Командир бригады полковник Ю. Мидзюта за последние мирные годы воевал столько, что впору садиться за мемуары. Экстремисты приговаривали его к смерти в Баку, в Карабахе, третий раз в Чечне, но он относится к этому спокойно и продолжает выполнять свой долг.
Через плац прошла, гремя сапогами, рота солдат. Эти служат всего два месяца, усиленно готовятся к боевым действиям, осваивают новое штурмовое стрелковое оружие, только что поступившее в бригаду. В учебном центре солдаты показали, как они стреляют. До Рэмбо, может быть, и далеко, но очень прилично. Скоро им придется мериться силами с чеченскими боевиками. От офицеров бригады довелось услышать и такое:
– Научили их на свою голову… Почему гранатометчики у них так хорошо стреляют? Это я их научил несколько лет назад.
Многие командиры боевиков не так давно еще были их товарищами.
– Гораздо хуже стали нынешние солдаты, чем несколько лет назад, – говорит полковник Ю. Мидзюта, – слабее физически, приходят и с недостаточным весом. Редко, кто окончил среднюю школу, все чаще с 4—5 классами образования. Приходят и такие, кто только в армии увидел гречневую кашу, вынуждены ставить их на полуторное довольствие.
Солдаты и офицеры честно выполняют свой долг, но часто не понимают политических целей пребывания наших войск в Чечне.
Майор И. Ветров, старший офицер по психологическому противодействию с противником, на вопрос: «Может ли он убедить чеченца в его неправоте, что Чечня должна быть в составе России?» – ответил:
– А мы правы? В обычном общении и в какой-то конкретной ситуации с чеченцами можно договариваться, но переубедить их невозможно. У многих из них, однако, ностальгия по СССР.
Подполковник В. Серегин знает чеченских боевиков не понаслышке: провел у них в плену 8,5 месяца. Судьба этого человека – сюжет для целого романа. В армии 26 лет, и где только не приходилось гасить национальные конфликты… В плен попал в декабре 1994 года на границе Чечни и Дагестана. Его и майора О. Дедегкаева боевики схватили тогда, прикрываясь женщинами и детьми, отбиваться было невозможно, да и приказ был: «Огня не открывать».
– Держали меня в общей сложности в девяти подвалах, перевозя с места на место, – рассказывает подполковник В. Серегин. – Пытался бежать, одного охранника вырубил, схватил его пистолет, но не заметил сзади второго. Оглушил он меня ударом по голове. Потом били два с половиной часа, так что десять суток не вставал с нар.
Только через несколько месяцев В. Серегину благодаря чеченцу – охраннику, который служил в его части в Киргизии в 1990 году, удалось передать весточку домой.
– Много раз предлагали перейти к ним на службу, – рассказывает он, – обещали златые годы. И я верил, что они смогут сдержать слово. Пытались обратить в свою веру, но тактично, ненавязчиво. Отказался, конечно. Выжил чудом. Был, например, день, когда наше расположение бомбили 22 российских самолета.
Их выкупили, но через месяц майор О. Дедегкаев умер: слишком тяжелы были условия плена.
Подполковник В. Серегин продолжает службу:
– Я без армии себя не представляю. Я ее люблю.
Государство и армия не так уж много сделали, чтобы таких офицеров, как В. Серегин, избавить хотя бы от заботы о жилье: три года с семьей он живет в общежитии.
На таких офицерах и держится сейчас Вооруженные силы России.
На этой встрече в бригаде губернатор области Б. Немцов высказал свою точку зрения на продолжающийся конфликт:
– Отсутствует всякая политическая воля, чтобы закончить войну в Чечне. Надо набраться мужества и сесть за стол переговоров. Пора кончать войну.
18. Возвращение полка
Кто – то должен был вернуться с Чеченской войны первым, это счастье выпало 245— му гвардейскому мотострелковому полку 47— й танковой дивизии 22— й армии.
– Повезло, – коротко ответил командующий армией генерал И. Ефремов на вопрос, почему, именно этот полк во исполнение указа президента России был выведен из Чечни первым.
А на военном перроне станции Ильино в этот день с самого утра можно было видеть множество нарядных женщин, жен офицеров, и детей с цветами.
