Перехватив «ле февр» поудобнее, захлопнул забрало и побрел по склону к береговой линии. Удобный спуск к галечному пляжу отыскался метров через сто. Идти по гладкой полосе, усеянной мелкими окатышами, оказалось не в пример легче, чем продираться по кустам и прыгать с камня на камень, так что я незаметно для себя отмахал километра два, по пути автоматически примечая новых представителей флоры и фауны, в основном прибрежной. Из своеобразного транса меня вывел Петрович, сиганувший с обрыва у меня над головой – я как раз проходил мимо крутой осыпи, обнажившей базальтовые наслоения. Наверху плотно торчали местные деревья, отдаленно напоминавшие кипарисы, поэтому появление кота вышло неожиданным. Видимо, злопамятный напарник решил мне отомстить за внеплановую пробежку, а пять с небольшим метров для него не высота: он просто пару раз оттолкнулся от малозаметных выступов в камне, едва касаясь их лапами, и благополучно приземлился прямо передо мной, гордо распушив хвост.
– Явился! – хмыкнул я, перешагнув через питомца.
Тот без тени сомнения обогнал меня и умчался вперед, не дожидаясь команды «патруль».
– Хоть бы рассказал, что это на него нашло, – задумчиво пробормотал я себе под нос.
Недавнее поведение напарника начисто выбивалось из любых наставлений, потому я и допустил вопиющее нарушение должностных инструкций. Или это на меня разлагающе действует спокойная обстановка? Черт, видел бы меня сейчас кто-нибудь из старых знакомых, тот же Коля Иванов, таких бы люлей выписал… Я раздраженно встряхнулся и принялся высматривать удобное для подъема место. Судя по карте, поляну с катером мы с напарником уже миновали, если сейчас пойти по азимуту, выйдем аккурат с противоположной от первоначального направления стороны.
Так и получилось. Преодолев широкую полосу пальмовых зарослей (хотя черт их знает, может, и не пальмы, а трава такая типа бананов), мы выбрались на знакомую полянку, где первым делом наткнулись на задумчивого доцента Раскольникова. Валентин пер на нас, сжимая в ручищах красный пожарный топор, и бормотал что-то вроде «Где эта чертова старушка?..», чем незамедлительно спровоцировал у меня разрыв шаблонов. Мы с напарником посторонились, пропуская ученого, но тот нас заметил и осведомился, поигрывая своим зловещим инструментом:
– Как успехи?
– В смысле? – Я аккуратно отошел на пару шагов, дабы ненароком не нарваться на топор, которым доцент размахивал с легкостью пушинки, видимо забыв, что он сжимает в ладони.
– Значит, все в порядке, – заключил Раскольников и побрел дальше в поисках неведомой цели.
– Валь?! – окликнул я его в спину.
– А?..
– Тебе топор зачем?
– Ах, это!.. Да я тут в прошлый приезд несколько кольев вырубил, потом сдуру бросил. А они прорасти уже успели. Вот я за новыми и пошел. Ты ж мою «старушку» видел, у нее половины стоек в комплекте нету.
Тьфу, блин! А ведь точно, я еще поинтересовался, чего Валентин не поменяет свою потрепанную палатку-полог на новую. Тогда он отговорился привычкой и нежной привязанностью к проверенной вещи, на что я только незаметно покрутил пальцем у виска. Сейчас же у меня на лице отразилось нешуточное облегчение, на что доцент скривился и злобно сплюнул:
– Как вы меня достали! Еще один знаток классической литературы!
И ушел под мой гомерический хохот.
На шум из багажного отделения высунулся аспирант Валерка, с первого взгляда просек ситуацию и расплылся в злорадной ухмылке. Все ясно, ушлые парни уже наверняка успели подколоть шефа, вот он на меня и взъелся.
