь отчётливо произнёс – Я с ним разберусь… – В этот раз голос его звучал звонко, как в молодости. Откровения дочери развеяли сомнения старого, опытного лиса, каковым себя считал сэр Джеймс. Главное. Что он выяснил для себя: никто из его команды не проболтался или стал играть свою игру. Допивая виски, он твёрдо решил, что завтра наймёт детектива. чтобы узнать, чем занимается его единственная дочь. Потом поднялся в спальню и крепко заснул…
Саймон Эндин проснулся поздно. Оставшуюся половину дня он провёл у себя в номере, ожидая звонка шефа. Изнывая от безделья, он постепенно опустошал бар, прокручивая всё, что знал о Шенноне, вспоминал разговоры с ним, встречи… Стоп! Его вдруг осенило:
– Апрельский день. «Трэмпс», заведение Джонни Гоулда! Шеннон был там вместе с Джулией Мэнсон. Неужели шеф ведёт собственную игру? Решил ни с кем не делиться и подставил собственную дочь? На него похоже… Но почему всё так сложно? Зачем тогда Боби, их бесполезный рейд в Кларенс? Если Саймон стал лишним, то Шеннон легко мог его убрать. Да и отвечал он что-то другое… Неужели? – тут Эндина прошиб пот: – Шеннон «кинул» самого Мэнсона! Каков молодец! – Он почти восхищался этим наёмником: он понимал толк в красивой игре. – Жаль я не в доле, – тоскливо подумал он. Звонок телефона прервал поток его мысли.
– Ну вот, вспомнили об мне, – произнёс он вслух. – Пора, сэр Джеймс, пора включать меня в дело.
Медленно он подошёл к телефону, но это был не сэр Джеймс, а портье, который сообщил, что мистера Эндина хочет видеть какая-то леди.
– Белая или чёрная, – съязвил спьяну Саймон. – Пусть поднимается ко мне, заплачу…
Портье не понял юмора:
– Леди – белая. Она будет вас ждать внизу сколько потребуется.
– Хорошо. Скоро спущусь, – Эндин повесил трубку и подумал о том, кто бы это мог быть: «В Уарри он первый раз, тёлок вроде не цеплял, с полицией не сталкивался. Может кто из банка? Очень мило с их стороны…»
Наскоро приняв душ, Эндин спустился в фойе, ломая голову о нежданном визите, и не был разочарован. Его встретила светловолосая женщина лет тридцати. Правда, если присмотреться повнимательнее, волосы у неё были не столько светлые, сколько выгоревшие. В условиях Африки она выглядела роскошно: славянские скулы придавали определённый шарм её смуглому от загара лицу, линялый джинсовый костюм только подчёркивал её соблазнительные формы. Лёгкий загар на лице придавал ей шарм. Она стеснительно прятала огрубевшие руки с короткими, но ухоженными ногтями. На ногах у неё были бабуши с загнутыми концами. Её заскорузлая пятка, которая иногда попадала в поле зрения Саймона, даже возбудила его.
–Чем обязан мадам? Вы из банка? Могу я Вам что-нибудь предложить? – От безделья и неопределённости Эндин был готов удариться во все тяжкие.
– Неужели вы меня не узнаёте, мистер? – ответила дама по-английски, тщательно подбирая слова. Её низкий голос звучал отчётливо в тишине полупустого бара. – Вчера утром я оказалась в затруднительном положении, и вы выручили меня. Я пришла высказать Вам свою благодарность.
– Как-то коряво она выражается, – подумал Эндин и ответил: – Ну что Вы, миссис, джентльмен всегда должен помогать леди! Позвольте представиться: Харрис, Уолтер Харрис, бизнесмен.
– Ну вчера вечером, вы так не выглядели, – усмехнулась женщина. – Ядвига, Ядвига Зумбах. – Она протянула руку. Эндин протянул ей свою. Рукопожатие было крепким, почти мужским.
– Так, чем обязан миссис Зумбах? – Эндин увидел тонкую золотую полоску на левой руке женщины. – Может кофе?
Женщина кивнула и села в кресло напротив. Закинув ногу на ногу, она внимательно рассматривала собеседника. Под её прямым взглядом Саймону стало как-то не по себе. Хорошо, что портье подошёл принять заказ.
– Так всё-таки чем обязан? – Эндин разомлел от жары и выпитого виски. Ему вдруг стало всё равно, что там происходит на улице, в Кларенсе, в Лондоне…
– Я пришла отдать Вам долг, – прямо ответила женщина.
– Долг? Какой? – Лицо Эндина вытянулось от удивления. – Я Вас первый раз вижу, мадам!
– Вчера утром Вы нас с падчерицей сильно выручили. Мой… муж задержался по делам и нас выселили из отеля, поскольку мне нечем было платить. Вчера утром Вы за нас заступились, а сегодня я… мы уже решили проблемы.
– Ну что Вы, не стоит…
– По глазам вижу, что Вам нужна женщина. Вы же меня хотите? – Она взяла его за руку. Как заговорённый Эндин потянулся к ней.
– Не здесь, мой милый, не здесь, – скороговоркой произнесла Ядвига. – Допьём кофе и поднимемся к тебе. Не торопись. У нас много времени.
Как только они вошли в номер Саймон набросился на женщину. Дальше всё происходило как во сне. Несмотря на свой богатый опыт, Саймон был заворожен своей партнёршей и потерял счёт времени. Они занимались любовью, курили, пили виски и мало разговаривали. Эндин предложил спуститься поужинать в ресторан, но Ядвига отрицательно покачала головой. Тогда он распорядился принести его в номер. Всё время пока официант накрывал стол, гостья Эндина провела в душе. После его ухода, она вышла и с видом королевы села за стол: купальный халат, который был надет на неё, только подчёркивал её красоту. Эндин сидел напротив, пил вино и думал о том, что все его многочисленные подружки не стоят и десятой части женщины, сидевшей напротив: те девки только заводили, а эта сводила с ума.
– Кто ты? – он решил прервать затянувшееся молчание Она на него удивлённо взглянула, будто не понимая вопроса. Её рука потянулась к бокалу, она поднесла его к губам и сделала глоток.
– Откуда ты? – Эндин решил быть настойчивым. Ядвига улыбнулась и ответила своим меццо-сопрано:
– Ниоткуда. Это – Африка! Здесь всё приходит ниоткуда и уходит в никуда.
– Послушай! Так не бывает, – Саймон нервно теребил край скатерти, глядя в упор на Ядвигу. Она прикрыла глаза, будто думая о чём-то далёком.
– Ты хочешь что-то узнать обо мне? – спросила она. Эндин судорожно кивнул. – Я ниоткуда, – повторила она, каким-то другим, скрипучим голосом. – мой отец из России, мать – из Литвы, муж – из Польши, я – из Бельгийского Конго. Этих стран больше нет и, наверное, уже никогда не будет… – Она умолкла, нервно закурила сигарету и, сделав затяжку, сломала её в пепельнице. Встав из-за стола, она грациозно потянулась и обняла Саймона…
Ночью они вышли на балкон, курили и смотрели на яркие африканские звёзды, закинув ноги на ограждение. Ночной бриз гнал влажный океанский воздух вглубь материка. Внизу мелькали фары случайных автомобилей, в порту горели три или четыре фонаря, мигал маяк. Где-то в нескольких милях от берега «Тоскана» шла на юг. Помощник капитана Норбиатто всматривался в ночную темень, ведя судёнышко в порт Кларенса. В его трюме лежали автомобильные покрышки, различные механические приспособления, инструменты и станки. Горан рассказал, что сторговал их у какого-то грека, который не знал, как от них избавится. Всё это было завалено тюками с сушёной рыбой, обувью и одеждой. В каютах «Тосканы» разместились четыре интеллигентного вида негра, имена которых сообщил по радио Курт, а на палубе сидела другая группа. Пассажиры были одеты в немыслимые лохмотья и козьи шкуры. Запах их немытых тел и невыделанных кож был таков, что Валленберг не хотел пускать их на борт. Потребовался прямой приказ Шеннона, чтобы их приняли на борт. Это были родичи Джонни, имя которого было Шан Лоримар. Их было пятеро: сморщенный седой старик и четыре атлетически сложенных горца. Они должны были забрать тело сородича, отвезти его в Баменду и похоронить его согласно своим обычаям. Весь путь они молча сидели на носу «Тосканы», удивив видавшего вида Вальденберга своей выдержкой. Иногда к ним подсаживался один из пассажиров каюты. Они о чём-то говорили на гортанном языке горцев. Сам капитан спустился в свою каюту сразу после того, как отпустил лоцмана. Норбиатто усмехнулся: у старика сегодня был тяжёлый день. Сначала он торговался с ливанцами, потом – с портовиками, затем размещал груз и распределял пассажиров. Окончательно вывели капитана из себя таможенники, затребовавшие за копеечный груз баснословную мзду. Только лоцман, служивший ещё в британском военном флоте, вызвал неподдельное уважение своими знаниями и опытом. Уже на рейде они распили на троих бутылку джина и обменялись крепкими рукопожатиями. Норбиатто взглянул на компас: «Тоскана» шла точно на юго-запад со скоростью шесть узлов. До Кларенса оставалось два часа хода…