Наконец послышался длинный гудок тепловоза и сразу же крики: «Едут! Едут!» Оркестр грянул «Прощание славянки», сладко потянулась длинноногая девушка с букетом цветов, увидев стволы самоходных орудий на платформах.
– А вот и мой! – закричала молодая женщина.
– Видела своего? С Петровым на пару машут…
– Вот твой папа, помаши ручкой, – поднимает на руки малыша красивая женщина.
На перрон высыпали загорелые до черноты мужчины в камуфляжах, и крепкий солдатский запах смешался с ароматами летних цветов.
Пока еще нельзя обнять жену и детей, строй застыл перед трибуной с лозунгом «Добро пожаловать на родную нижегородскую землю». Командир 245— го мотострелкового полка подполковник С. Юдин докладывает командующему 22— й армией генералу И. Ефремову о прибытии.
– Приветствую и поздравляю, искренне рад, что война для вас закончилась, – поздоровавшись, сказал командующий.
Да, 245-му мотострелковому выпало в ходе операций в Чечне быть на самых ответственных и тяжелых участках с 23 января 1995 года. Сначала вели боевые действия у Пригородного и Старых Атагов, блокировали Грозный с юга, очищали от бандитов Алхазурово. Потом, в июне 95- го, рейды в район Чишки и Улус-Керта, разгром штаба Дудаева в Ведено – там полк водрузил знамя России. Жаркие схватки за Киров-Юрт и Новые Атаги – и полк блестяще выполнил боевую задачу, водрузив в знак победы еще одно российское знамя.
Они были на настоящей войне, которая без потерь не бывает. Случалось, попадали в засады, а за полтора года боев гусеницы боевых машин намотали тысячи километров. Скупые строчки боевых донесений пестрят цифрами потерь противника и своих, убитых, раненых, сожженных и подорванных БМП и автомашин. И за каждой такой строчкой – человеческие судьбы. За полтора года войны полк потерял 221 человека убитыми, 394 ранеными и 20 попавшими в плен. Как ни горько, но полк вернулся домой без своих товарищей, и сколько им еще томиться в плену, одному Аллаху известно.
Много в этот день сказано приветственных и высоких слов.
– Вы с честью выполнили задачу, отстаивая единство России, – сказал начальник штаба Московского военного округа генерал Л. Золотов.
– Дорогое наше христолюбивое воинство! – такими словами начал свое приветствие настоятель Старо-Ярмарочного кафедрального собора о. Владимир.
Христолюбивое воинство неловко держало в натруженных руках красные гвоздики и с нетерпением ждало окончания речей и поздравлений.
– …Слово это страшное – Чечня… Защищает от чеченских банд мою страну… – декламируют дети сочиненные взрослыми на скорую руку речевки.
Когда назвали несколько фамилий награжденных воинов полка, дети хором:
– Мы на них стремимся подравняться, только подрасти нам надо малость… Вашими славными делами будем всей страной гордиться…
Губернатор Нижегородской области Б. Немцов, поздравив полк с возвращением, сказал:
– С выводом 245-го полка фактически началось осуществление плана мирного разрешения конфликта в Чечне.
– А вы как думаете, сколько еще война в Чечне продлится? – спросил я стоящего в строю пожилого солдата.
– Лет десять. Уж очень чеченцы озлоблены. Стреляют каждый день.
– Десять… На сто лет хватит, если так будем воевать, – сказал солдат, суворовский чудо-богатырь с виду.
– А кто мешает воевать хорошо?
– Мафия мешает. За три дня все бы там разнесли, если бы не мешали. А то опять переговоры…
Солдаты, с которыми разговорился, все были в годах: 35, 38 лет, а похожему на суворовского чудо- богатыря – 44. Он представился:
– Осипов Николай, из Ивановской области, срочную службу служил в Витебской воздушно-десантной дивизии, демобилизовался еще в 73 году, а в Чечне добровольно, полгода.
– А зачем поехали?
– Да просто решил посмотреть на этот дурдом. У нас в роте почти все контрактники. У молодых ведь боевая подготовка – ноль, даже в Кантемировской дивизии. Автомат разобрать не умеют.
– Когда вы в последний раз были в бою?