За время нашего отсутствия поляна преобразилась: ученые успели натянуть несколько пологов, под которыми развернули целый комплекс разнообразной аппаратуры, преимущественно в виде компактных кофров из рифленого пластика. Развалившийся в складном кресле Роберт контролировал сразу несколько переносных терминалов, периодически что-то выстукивая на дисплее планшетника. Валерка возился с какими-то железками, невнятно ругаясь, а меланхоличный пилот Серега разобрался с магнитолой и теперь пожинал плоды успешной работы, нацепив на голову огромные студийные наушники. И не лень ему такие с собой таскать… Охотников нигде не было видно: скорее всего, они оборудовали себе удобные наблюдательные пункты в кустах и дежурили посменно, радуясь халявному деньку. В наших условиях инструкция подобное позволяла, так что парни были в своем праве. Мельком позавидовав коллегам (еще бы, хоть отоспятся нормально!), я все же решил догнать разобидевшегося Раскольникова и поделиться с ним добычей, но не успел сделать и десятка шагов, как глухой рев где-то наверху известил нас о прибытии гостей. Недоуменно обернувшись – кого еще принесло? – я увидел легкий патрульный катер, раза этак в три меньше нашего, всего лишь двухместный. Аппарат стремительно приблизился к поляне, вырубил маршевые движки, зависнув на антиграве, и аккуратно приземлился метрах в пяти от меня, перекрыв путь к отступлению. Люки с шипением распахнулись, выдавив из кабины поджарую фигуру в стандартном охотничьем снаряжении. Новоприбывший откинул забрало и быстрым шагом направился к нам с Петровичем. Я узнал лейтенанта Бесчастных – замкомроты Охотников по кличке Бес. Парень полностью оправдывал свое прозвище и мне не понравился с первой же встречи. Впрочем, мне он отвечал той же монетой.
– Денисов, стой! – рыкнул он, хоть я и не пытался сделать и шага. – Разговор есть.
Бесчастных был всего на год старше меня и в равном звании, поэтому такая фамильярность не была чем-то необычным. Другое дело, что он умудрялся со всеми, у кого звезд на погонах не больше, чем у него самого, общаться этаким брезгливо-пренебрежительным тоном, чем неизбежно бесил каждого второго собеседника. Других причин для возникновения неприязни не было: вне службы я с ним не пересекался, а офицером он был толковым и справедливым. Даже не знаю, как объяснить. Ну вот не нравится человек, и все тут.
– Весь внимание, – подпустив в голос яда, сказал я.
– Давай сюда образец.
– Чего это вдруг? – Я даже не стал интересоваться, откуда он про него узнал. И так все ясно.
– Давай-давай. – Бес ехидно ухмыльнулся, не переставая сверлить меня взглядом. – Это не в твоей компетенции, Олежек. Кстати, в отчете это место тоже можешь опустить.
– Как скажешь, Жека! – пожал я плечами.
Вот везет мне на Евгениев, блин! То незабвенный Королев, то теперь вот Бесчастных… Я неторопливо извлек из дейпака пробник и подал лейтенанту. Тот потянулся было за моей добычей, но я отдернул руку:
– А полномочия предъявить? Шучу, забирай.
Бес ожег меня злобным взглядом, но усугублять конфликт не стал. Забрав образец, он ловко запрыгнул в кабину катера и уже оттуда издевательски отдал нам с Петровичем честь. Кот пренебрежительно повернулся к машине задом, пару раз скребнул по земле задней лапой, символически закапывая что-то, и дернул «штанишками» в характерном жесте.
– Согласен, – усмехнулся я. – Не тронь, оно и не воняет.
Катер уже давно скрылся из вида, а я все стоял на прежнем месте, глубоко задумавшись. Быстро все-таки среагировали, не поленились целого офицера прислать за уликами. Однозначно тварь с базы, не ясно лишь, сама она сбежала или ее специально отпустили. Радовал тот факт, что ситуация под контролем и сюрпризов, как на Находке, ждать не следует. Так что можно наплевать и забыть, у нас и своих забот выше крыши, чтобы еще и чужую работу делать. Кстати о птичках…
– Ну что, Петрович, пошли, что ли?
