Кавалергардский вальс
Книга пятая
Ирина Костина
«Мы не стремимся быть первыми, но не допустим никого быть лучше нас»
граф А. И. Мусин-Пушкин, кавалергард
© Ирина Костина, 2022
ISBN 978-5-4474-6735-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть тринадцатая. Убежища заблудших душ
1802 год август
Санкт-Петербург, Таврический дворец
Лето в Петербурге всегда коротко, погода переменчива и большую часть времени льют дожди. Но сегодня неожиданно выдался солнечный день, от чего Таврический парк наполнился янтарным прозрачным светом. Елизавете захотелось прогуляться. Она строго наказала фрейлинам дать ей возможность побыть в парке одной.
Впрочем, почувствовать себя одной было невозможно, так как парк кишел кавалергардами, несущими караул на протяжении времени пребывания во дворце императора. А сегодня Александр со своими «негласными комитетчиками» задержался до вечера. Дело в том, что в Петербург пришло сообщение: «Наполеон провозгласил себя пожизненным консулом Франции», и эта новость взбудоражила всех.
Условно отгородившись от всех зонтиком, Елизавета бродила по дорожкам вдоль клумб. Но коварная погода всё-таки не дала ей насладиться прогулкой. Неожиданно налетели облака, и поднялся ветер. Сильный порыв вырвал из её рук зонтик, тот покатился прочь, набирая скорость, по парковым дорожкам.
Елизавета увидела, как один кавалергард ловко подхватил «беглеца». И вот он уже идёт к ней навстречу, чтобы отдать утерянную вещицу. Лиз придала лицу учтивое выражение… и вдруг опешила. Караульный оказался её знакомым поручиком из Благовещенской церкви…
– Прошу Вас, Ваше императорское величество, – произнёс он, протягивая ей зонт.
– Благодарю, – она вновь ощутила в душе трогательные нотки от звука его голоса.
Ветер сию минуту стих, и вновь выглянуло солнце. Лиз невольно зажмурилась, глядя на кавалергарда. Вот он стоит под солнечным светом, высокий, стройный с бледным лицом и чёрными, как омут глазами. В памяти Елизаветы короткими вспышками вдруг начали мелькать какие-то неуловимые картинки. Нет, она определённо где-то видела ЕГО, вот так же, среди зелёной травы и солнечных лучей. Ещё немного и она вспомнит! Пусть только он ещё скажет что-нибудь.
– Вы… давно на службе? – спросила она его сама, чтобы вновь услышать его голос.
Охотников опешил оттого, что она обратилась к нему:
– Второй год, – ответил он.
– Вы родом из Петербурга?
– Нет. Наше родовое поместье находится под Воронежем.
Елизавета немного посомневалась и решила спросить у него напрямую:
– Я хочу задать Вам ещё один вопрос…, – начала она
Но тут рядом, точно из-под земли, вырос командир полка генерал Уваров и участливо осведомился:
– Простите, Ваше императорское величество, у Вас всё в порядке?
– Благодарю, генерал. Всё в порядке, – она с трудом подавила раздражение от его нежелательного появления. – Мой зонт унесло ветром, а поручик его поймал.
– Молодец! – похвалил Уваров Охотникова.
Лёшка вытянулся во фрунт:
– Рад стараться, Ваше высокоблагородие!!
Лиз поняла, что командир не даст ей поговорить с молодым человеком наедине, и обратилась к Уварову:
– Господин генерал, пришлите Вашего поручика ко мне в покои через час. Я хочу дать ему кое-какие поручения.
Уваров взял под козырёк:
– Так точно, Ваше императорское величество.
Покои Елизаветы Алексеевны
Спустя час, снявшись с караула, Охотников припустил бегом по песчаным дорожкам парка. Невероятно! Сама попросила, чтоб он явился к ней в покои!! Вот это да!… Лёшке ужасно захотелось сделать для Елизаветы что-нибудь приятное. Он свернул в дальний угол сада, где вдоль забора росли ромашки, и безжалостно оборвал их все.
Спрятав букет за спину, он проскользнул мимо фрейлин и стоящих на карауле офицеров, и вошёл во дворец. Пересохшими от волнения губами сообщил:
– Прибыл по приказу Её величества императрицы Елизаветы Алексеевны в её распоряжение!
