Так что в первую очередь нам следует рассмотреть, что такое ученичество. Вы помните слова Христа: Где сокровище ваше, там и сердце ваше будет (Мф. 6:21). Является ли Бог, Христос, вся область Божия нашим сокровищем или нет? Является ли для меня область Божия целью пути? Готов ли я рассматривать эту область как драгоценную жемчужину, ради которой я продам все, чтобы купить ее и владеть ею (Мф. 13:45-46)? Ясно, что Евангелие (как и я сейчас) не говорит о реальной жемчужине или вообще о материальном имуществе, хотя в процессе обретения свободы, освобождения от порабощенности вещам, привязанностям, предрассудкам и т. д. нам, может быть, придется расстаться с тем, чем мы обладаем. Это может быть материальное имущество, это может быть положение в жизни, это также может быть наша гордость, наша леность и многое, многое другое.
Так что в отношении аскетизма первое, что надо постараться понять: где мое сокровище? Конечно, каждый из нас может сказать теоретически: да, я христианин, Христос мне Бог, Христос мой Наставник, Христос мой Спаситель. Он мой Господь, мой Учитель, я Его ученик… Но, если мы честны, хотя бы в той небольшой мере, какая доступна каждому из нас, мы осознаем, что глубоко разделены внутренне. В моменты, когда перед нами не стоит никакая проблема, мы всем сердцем готовы служить Богу, мы всем сердцем готовы встретить любые испытания, чтобы достичь высшей цели жизни, но как только придет испытание, искушение, так часто мы откладываем служение Богу.
Отец Александр Ельчанинов сказал – не помню, в своих Записях[3] или как-то в разговоре, – что между добрым намерением и его осуществлением нельзя дать себе ни минуты промедления, куда могла бы закрасться мысль: «Погодя!», или «Кто-нибудь другой сделает», или «Зачем?», или «А надо ли?». Между верным побуждением и действием не должно быть промежутка, следует действовать немедленно. И это очень важно помнить, когда мы думаем о подвижнической жизни, как я пытался представить ее – как стремление быть верным, ответственным учеником.
Русское слово «подвижник» означает того, кто в движении, кто не застыл. Не то что он в беспрерывном волнении и беспокойстве, но он не бывает неподвижен, все время устремлен, не спит, бодрствует, по слову Христа в 24-й и 25-й главах Евангелия от Матфея, как бдит страж, которому поручено предупредить войско о приближении врага.
Это очень важно, и я настаиваю на этом, потому что нет смысла говорить об аскетизме, сознательно устремленном к Богу, если мы не знаем, к какому Богу идти, или не стремимся к Нему, если Он – простое приятное дополнение к наглей обычной жизни или порой помеха, кто-то, кому мы хотели бы закрыть глаза, как воины завязали глаза Христу, когда поругались Ему, ударяли и спрашивали: «Скажи, кто ударил тебя?» (Лк. 22:64). Я ставлю вопрос во всей остроте, потому что он так и стоит. Вопрос в том, живы ли в Боге или мертвы для Бога – не физической смертью, не безнадежно, но как бы мертвы бесчувствием, неотзывчивы и поразительно неблагодарны. Потому что, если бы у кого из нас был друг, который был убит, чтобы спасти нам жизнь, мы бы никогда этого не забыли и старались жить так, чтобы быть достойными этой жертвы. А тут мы видим, что Бог стал человеком, который в молодом – тридцати трех лет – возрасте согласился умереть нашей смертью, чтобы уверить нас, доказать нам, как велика Божия любовь, чтобы мы могли поверить в эту Божественную любовь.
Так что в центре всего – ученичество. И перед нами путь – Евангелие. Но как мы относимся к Евангелию? Мы выбираем, что-то отвергаем, сознательно перетолковываем, даем такое толкование, которое нам легче принять, забывая, что Христос сказал: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11:29-30).
Все сказанное может вам показаться не относящимся к делу: не то ожидали вы услышать на тему аскетизма, но это существенный его элемент, без которого бесполезны любые наши подвиги, потому что можно голодать, можно не спать, можно совершать все, что совершали святые, и подпасть под осуждение изречения (не помню, чье оно), которое гласит: дьявол никогда не спит, никогда не ест – и никогда не кается… Нам надо быть внимательными, потому что это очень серьезно. Ученичество – состояние духа, которое говорит о том, что мы выбрали Учителя и что всем сердцем, всем своим существом хотим приобщиться Его мысли, разделить Его подход к вещам, жить таким образом, чтобы обрадовать Его, понимать Его так глубоко, так полно, как только можем, перерастать самих себя в Его меру. И это ученичество идет очень далеко, потому что Учитель не говорит нам: исполняй то-то и будешь праведным. Такой подход мы находим в Ветхом Завете.