– Под Гойским, 4 июня. Семьдесят человек там из полка потеряли да из 324- го полка – сорок пять. Боевиков убитых видел в том бою: один москвич, белорус, два араба. А чеченцы сейчас сами не воюют, только деньги платят наемникам. В нашу БМП в том бою попали из ручного гранатомета, троих потеряли…
Звучит команда «К торжественному маршу». Впереди всех со знаменем полка лейтенант С. Новиков и капитан Ф. Сергеев. У первого на груди – новенькая медаль «За отвагу», у второго – орден Мужества. Всего кстати, в полку за время боевых действий в Чечне представлены к наградам 694 человека.
Печатая шаг, прошли перед трибуной с гостями подразделения полка. Одного из десятков Российской армии, первого, для которого война в Чечне дай Бог закончилась.
…А на руках у мамы горько плакал малыш: папу увидел, а поцеловать его еще почему- то нельзя. Но ничего малыш, еще несколько минут, и твой папа будет с тобой. Хорошо бы – надолго.
19. Кавказские матери ищут русских пленных
Гость Нижегородского областного комитета солдатский матерей – Лидия Бекбузарова. Она заместитель председателя комитета солдатских матерей Ингушетии. Тяжелая выпала судьба этой женщине: по национальности ингушка, санитарный врач по профессии, она проживала в Северной Осетии, оказалась в заложниках, несколько раз боевики выводили ее на расстрел. Спаслась чудом.
– Лидия, в наш город вы по делам?
– Несколько месяцев назад наш комитет получил письмо от вашего губернатора с просьбой организовать в Ингушетии сбор миллиона подписей против войны в Чечне. Такого количества жителей у нас нет, да и нам самим нужна помощь. Приехала, чтобы попросить у нижегородцев автомашину, лучше «ГАЗель». Без своего автотранспорта нашему комитету очень трудно ездить, чтобы хлопотать об освобождении русских пленных солдат.
– А армия разве не занимается поисками пленных?
– Реально нет, просто не в состоянии это делать. Есть сейчас какой-то уполномоченный по поиску военнопленных, но результатов почти нет.
– А у вас какие результаты?
– В Чечне наши женщины из комитета бывают постоянно. С полевыми командирами отношения хорошие. С ними и договариваемся. В основном на обмен. Ни разу за выкуп. Обменяли за это время 26 солдат. За одного пленного чеченца – четверо русских.
– Как боевики относятся к нашим пленным?
– Чеченцы стараются сохранить ребят для обмена. Берегут, кормят нормально.
– Лидия, а как вам удается пробираться в места, где они держат пленных?
– Боевики у матерей даже документов не спрашивают. Это на наших блокпостах еще нервы мотают. На какого командира попадешь. В селах пленные обычно содержатся по 3—5 человек в доме. Тяжелораненых мы не видели, но с ранеными ребята есть. О фактах издевательства над пленными не слышали. Солдаты об этом не говорили. Последний раз ездила в горное село Бамут, там четверых солдат держат. Правда, на этот раз нас к ним не подпустили. Вообще у чеченцев конспирация очень хорошая.
– Какое вообще настроение в Чечне у простых людей?
– Все живут надеждой на мир. Ждут конца войны.
– А чувствуется ли этот конец?
– Ни одного дня без бомбежки. То и дело со стороны Беслана и Моздока жутко гудят самолеты, летят на Чечню. Недавно один вертолет зацепился за высоковольтную линию, и вы знаете, что из него посыпалось? Ковры.
– Кого люди винят в этой войне?
– Обе стороны, и особенно силовых министров. Захотели бы – можно было бы остановить эту войну.
– С нашими солдатами часто приходилось встречаться?
– Последний раз – с пограничниками на посту. Попросил купить ему хлеба. Такой у него был просящий взгляд. Худой. Живут в палатках. Спросила, как кормят, – молчит.
– Правда, что у боевиков много наемников?
– Не видела ни одного. Знаю семьи, где погибли по семь человек, во время бомбежек. Остался один и идет от злости в отряды Дудаева.
– Вы часто встречались с российскими офицерами. У них какое настроение? Неужели не надоело все это?
– Все злые, особенно почему-то майоры. Говорят, что долго терпят, но рано или поздно отомстят тем, кто развязал эту войну.