Придворная камеристка, любопытно смерив его взглядом, вошла в покои госпожи и доложила:
– Ваше величество, там какой-то кавалергард. Говорит, что прибыл по Вашему приказу.
– Пусть войдёт, – услышал Лёшка её голос, и от напряжения взмок.
Робко войдя в покои к государыне, он остановился посреди комнаты. Елизавета сделала знак камеристке:
– Оставьте нас.
Та с немым недоумением вышла за двери, и Елизавета с Алексеем остались наедине. Он перестал дышать от такого волнительного момента. Она тоже испытывала лёгкую неловкость:
– Простите, я не знаю, как к Вам обращаться…
– Поручик Охотников, – представился он.
Она задумалась. Нет, фамилия Охотников ей решительно ничего не подсказывала.
– Поручик Охотников, там в парке нам не дали поговорить. У меня к Вам есть один деликатный вопрос.
– Я весь внимание, Ваше императорское величество! – Алексей жадно поглощал глазами каждое её движение.
Елизавета поймала на себе этот взгляд и смутилась:
– Я знаю, что Вы посещаете могилу моей дочери, – призналась она. – Нет, я не осуждаю Ваших действий. Мне приятно, что Вы оказываете почести светлой памяти моей бедной девочки. Но, однако… я не понимаю. Скажите, почему Вы это делаете?
«Потому что я люблю Вас!» – чуть не выпалил Алексей, но поймал себя за язык и… поперхнулся. И закашлялся.
– Что с Вами? – удивилась она.
Но он продолжал кашлять, и никак не мог остановиться.
– Выпейте воды, – любезно предложила Лиз, сама наполнила стакан и протянула ему.
– Благодарю, Ваше величество.
– Что Вы прячете за спиной? – не выдержала она.
Лёшка вытянул слегка помятый букет и дрожащей рукой протянул его императрице.
– Что это? – растерялась она, принимая цветы.
– Ромашки.
– Ромашки?? – переспросила она и вдруг застыла, точно парализованная.
…Вот оно! То самое слово!…В памяти тут же появились светлые вспышки: солнце, высокая трава, качание кареты, весёлый смех Дороти, и мальчик… Он едет верхом рядом с каретой и не сводит с неё влюблённых глаз. «Лиз, спроси его о чем-нибудь», – слышится голос Дороти. «Это же неприлично», – восклицает она. «Ну, признайся, тебе самой хочется»… Да, ей, действительно ужасно хотелось тогда заговорить о чём-нибудь с незнакомым красивым мальчиком. И она спросила какую-то чепуху…
– Что Вы сейчас сказали? – Елизавета выпала из воспоминаний и с любопытством уставилась на поручика.
– Ромашки, – повторил Алёшка, наблюдая её растерянность, и ощутил, как у него самого развивается дрожь в коленях. – Вы спросили, как называются эти цветы, – напомнил он, – Я ответил: «Ромашки». А Вы тогда сказали: «Какое смеш…
– Какое смешное слово «ромашки», – машинально повторила вместе с ним Елизавета и сама испугалась тому, что произошло.
У Алексея вытянулось лицо:
– Вы… неужели, Вы помните?!
– В-вы.. тот самый Алексей?
– Не может быть… Вы запомнили моё имя?!! – воскликнул он, потрясённый до глубины души.
Елизавета растерялась. Невероятно! Это было так давно!! А имя его она, в самом деле, не забыла. Да и как могла? «Ели-за-вета А-лек-сее-вна, звучит, как колокольчик – дили-дили динь» – вспомнился ей разговор с сестрой после крещения, – «А парня того тоже звали А-лек-се-ем, дили-динь…»
В эту минуту дверь в её покои внезапно распахнулась, и в комнату стремительно вошёл Александр:
– Лиз. Я хотел предупредить тебя, что сегодня…, – он осёкся, заметив молодого кавалергарда. – А что происходит? Что делает в твоих покоях этот поручик?
– Он…, – Лиз, в поисках спасения, торопливо зашарила рукой по столу и наткнулась на конверт из Швеции. – Он принёс мне письмо от Дороти, – тут же нашлась она, помахивая конвертом, точно веером.
Александр сомнительно наморщил лоб:
– Дорогая, что с тобой?
– Что? – рассеянно переспросила она.
– Ты так взволнована. Что-то с Дороти?
– …А? – Лиз от страха боялась взглянуть на мужа. – Нет-нет. У Дороти всё в порядке.