Разница между ветхозаветными заповедями и заповедями Нового Завета в том, что исполнение ветхозаветных заповедей позволяло человеку сказать: теперь я праведен перед Богом. Но Христос дает нам Свои заповеди и затем прибавляет: когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17:10). Но вместе с тем мы не призваны быть рабами. Христос говорит нам: я уже не называю вас рабами, Я называю вас друзьями, потому что раб не знает, что думает его господин, а вам Я все сказал (Ин. 15:15). Так что Он ждет от нас не механической покорности, не поступков как дел подчиненности, что мы находим в заповедях Моисея. Он ждет, чтобы через исполнение Его заповедей, которые раскрывают нам Его мысль, его отношение к жизни, указывают нам путь спасения, мы уподобились Ему, усвоили себе все это отношение через вслушивание настолько внимательное, настолько полное, настолько пламенное, чтобы мы стали способны действовать не в ответ как бы на внешний зов, а потому что нас зовет к тому внутреннее побуждение, вдохновение – и в самом простом смысле этого слова, но и в самом возвышенном смысле, словно дыхание в нас Святого Духа, как не раз говорит об этом апостол Павел.
Это предполагает прежде всего тренировку сердца. Речь не идет об эмоциях, о том, чтобы выработать сентиментальные порывы к «младенцу Иисусу», к «сладчайшему Иисусу» или «страждущему на кресте Иисусу» и проч. Вопрос в том, чтобы научиться любить, любить так, чтобы мы могли сказать: Он – подлинное сокровище моей жизни, даже в моменты, когда я теряю Его из виду, потому что я хрупкий, потому что я легко обманываюсь, потому что я многого не знаю, потому что в моем узком сердце и уме, и существе не вмещается все, что должно там быть, – но Он действительно мое сокровище. И после каждого падения я обращаюсь к Нему без отчаяния, потому что знаю, что Он не надсмотрщик, а Спаситель. Вот каково взаимоотношение.
И это еще новый шаг. Где мое сердце, и как я могу воспитать мое сердце в верность, в лояльность[4], в чистоту – все те чувства и отношения, которые позволят мне принадлежать Самому Богу, даже если моментами я буду отпадать по причине хрупкости, позволят принадлежать в первую очередь Ему, а не быть рабом мира, который иногда прибегает к Богу в моменты тревоги, страдания, страха или горя. И только если в нашем сердце есть голод по Богу, если наше сердце обращается к Богу хоть с какой-то степенью постоянства, мы сможем сделать что-то с нашим умом. Все мы это знаем из опыта обыденной жизни. Мы знаем, что когда наше сердце равнодушно к чему-то, то практически невозможно или невероятно трудно справиться с мыслями. Но если сердце наше отдано чему-то, то ум подчиняется и следует за сердцем. Нетрудно думать о человеке, которого мы любим, и так трудно вспомнить в молитве или на деле кого-то, кто нам в общем-то безразличен. Это просто обязанность, и ум рассеивается. Так что за тренировкой сердца должна последовать целая тренировка ума.
Но есть тренировка нашего тела, потому что между нашей душой и нашим физическим существом нет четкого разделения, так же как Божество не было отделено от человечества во Христе. Мы – духовно-телесное целое, и есть вещи, которые могут быть достигнуты душой только при поддержке сердца и тела: сердце должно дать горение, вдохновение, страстную устремленность, тело должно быть способно на длительное усилие.
Помню, несколько лет назад я вел беседу о молитве в одном из лондонских университетских колледжей – вернее, предполагалось, что я проведу такую беседу. Я вошел в комнату, там было человек двадцать студентов. Они сидели с бутербродами в руках, развалившись в креслах, задрав ноги, везде стояли бутылки с пивом. Я ничего не имею против бутербродов, да и пива тоже, поскольку, скажем так, каждое животное должно питаться. Но группа студентов, которая в таком виде и состоянии собиралась слушать беседу о том, как можно встретиться с Богом и общаться с Ним, – это не приемлемо. Возможно, они были очень рады, но я свел беседу к пятнадцати минутам, а затем сказал им: «Теперь задавайте вопросы, если они у вас есть». И молодой человек удобно вытянув ноги в мою сторону, сказал: «Что вы мне посоветуете, если я скажу, что хочу научиться молиться?» Я ответил: «Во-первых, я скажу опустить ноги и сесть прямо». Он послушался. Тогда я продолжал: «В таком расслабленном состоянии вы не способны на длительное умственное усилие. Вот вам мой совет: научитесь утром вставать по будильнику. Когда он прозвонит, у вас две минуты на то, чтобы встать – и сразу в холодную ванну или под холодный душ. Потом десять минут гимнастики, и в течение дня постарайтесь научиться держаться прямо, как человек, а не плестись, будто вы верблюд в караване». Мои слова были восприняты гораздо менее благодушно, чем я ожидал. Но как можно рассчитывать, что ты будешь способен внутренним усилием стоять перед Живым Богом, Которого ты не видишь ясно перед собой, говорить с Ним, если сердцем ты к этому не стремишься и даже тело твое не способно быть в собранном состоянии?