– Как там у вас в Ингушетии люди относятся к своему президенту?
– Руслана Аушева просто боготворят, всеобщий любимец. Очень тяжело ему. Беженцев в Ингушетии только из Чечни 250 тысяч, да из Северной Осетии ингушей 70 тысяч. Безработица – 92 процента. А цены – лучше не говорить.
– А из федерального бюджета есть реальная помощь беженцам?
– Точно знаю, что в миграционной службе сейчас нет ни рубля. Татарстан обещал помочь картофелем и мукой.
Лидия Бекбузарова привезла список солдат 245- го мотострелкового полка 22-й армии находящихся в плену у дудаевцев. В списке 27 фамилий. Из Нижегородской области нет ни одного. В плен они попали 13 декабря прошлого года. В штабе 22- й армии этот факт подтвердили. Четырех русских солдат из тридцати одного матери сумели обменять на одного чеченца. Известно и место где содержатся пленные. Местный полевой командир сообщил, что солдаты захвачены в плен в ответ на обстрел мирной демонстрации. Их могут освободить только после прекращения бомбардировок.
…Телефон в комитете солдатских матерей звонит беспрерывно. В день здесь бывают несколько десятков матерей. Вот и еще один звонок. Мужчина с плачем рассказал, что ему сообщили о пропаже без вести его сына, Александра Отделкина из Автозаводского района. Еще одна весть: погиб Дмитрий Масляков из Кстовского района, 9 апреля. Тело его во Владикавказе. Какой-то чиновник сообщил, что отправят, как только трупов будет несколько. Чтобы зря не гонять самолет. Дмитрий Масляков был призван 19 декабря 1992-го года. И уже убит. Через два месяца после призыва попал в Чечню Алексей Евстифеев из Канавинского района, 23 февраля был ранен. Тумаев Сергей, нижегородец, по ошибке был похоронен не дома, а в Алтайском крае. Это уже второй случай. До сих пор не найдут тело воскресенца Олега Луковкина, вместо него мать похоронила чужого сына.
Количество нижегородцев погибших в этой войне уже перевалило за семьдесят. Солдат убивают и калечат каждый день. Последняя весть: ранен под Бамутом борчанин Алексей Суматохин, через два месяца после призыва.
И сколько еще это будет продолжаться…
Всего лишь две фразы из разговора с Г. Лебедевой, зам. председателя комитета солдатских матерей:
– Двадцатилетний парень – без ног, спивается напрочь на глазах… Другой пришел из Чечни – и ему сейчас человека убить, что клопа на стенке раздавить…
20. Живым он был нужен России
Первого января 1995-го года в бою на привокзальной площади во время штурма Грозного старший лейтенант медслужбы Майкопской мотострелковой бригады Александр Гурский был убит дудаевским снайпером.
До 28 января пролежал его труп на площади. За убитым приехал отец – электрик АО «ГАЗ» Виталий Еремеевич Гурский. Похоронить сына решено было в г. Умань на Украине, где жила его мать. Два майора из части, где служил А. Гурский, дали его отцу 600 тысяч рублей, и на этом Министерство обороны России посчитало свой долг перед родителями убитого офицера выполненным. Этих денег едва хватило, чтобы доставить гроб в Умань.
Правительство России, когда в Чечне начались бои, объявило, что семье каждого российского военнослужащего, погибшего там будет выплачена компенсация. Вправе на нее рассчитывать и родители старшего лейтенанта А. Гурского. Но, как говорится, гладко было на бумаге…
Мать А. Гурского – гражданка Украины. Это суверенное государство к действиям Российской армии в Чечне никакого отношения не имеет, и местные чиновники отказали матери А. Гурского в праве на компенсацию. Ее сын погиб за Россию, а не за Украину. Отказали и отцу А. Гурского: хотя он сам и проживает на территории Нижегородской области, но сын его здесь не жил. Так ему объяснили в областном департаменте социальной защиты. Погибший за Россию старший лейтенант А. Гурский на свою беду учился в мединституте в Самаре, там его призвали в армию, служил в Краснодаре, а уже оттуда попал в Чечню. А ко всему прочему, родители его на момент гибели были в разводе и являлись гражданами разных государств.