Александр обернулся к Охотникову:
– Вы свободны. Ступайте.
Тот послушно щёлкнул каблуками и удалился. Оставшись наедине с супругой, император критично взглянул на неё, пытаясь определить, чем же всё-таки она так взволнована? Елизавета тем временем, ни жива, ни мертва, стояла посреди комнаты, в одной руке держа конверт с письмом, другой рукой прижимала к груди букет ромашек.
– Откуда цветы? – полюбопытствовал Александр.
– Я сама нарвала… на прогулке, – опять соврала она и, в ужасе от такого количества вранья, испытала головокружение.
– Что с тобой? Тебе нехорошо? – испугался супруг.
– У меня что-то голова закружилась, – призналась она. – А ты… хотел меня о чём-то предупредить…
– Да! – вспомнил он. – Сегодня я остаюсь ужинать здесь во дворце. Ты составишь мне компанию?
– Нет. Я намерена ужинать у себя в комнате, – возразила она.
– Как пожелаешь, – прохладно ответил Александр.
1802 год август
Картли-Кахетия, Тифлис
Кнорринг отбыл в крепость Моздок. Он в царствование Екатерины был командиром Кавказской линии, и теперь рассчитывал, что бывшие соратники не оставят его в беде.
Спустя несколько дней, до Тифлиса дошло известие, что Кнорринг до Моздока не дошёл, он с отрядом был остановлен нападением лезгин в Ларском ущелье. Заняв оборону, они оказались зажаты среди скал и лишены возможности двигаться дальше. В Тифлисе по этому поводи собрались держать совет.
– Мы должны помочь командующему, – заявил Лазарев. – Обратимся к царевичу Вахтангу с просьбой выделить армию грузин, чтобы пройти до Ларского ущелья и отвлечь внимание лезгин на себя. Таким образом, дадим шанс Кноррингу прорваться к Моздоку.
– Верно! – подхватил Тучков.
Но Чернышёв, пользуясь подсказкой царевны Тамары, позаботился присмотреться к царевичу Вахтангу. И у него уже имелись кое-какие сведения. Поэтому он возразил:
– Господа, я не уверен в преданности царевича Вахтанга. Мне известно, что в его Душетский замок ежедневно приходят толпы вооружённых людей.
– И что из этого? – наморщил лоб Лазарев.
– Однако никто не приметил, чтобы они оттуда возвращались, – добавил Чернышёв. – Вот скажите, генерал, когда Вы были последний раз в Душете у царевича?
– Третьего дня, – признался тот
– Вы видели в его замке большое скопление народа?
– Нет, капитан. Никого, кроме прислуги.
– Как думаете, куда деваются все эти люди? – Чернышёв вопросительно уставился на обоих генералов.
– Неужели заговор?! Этого нам ещё не хватало!
– Это надлежит проверить.
Учитывая обстановку в Тифлисе, где уже всё перемешалось, свои и чужие, нельзя было никому доверять. Поэтому Тучков с Чернышёвым выехали в Душет ночью тайком. А, чтобы притупить бдительность царевича Вахтанга, взяли с собою грузинского князя Тарханова.
Едва забрезжил рассвет, они с сотней казаков осторожно въехали на окраину Душета. Чернышёв взял на себя роль посыльного и направился в замок сообщить о том, что генерал Тучков и князь Тарханов намерены нанести царевичу визит. Расчёт был такой: если подозрения об измене не подтвердятся, то Тучков поговорит с Вахтангом о вызволении Кнорринга из Ларского ущелья.
Чернышёву ответили, что царевич ещё спит. Подождав, он явился в замок снова. На этот раз ему сказали, что царевич одевается и не может его принять. Затем придворные сообщили, что он просит вначале прислать к нему одного князя Тарханова.
Это уже насторожило Сашу. Он, нехотя, согласился, но потребовал, чтоб царевичу доложили, о намерении генерала Тучкова поговорить с ним о важных государственных делах. Сам спустился во двор. Пока они с Тучковым обсуждали ситуацию, князь Тарханов вдруг сложил ладонь козырьком и пристально вгляделся куда-то вдаль:
– Господа! Вгляните туда! По-моему, это царевич Вахтанг! Я узнаю его зелёный плащ и коня!
И они увидели фигурку всадника, лихо удаляющегося от стен замка.