Я хотел бы в заключение упомянуть один образ, который дает Феофан Затворник в своих письмах о духовной жизни. Говоря о роли как нашего тела, так и его тренировки, он пишет, что отношение между телом и душой, духом должно быть подобно связи смычка со скрипкой, верно настроенной. Если струны души не натянуты, даже божественная рука не вызовет певучего звука. Если струны слишком напряжены, они лопнут от малейшего прикосновения[5]. И это, можно сказать, суть аскетического подвига: так настроиться, чтобы само молчание Божие вызывало отклик всего нашего существа или той части в нас, к которой обращается Бог, чтобы мы отозвались в совершенном созвучии с тем, что услышали.
Тема 2. Аскеза в раю. Универсальный смысл аскезы
Аскеза не есть нечто, появившееся после грехопадения человека, появившееся как результат его грехопадения и ставшее необходимым ради исправления греха, вошедшего в человеческую жизнь. Уже в раю Бог заповедал человеку расти духовно, трудясь по возделыванию мира, сохранению и преумножению его благодатной красоты. Содержа в самом себе, в своей собственной природе, всё богатство и многообразие тварного мира, человек был призван Богом не только преумножить красоту окружающего его творения Божия, но и самого себя соделать более красивым, зрелым и неразлучным со своим Творцом.
Так, аскеза существовала ещё в раю, и если бы человек не свернул с райского пути аскезы, то грех бы не вошёл в человека.
Что представляла собой райская аскеза? Она не очищала и не призвана была очистить человека от греха (ведь ещё и не было самого греха), и вместе с тем, она способна была укрепить и углубить отношения и связь человека и Бога. Труд человека укрепил бы и закалил его телесные силы, а через них и душевные, что позволило бы человеку в конечном итоге познать самого себя, а затем и Бога, таким, «каков Он есть» (1 Ин. 3:2). Пройдя путь райской аскезы, человек созрел бы как личность, люди навечно соединились бы друг с другом и с Богом в любви и согласии. Это соединение, созревшее в аскетическом усилии человека, было бы настолько прочным, что его невозможно было бы уже разорвать – человек навсегда бы остался с Богом.
Именно подобие Богу и соединение с Ним – такова была цель, изначально определённая Богом для человека. Путём, ведущим к этой главной для человека цели, или способом её осуществления, и была аскеза. Этот путь, хотя и предполагал усилие человеческое, однако был несложен, и внутренних сил человека, заложенных в него Богом, было достаточно для его осуществления. Райская аскеза предполагала труд, но не страдание человека: совершаемый труд приносил бы человеку радость, а плоды этого труда – удовлетворение. Лишь пройдя этот богозаповеданный путь, человек мог стать подлинно Человеком. Через соединение своих усилий, или энергий, действий, с усилиями своего Творца, Бога, человек был способен стать обладателем своего наследства – божественной жизни Самого Бога.
Образ такого пути показывает нам земное взросление и вызревание человека, проходящего под водительством своих любящих родителей путь от младенческого к зрелому возрасту. Доверяя родителям, слушаясь их и подражая им, маленький человек трудится в меру своих сил, учится преобразовывать свои силы в такие действия, которые делают его Человеком, подлинно похожим на тех, кто дал ему жизнь. Ребёнок учится сперва подражать родителям, затем его способности расцветают, он начинает понимать смыслы своих и чужих поступков, мыслей и чувств; и наконец, становится готовым отдавать себя воспитавшим его родителям, даря им свою любовь.
Точно так же детская вера, послушание, подражание Богу и труд были необходимы и для первых людей, Адама и Евы, чтобы они «выросли», духовно созрели и стали подобны Богу. Через веру Богу и труд люди пришли бы к пониманию смыслов всего творения, пришли бы к пониманию собственного назначения в этом мире. А через такое понимание (или созерцание) они, в свою очередь, стали бы одного Бога почитать Целью и Смыслом своей жизни, безраздельно отдавая Ему эту жизнь и свою любовь. Этот путь позднее святыми отцами будет назван «деланием, созерцанием, обожением» (греч. – «πράξης, θεωρία, θέωσις» (praksis, theoria, theosis)); этот путь аскезы не потеряет своего значения и в реалиях падшего мира.
Итак, Бог был началом пути аскезы человека в раю, его Детоводителем, Наставником и образцом для подражания. Бог был также конечной и высшей Целью этого пути.
Несмотря на то, что сегодня мы живём в другом мире, лишённом райской гармонии и блаженного неведения зла, и сегодня перед каждым человеком стоит выбор Адама, только это происходит уже в другой реальности, в реалиях другого исторического способа того же самого пути к совершенному и непоколебимому пребыванию человека с Богом. Каждый человек призван задуматься: за Кем ему следовать на своём пути жизни, к Кому ведёт этот путь и, наконец, что он лично может сделать, опираясь на эти внутренние ориентиры.
Священное Писание об аскезе в раю и об универсальном смысле аскезы:
«И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2:15-17).
«Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48).
«Будьте святы, потому что Я свят» (Лев. 11:45; 1 Пет. 1:16).
«Мы проповедуем, вразумляя всякого человека и научая всякой премудрости, чтобы представить всякого человека совершенным во Христе Иисусе» (Кол. 1:26-28).