Хочешь не хочешь, а остров надо осмотреть до конца, тем более что ученые еще не собирались сворачиваться и надо было убить часа три времени.
Система тау Кита, планета Нереида,
18 декабря 2537 года, вечер
Остаток рабочего дня, равно как и обратный перелет, прошли в штатном режиме. Валерка с Робертом всю дорогу с жаром обсуждали собранные данные, что-то в них оказалось интересным, но я из их беседы понимал хорошо если одно слово из пяти. Довольный как чайник Раскольников в диспуте участия не принимал, предпочитая потягивать пиво из банки, мы же с Петровичем тихо-мирно подремывали в креслах. Вернее, кот дрых без задних ног, а я просто делал вид, дабы никому не пришло в голову донимать меня дурацкими вопросами. В конце концов я даже погрузился в некую зыбкую полудрему и позорно прозевал прибытие: очнулся лишь когда створки люка пассажирского салона с привычным шипением пневмопривода откинулись вверх. Петрович подергал ухом и продолжил сладко сопеть, игнорируя мои мысленные посылы, так что пришлось его без затей – за шкирку – вышвырнуть из уютного нутра катера. Да и сам я задерживаться не стал, выпрыгнул следом, привычно придерживая ружье, чтобы не долбануло о створ люка прикладом.
Стартовый комплекс с момента нашего последнего посещения ничуть не изменился – все такая же бетонированная площадка – и мы без задержек протопали прямиком в здание лаборатории, где мне с барского плеча Робинсон выделил отдельный закуток с рабочим терминалом. Здесь я с удовольствием избавился от излишков снаряжения, свалив их кучей рядом со столом, и занялся обязательными формальностями вроде оформления отчета о проделанной работе. Слава богам, стандартная форма заполнялась за несколько минут, дольше данные с вычислителя анализировались, а об инциденте с неизвестной тварью я благоразумно промолчал, как и советовал Бесчастных, поэтому на все про все ушло примерно полчаса. Петрович за это время распотрошил дейпак и умял остатки пайка, не побрезговав «кошачьей радостью», напугал незнакомого лаборанта и собрал положенную порцию умильных «ути-пути» и съедобных ништяков с обитательниц окрестных кабинетов. Разобравшись с ненавистной писаниной, я прямо с терминала вызвал Галю. Та отозвалась через несколько секунд, строго глянув на меня с дисплея:
– Младший научный сотрудник Рыжик на связи.
Судя по стандартной марлевой повязке и кипенно-белому чепчику, скрывавшему буйную шевелюру, я оторвал ненаглядную от работы, о чем она и поставила меня в известность подчеркнутым официозом. Не сдержав улыбки – меня откровенно пробивало на ха-ха при виде этого анахронизма на лице любимой, – я смиренно напомнил:
– Радость моя, рабочий день закончился.
– Как? – Галя машинально сдернула повязку и скользнула взглядом куда-то вниз. – И правда… Черт, мне совсем чуть-чуть осталось.
– Тебя ждать?
– Погоди… У меня опыт заложен, еще двадцать три минуты. Потом еще с четверть часа на обработку результатов. Так что сам решай.
– Ты одна?
Галя задумалась на секунду, потом ненадолго исчезла из поля зрения камеры.
– Ты смотри, оказывается, только я тут такая увлеченная особа! – поделилась она наблюдением, вернувшись за стол. – Все уже разбежались, даже профессора Корневой нет.
– За-меч-та-тель-но! – потянулся я. – Встреть нас минут через десять. Или без тебя опыт сорвется?
– Да нет, нормально все будет… Ты что задумал? – опомнившись, с подозрением осведомилась девушка.
– Увидишь.
Не дожидаясь возражений, я разорвал связь и вырубил терминал. Красовавшийся на левом запястье инфор так и не ожил, из чего я сделал вывод, что Галя смирилась с обстоятельствами и препятствий нам чинить не намерена. Выпроставшись из кресла, я окинул оценивающим взглядом рабочий беспорядок, который лишь врожденная деликатность не позволяла именовать бардаком, и решил, что сойдет для сельской местности. Дверь кабинета крепкая, рассчитана на возможную герметизацию в случае утечки какой-нибудь гадости – все-таки здание биолаборатории, а не банальная казарма, – так что сдавать снаряжение на хранение Охотникам смысла нет. Тем более что объект режимный, и они наверняка полезут в бутылку, ибо с завершением официального рабочего дня всем, кроме дежурного персонала, положено выметаться прочь. Они меня по-любому засекут через систему видеонаблюдения, но связываться поленятся – пост на вахте считался синекурой. Другое дело, когда добыча сама идет тебе в руки. «Психология!» – как говорил один мой препод в академии.
Содрав с левого бедра ножны, закатав рукава и подвернув длинный, под горло, ворот, я наконец стал походить на человека, а не на увешанного пластиковой броней терминатора. Из куртки я вылез, едва вошел в кабинет – в ней работать за компом не очень удобно. А верхняя часть термокомбеза смахивала на обычную черную водолазку, особенно после всех манипуляций. Теперь можно было относительно спокойно перемещаться по зданию, не опасаясь обмороков дежурной смены. Удивить случайных встречных может разве что кобура с пистолетом, но от нее избавляться я и не подумал – ненавижу чувствовать себя на работе безоружным. Как голый, право слово!
Вернувшийся из рейда Петрович одобрительно муркнул, оценив мой внешний вид, за что удостоился почесывания за ухом. Покончив с подготовительными мероприятиями, мы выбрались из кабинета, заблокировали дверь и двинули к лифту, благо дорога была нам хорошо знакома. У Гали в модуле мы еще ни разу не были, а вот межэтажными кабинами пользоваться приходилось регулярно. Шахты были проложены в огромной центральной колонне, одновременно служившей элементом силового каркаса купола, и пронумерованные двери выходили по кругу: три кабины соединяли уровни от минус третьего до пятого, четвертая обслуживала подземную станцию монорельса, проложенного к Обезьяннику, а пятая как раз таки доставляла персонал в подводное логово наиболее отмороженных любителей морской живности.
До нужной кабинки мы с напарником добрались без помех, так никого и не встретив по пути. Двери послушно распахнулись, стоило лишь ткнуть в сенсор – опять же ничего удивительного, и скоростная капсула за пару минут доставила нас к приемной станции, в этот час безжизненной и оттого немного мрачной. В полумраке дежурного освещения мы протопали из тамбура по длинному коридору в центральный зал с прозрачной крышей. Здесь нас уже ждала Галя, так и не избавившаяся от белого халата. В помещении с непривычки было жутковато: местное светило еще не скрылось за горизонтом, и сквозь десятиметровую толщу воды проходило достаточно света, окрашивавшего все вокруг в зловещие фиолетовые с прозеленью тона. В таких условиях Галя смахивала цветом кожи на хорошо выдержанного утопленника, и я невольно содрогнулся. Видимо, сохранить невозмутимость мне не удалось, потому что девушка фыркнула и, не сдержавшись, рассмеялась:
– Не переживай, Олежек, ты не краше! У всех такая реакция в первый раз, сама, помню, чуть в обморок не грохнулась, когда здесь Корневу встретила.
Я полюбовался вурдалачьей рукой и демонстративно оскалил зубы:
– Бойся меня, прекрасная дева!
– Укусишь?!
– Возможно! Место можешь сама выбрать.
Галя лукаво улыбнулась и сделала вид, что задумалась.
– Подсказать?
Я приобнял ненаглядную за талию и принялся нашептывать варианты на ушко. Судя по загоревшимся глазам, предложение ей понравилось. Она даже вырываться не пробовала, возбужденно дыша мне в шею, и отстранилась, только когда моя рука скользнула ей под халат.
– Денисов, ты озабоченный! Не здесь же, в конце концов! Пошли в кабинет.
Я торжествующе улыбнулся – не подвел метод! – и застыл на полушаге: что-то было не так.
– Ты чего? – встрепенулась Галя.