– Ч-чёрт! Он сбежал!! – воскликнул Тучков.
– Что я Вам говорил! На воре шапка горит, – подтвердил Саша, – Он увидел под окнами казаков, услышал заявление встретиться с генералом Тучковым, и испугался!
– В погоню!! – скомандовал Тучков казакам, вскакивая на коня. – Догнать его!!
Погоня была не продолжительной и безуспешной. Царевич Вахтанг, проскакав три версты, свернул к большому каменному дому, принадлежащему его дворянину, и юркнул туда. Ворота дома за ним быстро затворились.
– Окружить дом! Никого не выпускать!! – кричал Тучков.
Спустя четверть часа им удалось силами казаков выбить ворота и въехать во двор. Но внутри было пусто. Чернышёв с Тучковым лично прошарили все покои и не обнаружили никого, кроме одинокой старухи, спрятавшейся с перепугу в кладовке.
Но зато увидели, что все комнаты были похожи на военные склады, и в них было полно продовольственных запасов, ружей, пороху и свинцу. После отчаянного крика Тучкова и гневных угроз о расправе, старуха, наконец, показала им погреб, откуда был вырыт основательный подземный ход. Тучков с Чернышёвым прошли его насквозь и оказались в гуще леса…
– Ушёл! – запыхавшись, выдавил с досадой Тучков. – Предатель!!… Что делать? От него теперь можно ждать чего угодно. Надобно его разыскать, пока он не собрал войско!
– Поздно, – отряхнул мундир Саша, – Боюсь, что он его уже собрал.
– Давайте вернёмся в Душет и допросим народ. Они, наверняка, осведомлены о местонахождении хозяина.
Но в Душете они застали неожиданную картину: отряд гренадер заполнил площадь. Супруга царевича Вахтанга, выйдя на башню замка, отчаянно кричала собравшемуся народу о притеснении крови любимого ими царя Ираклия и требовала мщения.
Саша испуганно потянул Тучкова за рукав:
– Едем отсюда! Как бы эта разъярённая толпа не разорвала нас на куски.
Им ничего не оставалось, как тихонечко убраться во свояси. Возвращаясь, Тучков сокрушённо заявил:
– Делать нечего! Сейчас заберем остатки армии из Тифлиса и сами пойдём к Ларскому ущелью. Если мы не поможем Кноррингу, то помощи ему ждать не откуда!!
– Но, если мы уйдём, Тифлис останется полностью беззащитным, – напомнил Саша.
– А гори он огнём!! – ожесточённо заявил Тучков. – Если Кнорринг не приведёт подмогу, нас самих не сегодня-завтра всех перережут, как малых щенков! Поэтому, всё одно – погибать!
1802 год сентябрь
Санкт-Петербург
Александр Павлович, читая письма Чернышёва о положении дел в Грузии, убеждался, что не зря он сомневался в Кнорринге. Тот не оправдывал его надежд. Размышляя над тем, что же дальше делать, он припомнил одну фразу из письма Чернышёва: «Основная сложность заключается в том, что новое управление не знает не только местных нравов и обычаев (к коим само население относится с трепетом и святостью), но даже не владеет грузинским языком…»
– Верно, – рассудил Александр. – Мы терпим поражение, потому что мы там чужие. Нам не верят и оттого ненавидят! Вместо Кнорринга нужен человек из местных! Тот, кто одновременно и грузинами почитаем, и свято предан Российской империи.
Он начал перебирать в памяти возможные кандидатуры:
– Царевич Давид? Нет, он себя дискредитировал в глазах родственников. Вообще, грузинские царевичи отпадают. Они могут поднять мятеж и вернуть монархию в Грузию… Может, Багратион, что прославился в Итальянском и Швейцарском походах с Суворовым? Да, он смел. Но слишком молод и горяч. Не наломал бы дров ещё поболее?… Кого-то бы постарше и помудрее…
И тут Александра осенило:
– Князь Цицианов! Сорок восемь лет. Потомок древнего грузинского княжеского рода Цицишвили. И характеристика достойная! Прошёл Турецкую войну. Выиграл битву под Хотиным. Штурмовал Вильно. Участвовал в Персидском походе. Сам Суворов в одном из приказов предписывал войскам «сражаться решительно, как храбрый генерал Цицианов». Идеальная кандидатура!
Александр Павлович решительно вызвал к себе Кочубея: