Владислав Дебрский
Рассказ Лега РМ
Великий космический прорыв
Эта история произошла во Владимире. Вы сами-то были во Владимире? Мне посчастливилось бывать в этом городе не раз. Чудесный и таинственный город, один из стационарных узлов связи между потоками смыслов, если вы понимаете, о чём я. Я бы сравнил этот город с богатырём. Что, удивлены? Да, с богатырём. Только не совсем понятно: этот богатырь уже спит или ещё спит, то ли он заколдован, то ли он сам кого хочешь заколдует, когда проснётся. А ещё этот город можно было бы сравнить со львом. Неспроста, наверное, его изображение появилось на гербе города. Лежит себе этот лев на берегу Клязьмы, щурится на солнце, и никто вам не скажет, что у него на уме. Все ответы скрыты до времени. Вы, возможно… да нет – точно не поверите, что здесь могло произойти событие космического значения. Ну, признайтесь. Хорошо, я не буду на этом настаивать, – пускай не космического, с вашей точки зрения, – но, уж поверьте мне, такое происходит на Земле не каждый день. Я расскажу вам об одном происшествии, вошедшем в нашу космическую летопись, которому сам был свидетелем. Послушайте, и может, вы согласитесь с моей оценкой этого события.
История, которую я собираюсь вам рассказать, сложилась из многих предшествующих ей событий, о которых я тоже постараюсь упомянуть. И, конечно, мне придётся поделиться с вами некоторыми тайнами, которые касаются персонажей этой истории. А начну я с того дня, когда наше Сообщество, снабдив меня всей необходимой информацией, благословило меня и отправило во Владимир. Мне предстояло запротоколировать предстоящее событие и немного поспособствовать приведению его к желательному для нас финалу. Но начну я не с себя, а с одного из героев этого космического явления.
Это было начало лета. Александр возвращался с работы домой в редком для него благодушном настроении. На вид ему было около тридцати, но, если бы вы поговорили с ним хотя бы пять минут, вы бы непроизвольно накинули ему ещё лет десять. Александр всегда был чрезвычайно серьёзен, сдержан и рассудителен. А вообще, он с вами и говорить бы не стал. Дело не в вас, не подумайте. Александр сам по себе был таким человеком – нелюдимым и неразговорчивым. По лицу его можно было видеть, что этот человек постоянно погружён в раздумья над чем-то значительным и важным. Маленькие радости жизни не привлекали его внимания, он предпочитал не расходовать на них своё время и эмоции. Складывалось впечатление, что он уже давно успел пережить все уготованные человеку страсти и чувства. Даже его мама недоумевала, как это её Саша так вот сразу родился стариком. А поскольку к старшим она питала почтительное уважение, это уважение распространялось и на сына, с лет его, не соврать, десяти. Она всегда интересовалась мнением сына и спрашивала его совета по всем вопросам, кроме бытовых.
День был пятничный. Александр выходил с работы, составив для себя грандиозный план на предстоящие выходные: ничего не делать, никуда не ходить – только читать. Нужный автобус подкатил, как только Александр ступил на остановку. Он взял билет и устроился у окна в конце салона. Было душно. Автобус тронулся, и за окном, без прелюдии, зарядил первый в это лето ливень. Кстати, никогда не понимал, почему люди говорят: льёт с небес. Дождь – это вполне земное явление, а не небесное. С Небес к людям идут не осадки.
Прохлада с улицы, через открытые окна автобуса, вытеснила духоту. «Хорошо» – подумал Александр. Он даже не успел спланировать, как он без зонта доберётся от остановки до дома, а ливень за окном так же резко, как начался, перестал. «Хорошо». Как раз на его остановке. «Небеса помогают достойным?», – мелькнуло в голове Александра, и он первый раз за день позволил себе улыбнуться.
От остановки до дома Александр пошёл не торопясь, глубоко вдыхая чистый, после дождя, воздух. «Хорошо». Воздух после дождя, а ещё лучше после хорошей грозы – это одно из немногих явлений, которые радовали Александра искренне. Он был идеалистом. Он верил, что этот мир, люди, предметы должны стремиться к совершенству. И совсем неудивительно, что всё, с чем он сталкивался в действительности, вызывало у него глубокое неприятие. Он рисовал в воображении, какими могли бы быть люди и их дела и раздражался оттого, что не видел этих преображений в реальности. Частенько осыпал он проклятьями весь род человеческий за нежелание людей признавать и исправлять свои ошибки. Справедливости ради, скажу, что для себя Александр не делал никаких скидок. Он постоянно изводил себя, разбирая свой характер, свой образ жизни, свои поступки. Поверьте мне, он был добр и доверчив, но боялся выглядеть таковым в глазах людей. Он всегда был облачён в панцирь цинизма и безразличия, и в последнее время всё чаще, даже наедине с собой.
Александр шел, вдыхая смесь очищенного дождём воздуха с запахом прибитой дождём пыли и лёгким ароматом цветов и травы. Он не думал ни о чём, он просто (большая редкость!) наслаждался. А в глубине души, он считал все наслаждения греховными.
Александр даже не прикинул навскидку процентное содержание в воздухе всех его составных компонентов, в данный момент. А это было бы очень интересно. Он постоянно что-то высчитывал, выявлял различные закономерности и составлял различные теории. Но сейчас, всё его естество, на короткое время освобождённое от гнёта разума, блаженно шептало: «Хорошо!».
«Увы, хорошее долго продолжаться не может», – вдруг поник Александр. Он увидел у своего подъезда поджидающего его Евгения. Александр понял, что сейчас, в блестяще разработанный им план на выходные будут внесены существенные изменения.
Евгений был единственным другом Александра. То, что они до сих пор дружили, была заслуга только Евгения. Кто другой вряд ли терпел бы в друзьях вечно угрюмого, всем и всеми недовольного Александра. Но Евгений тоже был идеалистом. Правда, в отличие от Александра, идеалистом со знаком «плюс». То есть, он считал, что этот мир уже совершенен, люди интересны, а всякая новая вещь приводила его в восторг. Но если Евгений принимал человека со всеми его странностями и слабостями, то Александр оценивал окружающих, только в той мере, насколько они далеки от идеала. Весь бубнёж и занудства Александра Евгений пропускал мимо ушей и видел в нём только умного и честного друга.
Конечно, и Евгений позволял себе кинуть острое словцо по любому адресу, и прямо в глаза. Для него не было неприкасаемых личностей и запретных тем. Но никогда он не говорил с желанием унизить противника, как человека. Даже, когда призывал небеса обрушить на головы своих недругов все мыслимые и немыслимые наказания. И даже, когда, не дожидаясь решения небес, сам применял к оппонентам меры физического воздействия. Я знаю несколько таких случаев. И всё же, я утверждаю, что и в своих врагах Евгений не переставал замечать человеческое достоинство. Хотя кому-то, выслушивая его едкие, а порой и ядовитые высказывания, могло показаться не так.
Ещё Евгений был замечателен тем, что ему совершенно было незнакомо такое чувство, как зависть. Ни в каком виде. Я полагаю, что вы немногих вспомните людей, если вообще кого-нибудь вспомните (кроме себя, разумеется), способных искренне, без оговорок, принять чужой успех, чужую радость, чужое счастье. Евгений мог. Может потому и шёл он с лёгким сердцем, не обращая особого внимания на те неприятности и проблемы, которые, не скупясь, подкидывает жизнь. А вот Александр похожие неприятности и проблемы обязательно преодолевал героически, то есть через борьбу, напрягая все силы.
Узнав о них всю информацию, я и предположить не мог, что им предстоит участие в нашем предприятии. Парочка с такими характеристиками подойдёт не для всякого Земного дела, не говорю уж о Космическом. Ну, посудите сами: один чрезмерно серьёзен, другой чрезвычайно беззаботен. Вы, конечно, хотите меня спросить, что же тогда их связывало, таких непохожих. Повторять вам мысль, что противоположенные заряды притягиваются, я не стану. Вольтметром или, как там заряды определяют? – их точно никто не измерял; уж мне бы об этом рассказали. Вообще, я считаю, и всё чаще нахожу этому подтверждения, что раскладывать на составляющие элементы дружбу, совесть, благородство и всерьёз докапываться до их первоосновы, могут только люди, к этим понятиям непричастные. Я думаю, что восемь лет их дружбы говорят сами за себя. Хотя, вот что: была у них общая (странная по нынешним временам) увлечённость – любовь к литературе. Когда один из друзей находил достойную внимания книгу, после него эту книгу обязательно читал другой, и в течение нескольких дней они обсуждали прочитанное, иногда споря до синевы. Причём, с толчками, ударами, подножками, болевыми и удушающими приёмами. Это были такие споры, что со стороны можно было подумать, что, скорее всего, это будет последний разговор в жизни, для одного из них. Согласитесь, что глядя на двух толкающихся и заламывающих друг другу руки тридцатилетних мужчин, вряд ли можно предположить, что это не что иное, как литературный диспут. Очень некрасиво. Белинский вряд ли одобрил такую форму дискуссии. Как пример:
Они прогуливались по центру города. В тот летний день темой обсуждения была «Лолита» Набокова. Евгений утверждал, что книга интересна только тем, что она написана американцем, думающим по-русски, не более. Александр же, в защиту книги, приводил высказывания о ней известных литературоведов и критиков.
– Да что ты мне его мировым признанием тычешь, – возмущался Евгений, сопровождая своё недовольство ударом в плечо.
– Так для тебя вообще нет авторитетов? – иронически восхитился Александр, пиная Евгения по ногам.
После серии взаимных ударов, они подошли к палатке с напитками и мороженым.
– У меня есть своя голова, чтобы понять, что умный и талантливый писатель опустился до мерзости, – зарычал Евгений, и сразу понизив тон: – Тебе сок или газировку? Два сока, пожалуйста, – ласково попросил он, напрягшуюся было от его крика, продавщицу. Они утолили жажду и пошли дальше. Отойдя от палатки несколько шагов, Евгений начал наносить легкие удары в корпус оппонента: – Значит этот Гумберт энд Гумберт (по мнению автора, интеллигент и гуманист) сплавил на тот свет мамашу (всё равно мамаша дрянь), пичкал девочку снотворным, удовлетворил свою похоть (девочка сама виновата, её ещё до того, пионеры развратили), а у него самого, при всём при этом – пыжится пояснить нам Набоков – тонкая, ранимая душа.
Александр, отбиваясь, попробовал провести параллель с Достоевским и напомнил Евгению о Настасье Филипповне.
– И сравнивать не смей, – угрожающе предупредил Евгений и толкнул Александра в бок. – И вообще, есть разница – упомянуть, что есть такие выродки, и посвятить такому выродку целую книгу.
Александр, если честно, пытался возражать, скорее, для соблюдения правил игры. Но Евгений был неистов:
– А ещё противней, что писалась эта книга изначально под скандал, а значит – для барыша. Тьфу! – Евгений толкнул Александра сильнее.
– Нет, противнее всего, – угрюмо проворчал Александр, – что тысячи мразей называют теперь своих жертв Лолитами, а себя считают заранее оправданными этой самой книгой, при этом, не прочитав её ни разу.
Тут Александр изловчился и произвёл удушающий захват Евгения, который сам же его и научил такому приёму. Вообще, в последнее время, они спорили только для поддержания спортивной формы и чтобы мозги не кисли. На глобальные вещи у них давно был общий взгляд.
– Всё? – спросил Александр, начинающего багроветь Евгения.
– Всё! – прохрипел Евгений.
Принимая во внимание закрытость Александра, его неприспособленность к жизненным виражам, добавлю, какую ещё важную роль играл Евгений в его жизни – он был его проводником в мир людей. Живых людей, невымышленных. Если бы не Евгений, с его жаждой приключений на свою… скажем, – голову, то жизнь Александра, к его тридцати годам, ограничивалась бы схемой «дом-работа-дом». Обычно Евгений врывался к Александру и с возгласом: «Вперёд, навстречу впечатленьям!», вытаскивал его из его логова, и они, следуя этому девизу, находили этих впечатлений в таком количестве, что их хватило бы на семь жизней. Но это тема отдельного рассказа. Вернёмся к подъезду и нашим героям.
Они поздоровались. Евгений подозрительно светился. Ничего хорошего для Александра это не предвещало.
– Сегодня вечером нас ждёт славное событие, – загадочно произнёс Евгений. – Мы назовём это Великий космический прорыв. Тебе хватит полчаса принять душ и собраться?
Александр обреченно вздохнул, и они поднялись в его квартиру. Их встретила Анастасия Сергеевна, мама Александра. К Евгению она относилась почти по-родственному. Она была благодарна ему за сына, понимая, что без Евгения её Саша всю свою молодость провёл бы затворником. Подробностей их похождений и то, что её Саша, вне её видимости, был далеко не затворником, она, слава Богу, не знала. Главной мечтой Анастасии Сергеевны было то, чтобы друзья поскорее нашли себе невест, завели детей и зажили бы спокойной обывательской жизнью.
Пока Александр без особого энтузиазма подготавливался к предстоящему «Великому космическому прорыву»: принимал душ, брился, гладил брюки, Евгений с Анастасией Сергеевной чаёвничали на кухне. Зная Евгения, как любителя покушать (а он никогда этого и не скрывал), Анастасия Сергеевна своими гастрономическими изысками всегда располагала его к доверительной беседе. С приходом Евгения, всё, что было съестного в доме, всегда выставлялось на стол. Анастасия Сергеевна очень страдала от скрытности сына, а Евгений был для неё единственным источником информации о внедомашней жизни её Саши. Беседы с Евгением успокаивали её. Он знал что и как рассказать, чтобы утешить материнское сердце. Правды в его рассказах была лишь незначительная часть, но стоит ли осуждать его за это.
Когда Евгений и Александр вышли из дома, Анастасия Сергеевна ещё долго сидела на кухне, уставившись в одну точку. Уходя, Евгений успел ей шепнуть о каком-то предстоящем «великом событии». Так и не придумав никаких объяснений словам Евгения, она прошла в свою комнату, встала перед иконой Николая-Чудотворца и начала возносить ему свои материнские молитвы.
А друзья, тем временем, уже приехали на Садовую. Отсюда им предстояло дойти до цели. Евгений специально выбрал маршрут чуть длиннее, чтобы по дороге успеть познакомить Александра с предстоящей программой этого вечера. Александр давно привык к тому, что его друг использовал малейшую возможность влезть в какую-нибудь авантюру. То, с каким величественным и вдохновенным видом Евгений ринулся в путь, говорило о том, что его новая затея должна затмить все их предыдущие приключения. Александр ждал объяснений. И пора бы уж, наверное, и мне начать объяснять вам, что за «Великий космический прорыв» задумал Евгений.
Встреча в «Примусе»
Вчера, в конце рабочего дня, на служебный телефон Евгения позвонила Оксана. Эта девушка считала, что у них с Евгением настоящие серьёзные отношения, и всем вокруг об этом говорила. Евгений же считал, что никаких серьёзных отношений с Оксаной и быть не может, но не говорил об этом никому. Он никогда не умел открыто разрывать свои связи с женщинами. Ему казалось, что такие вещи должны как-то сами рассасываться, естественным путём. Оксана, видимо, об этом не знала и поэтому, в форме ультиматума, поставила Евгения в известность, что ждёт его в «Примусе» (так называл это кафе Евгений), для важного разговора. Никакие женские ультиматумы на Евгения обычно не действовали, но Оксанка, как бы невзначай, обмолвилась, что столик уже заказан и оплачен. Причём, главным украшением стола будет стерлядь «по-царски». «Не пропадать же добру», – рассудил Евгений. И он пошёл.